Взломщица

        Первое, что сделала Яснотка, когда очнулась в полной темноте — отползла в сторону с места, где лежала, потому что очень глупо лежать самой мягкой частью тела на каком-то остром камне, если есть возможность отодвинуться. Потом ощупала себя, убеждаясь, что все прочие части тела, кроме самой мягкой, тоже на месте (впрочем, то, что они на месте, можно было определить и по тому, как они болели). Помимо положенного комплекта конечностей обнаружился кинжал в ножнах, который она запихнула под курточку, пряча от загребущих лап гоблинов, и который каким-то чудом не нашли.         Всё вышеперечисленное, пожалуй, было неплохо.         Рядом не было гоблинов — и это тоже было неплохо. Даже очень хорошо.         Но также не было ни Гэндальфа, ни гномов. И вот это было плохо. Просто ужасно, если честно. Некоторое время назад, — кстати, какое? — она думала, что готова отдать что угодно, лишь бы спастись от мерзостных гоблинов, но, кажется, погорячилась. Остаться в одиночестве в «что угодно» не входило.         Трудно сказать, что хуже: когда есть и гномы, и гоблины, или когда нет ни тех, ни других. Наверное, эта была такая ситуация, в которой нет лучшего или худшего варианта… Как, кстати, так получилось? Судя по тому, что болела голова, либо она обо что-то ударилась, либо её чем-то ударили. Пусть так, но почему она, потеряв сознание, осталась лежать в туннеле? Оставалось признать, что в творившемся бардаке гномы просто не заметили её исчезновения (обидно, правда?), а гоблины проскочили мимо в темноте (ничуть не обидно!). Итог — она одна, неизвестно где, и неизвестно, что ей теперь делать.         Однако, как бы там ни было, стоило хоть что-нибудь предпринять. Сидеть на жёстком и холодном камне было чуть лучше, чем лежать на нём же, но тоже бесперспективно. На всякий случай Яснотка ещё пошарила руками рядом с собой, чтобы проверить, не выпало ли из карманов что-нибудь полезное. И тут её ожидал сюрприз: она обнаружила то, что из её кармана явно не выпадало, поскольку таких вещей там не лежало никогда, даже в Хоббитоне. Кольцо. Металлическое, гладкое. Пожав плечами, хоббитянка подобрала его. Не то, чтобы она считала, что оно может ей как-то пригодиться, но раз уж нашла, то зачем выкидывать? Кроме этого на полу попадались одни камни и какая-то склизкая гадость, от которой пришлось долго оттирать руку (об штаны, и воспитанный хоббит так делать не стал бы, но куда деваться, если до ближайшей салфетки или полотенца десятки миль?)         Голова не только болела, но и слегка кружилась. Ощупав затылок, Яснотка обнаружила там изрядную шишку и даже кровоподтёк, хотя, может быть, просто грязь. Но это не было достаточной причиной, чтобы сидеть на месте.         Она встала, придерживаясь за стену. Не шатает — уже хорошо. Идти, вроде, можно. Только вот вопрос, куда идти. Сколько Яснотка ни ломала голову, но никак не могла сообразить, в какую сторону отряд двигался до того, как она потерялась. Темнота не оставляла никаких ориентиров. Наконец, она выбрала направление просто наугад, надеясь, что на её долю осталось ещё хоть чуточку везения.         Тёмными туннелями хоббита не напугать: пусть хоббитские норы обычно светлые, тёплые и уютные, но всё-таки эти норы — подземные, так что хоббиты относятся к подземельям гораздо спокойнее, чем люди или эльфы. Однако тут были не просто тёмные туннели, а туннели, где водились гоблины, и, может, не только гоблины. Вот этим, наверное, можно было бы напугать даже знаменитого Бандобраса Тука, не то, что его дальнего потомка, который, к тому же, Тук только наполовину.         И тут впервые за всё путешествие Яснотке пригодился кинжал. Сперва она его вытащила просто для самоуспокоения, но сразу же обнаружила, что лезвие слегка светится. Яснотка была неглупой барышней, так что достаточно быстро сообразила, к чему это свечение: так же, как Гламдринг и Оркрист, эльфийский кинжал реагировал на присутствие гоблинов. Так как отсвет был тусклым — значит, те были не слишком близко. Хорошо, что ни говори. Теперь она могла не опасаться, что налетит на гоблинов внезапно. И свет, пусть и слабый, позволял различить хотя бы очертания стен.         Яснотка, решительно одёрнув юбку, двинулась в выбранном наугад направлении.                  