Боги Эквестрии

Глава 31 Загробный мир

              С любовью проходясь магией по заготовке, созданной в недрах луны, я придавал структуре завершённую форму, завершая формирование огромной части восстанавливаемого боевого доспеха для грядущего сражения. К счастью, с бронёй всё было не так плохо, как мне показалось по началу, и восстановление двигалось довольно бодро. Хотя, мне и пришлось слегка переориентировать мощности луны и самому шлифовать новые детали, делая их плотнее на физическом и магическом плане. При этом, я вплетал в базовую основу тончайшие мазки собственной божественной силы, которые я подсмотрел в прошлой битве, и делал доспех уже чем-то большим, чем просто телом. Работа это была не столько сложная, сколько чрезвычайно кропотливая и требующая большой внимательности и точности с субатомными элементами, но в ближайшие пару месяцев полностью восстановить боевую оболочку было вполне возможно, а в чем-то, даже сделать её лучше. Ведь мало того, что у меня теперь был реальный опыт её использования, так ещё и сам бой оставил неизгладимый отпечаток на огромном теле. Как и любая жизнь, этот тандемный доспех постепенно адаптировался к нагрузкам и становился от них только совершенней и прекрасней. А потому, большая часть выдержавших прошлый бой элементов укреплялась, да и повреждённые несли на себе следы саморазвития…        Внезапно, я ощутил как Сноу Бриз стало необычайно плохо и она чуть в обморок не упала от своих эмоций. Это вынудило меня тут же бросить работу и сместиться на облачные улочки Клаудсдейла, в её старый дом. Там я и застал плачущую малышку на коленях своей матери, которая тоже с трудом сдерживала слёзы горя.        Мне потребовалась всего пара секунд дабы разобраться, в чём тут дело. Дедушка Сноу Бриз, Сноу Винд, которому недавно исполнилось шестьдесят три года… Умер. И это была первая смерть столь близкого родственника для моей «Снежинки» в текущем воплощении. Она не помнила, как умирали её прабабушки и прадедушки, так как либо ещё не родилась, либо была слишком мала, дабы осознавать происходящее. Но вот, теперь, первая смерть следующего поколения уже ударила по её неподготовленному разуму со всего размаху.        И пусть пони знают, что смерть - это не конец, как таковой, а только отдых перед новым воплощением, но это, всё же, конец этой жизни и полная потеря связи с умершими. Которые навсегда исчезают из жизни других пони, а это сильный удар для любого. Ведь чем сильнее узы дружбы и любви, тем болезненней они рвутся в конце жизненного цикла.        — Ну, ну, Сноу… Не надо плакать. — с трудом сдерживая боль от потери отца, мать пыталась утешить дочку, хотя, ей было сейчас гораздо хуже, а внутри всё переворачивалось от мысли, что папы больше нет. — Не надо плакать. Ему сейчас хорошо…        — Знаю, мама… — Сноу Бриз оторвалась от груди Сан Шайн, и с трудом сфокусировав взгляд на матери, прошептала. — Просто… Просто… деда умер…!        От вида плачущей малышки и её душераздирающих эмоций мне хотелось головой об стенку биться, только бы не ощущать ту боль, что испытывали эти кобылки, потерявшие отца и любимого дедушку. Я видел, как тончайшие духовные связи обрываются одна за одной, вызывая боль и ощущение невосполнимой потери. Скоро процесс завершится, боль стихнет, а раны духа зарубцуются и жизнь продолжится. Но пустота ещё долго будет давать о себе знать, пока не заполнится новой жизнью.        Но сейчас им очень больно ощущать, как он окончательно уходит от них в иную мерность. Но так было нужно, ведь иначе, их совокупная любовь намертво привяжет дух покойного к нашему миру, превратив бедолагу в призрак и не давая двигаться дальше. Увы, такова цена любви, когда ей приходит конец и сердце буквально разрывается от ощущения невосполнимой потери.        Конечно, я могу погасить эту боль, но это будет неправильно. Ведь боль очищает, и дает возможность осознать потерю и принять её. Она попросту необходима, дабы принять факт смерти и жить дальше. Помнить о любимом, но отпустить его в новую жизнь. Иначе, оставшиеся в мире живые могут превратить свою любовь в неподъёмные гири, сковывающие душу покойника в этой реальности и не дающие идти дальше.        