Взломщица

        Наутро Яснотка убедилась: не зря говорят, что алый закат — к дождю. Даже не к дождю — к ливню, причём такому, что хотелось написать это слово с большой буквы. Вода заливалась буквально везде, и плащ не спасал совершенно. О том, чтобы развести костёр и приготовить завтрак, даже речи не шло, так что пришлось жевать хлеб с сыром, запивая его водой из фляг. Речная вода для питья в данный момент годилась не сильно. Похоже, выше по течению дождь пролился раньше, так что речка несколько прибавила в глубине и бурности. А также в мутности.         Ну и, разумеется, сбор лагеря под дождём — отдельное развлечение. Очень на любителя. Каковых в отряде не было, так что гномы от всего сердца бранили погоду, пытаясь совместить мокрые тюки с мокрыми пони.         Торин простоял на берегу несколько минут, с неприязнью оглядывая мутный поток. Стоило переправиться вчера. Но кто же мог предугадать такое резкое изменение погоды? Разве что волшебник, но и он выглядел в равной мере недовольным и удивлённым.         — Двалин, — наконец, позвал командир отряда. — Нужно натянуть верёвку до того берега.         — Понял, — бритоголовый воин кивнул, в то время как его брат уже отцеплял от поклажи бухту верёвки и щурился, прикидывая ширину речки: хватит ли длины?         — Остальные — крепите тюки понадёжнее, — тут же отдал следующее распоряжение Торин.         Мокрые ремни, пряжки и верёвки так и норовили выскользнуть из рук и сделать крепление не более надёжным, а совсем наоборот. Яснотка быстро сдалась и обратилась за помощью к Фили, потому что она и с сухими-то крепежами только-только научилась управляться, а уж с намокшими, да под льющимся дождём, который если и стал слабее, то только чуть-чуть — нет, это было слишком сложно. Если же поклажа сорвётся во время переправы, то ладно, что её ждёт выговор, но она лично и отряд в целом лишится части нужных вещей!         Двалин, обвязавшись верёвкой и сняв с себя все лишние железки, спустился в реку. У берега было мелко: мутная вода закрутилась водоворотиками вокруг сапог. Глоин подал ему длинную жердь, — прощупывать дно и опираться на неё, чтобы не снесло, — и взял свободный конец верёвки. Бритоголовый гном двинулся поперёк потока, слегка забирая влево, наперерез течению. Несмотря на это, его всё равно слегка сносило.         Один раз он, потеряв равновесие, чуть не окунулся с головой (Яснотка, заранее боящаяся переправы, в этот момент испугано ахнула). В самом глубоком месте вода дошла ему до груди, и передвижение очень замедлилось. Глоин и Бомбур помаленьку отпускали верёвку, готовые, если что, тут же начать вытягивать её. Но, однако, Двалину всё-таки удалось достигнуть противоположного берега, и он, выбравшись из воды, привязал верёвку к ближайшему дереву. Дёрнул несколько раз, проверяя, надёжно ли, и крикнул:         — Готово! Крепите со своей стороны.         Через пару минут Торин, увидев утвердительный кивок Дори, лучше всех вязавшего узлы, скомандовал:         — Двигайтесь. С каждым пони — двое, страхуйте друг друга.         Переправа началась. И, наблюдая за осторожно перебирающимися через реку гномами, Яснотка, наконец, смогла додумать появившуюся ещё при взгляде на Двалина неприятную мысль. Ему вода оказалась по грудь. А ей, с её ростом, докуда будет? Как раз до ушей, похоже.         Её пони, не спрашивая, увели Фили и Кили, успевшие сходить через реку уже дважды. Они, похоже, не испытывали с переправой никаких трудностей. Но как раз с ними и случилась неприятность. Бревно, смытое раздувшейся рекой где-то выше по течению, ударило пони по крупу. Бревно, если честно, было небольшое, скорее брёвнышко, но этого оказалось достаточно, чтобы пони испугался и шарахнулся в сторону, спотыкаясь и заодно сбивая плечом Кили.         