Сборник про сборную

«Любовь идёт по трубам, откройте кран. Откройте кран и ложитесь на диван». Сплин

- Артурчик! – донеслось из-за двери ванной комнаты сквозь шум воды. Артур Юсупов испуганно сжался – от голоса Артёма Дзюбы его словно ударило электрическим током. А ещё это детское имечко, возвращающее их обоих в две тысячи девятый, будто бы они до сих пор были перспективными парнями из молодёжки, а не игроками петербургского «Зенита» и основной сборной страны на Чемпионате Европы, причём у одного из которых подрастал ребёнок. Артёму удавалось произносить это прозвище так, что по коже бежали мурашки. - А? Чего? – выдавил Артур, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно беспечнее. - Открой, а? Я только на минутку, руки помыть, – попросил Дзюба. – Пожалуйста. Артур выглянул из душевой кабинки и потянулся к двери, как вдруг увидел самого себя в слегка запотевшем по краям зеркале. Картина обнажённого загорелого тела на контрастном фоне зубодробительно-белой ванной почему-то показалась ему тревожной. Было в этом нечто неестественное, пугающее. А уж деликатный вежливый Артём – это вообще не к добру. Юсупов покачал бедовой головой, повернул влажными пальцами защёлку и торопливо юркнул обратно. Попадаться на глаза Артёму нагишом вовсе не входило в его планы, более того – он этого боялся как огня. - Спасибо! – гаркнул Дзюба и врубил воду в раковине. – Тебе спинку не потереть? Артуру захотелось с размаха зафигачить ему в лицо мочалкой. Чёртов клоун! Смутный профиль Дзюбы маячил за полупрозрачной пластиковой стенкой. И почему от одного его присутствия рядом тело покрывается гусиной кожей, заставляя суетливо тереть себя по плечам и по спине? Почему так замирает в животе и хочется, чтобы Артём отодвинул загородку и посмотрел на него, и при этом хочется, чтобы этот же Артём оказался сейчас где-нибудь в Новой Гвинее у папуасов или в Гренландии среди эскимосов, господи, да где угодно, лишь бы подальше от него?! Чего Дзюбе не лежится на огромной гостиничной кровати перед не менее огромным ЖК-телевизором? Как он умудрился испачкаться в этом до блеска выдраенном номере? Почему он, Артур, в холле не вывернулся из-под его невинных, но настойчивых объятий и не сказал, что договорился заселиться с тихоней Шишкиным? Надо было на коленях перед Слуцким ползать… - Спасибо ещё раз, прости! – И Артём вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. И тогда Артур понял, что всё это время не дышал. Он устало потёр веки. «Спать. Срочно». Намыливаясь, Артур поймал свою левую руку – правая была занята флаконом с гелем для душа – за тем, что она задумчиво выписывает круги по низу живота. Наличие Артёма в обозримом пространстве плохо влияло на него. Очень плохо. Хуже некуда. Нет. Он способен взять себя в руки. Фигурально выражаясь, разумеется. Что ж, рано или поздно, но выходить всё-таки придётся. Артур чуть-чуть подвинул дверцу и попытался на ощупь найти на вешалке полотенце, но там ничего не было – ладонь скользнула по кафелю. Юсупов решительно высунулся из-за стенки, чтобы убедиться воочию: никаких полотенец там и в помине не было. - Твою мать! Точно. Ни одного куска ткани во всей роскошной пятизвёздочной ванной, если не считать коврика на полу. Где два набора из полотенец, сложенных на полочке? Где махровые банные халаты, висевшие на крючках? Где, ёкарный бабай, его, Юсупова, трусы, шорты и майка, в которых он собирался спать? ГДЕ? «Я убью его!» И тут Артур сообразил, что прежде чем задушить Артёма, ему – голышом! – надо будет шагнуть в его сторону. А Дзюба будет радостно взирать на его дефиле. Обоими глазами. И будет улыбаться, а то и хохотать. И подкалывать его какими-нибудь идиотскими