Свечение эльфийских клинков не становилось тусклее: значит, преследователи были всё так же близко. Всё-таки гоблины знали свои туннели лучше гномов, и то и дело обгоняли их по каким-нибудь отноркам, нападая на отряд со всех сторон. Если бы не то, что эти твари совершенно не смыслили в стратегии и тактике (основным приёмом было «навалиться всей кучей» или «подкрасться к спящим»), беглецам пришлось бы туго. А так, пусть даже не все беглецы были вооружены, им удавалось отбивать беспорядочные атаки.         Иногда проходы были такими низкими, что даже гномам приходилось пригибаться, а уж о Гэндальфе и говорить нечего. Надо думать, то, что он бормотал себе под нос, в очередной раз задев лбом нависающие камни, было не слишком благопристойным.         Пусть гномы привычны к подземельям, но здесь, в тёмных и тесных туннелях, в непрерывных стычках они потеряли чувство направления, и только Гэндальф, кажется, знал, куда двигаться. Нужно было верить в то, что знал. Иначе всё просто бесполезно. И Торин, сын Трайна, не позволял себе усомниться.         Наконец, Оркрист и Гламдринг перестали гореть яростно и ярко, свечение поблекло. Отряду удалось оторваться от погони. Правда, их всех не оставляло ощущение, что это не надолго, и впереди ждёт ещё не одна стычка, но пока они получили небольшую передышку.                  Блуждание по тоннелям прервалось не самым приятным образом: Яснотка плюхнулась в холодную чёрную воду. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что в данный момент, когда клинок почти перестал светиться, всё вокруг выглядело чёрным. Хоббитянка то и дело спотыкалась, а теперь вот даже упала. Хорошо хоть, воды там оказалось только коленки намочить. Однако назад она всё-таки отползла. Хоть и неглубоко — но неприятно.         Единственным звуком в гулкой тишине, которая обычно присуща большим замкнутым объёмам пространства, было тихое капанье где-то вдалеке. Вода, похоже, никуда не текла: Яснотке случилось наткнуться на подземное озеро, глубокое и ледяное, пытаться перебраться через которое было бы очень неразумно. Конечно, последнее время с разумностью вообще непросто, но это «неразумно» выходило за всякие рамки, допустимые для хоббитской барышни.         В обычных реках и озёрах водятся рыбы, раки и всякая плавучая мелочь. Что может скрываться в подземном озере, воображать не хотелось. Не то, чтобы воображение пасовало… скорее наоборот, если честно. Когда во время купания зацепляешь ногой какую-нибудь водоросль, это неприятно, а если заденешь что-то в этой чёрной и со всех сторон подозрительной воде, так и сердце от испуга остановиться может.         Внезапно совсем рядом раздалось тихое «шлёп-шлёп», и в темноте зажглись бледные огоньки-глаза. Вот тут-то Яснотка и завизжала.         Правда, она почти сразу замолчала, для надёжности зажав рот ладошкой, потому что глаза глазами, а если на шум прибегут гоблины, будет гораздо хуже. «Глаза», тем временем, решили с ней пообщаться.         К новым знакомствам Яснотка, как и почти любой житель Шира, относилась благожелательно (если, конечно, знакомства не ставили упорядоченную жизнь с ног на голову, как некоторые небезызвестные персоны). Но нынешний случай, определённо, нельзя было считать приличным знакомством!         Во-первых, собеседник не представился и вообще половину времени, казалось, говорил сам с собой. Во-вторых, его слова насчёт «съесть» выглядели как-то не похоже на шутку, даже очень дурацкую. Когда по уши влюблённый Одо Большеног называл Яснотку «сладкой пышечкой», это было смешно и даже слегка мило. Рассуждения неведомого создания про «сладкое мясо» звучали жутковато. Поэтому, в-третьих, хоббитянка постоянно держала меч направленным на существо. Не то, чтобы она умела обращаться с оружием, но чтобы ткнуть остриём, много ума и умений не надо. И это тоже делало «знакомство» совсем не похожим на таковое.         Но, несмотря на все несоответствия, Яснотка старалась вести себя вежливо (хотя тыканье в кого-то клинком — это какая-то гномская вежливость, но никак не хоббитская!). В конце концов, ей просто нужно узнать, где выход.         