Молодой гном, впрочем, не выпустил верёвку и через пару секунд вынырнул, откашливаясь, но бедная лошадка практически повалилась на бок, рискуя быть унесённой течением и утонуть. Или то же, но в обратном порядке. Фили вцепился в поводья, чтобы удержать её голову над водой. Кили попытался подтолкнуть пони и дать ему возможность встать на ноги. Но, однако, тот смог подняться только тогда, когда часть поклажи, подхваченная потоком, уплыла вниз по течению. Или, скорее, затонула ниже по течению — это был тяжёлый тюк. Как выяснилось чуть позже к всеобщему огорчению, с провизией.         Двалин и Торин, с разных берегов кинувшиеся в воду, чтобы помочь, оба вернулись обратно (ни тот, ни другой не успел добраться до места происшествия). И Торин, пересчитав оставшихся на «его» берегу товарищей по отряду, удивился:         — Мисс Бэггинс, почему вы ещё здесь?         На этот вопрос у Яснотки, пусть она и только что перепугалась за Фили и Кили и вообще чувствовала себя не в своей тарелке, ответ был:         — Потому что глубоко.         После этих слов выражение лица Торина, сына Трайна, в кои-то веки изменилось, перестав быть, как обыкновенно, мрачным. На нём явно отразились раздумья. Те же самые, что недавно занимали саму Яснотку: что с хоббитским ростом «три фута и чуть-чуть» она еле достаёт гномам до плеча, и, значит, вода ей будет… В общем, загонять хоббитянку в реку — это не вариант.         — Нори, сможешь перенести её на спине? — определился с более приемлемым вариантом Торин.         Нори решил, что сможет, но, подняв Яснотку, тут же недовольно прокряхтел:         — Кое-кто слишком много ест!         В последние две недели она ела не много, а, по хоббитским меркам, вовсе даже мало, так что хотела возмутиться по поводу этого высказывания, — но гном уже зашлёпал сапогами по воде, и Яснотка молча вцепилась в него покрепче. Вчера, когда она купалась, вода почему-то не показалась такой холодной.         Один раз, в самом глубоком месте, Нори чуть не свалился, и Яснотка испуганно пискнула (на то, чтобы завопить во весь голос ему на ухо, ей, к счастью, в этот момент не хватило дыхания). Но, однако, более серьёзных инцидентов не случилось, и вскоре Нори уже пытался, стоя на прибрежном песке, спустить на землю намертво вцепившуюся в него хоббитянку.         Переправились и остальные; последним — Торин, перевязав конец верёвки с деревца себе на пояс. За эту верёвку его и вытягивали, когда он оступился, запутавшись в принесённом течением развесистом кусте.         Можно было бы сказать, что после переправы все оказались мокрыми с ног до головы… если бы не то, что ливень промочил их буквально до нитки ещё раньше. Но, по крайней мере, теперь дождь был уже не страшен: хуже некуда. А мешки с провизией, можно надеяться, всё же были достаточно хорошо упакованы, чтобы вода не затекла внутрь. Пока Балин, Глоин и Оин проверяли, так ли это, Торин вспомнил о том, что части продуктов они лишились, когда сорвавшиеся тюки канули в речке, а также разобрался, кому принадлежал злосчастный пони.         — Мисс Бэггинс, — строго посмотрел он на хоббитянку. — Кажется, сказано было всем: закрепите поклажу получше. Вы не услышали?         Яснотка замялась, потому что, во-первых, она и услышала, и старалась всё сделать, как надо, а во-вторых, в итоге этим занимался Фили почти без её участия. Но если она попытается свалить ответственность на Фили, это будет просто некрасиво с её стороны.         — Дядя, не ругай её! — заступничество Кили, впрочем, выглядело бы серьёзнее, если бы он не пытался в то же время вытрясти воду из уха. — Ничего не оторвалось и не развязалось, это я разрезал ремни, чтобы пони мог встать. Иначе бы его совсем снесло.         Несколько секунд Торин пристально глядел на своего племянника и хоббитянку, после чего покачал головой:         — Ладно. Потерять пони было бы хуже. Балин, что у нас осталось?..                  