Настоящее

Лидия всем сердцем ненавидит вот такие пробки, которые образуются из-за учеников, отчаянно спешащих рассчитаться по долгам с учителями перед каникулами. Ей не уйти, не убежать, не скрыться от Стилински. У Лидии дрожат колени, когда Стайлз подбегает к ней в переполненном школьном коридоре. Он хватает её за руку, разворачивает к себе лицом и, улыбаясь смущённо и мило, спрашивает: — Есть минута? Надо поговорить. Он уже целую неделю хочет с ней поговорить. Он упрямый и прозорливый — как видно, Лидии не удастся уйти от пренеприятнейшего, откровенного разговора с ним. Впрочем, она знает, что скажет, как объяснит своё поведение, свой поцелуй. Они пробираются сквозь толпу: Стайлз просит разрешения пройти, Лидия семенит следом, мысленно проклиная высокие каблуки. Будь у неё возможность делать шаги пошире, она бы чувствовала себя увереннее. Лидия смотрит на табличку на двери кабинета, но не видит, не может заставить себя прочесть, название какого предмета написано на ней. Мартин может сосредоточиться только на Стайлзе, больше ни на чём. Предстоящий разговор волнует, тревожит, пугает её. Она проходит к окну, встаёт к Стилински спиной, чтобы не смотреть ему прямо в глаза, не выдавать себя. «Я хочу поцеловать тебя ещё раз». Нельзя, нельзя, нельзя. Лидия зло трясёт головой, и Стайлз, в мгновение ока оказываясь рядом, насторожённо спрашивает: — Всё нормально, Лидс? Ты в порядке? Он волнуется за неё так сильно, как не волновался никто из тех парней, с которыми она встречалась, которым едва ли не призналась, что любит их и будет любить всегда. Оказывается, она даже не представляла, как люди на самом деле любят. Стайлз любит её на пределе своих возможностей, всем сердцем, всей душой, до дрожи в руках, до боли в желудке, до того, что не может дышать. — Лидия? — в его голосе волнение, тревога, он вот-вот начнёт паниковать. От нарастающего напряжения Мартин хочется закричать и ещё сильнее — поцеловать его и положить конец сомнениям, терзаниям. Лидия будет вынуждена признать, что потерпела фиаско, если он коснётся её. Мартин ещё не приходилось бывать в числе тех, над кем брали верх, в том числе и собственные чувства. Лидия горда, упряма и влюблена безнадёжно, совсем как Стайлз. — Не волнуйся, всё хорошо. Ты хотел поговорить. О чём? — голос не слушается Мартин, она говорит, запинаясь, у неё в голове полнейший беспорядок, хаос: одна мысль сменяет другую потрясающе быстро. — Да, я хотел поговорить… о том, что между нами было… ну, ты понимаешь, о том самом дне, когда ты… — Лидия замечает краем глаза, как он, крепко зажмурившись, сглатывает. Это так мило, так романтично, так… трогательно. — О том самом дне, когда ты поцеловала меня. Лидии кажется, что её сердце делает сальто. Она думала, что знает, как ему ответить, чтобы не обидеть и сохранить с ним дружеские отношения. Однако можно ли убедительно отрицать очевидное? — Тот поцелуй… — Лидия хочет оправдаться панической атакой Стайлза, но не может, больше не может лгать. Ей надоело постоянно что-то скрывать: в её жизни стало непростительно много обмана. Мартин разворачивается и берёт Стилински за руку, признавая своё фиаско. В конце концов, проигрывать любимому человеку не так уж тяжело, болезненно. Лидия испытывает облегчение, остаётся только выдержать его взгляд. Сделать это куда проще, чем ей казалось: Мартин видит ошарашенное лицо Стайлза и едва сдерживает смех. Ей давно не хотелось смеяться вот так — тепло, добродушно, искренне. — Что, так и будешь смотреть на меня во все глаза? — спрашивает Лидия играючи, вновь становясь собой. Стайлз делает глубокий вдох, задерживает дыхание и возводит глаза к потолку, выдыхая. Каждый раз он удивляется Мартин, каждый раз она открывается ему с другой стороны. Она невероятно многолика, многогранна. Каждый раз Стайлз заново влюбляется в неё. — Ты… так и не ответила мне, — говорит он, опуская глаза и заливаясь еле видным румянцем. Лидия усмехается: — Поцелуй меня, Стайлз.