С другой стороны, пони всегда знают, жив ли важный для них разумный или умер. Ведь ощущение смерти нельзя спутать ни с чем и стоит кому-то умереть, как все связанные с ним пони узнают об этом — почти мгновенно. И не важно, как далеко случилась смерть, для связи духа и душ расстояние не имеет значения.        — Прости, Снежинка. — проявляясь в материальном мире, я обнимаю обеих плачущих кобылок крыльями. — Я знаю, что Вам плохо и Вы хотите вернуть его, но он завершил свой земной путь и сам отходит в мир иной.        — Верни ДЕДУ…! — Удар двух ледяных копытец о мою грудь отдавался душевной болью, от которой меня всего перекорёжило, но я не могу. Я не должен. — Верни его! Верни, верни, верни…!        Заплаканное личико Сноу Бриз было так рядом и ей было так больно, что я едва удерживал себя от нарушения установленного порядка. Да, я могу вернуть его к жизни, но это будет только отсрочка. Отсрочка, которая превратит его жизнь в бесконечный кошмар наяву. Возможно, его родственники будут рады, но он сам познает кошмар бессмертия и будет мучиться с каждым прожитым днём. Я не могу купить её счастье такой ценой. Ведь это значит, обречь на страдания кого-то другого. И что мне делать, когда остальные родственники Сноу Бриз начнут умирать? Тоже держать их живыми и дальше наблюдать, как другие умирают и переходят на новый уровень, а они живут, привязанные к плотному миру жуткими путами искусственного бессмертия?        — Прости, Сноу. Я не буду этого делать. — от этих слов малышка окончательно потеряла силы и начала оседать на пол, так, что я еле успел поймать её обессиленное тело. — Могу только дать Вам возможность попрощаться и увидеться с ним в последний раз в этом мире.        — О чём Вы, принц? — подняла на меня полные слёз глаза Сан Шайн.        — Эх… Крылатое племя.        Я вздохнул, сдувая им обоим слёзы и превращая капельки в парящий вокруг нас хоровод снежинок. А то сил никаких нет, смотреть на их заплаканные мордашки.        — Читай Вы больше литературы в библиотеках, то знали бы, что мёртвые воссоединяются со своими близкими, умершими раньше. Переходят в иной, загробный мир, где продолжают жить, готовясь к новому воплощению. После чего обновлёнными возвращаются в этот мир младенцами, дабы прожить новую жизнь в дружбе и любви. Я ведь говорил тебе.        Я вновь пристально взглянул в заплаканные глаза Сноу Бриз.        — Что я не первый раз встречаю тебя в своей жизни, моя маленькая Снежинка.        И я вновь обнимаю их обеих и делюсь теми крохами любви, что есть в моей душе.        Я лечу их, дабы их духовные раны быстрее затянулись, а пустота не была такой бездонной. При этом я чувствую, как колотятся их сердечки, а мысли путаются в наступившей тишине.        Молчу, давая возможность обеим кобылкам осознать мои слова и принять данный факт. Хотя им и трудно в это поверить, но не верить мне они не могут.        — Так с дедой правда всё будет хорошо? — Светло-голубое копытце пытается стереть всё ещё текущие слёзы, но увы, безуспешно. Они просто не заканчиваются. — Тень, прошу, не молчи.        — Не знаю. — говорю я правду, потому, что просто не могу лгать. — Тот мир похож на наш и для того, чтобы всё было хорошо, надо потрудиться. Если он приложит для этого усилия, то всё будет как он захочет, а нет — значит, сам виноват. Там всё зависит от него самого, как и здесь.        В наступившей тишине я просто отслеживаю их связь с покойным и, создав иллюзию их облачного дома, чтобы не нервничали во время перехода через мир снов, перемещаю их на склон небольшой горы возле Троттингема. Там, где на тропинке ведущей к вершине, и лежит тело старого белого пегаса, так и не успевшего совершить свой последний полёт и умершего на пути к небесам.        