Отряд не остался совсем без провизии, однако лишился заметной её части, так что в дальнейшем им грозил урезанный рацион неизвестно, сколько времени. Понятное дело, что настроение это никому не улучшило. Особенно Яснотке, которая и так считала, что кушать надо больше. А то ведь так и похудеть недолго… Юбка уже, между прочим, сидела подозрительно свободно.         Дождь не прекращался, что тоже добавляло уныния. А ещё куда-то запропастился Гэндальф: он перешёл реку, ведя под уздцы свою лошадь, и после этого его больше не видели. Это уже было совсем из рук вон! Он так и не объяснил, идёт ли с ними до конца, или просто сопровождает до некоторой только ему известной точки, и исчезновение волшебника в тот момент, когда начались первые трудности, не слишком обрадовало гномов.         На привал они остановились уже заполночь, с трудом отыскав более-менее удобное место. С деревьев, под которыми укрылся отряд, то и дело срывались тяжёлые капли, и, если такая капля метко попадала за шиворот, начинало казаться, что было бы лучше терпеть моросящий дождь. Всем было ясно, что их ожидает скудный ужин и ночёвка в сырости.         Но действительность оказалась ещё хуже: костёр не разгорался ни в какую. Гномы весьма ловки в разведении огня, но сейчас даже Оин и Глоин, которых все товарищи признавали лучшими в этом деле, не могли ничего поделать. Мокрый хворост не желал заниматься пламенем, ветер, хоть и не сильный, задувал каждый появившийся язычок огня. Перспектива просушить мокрую одежду становилась всё более эфемерной. Гномы бранились, Яснотка молча шмыгала носом в насквозь мокрый платок.         Когда Оин с Глоином были уже готовы передраться, выясняя, кто виноват в том, что чуть разгоревшийся огонёк опять погас (на самом деле — упавшая с ветки здоровенная капля), Кили разглядел вдалеке, среди деревьев, какой-то отсвет. Это, надо сказать, было удачно хотя бы потому, что отвлекло сыновей Гроина, уже готовых вцепиться друг другу в бороды. Да и остальные были заинтересованы.         — Там костёр, — достаточно уверенно заключил Кили, глядя на рыжевато-жёлтый свет.         И эта реплика послужила началом нового спора. На этот раз — о том, что в таком случае делать. Гномы разделились на две партии: те, кто предлагал немедленно отправиться туда (видимо, это были более замёрзшие и голодные), и те, кто считал, что в диких землях рискованно совать нос куда бы то ни было, особенно по ночам. Командир отряда ни к одной из партий пока не примкнул, размышляя. Иначе бы спор уже закончился.         — Оставаться сидеть в сырости, когда неподалёку есть костёр, достаточно неразумно, — наконец, сказал Торин. Приверженцы идеи «собраться и идти» начали шумно радоваться, но он ещё не закончил. — Однако так же неразумно отправиться туда без разведки.         — У нас есть взломщик, — вставил кто-то, чей голос Яснотка не опознала.         — Да, у нас есть взломщик, — скептицизм, который Торин Дубощит наверняка испытывал по этому поводу, в его голосе никак не отразился. — Который, — которая, — по словам Гэндальфа, обладает некоторыми навыками… скрытного проникновения. Мисс Бэггинс, я поручаю вам отправиться туда и разведать ситуацию.         Яснотке захотелось неблаговоспитанно стукнуть того, кто напомнил командиру про её официальную функцию при отряде. Хотя он, наверное, и сам бы вспомнил.         С одной стороны, она на самом деле вовсе не взломщик. С другой — разве не она хотела доказать, что хоть на что-то способна? Всего-то нужно подобраться поближе и посмотреть, что там. Хоббиты умеют ходить тихо и незаметно, пусть и немногие из высокорослых народов знают об этом. Гномы, похоже, тоже не знают. Не так уж плохо, если удастся их удивить.         — Хорошо, — кивнула хоббитянка, продолжая уговаривать себя, что в «сходить и посмотреть» нет ничего страшного. Сходить по тёмному лесу, ага.         — Фили и Кили, пойдёте с ней. Прикроете, если что.         