Взломщица

        Следующий день начался моросящим дождём, отсутствием завтрака и бранью Нори, у которого после спанья в неудобной позе защемило спину. Впрочем, позже ситуация слегка улучшилась: небо расчистилось, Нори с помощью братьев и Гэндальфа раскрючился… и только завтрак так и не появился — не считать же таковым горсть орехов и воду из реки, — так что остальное не сильно подняло Яснотке настроение (хотя за Нори она, конечно, порадовалась).         Собрав свои немногочисленные, а если честно, то и вовсе почти отсутствующие пожитки, гномы, хоббитянка и волшебник продолжили путь вдоль реки. Небо было всё столь же ясным, трава — высокой, а гномы — на удивление молчаливыми, так что Яснотка скоро заскучала. Устать она пока ещё не успела, так что энергии вполне хватило бы на разговоры… Но Фили и Кили, как назло, был отосланы Торином в дозор. Немного поразмыслив, она решила, что можно попробовать побеседовать с Гэндальфом, тем более что вчера он в своей обычной манере оставил некоторые вопросы без объяснений.         — Мы ведь идём к дому вашего знакомого? — Яснотка ненавязчиво пристроилась рядом с волшебником и, чтобы начать разговор, спросила первое, что пришло в голову более-менее по теме.         Гэндальф покосился на неё с непроницаемым лицом и кивнул с таким видом, будто давно ожидал, что она подойдёт с этим вопросом:         — Да, мисс Бэггинс, именно так. К вечеру, полагаю, будем на месте.         «К вечеру» было не совсем тем, что она мечтала бы услышать, но это всё же было лучше, чем «завтра» или «через пару дней». Дневной переход без груза, да ещё по равнине, был не самым страшным испытанием для хоббитских ножек. Впрочем, в последнее время понятие «страшного» сильно изменилось, и ей не слишком хотелось это обдумывать.         — А кто он? — полюбопытствовала Яснотка, выдержав паузу в полминуты. Это, на самом деле, и была та тема, которая занимала её со вчерашнего дня. Зная Гэндальфа, можно было ожидать, что его знакомый окажется интересной личностью. Да и вообще любой нормальный хоббит предпочтёт знать, к кому идёт в гости. Со всеми этими Приключениями (хотя их стоило звать скорее Злоключениями, если честно) Яснотка уже, наверное, не могла считать себя совсем нормальной хоббитянкой, но должно же в этом мире быть хоть что-то стабильное! Например, нанесение визитов старым знакомым. Хотя бы чужим. Это было нечто, напоминающее привычную домашнюю реальность.         Знала бы она, как ошибается…         — Его зовут Беорн, и он, дорогая моя Яснотка, меняет шкуры, — с готовностью объяснил Гэндальф.         — Меняет шкуры? Вы имеете в виду, он охотник, добывает и продаёт меха?         — Я имел в виду то, что сказал, — Гэндальф чуть нахмурился. — Беорн меняет свои шкуры. Бывает, он бродит в облике огромного чёрного медведя… Некоторые говорят, что он человек из древнего рода обитателей предгорий, другие — что медведь, который может принимать вид человека. Так что не вздумай назвать его меховщиком! Вообще лучше не заводи разговоры про выделку мехов, шубы и прочее подобное.         Яснотка немного растерянно кивнула. Зря она, похоже, рассчитывала на нормальность.         Рощ вокруг становилось всё больше, и местами они сливались, напоминая уже небольшой лес. Солнце как раз коснулось вершин маячащих на западе гор, когда Яснотка заметила первый признак жилья: на опушке этого самого роще-леса стояли ряды ульев. Пасека. Как давно уже она не видела ничего подобного! Гномы, разумеется, тоже не пропустили это приятное зрелище… Стремление Фили и Кили тут же влезть на пасеку и наковырять мёда прервал сперва Торин, а потом, когда это не оказало достаточного эффекта на голодные молодые организмы — и Гэндальф, пригрозивший им последствиями, о которых они пожалеют, а также посохом.         «Последствиями», как он объяснил чуть позже всему отряду, мог стать гнев Беорна: тот был вспыльчив и скор на расправу. И очень не любил, когда покушались на его собственность. Да и кто это любит? Даже хоббиты чаще всего терпеть не могли, когда кто-то вытаптывал их огороды или лазал по сеновалам. В данном случае Яснотка, несмотря на голод, была скорее на стороне Беорна. Нечего лезть без разрешения. А ещё она боялась пчелиных укусов, но это уже дело десятое…         Также, по словам Гэндальфа, Беорн был нелюдим, и такая орава посетителей вряд ли привела бы его в восторг. Особенно незнакомых посетителей (Яснотка опять мысленно покивала). Так что остаток пути до высоченного забора, из-за которого виднелась крыша приземистого дома, волшебник давал гномам советы, как лучше себя вести, чтобы их не выставили за порог.         — Не стоит сразу пугать хозяина дома количеством гостей, — объявил он, когда до забора оставалось с полсотни шагов. — Так что сперва со мной пойдут мисс Бэггинс, как самая безобидная на вид, и Торин, — почему Торин, он уточнять не стал, предоставив всем возможность самим придумывать версии. Фили и Кили, пошептавшись, сошлись на «потому что его не больно-то заставишь остаться». Гэндальф не обратил никакого внимания на их шушуканье. — Остальные — ждите пока здесь, а потом…         Он начал разъяснять, кто и в каком порядке должен подходить, и Яснотка быстро запуталась. Оставалось надеяться, что сами гномы запомнили всё, что нужно.         Не менее внушительные, чем забор, ворота были приоткрыты, так что Гэндальф в сопровождении Торина и Яснотки, не задерживаясь, прошёл во двор. Хозяин дома колол дрова напротив крыльца, и, когда хоббитянка увидела его, ей захотелось спрятаться за Торина или за Гэндальфа, а лучше за обоих сразу. Беорн был огромного роста и мощного телосложения даже для человека, с копной спутанных чёрных волос и густой бородищей, закрывающей половину лица. А топор, которым он размахивал, был размером с неё саму.         Беорн не спеша выпрямился, отёр со лба пот и прислонил чудовищный топор к колоде. Повернулся к пришедшим (Яснотка подумала, что даже не будь рассказа Гэндальфа, он всё равно напомнил бы ей вставшего за задние лапы медведя) и неспешно оглядел их. Чёрные глаза внимательно и цепко прошлись по каждому, и ей снова захотелось спрятаться. Может, этот человек и выглядел неотёсанным дикарём, но простаком он не был.         — Кто это ко мне пожаловал? Гэндальф Серый… - голос Беорна, глубокий и раскатистый, трудно было назвать дружелюбным. Казалось, он только терпит присутствие чужаков на своей территории, и не более того.         — Именно, - ничуть не смутился волшебник. – А это мои друзья: Торин, сын Трайна, прозванный Дубощит, и мисс Яснотка Бэггинс.         Когда прозвучало его имя, Торин сдержанно наклонил голову в приветствии. Яснотка, в свою очередь, спохватилась и еле-еле успела изобразить вежливый книксен.         — Беорн, — коротко ответил оборотень. Ни фамилии, ни имени отца, ни рода… — Не буду говорить, что рад знакомству, поскольку пока трудно судить, обрадует ли оно меня. Я не ожидал увидеть тебя, Гэндальф. Какое дело привело тебя в эти края? Не то ли, что тревожит нашего общего знакомого Радагаста?         — У меня много разных дел, — спокойно отозвался Гэндальф, не показывая, понимает ли, на что намекает Беорн, — и не все они предназначены для громкого обсуждения посреди двора. Однако главное, что привело меня сюда — неприятности, приключившиеся с моими друзьями.         — Даже так? — Беорн хмыкнул. — Что ж, не будем тогда стоять посреди двора. Я бы хотел услышать о твоих делах.         Беорн, очевидно, был не в восторге от гостей. Он выглядел личностью, которая не считает нанесение визитов хорошим времяпровождением и с подозрением относится к тем, кто наносит визит ему. Хотя в этих диких краях, где скорее встретишь волка или орка, чем приличного человека, гнома или хоббита, такая подозрительность была оправдана — это признавала даже Яснотка. Но всё равно ощущение, что, не будь с ними Гэндальфа, их бы без тени сомнения выставили за дверь, ничуть не грело.         