Только, увы, существо не собиралось ей в этом помогать и вело себя очень неприятно. Наверное, действительно скучно и уныло проводить годы в темноте туннелей, питаясь сырой рыбой и разговаривая с самим собой. Но это не повод донимать заблудившуюся барышню несвязной болтовнёй и сомнительными предложениями!         Матушка много раз говорила Яснотке, что приличная девица должна держаться подальше от азартных игр (что, впрочем, не мешало самой Белладонне иногда наведываться в «Зелёный дракон» и просиживать вечера за партиями в кости). Игра в загадки была освящённой временем традицией и не относилась совсем уж к азартным, но и ставки в ней обычно были несерьёзными. Зачастую игроки и вовсе довольствовались моральным удовлетворением. Куда уж там «съесть»! Тем более что «показать выход» и «съесть» — вещи не равноценные…         Выбор был небольшой. И Яснотка согласилась.         Мисс Бэггинс неплохо умела играть в загадки. Когда-то, когда только вышла из доростков, на празднике середины зимы она даже выиграла у кузенов имбирный пирог тётушки Мирабеллы. Но одно дело — шумное застолье в Тукборо, и совсем другое — тёмное и сырое подземелье. И блёклые глаза в паре шагов в стороне, неотрывно уставившиеся на неё. От такого внимания мысли разбегаются так же, как мурашки по спине. Так что загадки в голову приходили не самые удачные. А ответы на чужие иногда находились почти что чудом.         И, наконец, Яснотка с ужасом обнаружила, что существо требует «задать ещё один вопрос», а она не может придумать ровным счётом ничего подходящего! Она тянула время и нервно мяла левой рукой полу курточки. Неожиданно пальцы наткнулись на что-то жёсткое, и это была не пуговица.         — Что у меня в кармане? — вслух удивилась Яснотка, ощупывая непонятный предмет.         Вообще-то в этом кармане должен был лежать носовой платок. Но с её платками в Приключении постоянно случались неприятности. Точнее, в основном случались гномы. Стоило только оставить платок без присмотра. Один утащил Кили, посчитав, что им будет удобно мыть котелок. Другой смахнули в костёр, когда он сушился на одной из рогатин (правда, его заметил Бофур, и, когда сообразил, что это, вытащил, но обгоревший ошмёток полотна уже вряд ли мог считаться носовым платком). Третий в тролльей пещере нагло выдернул у неё прямо из рук Торин Дубощит, чтобы протереть от паутины трофейный меч. Правда, потом вернул и даже сказал «Спасибо», но, учитывая, сколько в пещере было всяческой гадости, платок Яснотка тут же выкинула. Ещё один платок сжевал пони. На момент злосчастной ночёвки в горах у неё при себе оставалась только салфетка, да и ту вытащили гоблины во время краткого обыска. Так что в кармане уже ничего не должно было быть. Однако было.         А существо посчитало этот случайно высказанный вопрос загадкой. И Яснотка не стала его разубеждать. Это было не совсем честно. Но ей упорно казалось, что о честности тут речь уже не идёт. Слишком уж ненавязчиво тварь пыталась подползти поближе, обойдя клинок. Выполнит ли она вообще обещание?         Три попытки угадать, даже три с половиной. Все неудачные, так что теперь Яснотка намеревалась потребовать свой выигрыш.         — Всё, ты проиграл, — решительно объявила хоббитянка. — Показывай выход!         — Нечестно… — захныкала тварь. — Нечестно, это была не загадка.         — Ну уж нет, ты сам сказал задать вопрос, — Яснотка умела упрямиться, и несколько недель общения с гномами положительно сказались на этом «навыке». Речь шла о её дальнейшей судьбе, в конце концов! И у неё был меч. Совсем не хоббитский, но весомый аргумент. Был бы ещё более весомым, если бы она умела им пользоваться. — Ты не ответил, значит, проиграл. Теперь веди меня к выходу.         Неизвестно, что убедило её собеседника: логика или клинок, но он сдался и, пробормотав что-то про нужную вещь, пообещал собраться идти через несколько минут.         «Нужная вещь» Яснотке заранее не понравилась. Не меньше, чем тварь, которая была явно раздражена поражением. И ощущение того, что о честности тут речь уже не идёт, не оставляло. На всякий случай девушка отступила подальше от воды, обратно в туннель, и настороженно вслушивалась в темноту, ожидая возвращения своего «проводника».         От пронзительного вопля она буквально подскочила на месте. Из несвязного потока жалоб и ругани получалось, что нечто потерялось. Видимо, та самая «нужная вещь». Не очень-то обидно, если честно.         