Яснотке совсем не понравилось это «если что», но отступать было уже поздно. Уже две недели как поздно, если подумать. И, на самом деле, Фили и Кили — это хорошо, потому что к огоньку она доберётся и подберётся, но вот чтобы вернуться к отряду, засевшему где-то в тёмном лесу, одной способности ходить тихо недостаточно. А молодые гномы умеют ориентироваться на местности. Правда ведь, умеют, раз уж командир их посылает?..         Ориентироваться они, наверное, действительно умели: по крайней мере, не похоже, чтобы опасались заблудиться. А вот шума производили, по мнению Яснотки, многовато. Правда, мнение у неё было хоббитское, предвзятое, а человек, пожалуй, не заметил бы никого из них троих, даже окажись они в нескольких шагах от него.         Они пробирались через подлесок, и не встречалось никаких признаков того, чтобы неподалёку было жильё: ни дороги или тропы, ни расчищенных участков леса или, на худой конец, забора. Похоже, что впереди был только костёр, чья-то стоянка, а не лесной хутор, на что Яснотка втайне надеялась.         Она притормозила, но Фили тут же толкнул её ладонью между лопаток.         — Давай, иди. Чего стоишь, мисс Взломщик?         — Я… собираюсь с мыслями. Думаю, как лучше туда подобраться, — ответила Яснотка, хоть мама всегда и говорила ей, что врать нехорошо. На самом деле собиралась она скорее с духом, поскольку одно только знание того, как отреагировал бы гномский отряд, если бы дозорный засёк рядом с лагерем чужака, совсем не вдохновляло.         — Иди-иди, если что, мы прикроем, — добавил Кили.         Опять это «если что»! Лучше бы уж они молчали. Яснотка молча кивнула.         — Если будут проблемы, крикни два раза филином и один раз сычом, — более развёрнуто объяснил понятие «прикроем» Фили. И прежде, чем хоббитянка успела объяснить, что она не может ни одного раза крикнуть никакой птицей, даже курицей, снова подтолкнул её вперёд. А сам вместе с братом отступил в сторону, чтобы укрыться понадёжнее и ждать.         Что ещё оставалось Яснотке? Она явно выглядела бы очень глупо, если бы начала звать затихарившихся гномов (самостоятельно их обнаружить не получалось). Так что пришлось двинуться вперёд, уговаривая себя, что, хоть она и не сможет воспроизвести условный сигнал, но, если громко завизжит, то Фили и Кили точно поймут, что что-то не так.         Ещё только подбираясь к поляне, хоббитянка расслышала голоса: резкие, грубые (что звучанием, что манерой речи). Наверное, это могло бы навести на определённые мысли о том, что может предстать её глазам. Но в Хоббитоне в подобной манере изъяснялись только крепко выпившие завсегдатаи таверны, которые, к тому же, совершенно не входили в круг общения мисс Бэггинс. Так что ассоциации у неё если и возникли, то смутные.         А жаль. Будь иначе, возможно, увиденное не оказалось бы для неё столь шокирующим.         Посреди поляны рядом с костром громоздились три здоровенных туши. Эти туши жрали (иначе было не сказать), переругивались, рыгали, — в общем, вели себя «за столом» даже хуже гномов. Ещё бы, ведь это были тролли. Даже зная об этих созданиях только по книгам и сказкам, нетрудно было их опознать.         Разговор, который ошарашенная Яснотка невольно слушала, звучал совершенно отвратительно: тролли обсуждали свои гастрономические пристрастия, а они были таковы, что могли отбить аппетит у любого разумного существа, кроме, разве что, гоблина (чья разумность сомнительна).         Стоило бы, пожалуй, тихо отползти назад и вернуться. И что она тогда скажет? Что на поляне тролли и она их испугалась? Вот уж посмеются гномы над незадачливой разведчицей…         А на костре троллей, между прочим, жарился почти целый баран. И мало кому удастся отбить хоббиту аппетит надолго.         