Они поднялись на террасу, перила которые были сделаны из толстенных брёвен — Яснотка подумала, что, наверное, смогла бы пройти по такому бревну, не свалившись — и вслед за Беорном вошли в дом. Хоббитянка не могла удержаться от того, чтобы глазеть по сторонам. Вещей и мебели было немного, но все они были такими… массивными и основательными, что рядом с ними она чувствовала себя совсем маленькой.         Беорн, а за ним и Гэндальф с Торином уселись на стулья, стоящие у погасшего камина. Яснотка скромно приткнулась на скамью, стараясь привлекать поменьше внимания. Впрочем, всё внимание и так доставалось Гэндальфу, который, откашлявшись и раскурив трубку (с разрешения хозяина дома, конечно), начал рассказывать:         — Как я уже говорил, в пути нас постигли прискорбные неприятности. Когда мы пересекали Мглистые горы, случилось так, что нам пришлось разделиться. Когда я последний раз проходил перевал, эта тропа считалась безопасной, однако теперь мои друзья сперва столкнулись с каменными великанами, а потом попали в ловушку гоблинов. Я должен был догнать их на перевале, но обнаружил только пустую стоянку и пару вещей, которые гоблины выронили, потроша вещевые мешки.         — Странным же составом вы путешествуете, — хмыкнул Беорн. — Маг, гном и хоббитская девочка. Неудивительно, что без тебя они влипли в неприятности.         Торин нахмурился, услышав такое суждение, но пока ему хватило благоразумия промолчать. Яснотка мысленно хихикнула: у неё благодаря гномам уже выработался иммунитет к теме «женщине-не-место-в-походе».         — По правде говоря, нас было несколько больше.         — И что же случилось с остальными? Пали жертвами гоблинов?         — Нет, что вы! Мы не хотели вас беспокоить, врываясь сразу все скопом… Сейчас я их позову.         Гэндальф прищёлкнул пальцами, и тут же, будто по мановению волшебства, дверь отворилась, и на пороге появились Фили и Кили. Конечно, он просто рассчитал время и услышал их шаги на улице, но получилось впечатляюще. Молодые гномы синхронно поклонились:         — Фили и Кили, сыновья Горта, к вашим услугам, — после чего плюхнулись на скамейку по сторонам от Яснотки, столь же синхронно пихнув её локтями и шёпотом поинтересовавшись: — Ну что, как тут дела? Пожрать не дают?         — Тихо, Гэндальф рассказывает! — шикнула на них Яснотка, заметив мрачный взгляд Торина, брошенный на них троих. К недовольству короля в изгнании у неё иммунитета всё ещё не было. Да и перебивать Гэндальфа было неблагоразумно. Он ведь только начал, и на улице ожидало ещё десять гномов, так что рассказ должен был получиться длинным.         Не то, чтобы Яснотке очень нравилось слушать про все злоключения отряда. Ей хватило один раз в этом поучаствовать, спасибо! Правда, в изложении Гэндальфа некоторые моменты получались даже смешными — он, наверное, специально старался, чтобы Беорн не заскучал. Но некоторые так и оставались просто ужасными…         — И тогда Азог Осквернитель премерзко рассмеялся и сказал, на тёмном наречии, разумеется, так что его поняли только я и господин Дубощит: «Жаль, что вас всего-то пятнадцать, варги останутся голодными».         — Погодите-ка! Особым умом орки не отличаются, но простейшим счётом владеют. А уж тем более их вожак. Как же он не отличил двенадцать от пятнадцати?         Не успел Беорн завершить фразу, как дверь открылась снова, и к присутствующим присоединились Бифур, Бофур и Бомбур, представляющие собой достаточно колоритное зрелище, но на фоне уже собравшейся в комнате компании — не чрезмерно. Выглядели они не слишком довольными: им пришлось ждать дольше всех, да ещё, когда они начали вежливо раскланиваться, Беорн раскатисто расхохотался:         — Ну, вот теперь вас пятнадцать, и значит, орки всё же умеют считать, а у меня гостей больше, чем за последний десяток лет! Гэндальф, старый хитрец, — Беорн хлопнул волшебника по плечу так, что тот покачнулся, — ты рассказал хорошую историю, и даже если ты всё сочинил — за неё не грех накормить вас хорошим ужином.         