Сладкий кошмар

Это был самый страшный или самый ожидаемый день. Микеланджело не мог точно сказать, к какой категории стоит отнести день коронации его брата. Или же не брата. Юноша помнит, с каким воодушевлением в детстве он ждал этого момента, что его старший брат повзрослеет, наденет эту восхитительную золотую корону и взойдет на престол их государства, его любимой страны. Как он станет правой рукой брата, будет его незаменимым помощником, возможно, возглавит армию и будет самолично принимать участие в обучении воинов и новобранцев. У Микеля были прекрасные учителя, и парень готов был поделиться опытом и мудростью своих наставников с каждым жителем своей страны. Но. Что же мы имеем сейчас? Юноша провел ладонью по вспотевшему зеркалу в купальне. В отражении на него смотрел красивый парень с карамельными глазами и коричневыми волосами. Но этот парень был уставшим. Глаза его были потухшими, плечи опущены, под глазами темные круги. Лицо приобрело более грубые очертания, меж бровей навсегда залегла складка. Он повзрослел. Он больше не миловидный юноша. А еще он устал. — Выглядишь не очень, — негромкий голос не слабо ударил по ушам — парень был не готов. — Так и есть, — выдохнул Микель, не торопясь оборачиваться. — Уверен, что у тебя хватит сил довести все до конца? — Давелион стоял у входа в купальню, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди. — Не знаю, — тихо ответил парень, опуская голову, — я не знаю. — Есть ли смысл моим людям проливать кровь ради твоего «не знаю»? — Давей недовольно сдвинул брови. — Мне нечего тебе ответить. Мужчина сдержанно выдохнул воздух, запустил пальцы в свои волосы и немного потрепал их, как бы стараясь расшатать их содержимое. — А чего ты вообще хочешь? Темно-зеленые глаза сверкнули, отражая свет факелов, что горели в помещении. Микеланджело повернулся к мужчине лицом, встречаясь взглядом. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, ничего не говоря. Но Микель первым не выдержал. Парень перевел свой взгляд на воду, что плескалась в купальне из-за небольшого водопада, что наполнял его содержимое. — Возможно, — неуверенно начал он, — я хочу просто исчезнуть. — Что? Давей был удивлен ответом парня и даже сделал несколько неуверенных шагов в его сторону, но так и не приблизился, чувствуя, что юноша еще не закончил. — Я хочу забыть о том, кто я, забыть о своих обязанностях перед жителями своей страны. Хочу оказаться на другом конце мира, на чертовом берегу какого-нибудь моря, жить там и не знать о том, что произошло с моей семьей. Не знать о том, что она разрушена, развалена, — губы юноши дрогнули, он неуверенно повернул голову в сторону Давелиона, блесну влажными глазами, — и не думать о том, что мне же придется ее уничтожить. Мужчина не двигался, не дышал, неотрывно следя за каждым движением парня, за тем, как он часто дышит, шмыгает носом, кусает губы и до побеления кожи сжимает кулаки. Для Давея все было проще, но он даже не думал, что внутри парня его съедают страх и переживания. Да, для короля эти люди были незначительны, даже их можно назвать врагами, которые окружали его маленького и любимого принца, которые позарились на то, что принадлежит его мальчику. Но для Микеланджело все в корне было по другому. Он любил этих людей — свою семью. Он любил свою маму, которая даже не была его матерью и толком не пыталась ею стать. Но другой женщины он и не знал, поэтому отдавал ей свою любовь, к сожалению, не получая ее в ответ. Он любил своего старшего брата, который старался держаться от парня на расстоянии, не сближаться и иногда втихаря лупил, пока тот был еще ребенком и не мог дать сдачи. Но ведь парень считал, что такими и должны быть отношения между братьями. Парень так же любил своих младших брата и сестру, стараясь заниматься с младшим фехтованием, а от сестры отбивая кавалеров. И он так жил. Всю свою жизнь он так жил. Двадцать три года он жил именно таким образом, не зная другой жизни, другой любви и других взаимоотношений. Давей и Минерва много чего могли ему наговорить о них. Многое могли ему доказать. И он мог им поверить, он им и поверил. Хватило духу принять это, восстать, возжелать получить свое. Но что потом? Сможет ли он довести все до конца? А сердце выдержит? А душа не потухнет? — Микель, — большие руки обняли тело, которое показалось мужчине совсем маленьким и хрупким, — малыш, подумай еще раз. Еще не поздно отступить. Парень не отвечал, не сопротивлялся и не обнимал в ответ. Он думал, неотрывно следя за водопадом, что стекал в купальню. — Нет, — наконец заговорил парень, поднимая голову, — я далеко зашел. Больше некуда отступать. — Мы можем вернуться. Все вместе, Микель, если не захочешь остаться в замке, ты сможешь жить в любом доме, хоть на том же берегу моря. Если тебе это важно, я не приближусь к тебе и из своих никого не подпущу. Микель, прошу тебя, подумай. Давей испугался. Испугался того, что может произойти с парнем, что он сломается. — Нет, — упрямо ответил юноша, отстраняя чужую руку и освобождаясь из объятий, — слишком поздно.