Рядом суетятся двое пегасов, пытающихся реанимировать покойного, но увы, слишком поздно. Да и не нужно это. В это же время дух покойного парит рядом, рассматривает своё тело и пытается осознать свою смерть. Лёгкое заклинание иллюзии для кобылок и они видят не только обычный мир, но и дух своего родственника.        — Деда… — вырвавшись из-под моего крыла, Сноу Бриз рванула к сияющему силуэту смазанной молнией и мне пришлось срочно придавать ему плотность, дабы пегасочка не пронеслась сквозь него, и они не покалечили друг друга.        — Сноу, что… — только начал говорить дух, как тяжёлое тело малышки протаранило его и они оба покатились по травяному склону вниз.        Хорошо, что посторонние нас не видят.        — Деда, не умирай, пожалуйста! Ну, деда! — навалившись на духа, малышка трясла его словно Эпплы яблоню, не давая бедолаге и шанса осознать происходящее, а в это время, дух был в полной прострации, пытался осознать, что происходит. — Деда! Не молчи…        В то же время Сан Шайн, у которой ноги стали совсем ватными и отказывались держать свою хозяйку, разрывалась между неверием и желанием обнять отца. Пусть даже и в последний раз.        — Посмертный шок. — прокомментировал я состояние покойного для Сан Шайн. — Из-за того, что ощущения мало меняются, довольно трудно с ходу осознать окончание жизни. Обычно, мёртвым нужна пара часов, дабы принять этот факт. А для окончательного принятия нового состояния — требуются годы.        — Так это правда... — Сан Шайн на негнущихся ногах поковыляла к своему отцу. — Папа, как же так…        Я молча смотрел как две кобылки наседают на мёртвого, пытаясь отринуть факт его смерти, и в то же время ощущал, как в полотне реальности медленно формируется проход из загробного мира, постепенно принимая форму искристой арки портала — которая с каждой минутой наливалась силой, становясь всё более осязаемой. Наконец, она предстала во всей своей красе: изящной золотистой арки и двумя молочно-белыми дверьми, украшенными золотыми и серебренными символами дня и ночи. При этом, ручки дверей были выполнены в форме двух стилизованных аликорнов.        Секунда и дверь с белым аликорном начала открываться, выпуская к нам зеленоватую земнопони со светящимся мягким ровным светом телом. Я видел, что её состояние, отчасти, перешло в более высокую форму существования, обретая истинное бессмертие в форме элемента души. Вот только, её торжественный вид проводника в загробный мир мгновенно слетел с её лика, стоило ей увидеть бедного духа, которого буквально терзали две живые кобылки — словно он и не умирал вовсе.        Немного постояв возле двери, пони-ангел пожала плечами и направилась к своему подопечному, так никем и незамеченная. Кроме меня, естественно. Уж слишком сильно родственники были заняты выяснением отношений, а лишнего времени у духа не было. В такой форме она долго не проживёт в нашем мире. Слишком много в нём дикой магии, дабы духи мёртвых могли в нём жить без материальной оболочки.        А что если… Хи-хи-хи… Это будет весело! И отвлеку их от грустных мыслей, заодно. А то очень уж неприятно ощущать их боль. А ведь шок — это неплохой способ бороться с болью. Заодно и повеселимся! А то совсем они кислые, из-за этой смерти, когда как надо радоваться за покойного. Хотя и сложно им… Ох, как сложно…        Смещаюсь за спину прибывшей кобылки и, нависая над ней чёрной горой крыльев и плоти, говорю одно короткое слово:        — Бу!        Прости, малышка. Я не смог удержаться.        — Аааааааа!.. — вопль перепуганной кобылки-ангела разрывает пространство, а сама она, словно заправский пегас подскакивает в небеса, пробивая головой пару облаков.        — Что? — троица прерывает свой увлекательный диспут и они все смотрят, как светящаяся мягкой аурой поняшка летит сначала вверх, а потом вниз и с размаху входит в скалу, словно воду, после чего выныривает из скального монолита, со страхом косясь на меня.        — Мама? — неверяще смотрит на прибывшую кобылку раздавленный родственницами жеребец Сноу Винд.        — Бабушка? — глаза матери делают попытку покинуть глазницы.        — Кто? — опешившая Сноу Бриз слазит с призрачного предка.        — Какого сена! — взрывается негодованием покойная, с подозрением уставившись на меня. — Ты кто такой, Селестия тебя побери!        — Ты ведь с третьего слоя Небес? — спросил я, начисто проигнорировав реакцию возмущённого духа.        В ответ мне был настороженный кивок и шаг назад, поближе к арке портала, за которой виднеются пара стражей с огненными мечами.        — Видимо, слухи у Вас медленно расходятся. — улыбаюсь и делаю шажок вперёд. — Я — Тень. Божественный брат Селестии и соправитель нашей вселенной.        — Кто? — опешившая кобылка-дух делает ещё один шажок назад, явно желая позвать кого-то поавторитетней и совсем не желая связываться со мной.        Явно чувствует отголосок моей истинной силы. Всё-таки, возвышенные мёртвые это не живые и даже не бессмертные.        — Да расслабься ты. Я друг твоей правнучки. — указываю на Сноу Бриз. — Вот той голубенькой красавицы с серебристой гривой. Я просто не мог стоять в стороне, когда её дедушка умер, вот мы и пришли проводить его в последний земной путь.        — Ага… — кобылка всё так же пятится к порталу, явно не желая связываться со мной.        — Да расслабься ты. Я не кусаюсь. Сноу, подтверди. — после чего, я просто стукаю копытом об камень и захлопываю портал перед самым крупом покойной, делая невозможным возвращение ангела в загробный мир. — Спокойствие, милая, только спокойствие. Когда им ещё выйдет с живыми родственниками поболтать? Ты свою правнучку совсем не знаешь!        Но кобылка уже меня не слушает, а судорожно пытается открыть двери портала, которые, несмотря на все её усилия, не смещаются ни на миллиметр.        Удивлённые всем происходящим, родственники перестают выяснять правомерность смерти одного конкретного жеребца и, подойдя ко мне, с любопытством смотрят на паникующую призрачную кобылку. Они совершенно не понимают, как поступить и чем вообще ей можно помочь. А Сноу Бриз, так и вообще недоумевает, зачем её прабабушка стремится обратно «на ту сторону». Ну и заодно, они все благополучно забыли о смерти своего родственника. Так что, всё отлично!        — Почему она так странно себя ведет? — шёпотом спрашивает Сноу Бриз, продолжая во все глаза наблюдать за покойной.        — Если я ничего не путаю, — чешу затылок, пытаясь вспомнить слова сестры о загробном мире, — То за мёртвыми приходят родственники. Ну... дабы им было легче свыкнуться с мыслью о смерти. А учитывая смену поколений, твоя прабабушка, похоже, впервые на таком задании в мире живых — после своей смерти. А я, кажется, «слегка» напугал её своим видом.        — Разве ты страшный? — искренне удивляется Сноу, окидывая меня влюблённым взглядом и не находя ничего особо жуткого.        — Ты дедушку своего спроси, как он меня видит. — я с улыбкой смотрю на покойного, который тоже с опаской косится на меня. — Мёртвые, а особенно возвышающиеся мёртвые, видят глубже чем Вы. Поэтому, для них я выгляжу слегка пугающе. Ведь так?        — Не то слово. — под моим взглядом покойный жеребец сделал шаг назад. — Словно живая клубящаяся тьма, внутри серебристого кокона лунного света.        В ответ только два недоумевающих взгляда, но это не так уж важно. Куда интересней то, что сейчас происходит по другую сторону портала, где трое могучих ангелов с трудом срывают мои запоры. Секунда и створка сестры распахивается настежь, ударяя кобылку по лбу и отбрасывая в сторону, а из портала выскакивает тройка закованных в латы пони, пылающая ослепительным светом, и по силе превосходящим сильнейших паладинов. Хотя, собственно, это и были бывшие паладины Селестии. Ставшие после смерти её ангелами-стражами, которых сестра может в любой момент воскресить и наделить новым телом вне очереди.        — Учебная тревога, ребята, — приветственно машу им и скалюсь во все свои слегка заостренные зубы.        Я наблюдаю, как ангелы готовятся разить любую опасность и защищать невинных от угрозы.        — Мы тут с мёртвым прощаемся!        