Яснотка, уже успевшая испугаться, когда поняла, что оборотень догадался о том, что Гэндальф его забалтывал, немного расслабилась. И осмелилась, чуть высунувшись из-за плеча Фили, пискнуть:         — А ночлег?         На ней скрестились неодобрительные взгляды Торина, Гэндальфа и Двалина, так что она тут же спряталась обратно. Но Беорн, пришедший в хорошее расположение духа, только снова хохотнул:         — И ночлег, плюшечка, и ночлег.         Учитывая, как она, по собственному мнению, отощала, Яснотка решила счесть «плюшечку» за комплимент.         Из соседней комнаты приволокли стол, такой огромный, что, пожалуй, даже Беорну было бы непросто сдвинуть его в одиночку. Яснотка, которая совсем не рвалась двигать мебель или подвернуться кому-нибудь под ноги, сперва пряталась в углу, а потом, когда гномы под присмотром Беорна принесли из кладовки продукты (на её взгляд, оборотень поступил очень разумно, что не пустил их шуровать там самостоятельно), села нарезать сыр и мясо. Гэндальф устроился у огня, который, казалось бы, никто не разжигал, и ждал, пока прекратится суета.         Наконец, гости и хозяин расположились за столом, и на время стало на удивление тихо, если не считать тех звуков, что издают жующие гномы, ничего не слышавшие о застольных манерах: проголодавшимся путешественникам больше хотелось есть, чем разговаривать. Еда была простой и по хоббитским меркам не слишком разнообразной, но зато её было много. Хлеб, сыр, вяленое и копчёное мясо, солёные грибы... а ещё — очень много мёда: жидкий и в сотах, орехи в меду, медовые коржики и пряники. Похоже, суровый хозяин дома был изрядным сладкоежкой. Не то, чтобы Яснотка что-то имела против сладостей на столе. Наоборот.         Позже, когда все насытились, настало время и для бесед. Гномы, расслабившись, болтали между собой на самые разные темы. Гэндальф, попыхивая трубкой, рассказывал всем желающим (среди которых оказался и Беорн) байки, которые, как он утверждал, были «совершенно реальными историями, вот только не припомню, в каком году…».         Яснотка никогда не курила (хотя у неё всё ещё было впереди: Белладонна, например, пристрастилась к этой привычке на восьмом десятке), но была уверена, что, даже если бы курила, то никогда не смогла бы сотворить из дыма что-то похожее на то, что получалось у Гэндальфа. Какие там колечки! Дымовые фигурки, проплывающие под потолком и теряющиеся в темноте между массивных балок, никак не могли получиться у кого-то, кто не был волшебником.         Время близилось к полуночи, когда Яснотка убедилась, что наелась настолько, что в неё больше не влезет ни единого коржика (а они ей очень понравились!), ни даже ягодки засахаренной рябины. Впрочем, в этом она была не одинока: только Бомбур ещё продолжал жевать, и Кили периодически таскал из миски эту самую рябину.         Беорн беседовал с Гэндальфом и Торином у камина; неизвестно, в какую часть планов отряда его посвятили, и многим ли поделились, но хмурился он угрожающе. Наконец, поднялся на ноги:         — Орки и варги, — в рокочущем голосе появились опасные ноты. — На моих землях я не желаю видеть этих тварей. Гэндальф, этой ночью у меня будет немало дел… Объясни своим друзьям, что в их интересах не выходить из дома, пока не рассветёт.         — Разумеется, — кивнул волшебник.         Беорн вполне удовлетворился этим ответом, но прежде, чем покинуть комнату, всё-таки обратился ко всем сразу:         — Ешьте, спите и помните — ни шагу на улицу до рассвета, — он внушительно качнул головой и вышел, плотно затворив за собой дверь. Повисла короткая пауза, после чего разговоры возобновились. Впрочем, не надолго: вскоре все засобирались спать.         Пока Ори с Ясноткой полоскали посуду в двух больших тазах, остальные унесли стол и разложили оставленные Беорном одеяла и шкуры: спать предполагалось в той же комнате, на лавках или прямо на полу. Закончив с посудой, Яснотка, у которой уже слипались глаза, побыстрее отыскала свободное место и свалилась туда. Только вот зря она не посмотрела, кто оказался её соседом. Бофур храпел не очень громко, но если прямо над ухом…