Однако когда от жалоб тварь перешла к обвинениям, стало даже не обидно, а сразу страшно. Хотя обидно тоже: воровкой Яснотку ещё никто не называл. Она Взломщик при гномском отряде, да, но это ведь совсем другой вопрос!         И она не гном, чтобы, когда на неё нападают, сражаться. Благовоспитанная хоббитская барышня просто упала бы в обморок. Яснотка кинулась бежать. Споткнулась, упала, чудом не напоровшись на свой же клинок, перепугалась… Когда и как на пальце сунутой в карман руки оказалось кольцо, она сама не поняла.         Преследователь, хоть и видел в темноте, почему-то проскочил мимо, в упор её не замечая. И, продолжая сквернословить, удрал по тоннелю дальше. Хоббитянка, — деваться было некуда, — тихонько двинулась за ним и слушала сердитое бормотание. Нехорошие слова она старалась пропускать мимо ушей, но была там и полезная информация.         Во-первых, он надеялся перехватить её у выхода, а значит, нужно было просто идти следом, и она выберется из этих проклятых туннелей.         Во-вторых, «нужная вещь» действительно оказалась у неё. То колечко, про которое она совершенно забыла, и которое теперь почему-то было у неё на пальце. Но она его нашла, а не украла! И отдавать не собиралась. Если бы её спросили по-хорошему — другое дело; любой хоббит посчитал бы нужным вернуть находку настоящему владельцу. Но угрозы, ругань и нападение на «по-хорошему» не походили ну ни капельки.         А дальше она расслышала нечто, очень похожее на сказку: колечко было не простое, оно делало того, кто его носит, невидимым. В такие вещи верят разве что совсем маленькие хоббитята… однако тварь со своими глазами-блюдцами глядела прямо на неё и её не заметила. И Яснотка поверила. Покрепче сжала кулак, чтобы кольцо случайно не соскользнуло, и шла тихо-тихо, так, как умеют только хоббиты и эльфы.         Выход был уже совсем близко: она могла различить, как переругиваются гоблины-стражники, — когда удача от неё отвернулась. Здесь уже было не совсем темно, и Яснотка видела силуэт существа… которое уселось посреди туннеля, перегородив ей дорогу, и продолжало бормотать то жалобно, то с искренней ненавистью.         Эта тварь хотела обмануть её, убить и сожрать. У Яснотки не было никаких причин ей сочувствовать. Нужно было как-то убрать её с дороги, и клинок в руках начал казаться подходящим решением.         Не о чем жалеть.         Но она не могла ударить. Вот просто не могла, и всё. Не потому даже, что поступить так было бы неблаговоспитанно или что-то подобное. Это была несколько другая категория. Такая, с которой она до сих пор не сталкивалась. С троллями или гоблинами ситуация выглядела иначе. Эта тварь тоже хотела причинить ей вред… но не причинила ведь. И какой жалкой была жизнь в подземелье, в темноте и сырости, без солнечного света! А она лишила это создание единственного, чтобы было ему дорого.         Вспомнились гномские воины. Наверное, узнай они о её сомнениях — назвали бы глупой трусливой домохозяйкой.         И были бы правы. Да, она — домохозяйка из Шира. И поступит так, как считает верным.         Яснотка бесшумно отступила на несколько шагов назад, и, разбежавшись, прыгнула — над сгорбленной спиной существа. Кажется, потолок был неприятно близко, но об этом она уже не задумывалась и кинулась бежать под несущиеся вслед ругань и шипение.         Впереди ещё оставались гоблины, но, на её счастье, стража была изрядно занята последствиями недавнего боя (а последствиями чего ещё может быть пара десятков трупов?): выжившие обшаривали тела убитых, торопясь ухватить хоть что-нибудь ценное.         Хоть что-то, наконец, было хорошо. Потому что, во-первых, ничто не мешало тихонько проскочить через «караулку». А во-вторых, Яснотка догадывалась, что, — кто, — мог устроить этот бой.         В сказках говорится, что гоблины не терпят дневной свет. Похоже, это было правдой, потому что даже когда какой-то наблюдательный стражник заметил её тень в полоске солнечного света от приоткрытой двери, никто не погнался за беглянкой. Только бранились вслед, не понимая, что это за тень такая — отдельно от владельца.         Яснотка бежала по склону вниз, не вслушиваясь в гоблинское сквернословие. Ещё не хватало!                  