Ангелы, конечно, готовы драться с любой угрозой, вот только, не могут увидеть никого опасного. Ну, кроме меня, а я не проявляю враждебности, да и не рядовые это покойники, дабы не знать обо мне и о том, что я не опасен. Ну, во всяком случае, официально не представляю опасности.        — Кто это? — шепчет заворожено Сноу Бриз мне на ухо и смотрит на сияющие живым светочем фигуры, закованные в золотистую броню и с пламенным оружием в телекинетических захватах.        — Ангелы Селестии. Стражи загробного мира и охранники покоя мёртвых! Весёлые ребята, способные победить даже живых паладинов, не говоря уж о более слабых существах.        Оружие, кстати, у них очень похоже на пламенный меч сестры. Пусть и в миниатюре. Словно от него отщипнули толику божественной силы и придали вид оружия. Так что, подобные игрушки куда опасней разного материального и магического оружия. Одно касание этого клинка может выдрать душу из тела, что особенно опасно для любой тёмной сущности — которая мгновенно распадётся пеплом в светлой энергетике нашего мира. Если только, эта сущность не обладает колоссальной Силой, находясь на уровне бессмертных, а то и полубога. Но если уж такие твари прорвутся сюда, это будет задачей и не для ангелов. Но всё равно, они, в общем, серьёзные ребята, с которыми даже самым сильным смертным лучше вообще не связываться.        — Принц, Вы вмешиваетесь в естественный круговорот душ. — сделав шаг вперёд, одна из пылающих фигур сняла шлем, обнажая лицо жеребца с красной шёрсткой и золотыми глазами полными света. — Принцесса Селестия будет недовольна подобным поведением.        — Это не ваша забота, воитель. — легкий жест передней ногой, и у меня в копыте появляется бумага с полагающейся печатью, разрешающая посещение загробного мира. — Вот, полюбуйтесь. Наше разрешение на экскурсию по первому слою загробного мира.        Словно ядовитую змею, жеребец берёт в монолит своей чистой магии бумажку, которую я только что наколдовал, и, хмуря брови, читает а потом косится на мою печать в уголке — с подписью: «Разрешено богом Тенью». И ведь, формально, придраться не к чему. Сестра имеет право выдавать такие бумажки, а значит, и я могу. Хотя обычно, они выдаются паладинам, дабы мёртвые помогли советом живым, если воину светлой богини по какой-то нужде понадобится сходить в загробный мир к кому-то. Да к просто к мёртвому другу или наставнику, например. Вот только, проблема не в том, чтобы туда попасть, а в том, чтобы вернуться. И если ты не архимаг магии духа, то это всегда билет в один конец. Без помощи сестры — разумеется. А поэтому, мало кому такое позволено. Да и не стоит знать живым то, что знают мёртвые.        — Здесь нет Вашего имени принц, поэтому я вынужден… — но я не даю ему договорить.        — Там есть! Жеребец Мун Шадоу. — в ответ только грустный кивок. — Так это и есть я! Смотрите!        С трудом сжимаю свою тьму внутри и трансформирую своё тело в фигуру, похожую на принцессу Луну, если бы она была жеребцом. Только с чуть более тёмного цвета шерстью и гривой. Этакий, брат-близнец прежней ночной богини. Только, в отличие от малышки-милашки Луны, это тело крупное и мощное, с огромными крыльями и идеальными формами тела. Мечта кобылок и просто писаный красавец. Ведь иметь красивый облик, это всегда приятно и просто. Особенно, здорово ловить в нём взволнованные эмоции кобылок и ощущать их восторг. Именно в этой оболочке я и выиграл соревнование поцелуев, оставив далеко за собой остальных соперников. Даже из числа признанных мастеров этого дела. В финале наповал сразил саму Кантерлотскую диву Флёр де Лис и стал чемпионом в этом виде спорта, нагло пользуясь большими крыльями, которыми так здорово обнимать кобылок и от чьих прикосновений они буквально тают.        — Думаю, эта бумага сойдёт для посещения первого слоя небес? — наблюдая как у кобылки духа наступает ступор, подхожу к этой немного контуженной зелёной покойнице и галантно подаю копыто, помогая встать. — Прости, что напугал, красавица, но твои потомки были так безутешны, что пришлось отвлечь их от горьких мыслей небольшой шуткой. Ты ведь знаешь, как болезненны первые часы разлуки?        