***
— Мерзкая падаль! — упал стул, — Грязная паскуда! — разбилась ваза, — Бабуин неотесанный! — перевернулся стол, — Чтоб у него яйца отсохли, а в аду его варили в собственном соку! Девушка металась по кабинету господина, пиная все на своем пути, выпуская свой гнев на волю. Миледи не могла себе позволить слабость на глазах у своих подчиненных и, только оказавшись здесь, она дала себе волю и небольшую истерику. Давей сидел за своим столом тише мышки и наблюдал, как девушка крушит его кабинет, сквернословит и бесится. — Нет, ну ты слышал? — девушка резко обернулась к хозяину, — «Ваше дело раздвигать ноги и скулить», — девушка передразнила барона мерзким голосом, а затем стукнула уже лежащий на полу стул, сломав ему при этом ногу. — Сука! Почему я его не порубила на месте? Надо было выпустить ему кишки и скормить крокодилам! Тварь! Девушка снова пнула диван, который до этого перевернула, вернула в стоячее положение и с шумом опустилась на него, все еще злобно дыша. — Кусок дерьма! Я его утоплю в выгребной яме для го*на! Она со всей силы ударила впереди лежащий стол, который разломился пополам. А после с громким, грубым стоном откинулась на спинку сидения и опрокинула голову назад. Девушка тяжело дышала, ее грудь учащенно вздымалась, но она уже начала пытаться привести себя в норму. — Падла, — более спокойно выдохнула девушка, выпрямляясь на диване и окидывая взглядом наведенный ею хаос. Давей так же не произнес ни слова. Он продолжал наблюдать за девушкой, но голова его была забита совсем другим. Приблизительно тем же, что у миледи — мерзким усатым бароном. Кажется, эти ублюдки забыли свои места, а мужчина это все просто так не оставит. А начнет он, пожалуй, с самой Академии. Господин откинулся на спинку своего стула, продолжая размышлять и строить планы. — Я пойду, поработаю, — девушка поднялась с места. — Конечно, — не меняясь в лице, скорее на автомате, ответил мужчина.***
— Что? — пораженно выдохнул парень, смотря на миледи, а потом на Алана, затем снова на девушку. — Глухой что ли? — недовольно вздернула бровь леди. — Я все прекрасно расслышал, но даже не думайте, что я на это соглашусь. — Микель недовольно свел брови. — Твоего мнения никто не спрашивал — это приказ господина, — с каменным лицом произнесла Минерва, вставая с подушек и направляясь к выходу из гарема, — Алан тебе обо всем расскажет, а через три дня за тобой придут. Огромная дверь с грохотом захлопнулась, оставляя парня хлопать глазами с приоткрытым ртом. — Оооо! Какая честь! Мицо, я аж завидую! — похлопал его по плечу Витольд, негромко смеясь. — Что за херня! — парень подскочил с места, бешено сверкая глазами. — Что это все значит? — Почему ты так удивляешься? — Эжен непонимающе уставился на взвинченного юношу. — Этот гарем создан ради господина и для его удовлетворения, так что нет ничего удивительного в том, что рано или поздно ты попадешь в его постель. — И на его член, — подлил масла в огонь Корни, а затем рассмеялся. Микель запустил в шутника подушкой, все еще тяжело дыша от негодования и отчаяния. Миледи объявилась как гром среди ясного неба и заявила, что господин желает, чтобы Мицо на неделю «согрел его постель». Точнее, как уточнили ребята, это небольшая традиция. Мужчина не часто, но все же вызывает к себе одного из парней и неделю проводит с ним. Понятно, конечно, чем они там занимаются, но когда парню сказали, что это происходит всю неделю, практически без перерывов, у парня засосало под ложечкой и ему стало жутко. Так жутко ему не было даже, когда его всей группой изнасиловали в его самый первый день. Желание унести ноги куда подальше, посетило его впервые за полгода, что он здесь провел. Нет, понятно, что он частенько об этом думает, но оно впервые такое сильное, разрывающее сердце, заставляющее скулить от отчаяния. Он