«Человек, Который Снял 70-е»

- Кто-нибудь, помогите! Вызовите скорую! Вдох. - Не суетись, Мэй… Я пока что даже не упал. Выдох. Открываю глаза. Под ногтями побелка – от машинально процарапанной стены, возле которой стоим. Рядом – напуганный Брайан и его бровки домиком. Внезапно слышится коллективный топот. - Что случилось? Кому плохо? Нужен врач? - Да, здесь… - Нет, не нужен, - собрав остатки мужества и дыхания, поворачиваюсь к толпе техников в одинаковых футболках, - спасибо за заботу, я в порядке. Перемудрил вчера с йогой – только и всего, - и прежде, чем Брайан вставляет хоть слово, тихо обращаюсь к нему, - я в порядке. Просто помоги мне приткнуться куда-нибудь, ненадолго… Мэй, судя по лицу, намерен возражать, но здравый смысл берёт верх. Осторожности, с которой меня, приобняв, сгружают на какой-то диван, позавидовала бы сама Ред Спешл. Секунд через десять в глазах проясняется. - Мик, позволь я всё-таки вызову скорую или хотя бы воды принесу…, - фраза не заканчивается, ибо снова приходят ребята в футболках. Как ни странно, с водой, словно читали мысли. Повторно благодарю и, взяв бутылку, отпускаю с миром. Вдох. Выдох. Глоток. Верно истолковавший молчание Брайан садится рядом и смотрит как на китайский фарфор. - По крайней мере, не держи меня за идиота насчет йоги. Давно с тобой такое? - Не знаю, минут пять? - Хаха, очень смешно. - Брай, я действительно не знаю, - сделав ещё глоток, откидываюсь на спинку дивана, - может, погода или другая хрень виновата. - Или наш разговор, - вздыхает Мэй, качая головой, - не следовало его начинать. У тебя теперь цвет какой-то недобрый. - Развей эту тему – и недобрым станет всё остальное, - смотрю исподлобья. Пауза. Вдох. Выдох. По коридорам снова шарятся, а мы сидим и не представляем как вести себя с получившейся неловкостью. - В некоторых вопросах, Мик, ты хуже Фредди. - Спасибо, удружил. - Эй, если что – я про упрямство. Вдох. Выдох. Играюсь с запотевшей бутылкой и по-прежнему чувствую на себе внимательный взгляд. - Знаешь, его признание в студии стало для меня откровением… Я всегда думал, что внимателен, а выходит, зря. Но вообще, какие бы фантазии у Фредди ни были, вот это всё, - указываю на себя, - не годится на роль рокового мужчины. Брайан скептически приподнимает бровь. Совсем не обязательно сообщать ему, что «это» включает в себя падающее зрение, суммарный недосып в несколько лет и тот пиздец, в который превращается мой брак. К чёрту, и так теперь будет считать меня хрупкой маргариткой. Стрельба в груди, тем временем, плавно отпускает – Мэй то мельком косится, то смотрит открыто. - Я в порядке, - повторяю, кажется, в третий раз за всю беседу, - ещё пара минут – и можешь продолжить провожать меня. Спасибо, кстати, за компанию. И вообще за встречу. - Опять шутишь? – Брайан нервно усмехается, а потом всё же решает проявить себя. - Ладно, в любом случае, мы досиживаем – и я отправлю тебя с нашим водителем в отель. Не уверен, что иное будет разумно. Как ни странно, не возражаю – даже для вида. - Мик, пообещай мне, пожалуйста, что потом, попозже, хотя бы сам к врачу сходишь, договорились? В глазах Мэя – вечная ответственность и тревога. Допиваю воду и пожимаю плечами. - Только если ты обещаешь не делиться случившимся с Фредди. Мы оба знаем, что не сдержим своё слово. И мы не держим. Я не иду ни к врачу, ни даже на запланированную вечеринку – из Нью-Йорка вызванивают с просьбой вернуться раньше к перенесённым съёмкам. У группы все последние дни забиты мероприятиями с интервью, и мы, снова по