***

Тронный зал был полностью забит людьми. Высокопоставленные чиновники со всей страны прибыли в столицу, чтобы стать свидетелями столь значимого события, привезя с собой если не всю родню, то всю семью точно. Многие лица Микеланджело были знакомы, некоторых он впервые видел. Их хотели посадить на второй ряд от трона, чтобы лучше видеть историческое событие, но Микель заранее предупредил Давей, и они напросились на места подальше, окруженные охраной. — Что с войсками? — шепотом спросил юноша у Анабель, немного склоняясь в ее сторону. — От них пока нет вестей, — ответила девушка, быстро стреляя глазами вокруг в поисках крысы, которая могла их подслушивать. — И что это значит, — зашипел парень, — такими темпами у нас ничего не выйдет. — Тише, — девушка сжала его руку, продолжая осматриваться, — не наводи шум. Мира ждет весточки. Все будет хорошо. — Нет, не будет, у нас осталось полчаса, если их не видно на горизонте, а охрана бы увидела приближающуюся армию, значит, их здесь нет. Это значит, — парень произвел небольшую борьбу с леди, в которой он выдирал свою руку, а она ее не отпускала, — это значит, что они провалились. — Прекрати паниковать, — девушка испепеляла взглядом каждого, кто смотрел в их сторону, и от ее выстрела люди боязливо отворачивались обратно, — нас раскроют, и все будет коту под хвост. — Выведи меня. — Что? — Выведи говорю, мне плохо, я задыхаюсь. Парень судорожно вцепился в девичью руку и тяжело задышал. Корсет начал трещать. — Ваше Величество, — Анабель испуганно подняла глаза на Давелиона. — Уведи ее, — нагнулся к ним мужчина, кладя руку на плечо невесты, — дай ей немного освежиться и быстро возвращайтесь. Две леди неторопливо поднялись со своих мест и неторопливо направились к выходу из тронного зала, благо, много на них не смотрели; взгляды людей были устремлены в другом направлении. Спустя минут, наверно, двадцать невеста короля Аксии вернулась обратно, она была одна и маленькими, но быстрыми шагами пересекала тронный зал, чтобы как можно быстрее вернуться на свое место подле короля. — Почему так долго? — недовольно зашипел Давелион. В ответ девушка лишь пожала плечами, как бы говоря, что она не виновата, так получилось. Огромные двери тронного зала распахнулись и на пороге появился будущий король окруженный священнослужителями. Мужчина был облачен в белый наряд с вышивками из жемчуга и золота на груди. На голове его была надета корона, которую было положено носить принцу. За спиной Кадмуса шел длинный шлейф накидки бордового цвета с позолотой. Все присутствующие в зале встали, дабы поприветствовать принца и будущего короля. Кадмус чинно и неторопливо шел к ожидающему его трону, возле которого его так же ждали священники, облаченные в золотые и бардовые паллы, что для них считалась парадная одежда для особых случаев. На лице принца, если присмотреться, то и дело дергались уголки губ. Что тут можно сказать, он долго ждал этого момента, слишком долго, как сам считал мужчина. И ему с трудом удавалось держать эту радость и восторг в себе. Остановившись подле трона, мужчину должны были опознать несколько священнослужителей, такова была традиция, дабы самозванец не вздумал взойти на трон. Служители опознали его, принц сел на трон, и они перешли к следующей части. — А где Анабель? — наклонился к своей спутнице мужчина, но вдруг удивленно замер, во все глаза вылупившись на невесту. — Ваше Величество, готовы ли Вы принять на себя клятву? — величественно говорили служители. — Я желаю, — отвечал король. — Минуточку, — зашипел Давей, беря девушку за руку и сдергивая перчатку. — Анно? — Вы торжественно обещаете и клянетесь управлять народами Королевства Фердании, других владений и прочих территорий, вам принадлежащих, буде сыщутся на них подданные, в соответствии с их законами и обычаями? — Я торжественно обещаю так делать. — Ты с ума сошла? — Мужчина с трудом сдерживал себя, чтобы не повысить голос и не начать кричать на все пространство. — Давей, прости — пищала девушка, зажавшись и опустив голову. — Где он?! — Будете ли вы следовать во всех ваших решениях закону, правосудию и милосердию? — Я буду. — Где Микель? — Прости. Дверь в тронный зал с грохотом отворяется и врезается в стены, поскольку их некому придержать. Все