не хотел к Давею. Он готов был лечь под кого угодно из гарема, лишь бы не под него. Он не хотел приближаться к этому мужчине, не хотел находиться рядом с ним, не говоря уже о том, чтобы спать с ним. Он боялся, что сломается рядом с тем, который был сильнее его не только физически, но и духом, который мог подмять под себя, подчинить кого угодно. — Да не расстраивайся ты так! — попытался его взбодрить Гелий, — Господин очень заботливый любовник, он не причинит тебе вреда. — Ага, — сквозь зубы прошипел Микель, вспоминая наказания мужчины. — Прекрати ерундой страдать, — недовольно заговорил Вилей, — тебе оказана честь разделить ложе с господином, он не каждого зовет, не смотря на то, сколько лет уже мы в гареме. — А не хочешь местами поменяться? — вздернул бровь Мицо, смотря мужчине прямо в глаза. — Нет, — спокойно ответил Вилей, — видеть хотят тебя. Микеланджело недовольно цыкнул языком и ушел, не желая слышать остальных парней. Следующие три дня он находился в нервном напряжении. Его все раздражало, не было аппетита, он плохо спал ночами и ходил постоянно дерганный и уставший. В итоге евнухи забирали, можно сказать, оболочку, с отсутствующим взглядом, и мысли его были явно очень далеки. Комната, в которую привели Микеля, отличалась от той, куда его не так давно приводили после наказания в подвале. Сама комната была достаточно скромна: в ней не было никаких пышных и богатых убранств, стены были накрыты коврами без росписи и рисунков, ноги так же утопали в мягком и пышном ворсе белого ковра. Посреди стояла огромная кровать, на которой, при желании, могли поместиться человека пять, если не больше. Небольшой круглый стол с вазой на столе, чуть более крупный стол, с несколькими стульями, явно предназначенный для трапезы. Евнухи провели Мицо к стене за кроватью, где оказалась скромная дверь в купальню. Она тоже оказалась совсем небольшой. Там парня раздели, стали отмывать, так же сбривать растительность, натирать маслами до покраснения и проводить чистку тела. Парень сопротивлялся, но очень вяло, скорей для виду, потому что уже почти привык к всему этому. После на него снова одели золотые цепочки и браслеты, новую набедренную повязку и выпроводили из купальни, прикрыв за ним дверь, а сами остались там. В этот момент в комнату зашел Давей. Мужчина выглядел уставшим, потрепанным, и даже лицо его немного потемнело. Завидев Мицо, господин застыл на месте, пораженно смотря на юношу, его рот слегка приоткрылся, явно желая что-то сказать, но после он быстро закусил губу, передумав, однако, не переставая откровенно рассматривать полуобнаженное, влажное тело парня. Микель тоже посмотрел на мужчину, затем фыркнув, отвернулся, и направился в сторону обеденного стола и, опустившись на стул, скрестил руки на груди. Давей проводил взглядом парня, однако спустя несколько секунд мужчина просто скрылся за дверью в купальне. Мицо прикусил щеку и стал молиться о том, чтобы не сорваться и не побить этого мужчину, хотя у него наверно не получится это сделать, учитывая, что господин намного сильнее парня, но он тешил себя надеждой, что хотя бы пару синяков поставить сможет. Давей вышел из купальни полностью одетым, на ходу вытирая волосы полотенцем. — Я ухожу, буду поздно, можешь ужинать и ложиться спать без меня, — сказал мужчина, скидывая влажное полотенце на спинку стула и выходя из комнаты. Микеланджело непонимающе захлопал глазами, смотря на закрывшуюся дверь. «То есть как, вот так просто взял и ушел?»***