Что бы сделал на её месте настоящий взломщик? То есть, учитывая обстоятельства, скорее вор, но не такая уж большая разница. Стащил бы у троллей еду и эль, причём так, что тупые создания ничего бы и не заметили. Но это явно было не то, что могло бы у неё получиться, хоть она подобралась уже почти вплотную, и никто не подозревал о её присутствии.         Непонятно, откуда взявшийся азарт вместе с желанием доказать, что рекомендации Гэндальфа чего-то стоят, толкали под руку, и Яснотка решила стащить хоть что-нибудь. Правда, даже сам Старый Тук не смог бы понять, какая его внучке польза от тролльского кошелька. Но ведь трофеи не всегда бывают полезными, правда? Поэтому хоббитянка, стараясь не принюхиваться (от троллей исходил весьма неприятный запах, а по-простому — вонь), потянулась к торчащему из ближайшего кармана кошелю.         А через секунду она осознала, что главное качество хорошего взломщика — отнюдь не умение скрытно передвигаться или, собственно, прикарманивать вещи. Главное — удачливость. И вот с ней, похоже, были проблемы, потому что именно тогда, когда девушка вытащила кошелёк, троллю понадобился нож, висящий на поясе рядом, и тяжёлая лапа размашистым движением припечатала её к тролльей заднице (ну и что, что матушка говорила такие слова не употреблять: тут иначе не скажешь!). А потом сгребла за шиворот и вытащила на всеобщее обозрение.         Судя по всему, тролли могли рассматривать с гастрономической точки зрения практически что угодно. Иначе как объяснить то, что они считали возможным сожрать какую-то неведомую зверушку? Ни один нормальный хоббит не стал бы тянуть в рот что-то незнакомое. Ну, если этому хоббиту не пять лет или он не Тук.         Неизвестно, чем закончилась бы для Яснотки «беседа» с этими созданиями, потому что мало того, что у неё заплетался язык от страха, так её ещё и не особо слушали (больше перебивали друг друга и ругались), если бы Фили и Кили, которые заподозрили, что что-то не так, не вломились на поляну.         Впрочем, назвать этот поступок разумным было сложно. Как и многие деяния, которые потом, если участникам повезёт выжить, называют геройскими.         Тролли, уже почти передравшиеся между собой, тут же переключились на гномов. Хоббитянку, которую один из них до сих пор стискивал в руке так, что казалось: ещё чуть-чуть и рёбра сломаются, — при этом отшвырнули в сторону, чтобы не мешала. Гномы, в отличие от мелкой «неведомой зверушки», были для них вкусной и здоровой пищей. Фили и Кили даже сообразить не успели, что их двое против троих, причём здоровенных троих. Их просто оглушили ударами дубин. И надёжно упаковали, чтобы, даже когда очнутся, вели себя как хорошая еда и лежали смирно.                  В общем-то, гномы не отличаются нетерпеливостью. И вполне умеют ждать. Но ждать в темноте, под накрапывающим дождём, и даже не поужинав — это совсем другое дело. Мало кому понравится. А разведчики всё не возвращались. Отряд начал недовольно бурчать, командир — задумываться, не зря ли он послал именно Фили и Кили, главной бедой которых был их характер. Не стоило ли отправить кого-то, пусть не столь хорошо умеющего тихо передвигаться по ночному лесу, но зато способного принимать более взвешенные решения?         Прошло ещё некоторое время. Огонёк далекого костра на пару мгновений заслонил чей-то силуэт, — или это ветер качнул ветки деревьев? — больше же ничего не менялось.         — Их нет слишком долго, — наконец, решил Торин. — Оин, Глоин, Нори, отправляйтесь. Будьте осторожны, вас может ждать засада.         Они, несомненно, достаточно хорошо понимали, что такое осторожность. И прежде, чем выходить на освещённое пространство, внимательно присмотрелись к нему из темноты. Однако дело в том, что тролли, хоть и не отличаются особым умом (не особым тоже не отличаются), но могут быть достаточно сообразительны в вопросах, касающихся добычи еды. После появления Фили и Кили они насторожились. И, рассудив, что где есть два гнома, может быть и больше, — тем более что хоббитянка от растерянности оговорилась насчёт того, много ли тут в лесу ошивается… всяких, — спрятались.         