телефону, сообщаем друг другу безрадостные вести. Выписываясь из отеля под зарядивший мелкий дождь, я уже представляю, какие пробки ждут на пути к аэропорту, но тут внезапно окликает портье: - Мистер Рок! Мистер Рок, вам просили передать конверт! - Кто просил? – удивлённо возвращаюсь к стойке. Портье смотрит на помощника. - Какой-то мужчина, - отвечает тот, - довольно яркий брюнет с пышными усами. Был здесь примерно час назад, очень не хотел вам звонить. У меня внутри всё переворачивается. Поблагодарив, беру послание и, перехватывая сползающую с плеча сумку, мчусь к дожидающемуся такси. В конверте, сложенный и бегло исписанный, лежит лист нотной бумаги: «Мой дорогой Мик, Я не хочу начинать со «Здравствуй», чтобы было как в прошлый раз. Если честно, я вообще не знаю, с чего начать – за окном номера темнеет, и я, в попытке создать что-то приличное, искромсал чёртову тетрадку – другой бумаги просто не нашлось. Но письма – хорошая штука, в отличие от персональных встреч, тут десять раз успеваешь подумать над словами. Со второго абзаца уже можно переходить к сути, как по-твоему? Брайан сказал, что после моей выходки и вашего разговора тебе стало плохо. Видит Бог, такого я не хотел. Винни и Барбара потом допытывались, зачем понадобился весь этот цирк, но если бы только я сам знал! Задеть твои чувства ко мне, которых никогда не было? Да, пожалуй. Причинить тебе физическую боль? Нет, ни за что. Но я всё равно мудак, поскольку перестарался. Жаль, что мы не можем стереть своё прошлое, а дорисовываем всякую херню в настоящем. Или что не всегда держим при себе свои мысли и лапы. Я так и не сказал в семьдесят пятом, что быть с тобой – это как с Мэри, только волнует иначе. Но, если Мэри, пусть и в другом качестве, осталась рядом, то удержать тебя я не мог. И это злило. Я бросал в стену наше совместное фото, которое прячу дома. Я намеренно заводил любовников с таким типажом, который бы не напоминал о тебе и… Ты пока ещё читаешь мой бред? В общем, я пустился во все тяжкие и этим покорил Мюнхен. Прости меня, пожалуйста. Думал, время всё исправит, и я переболею тобой, как дети болеют ангиной после мороженого. Но ничего не вышло. Нам не стоит больше видеться – если судьба вновь сведёт, я оставлю тебя с группой, а сам постараюсь избежать встречи, чтобы не превратиться опять в бесчувственную скотину. Я уже привык быть таковой – приросло, наверное. И прошу об одном – будь счастлив, ладно? За нас обоих. Мне это вряд ли грозит, а у тебя непременно получится. У Мика Рока всегда всё получается. Прощай, Остаюсь твоим глупым Фредди» В самом низу ручкой пририсован миниатюрный усатый профиль. Я несколько раз перечитываю письмо, не сразу понимая, что такси доехало до аэропорта. И что в глазах у меня стоят слёзы… Фредди оставил последнее слово за собой, но в одном, кажется, ошибся – насчёт «быть счастливым». Это третье осознание поджидает меня в Нью-Йорке, вместе с Шейлой, у которой есть ключи от квартиры. - Я хотела бы получить развод, Мик, - спокойно говорит моя жена, сидя в кресле и теребя свёрнутый журнал. Сумка падает на пол. Вот так буднично настигает то, к чему нас несло уже некоторое время. - Ты могла бы позвонить. - Я и звонила, но тебя никогда нет дома. К тому же, о таких вещах не говорят по телефону. Подхожу ближе и сажусь в соседнее кресло. - Твоё решение окончательно? Даже несмотря на то, что я люблю тебя? - Мик, я тоже очень люблю тебя, - грустно улыбается Шейла, - но я правда устала. За девять лет мы себя исчерпали – не семья, а скорее давние