Для отряда бегство через туннели стало практически непрерывным боем, завершившимся стычкой перед самыми воротами. Уже давала о себе знать усталость, и, пожалуй, было чудом, что никто из них не пострадал серьёзно. Царапины, ссадины и синяки же были не тем, на что гномские воины обращают внимание.         Даже Гэндальф выглядел утомлённым. Однако это не мешало ему строго отчитывать всех сразу и Торина Дубощита лично.         Подслушивать, конечно, нехорошо, да Яснотка и не собиралась. Просто после того, как ускользнула от часовых у ворот, так и не сняла кольцо. И подбиралась к отряду незаметно, потому что, пока не различила голоса, не была уверена, смогла ли она догнать своих, или наткнулась на очередных чужих.         Подслушивать, конечно, нехорошо. Но перебивать волшебника, наверное, нехорошо тоже… Так что Яснотка осталась невидимкой стоять за деревом вовсе не потому, что хотела послушать, что про неё скажут. И не потому, что хотелось подкрасться незаметно и посмотреть, как вытянутся лица у этих упрямцев, считающих, что она никуда не годный Взломщик! Не потому, честное хоббитское…         — Вы потеряли моего Взломщика, господа, так что будьте любезны вернуться и найти её! — начиная сердиться, сверкнул глазами маг. На что он рассчитывал, ставя вопрос таким образом — кто знает?         — Гэндальф, я предупреждал, что не буду нести ответственность за её судьбу и присматривать за ней, — покачал головой Торин. Будь он чуть менее уставшим, любой, кто пытался упрекнуть его в чём-то, получил бы гораздо более жёсткий ответ. Но он устал. А Гэндальф не был «любым». — Мы не будем возвращаться.         — Дядя, а если бы это был кто-то из нас? — запальчиво бросил Кили. На младших гномах синяков и ссадин было не меньше, если не больше, чем на остальных, но это не пригасило их кипучей энергии.         — Она не одна из нас, — после длинной паузы ответил командир. Стал бы он рисковать всем отрядом, если бы в гоблинских пещерах остались его племянники? Или старый друг и наставник, Балин? — Не была и не будет.         — Может быть. Но, однако, я здесь, — Яснотка, стянув с пальца кольцо, вышла из-за дерева. Она, определённо, не хотела знать, что ещё может сообщить король-в-изгнании. Все эти «ей здесь не место» в исполнении Двалина она уже выучила наизусть.         Её внешний вид: встрёпанная и простоволосая, грязная, в куртке с оторванными пуговицами и юбке, которую будто прополоскали в знаменитой сточной канаве около «Зелёного дракона», — определённо, был совершенно непотребным и неприличным. Но её это в кои-то веки ни капли не волновало. А если кто что скажет — на себя пусть посмотрят, дети подземелья!         Гэндальф только усмехнулся, покачав головой. Гномы наперебой зашумели, кто-то — просто радуясь её появлению (даже так, хоть в это было трудно поверить!), кто-то — пытаясь немедленно прояснить вопрос, как у неё это получилось. Фили и Кили даже подёргали её за рукава, чтобы убедиться в материальности. Хорошо хоть, обниматься не стали, хотя у младшего, кажется, мелькнула и такая мысль.         Шум традиционно прекратился тогда, когда высказался Торин Дубощит (всё с тем же вопросом, интересовавшим минимум половину отряда):         — Мисс Бэггинс, как вам удалось выбраться?         — Хоббиты умеют быть незаметными, — раскрывать правду про кольцо ей почему-то очень не хотелось. И было в этом немало уязвлённой гордости: сколько ещё эти гномы будут считать её ни на что не годной неумехой? — А гоблины очень шумят. И страже у ворот было совсем-совсем не до меня. Они были заняты. Благодаря вам, я ведь не ошиблась?         — А то! — хором отозвались Фили и Кили. У них хоть и остался один меч на двоих, но они сумели уложить пять, а то и шесть гоблинов. То, что они перебили своего дядю, их ничуть не смутило. Впрочем, возможно, он и не собирался отвечать. Кивка ведь, по мнению некоторых, вполне достаточно.         — Да так ли это важно? — вмешался Гэндальф, имея в виду то ли подробности спасения хоббитянки, то ли воинские успехи гномской молодёжи. — Все в сборе, и стоит двигаться в путь. Отдыхать будем потом.         Яснотке очень не понравилось это «потом» — уж слишком оно было неопределённым. Но, разумеется, она промолчала.