присутствующие с изумлением оборачиваются, шепоты и вопросы поднимаются в воздух, наполняя помещение шумом. — Я, конечно, прошу прощения, — наглая и дерзкая ухмылка искажает красивое лицо, — но я, вообще-то, против, чтобы данная церемония продолжалась, поскольку имею виды на данный трон. Микеланджело стоял на пороге, окруженный вооруженными солдатами. Его солдатами. Верными слугами принца Микеланджело, что выжили и стояли, готовые отдать жизнь за своего правителя. — Какая дерзость! — взвизгнула королева Белинда, вскакивая со своего места. — Да как ты посмел! Самозванец! Явиться сюда и предъявлять свои права! Да кто ты такой! Стража! — Ах матушка, матушка, — Микель укоризненно покачал головой, приближаясь к центру зала, — вы уже и родного сына не узнаете? Ах, нет, прошу прощения, — парень театрально прижимает пальцы к губам, выражая наигранное удивление, — я ведь и не являюсь вашим сыном, так что неудивительно, что вы меня забыли. Лицо женщины сначала побагровела, а после с лица схлынула кровь, и женщина побледнела. — Микеланджело… — губы женщины дрогнули и посинели. — О, вспомнили, — хмыкнул парень, приближаясь к трону, — ну раз вспомнили, то и трон освобождайте, — Микель кивнул головой брату, призывая того сойти с насиженного места. Кадмус побагровел от ярости и унижения, которые вызвали у него легкомысленный жест парня. — Охрана! — взревел мужчина, да так, что его эхо не раз прошлось по тронному залу. — Уничтожьте этого самозванца! Несколько солдат, что уже находились в помещении, обнажили мечи и стали надвигаться в сторону принца, с целью выполнить приказ своего правителя. Микель неодобрительно цокнул языком. — Мой сын, Микеланджело, погиб, когда на его дом напали наемники и сожгли, — заговорила королева громким голосом, чтобы ее смогли услышать все, — как ты смеешь, притворяться и прикрываться его именем, дабы предъявить свои фальшивые права на престол королевства! — Погиб? А вы уверены, что погиб? — брови парня взметнулись вверх. — Вы нашли его тело? Похоронили? Вы уверены, что это был именно он? — Тело моего сына сгорело заживо! — женщина взвизгнула так, как если бы этот разговор причинял ей ужасную боль. — Мы даже не осмелились раскрывать его лицо при народе, дабы они могли попрощаться с ним! Сердце парня дрогнуло, губы сжались в тонкую полоску и жилка на шее запульсировала. Он готов был поверить ей. Готов был поверить каждому ее слову, каждой дрожащей реснице, если бы не стоял перед ней: живой, здоровый, невредимый и чуть не убитый солдатами из личной гвардии королевы. Он бы поверил. — И как же вы поняли, что сгоревшее тело было именно вашего сына? Если он был неузнаваем, то почему вы решили, что это был именно он? Микель не слышал крики и визг женщин, что убегали из тронного зала напуганные обнаженными мечами охраны, не слышал, как его солдаты схлестнулись мечами с охраной, дабы защитить своего принца, он ничего не слышал, кроме своей матери. — Прекращайте этот спектакль, — неожиданно лицо женщины изменилось и стало покрыто маской равнодушия и раздражения, — просто убейте этого идиота, что сунул свой нос в жерло вулкана, даже не подумав о последствиях. Парень пораженно вздрогнул и обернулся, зал был пуст, если не считать воинов, что сцепились в схватке, все гости сбежали из зала, не желая оказаться под горячей рукой вооруженных людей. — Вот ведь дурак, — расхохоталась королева, уперев руки в бока и свысока глядя на парня, — о чем ты думал, маленькая дрянь, приходя сюда? Что стоит тебе появиться, и мы сразу же бросим все к твоим ногам? Сопляк! Лучше бы ты и дальше сидел в своей норе и не высовывался — целее был бы. Но так даже лучше, тебе просто перережут глотку мои воины, и этот мир навсегда забудет о твоем существовании, — змеиная ухмылка исказила красивое и не по годам молодое лицо. — Да еще и явился с парой солдат, — недовольно буркнул Кадмус, откидывая в сторону шлейф, — основательно ты подготовился, ничего не скажешь, — мужчина обнажил клинок и наставил его на Микеланджело, — надолго ли тебя хватит против нашей армии? Воздух сотряс звук горна, вещающий о приближающейся опасности. Королева и принц удивленно переглянулись, а после бросили взгляд на Микеля, точнее не на него, а на того, кто стоял за его спиной. — А кто сказал, что он один?