приятели. Мне хочется спокойствия и постоянства, которые так тебе ненавистны. - Шейла я… - А ещё ведь есть общая работа, и это – самое сложное, - её тоненькие пальчики разворачивают журнал и находят загнутую страницу, - знаешь, как меня всё чаще называют в прессе? «Супруга Мика Рока, фотограф». И почти никогда – по имени. - Ну что за бред, Шейла? – сняв очки, устало тру переносицу. - Мы оба знали, на что идём, когда заключили этот брак. Мы оба – снимаем музыкантов, тут нельзя не пересекаться и не конкурировать. - Мы были детьми и были на равных, - просто отвечает моя жена, - а сейчас всё изменилось. Точнее, не сейчас, но мне на разговор смелости не хватало… Пауза. - Прости, Мик, твоя яркость затмевает меня, а я не хочу всю жизнь играть вторые роли. Я хочу уверенности в собственных силах. Несколько секунд сидим молча. Наверное, издержки профессии виноваты, но кое в чём Шейла похожа на меня: если придётся резать по живому, она отрежет. - Как думаешь, мы сможем уладить все формальности за месяц? Помедлив, киваю. - Наверное, да. Я прилечу в Лондон... на неделе. И попробую уложить коробки с плёнкой. Её ладошка накрывает мои пальцы. - Спасибо, Мик, это всё, что мне надо знать. С вещами я торопить не буду, а сейчас пойду, - на мой удивлённый взгляд она снова грустно улыбается, - у меня пара встреч в городе, а вечером – обратно за океан. Тихо щёлкает дверь – Шейла не оглядывается, и прощаемся мы так, будто и не встречались. Растерянно смотрю на второй комплект ключей, оставленный на подлокотнике кресла... Кажется, впервые за тридцать четыре года мой мир оказался в глубокой заднице. Впрочем, я пока далёк от истины. Задница приходит через пару недель, когда в телефоне раздаётся голос Лу Рида, у которого самоустранился один из приглашённых в клуб. - Леди и джентльменов должно быть поровну, - в трубке шуршит вкрадчивый смех, - это моё правило и хорошая возможность взаимообмена. Что скажешь? Нас пятеро, выдвигаемся в девять. Барабаню пальцами по бедру. Завтра с утра садиться за монтаж, и одной конкретной леди с разделом негативов мне пока хватает. Но вслух выдаю почему-то совсем другое: - Скажу, что в деле. Можете заехать, как будете поблизости. Клубы Рид и его музыканты посещают такие, что приличным людям лучше не знать. Я – приличный условно, поэтому Фернандо, Роберт и виснущие на них куколки воспринимают меня скорее снисходительно. Одну из красоток Лу подталкивает в мои объятия – опрокинув по первой порции алкоголя, идём танцевать. А дальше вечер смазывается, но всё равно не складывается, даром, что вокруг – почти буквальная оргия. - Эй, Мик, взгляд у тебя какой-то… потусторонний, - Фернандо, смеясь, щёлкает пальцами перед носом, - вроде не ширялся, а где-то летаешь. - Не надо про мой взгляд, это плохая примета, - криво ухмыляюсь, - а вот насчёт «ширяться», кстати… У кого-нибудь есть с собой? Парни, присвистнув, переглядываются. Одна из девчонок тянется к сумочке, но Лу перехватывает её руку. - Погоди, - и тяжело, пристально смотрит на меня, - ты уверен, что надо, Мик? Хорошо подумал? - Я в последнее время только и делаю, что думаю, - нетерпеливо киваю на столик перед нами, - ну же, просто насыпь чёртову дорожку, я не ребёнок. Рид в курсе, что по части игры в гляделки мы с ним одинаково сильны и виртуозны. Собравшиеся неожиданно принимают мою сторону, аргументируя тем, что иногда нужно максимально расслабляться. И я выхожу победителем. Заворожено смотрю, как в тусклом свете собирается линия порошка… А затем закрываю глаза и, наклонившись, вдыхаю.