А Яснотка никак не могла предупредить товарищей. После того, как тролль её выкинул, она оказалась в кустах практически вверх тормашками, да ещё и ударилась головой о дерево. Ничего удивительного, что после такого она была почти в обмороке (и, надо заметить, нормальная хоббитская девица должна была перейти в это состояние от одной только тролльей вони!).         Оин, Глоин и Нори, в недоумении посмотрев на горящий костёр и полное отсутствие при нём живых существ, вышли на свет. Тут-то на них и напали. И трое против троих тоже оказалось не самым удачным раскладом. Для гномов, понятное дело, но они всё-таки успели выхватить оружие. И поднять шум, который услышали и их оставшиеся в отдалении товарищи.         Теперь не стоило сомневаться, что у костра засел кто-то недружелюбный. Так что, привязав пони, чтобы потом не разыскивать их по всему лесу, восемь гномов во главе с суровым Торином, сыном Трайна решительно двинулись выручать попавших в беду членов отряда. Так же, как предыдущая троица, они не увидели у костра никого. Но им хватило осмотрительности не выскакивать туда с оружием наперевес.         — Что здесь происходит? — выкрикнул Торин, надеясь, что хоть кто-то из пропавших отзовётся. Как ни странно, он получил ответ. Яснотка, пусть у неё после удара всё ещё ужасно звенело в ушах, пискнула из своего куста:         — Тролли, трое. Они схватили всех и собираются съесть!         После этого осмотрительность у гномов кончилась. Гномы весьма не любят троллей, особенно если те покушаются на их товарищей. Тем более, промедление могло подвергнуть опасности пленников. Так что, дождавшись знака от командира (ждать пришлось совсем, совсем недолго), они вылетели к костру.         Тролли, поняв, что этих они врасплох не захватят, с энтузиазмом полезли в драку.         Яснотка попыталась выбраться из куста, но так неудачно выбрала момент, что чуть не получила по голове молотом Двалина, отшатнулась и грохнулась обратно. Ещё раз, представьте себе, ударившись головой!         Гномы хорошие бойцы, но чтобы победить троллей, нужно большее численное превосходство, чем у них было сейчас. Кожа у троллей прочная, так что не каждый удар её пробьёт, а до жизненно важных органов добраться непросто, особенно если твои удары в основном попадают не выше живота противника.         Один за другим гномы попадали в лапы троллей, которые по-простому накидывали на них какие-то грязные мешки (пожалуй, никто в здравом уме не захотел бы узнать, что в этих мешках хранилось раньше). Дольше всех продержались Торин и Двалин, встав спина к спине, однако и до них добрались.         Теперь в прискорбном положении оказался весь отряд. Самое время вмешаться Волшебнику, потому что надежда была разве что на чудо. И он вмешался, только вот понятно это стало далеко не сразу… А до того те из гномов, которые оставались в сознании, а также хоббитянка полагали своё положение весьма отчаянным. Никому не понравится, когда тролли обсуждают, как тебя лучше приготовить.         Вообще-то мисс Бэггинс, так и оставшаяся незамеченной в зарослях кустарника, могла бы ускользнуть. Но этого не сделала, и помешало ей не благородство или нежелание бросать товарищей в беде (хотя, несомненно, она очень пыталась придумать хоть какой-нибудь способ спасти ситуацию, сложившуюся из-за её неосмотрительности), а просто то, что то ли от страха, то ли от чрезмерного количества ударов о твёрдые поверхности её совсем не держали ноги. Так что она могла только и дальше валяться в кустах, с ужасом слушая разговор троллей.         И даже она далеко не сразу поняла, что что-то тут не так, и реплики не всегда раздаются оттуда, откуда должны. Чего уж говорить о самих троллях. Те ничего не понимали ровно до того момента, когда первые лучи солнца обратили их в камень. Да и после — явно не понимали тоже. Камни сообразительны ещё менее чем тролли.                  