шутками про стриптиз. И может быть, даже будет хлопать в ладоши. Полный пиздец… Артур захлопнул рот, раскрытый в безмолвном крике отчаяния. Нет, он не будет звать на помощь и требовать отдать похищенное. Он будет сидеть здесь, в холодной ванной, и ждать, когда Артём погасит в комнате свет и уснёт, а затем выйдет и… И чего, собственно, «и»? И будет шариться в темноте в поисках своих шмоток? Или устроит разнос? Или ляжет спать нагишом? Или Артём-таки через полчаса соизволит к нему заглянуть, хотя бы для того, чтобы проведать сортир, и тогда есть шанс заставить его вернуть вещи по бартеру? Ну и дурь. Юсупов с остервенением стряхнул с себя капли воды. «Что ж, будем потихоньку сохнуть. Спокойствие, только спокойствие». Внезапно его внимание привлёк рулон туалетной бумаги – добротной такой бумаги, мягкой, многослойной, с голубым узорчиком в виде облачков. Уже что-то. Значит, так: пункт первый – обсохнуть по возможности, пункт второй – вытереться туалетной бумагой, пункт третий – выйти из ванной и затолкнуть Артёму в глотку ёршик для унитаза. Артур сжал кулаки в бессильной злобе, снова отряхнул капли и схватился за голову. Голова была мокрой. Ладно. Хрен с ними, с волосами, потом, не сжёг же Дзюба все полотенца, а просто припрятал. Юсупов гневно сопел, вытираясь клочками туалетной бумаги. Крайне бесило то, что он начинал замерзать и его потряхивало, впрочем, кажется, трясло больше от гнева. Действовать приходилось очень осторожно, особенно на самых интимных частях тела. Смятые ошмётки постепенно наполняли унитаз, Артур сквозь зубы матерился, протирая член импровизированной салфеткой – орган понимал его прикосновения совсем неправильно, неловко напоминая о своих разнообразных функциях. Не хватало только появиться перед Артёмом с эрекцией! Позора не оберёшься, если он там с камерой на телефоне наготове сидит… Артур выскочил из ванной, нажав на кнопку слива, смывая пару десятков метров туалетной бумаги в канализацию. Это был отчасти стратегический отвлекающий манёвр – звук, конечно, по-своему привлекал внимание, но что он выйдет в ту же секунду, пожалуй, предположить было сложно. Юсупов рывком распахнул дверь и сделал шаг, замерев от испуга – неужели Артём куда-то вышел? Луч света пересёк пустую тёмную комнату, вырисовывая на полу его, Артура, силуэт. - Чёрт бы его… Дверь ванной с грохотом захлопнулась, наступила тьма, и что-то сильно приложило Артура об стену. Он сдавленно зашипел и попытался потереть затылок, но тяжёлая тёплая тень прижимала его, не позволяя пошевелиться. - Да блять! – обиженно простонал Юсупов. - Попался… – прошептал Дзюба, и тут Артур понял, что Артём тоже голый: мощное бедро вклинилось между его ног, прижимаясь к паху, дрожащий от напряжения пресс задевал твёрдый член, обнажённая грудь колыхалась от вдоха-выдоха, когда Артём говорил. От соприкосновения с его горячим телом кожа окончательно высохла, а сам Артур едва ли не воспламенился. - Что же ты так долго?.. – спросил Артём. Артур вместо ответа повернул лицо вбок, скользнув приоткрытым ртом по его ключице, опаляя её своим дыханием. Ответа у него не было. Зато у него был стояк. Дзюба повёл ладонь с его плеча по боку вниз, потом властно погладил Артура по бедру и скользнул по животу и ниже. Юсупов непроизвольно выгнулся навстречу этому движению, подставляясь под руку, запрокидывая голову, закрывая глаза, задыхаясь. В лёгкие попадало всё, кроме кислорода – запах Артёма, запах возбуждения, запах от собственного геля для душа. По артериям тёк то ли кальвадос, то ли бензин, но только не кровь, в голове была какая-то муть, но никак не мозги, а на губах... На его губах были чужие губы, но вот вели они себя совершенно по-хозяйски.