— Какого дьявола ты творишь?! — в кабинет влетел растрепанный Давей. Миледи даже бровью не повела, перелистывая страницу читаемой книги. — Ты издеваешься? Я тебя просил это делать? За что ты так со мной? Голос мужчины стал совсем отчаянным, и он опустился рядом с девушкой, пряча лицо в руках. — Мира, я не могу так, я же сорвусь, — Давей с отчаянием поднял глаза на девушку, которая продолжала читать, не смотря на мужчину. — Ничего с тобой не будет, отдохнешь недельку и обратно к работе приступишь, ты мне потом еще «спасибо» скажешь, — девушка снова перелистнула страницу, — немного развеешься, и чуть меньше будешь думать о своем дружке. — Как я могу о нем не думать? Доминика уже год нет в стране, понимаешь? Год! Половину из которого он провел в Фердании, у этой кобры под боком. Как прикажешь на это реагировать? — Никак, просто забыть на время, — спокойно ответила девушка. — Не подскажешь, каким образом я должен это сделать? — мужчина выжидающе уставился на миледи. — Я тебе не только подсказала, но еще и привела это создание к тебе, чтобы успокоило и заставило забыть обо всем, — с приподнятым уголком губ сказала девушка. Мужчина несколько минут сверлил девушку взглядом, но после встал с места и направился к выходу из помещения. — Ну услужила, так услужила, — буркнул он выходя.***
Микель долго не находил себе места, он бродил по комнате, искал чем бы себя занять. Читать не получалось, слова не лезли в голову, и парню пришлось отложить книгу. Он даже еще раз искупался, дабы отвлечь себя, что не сильно помогло, и чем ниже солнце опускалось за горизонт, тем больше нарастало волнение парня. Мурашки беспричинно бегали по телу, вызывая дрожь. Но, когда стрелка часов перевалила за полночь, парня вдруг отпустило. Он так устал от постоянного нервозного состояния, от вечного переживания, что сил у него не оставалось. И как бы не хотелось ему это делать, но парень все-таки залез на огромную кровать, забился на самый край и, с головой завернувшись в одеяло, попытался уснуть. Давей вернулся в комнату в начале второго ночи. Ему под ноги попалась одна из цепочек, что была на шее Мицо. Оглядев комнату, он увидел, что практически весь пол был покрыт золотыми браслетами, кулонами и цепочками, которые парень, видимо, на нервной почве, сорвал и выкинул. Мужчина старался не смотреть пока на постель, дабы не поддаться соблазну, и постарался как можно тише пройти в купальню и так же тихо забраться на кровать. Господин не удержался, подполз к парню поближе и заглянул в лицо. Лунный свет освещал кончики его коричневых волос, лицо юноши было расслабленным и умиротворенным, ресницы немного трепетали во сне. Мужчина еще несколько минут просто смотрел на парня, затем нагнувшись ближе, уткнулся носом в растрепанные пушистые волосы и глубоко вздохнул запах тела. Он почувствовал, как по телу парня пробежал табун мурашек. — Почему не спишь? — тихо спросил Давей, водя носом по волосам. Мицо открыл глаза, но не спешил поворачиваться. — А должен? — он тоже говорил негромко. — Я сказал, что ты можешь меня не ждать и отдыхать, — мужчина опустился ниже к шее, прижимаясь губами к месту, где заканчиваются волосы. Мицо с трудом удержал в себе томный вздох, от столь чувственного прикосновения. — Как знать, — парень облизал пересохшие губы, — вдруг хозяин придет уставшим и захочет, чтобы его слуга ублажил господина. — Прекрати, — устало выдохнул мужчина, обнимая Мицо за талию. У парня внутри что-то перевернулось. Голос Давея был уставшим, очень уставшим, возможно мужчина держался из последних сил, он даже не вступил в спор с Мицо, не ругал его за дерзость, не бесился. Он своим голосом буквально молил его о пощаде, не доводить до крайности, не вынуждать его повышать голос и ссориться. Давей лежал у юноши за спиной, обнимая и крепко прижимая к себе. Он неторопливо прикасался губами к его шее, покрывая нежными поцелуями. Мицо прикрыл глаза, расслабляясь в чужих руках. — Спи, — прошептал Давей, утыкаясь носом в волосы парня. Мицо прикрыл глаза, стараясь расслабиться и не обращать внимание на кое-что достаточно твердое и ненавязчиво тыкающее в него сзади. «Заснешь тут».