Гномы, выпутываясь из мешков и верёвок, шумно радовались чудесному спасению и восхищались мастерством волшебника, обманувшего троллей и тянувшего время до рассвета. Яснотка пыталась выпутаться из куста, но ей это не удавалось до тех пор, пока её оттуда не выдернул Гэндальф.         — Мисс Бэггинс, вы как? — участливо поинтересовался он.         Хоббитянка страдальчески поморщилась:         — У меня на затылке шишка, наверное, даже больше той, что была, когда я в детстве рухнула с яблони вниз головой, а потом на меня ещё упало большое яблоко, за которым я и лезла.         Волшебник сочувственно покивал, однако было видно, что он не считает это чем-то страшным. И сама Яснотка, как ни поразительно, тоже не считала — после того, чего наслушалась от троллей. Подумаешь, слегка звенит в ушах.         Гэндальф, может быть, и собирался сказать ей что-то ещё, даже, возможно, посоветовать, как лучше быть с шишкой, но его отвлёк хмурый (мало кому понравится лежать в вонючем мешке, ожидая, решат тебя сварить или поджарить) Торин:         — Куда ты пропал так невовремя?         — Разведывал, что нас ждёт впереди, — невозмутимо ответил волшебник, будто не замечая недовольства гнома.         — А как сумел вернуться так вовремя?         — Я привык оглядываться назад.         И, судя по всему, больше никаких пояснений из него было не вытянуть. Торину оставалось только пожать плечами и отойти к остальным, которые уже начали спорить, кто виноват в случившемся. Впрочем, спор им совершенно не мешал добраться до той части тролльего ужина, что годилась в пищу не только троллям.         Яснотка, хоть ей и было очень-очень стыдно за то, что именно её невезучесть подвергла всех опасности, ни за что бы не призналась, с чего это всё началось. Её, к счастью, пока никто не трогал и не расспрашивал, а потом Гэндальф напомнил всем, что где-то неподалёку должно быть логово троллей, и не помешает его обыскать.         Когда отряд добрался до тёмной и грязной пещеры, хоббитянка очень порадовалась, что так и не успела поесть. Слишком уж отвратительно тут пахло. Даже гномы морщились и старались закончить поиски как можно быстрее. Хотя «быстрее» было достаточно условным: они обнаружили натасканное троллями золото, и бросить его их не заставила бы никакая вонь. Некоторые, впрочем, предпочли золоту трофейное оружие. Яснотка, достаточно равнодушная что к золоту (особенно в таких условиях), что ко всяческим острым железкам, стояла в стороне, опасаясь уйти наружу в одиночку, и зажимала рот и нос платком. Вдобавок, от пыли постоянно хотелось чихнуть.         Так что вполне понятно, почему, когда Гэндальф вручил ей кинжал в потёртых ножнах, сопроводив это словами о том, что «ей подойдёт по размеру» и «пригодится», хоббитянка сперва вообще не поняла, о чём речь. Пока она соображала, что и как, куда-то делся её платок, но волшебник не дал его поискать, просто сунув кинжал ей в руки.         Яснотка, глядя на оружие, мрачно вздохнула и сообщила:         — Я умею резать колбасу. Хорошо умею, тонкими кружочками… Но не думайте, что я смогу воткнуть эту штуку в кого-то живого! Я даже куриц никогда не резала.         Кто-то из гномов рассмеялся то ли её словам, то ли какой-то шутке товарищей. Гэндальф покачал головой:         — То, что ты носишь меч, не значит, что ты будешь обязательно, как ты говоришь, его в кого-то втыкать. Иногда для того, чтобы не нанести удар, требуется куда больше мужества.         Нельзя сказать, чтобы хоббитянка поняла, что именно он имел в виду этими словами, тем более что она всё-таки расчихалась. А уж когда отряд, наконец, выбрался из пещеры на свежий воздух, она и вовсе про них позабыла. Но, возможно, ещё придёт время вспомнить? Ведь волшебники ничего не говорят зря.