Моя мимика, сейчас почти один в один как у сестры, отчего земнопони просто не может сердиться на меня. Не самый честный, с точки зрения смертных, прием, зато очень действенный. И поколебавшись пару секунд, кобылка подтверждает этот вывод, прощая эту маленькую шалость и принимая мою помощь.        — Ничего страшного. — Немного натянуто улыбается она, поднимаясь с земли и опираясь на мою переднюю ногу. При этом она ощущает, как по телу бегут приятные мурашки от моего касания, словно она снова живая. — Я, как бы, мёртвая и не должна была так реагировать на Вашу шутку…        Хи-хи. Будто она могла отреагировать по-другому, если я хотел добиться именно такого результата. Но вслух я ничего не сказал.        — Меня Грин Хард зовут, — под конец выдала пони-ангел и, потупив взгляд, опустила голову, дабы скрыть своё смущение.        — Мун Шадоу. К Вашим услугам, красавица. — аккуратно поднимаю враз одеревеневшее копытце и аккуратно целую его, ощущая, как внутри неё словно молния проскакивает. — У Вас такое прекрасное и гармоничное духовное тело. Полное света и любви. Вам наверняка посвящают стихи и пишут картины…        Вдруг, ладная голубая фигурка вклинивалась между нами и тяжелое копыто Сноу Бриз оказалось у меня во рту, прерывая мой вдохновенный монолог.        — Бабушка, не слушайте его! Он хуже вольных пегасов. Очарует и улетит по своим делам! Ищи потом его в мире снов, хоть до скончания жизни. У него времени и так ни на что нет! — бушевала моя Снежинка, от волнения глотая окончания фраз. — Вы хоть представляете, скольких кобылок он успел охмурить и бросить!        — Ну, на тебя у меня всегда есть время. — не давая ей возмутиться, обнимаю хрупкое тельце крылом и целую Сноу Бриз в щёчку, чувствуя лёгкую дрожь от желание молодого тела и ловя на себе самые разнообразные взгляды присутствующих. — Да расслабься. Подумаешь, кто-то умер. Вон, я уже какую тысячу лет как мертв, и ничего. Ещё фору могу дать живым жеребцам, да и мёртвым тоже! — подмигиваю смущённой Грин Харт.        Лидер отряда паладинов, тем временем, только прикрыл передней ногой глаза и, подхватив двух своих шокированных подопечных телекинезом, скрылся за вратами. Хотя не удивлюсь, если одна кобылка-ангел потом решит навестить меня в мире живых. Если, конечно, сумеет найти. Может, помочь ей в этом? Всё-таки ангелы покрепче живых будут и может она выдержит… Кхм…        — Кто-то мне, наконец, объяснит, что тут вообще происходит? — первым взял себя в копыта Сноу Винд, в честь которого была названа Сноу Бриз, и вырвал троих кобылок из процесса самокопания.        — Ты умер, — поясняю всё максимально просто и доступно, — За тобой пришла твоя мёртвая матушка, а мы с твоей дочкой и внучкой идём на экскурсию в загробный мир. Понятно?        На лице жеребце отразилась такая забавная гамма чувств, а уж в мыслях что было! Ммм… Вкуснятина… Надо законсервировать и потом с Кризалис поделиться, когда встретимся.        — Да… — он, всё-таки, нашел в себе силы кивнуть.        — Вот и отлично. Давно хотел посмотреть как мёртвые живут, да повода всё не было, Работы во дворце столько, что времени буквально ни на что не хватает! Даже на загробный мир глянуть! Вперёд. Нас ждут великие дела!        Пафосно взмахнув копытом, я выдернул двух пегасок из тел, останавливая время для их физических оболочек, да так филигранно, что они даже не поняли, что произошло.        — Я как-то странно себя чувствую. — мать Сноу Бриз с сомнением смотрела на поднятые ветром пылинки, которые пролетали сквозь её призрачное тело. — Такая странная лёгкость.        — А, ерунда. Не обращайте внимания. — только отмахнулся я, увлекая всё семейство к порталу. — Я Вас временно мёртвыми сделал. Ведь физическое тело не может находиться мире снов. А особенно, в его особых высших участках.        — Подожди! — тут же встрепенулась Сноу Бриз. — Так загробный мир… Это часть мира снов…? То есть, часть твоего мира?        Мысли пегаски дали сбой, пытаясь осознать этот факт. Да и до остальных начинало доходить, пусть и медленно. Хотя, факт преждевременной кончины себя и дочки тревожил Сан Шайн куда больше.        — В теории, да, это часть моего мира. Но отдельная часть, над которой я не властен. Так что, нет, загробный мир не принадлежит мне. Да и зачем мне такой маленький кусочек реальности? Что есть, что нет, разницы, по сути, никакой. Так, максимум на небольшой довесок тянет, как и некоторые другие, особые места…        Шагая к порталу, я увлекаю остальных за собой и первым показываю пример.        — В общем, идём-те. Сами всё увидите.        Пройдя сквозь врата, я очутился в огромном, просто гигантском зале прибытия, похожем на циклопических размеров колокол, внутреннюю часть которого опоясывали сотни спиральных галерей и десятки тысяч дверей, ведущих на материальный план. И к ним — шли и шли духи. Чувствуя смерть родственников, они, используя свою слабую духовную связь, открывали дверь в нужное им место планеты, после чего возвращались с покойным сюда же. Поэтому, на галереях сновали тысячи разумных существ. И пусть большинство были пони, но и других видов хватало. Даже парочку драконов повезло увидеть, а ведь эти летающие гиганты очень редко умирают. Не то что пони, которые завершают свой земной путь десятками каждую секунду. Просто потому, что их много. Миллионы смертей в год от старости. Зато, и рождается их в разы больше.        Но в отличие от материального мира, где мало было придумать нечто великолепное, но и требовалось это создать, да ещё и в пределах законов физики мира, здесь фантазия разумных отыгралась вовсю. Они творили нечто невероятное, по меркам материального плана. И если Кантерлот был прекрасен, то от красоты и масштабов этого места просто захватывало дух и многие мёртвые не могли оторвать глаз от грандиозности этого места. Ещё бы, ведь здесь напрочь попирались законы физики. Ради того, чтобы создать здесь нечто невероятное и невозможное, нужно было лишь напрячь фантазию и сконцентрироваться на конкретном образе.        Ловя на себе удивлённые взгляды, я только пожал плечами. Всё-таки, я выглядел молодо, тогда как подавляющее большинство новичков были стариками, за редким исключением. Сейчас тут была только одна оленяшка, погибшая молодой. Она выглядела словно высохшее дерево, с рожками и огромными, полными боли, глазами. Видать с магией заигралась, болезная, и не рассчитав силы, угробила себя. Да уж. С магами такое часто бывает, если потерять осторожность. Если повезёт, откачают, нет — значит, тут окажешься раньше времени.        — Ух ты! — выдохнула Сноу Бриз, заворожено смотря в сторону верхушки здания, которой на месте не было, и в дыре сияло золотистое солнце. — Какое тут всё огромное!        — Здесь, как и в мире снов, реальность подчинена воле и мыслям разумных. — ловя недоуменные взгляды мёртвых, я улыбаюсь малышке. — Хотя вера местных обитателей сделала пластичный мир мёртвых довольно костным и статичным, но если захотеть…        Указываю на мраморные перила изысканной работы, идущие вниз спиралью. Мгновение, и они просто исчезают, а взамен, появляются более красивые янтарные, буквально светящиеся золотистым светом изнутри.        — Здорово! Вот бы мне так. — вздыхает Сноу, ведя копытцем по тёплому янтарю. — Ой! Что это?        Сияющие голубым светом льда письмена буквально вплавляются в янтарь, оставляя не стираемый след в этой реальности.        — Здесь была принцесса Сноу Бриз и принц Тень Луны. Лето, четвертое от воссоединения, — читает Сан Шайн и недоуменно смотрит на свою дочку.        А та, в отличие от всех остальных пони, и кроме, естественно, меня, мерцает серебристым сиянием луны. Тогда как остальные, отливают золотым свечением солнца. Всё-таки, сейчас мы есть чистая магия духа и магический окрас виден любому желающему.        — Ой! — Вдруг, у Сноу Винда сводит задние ноги, а орган жеребца начинает зудеть и чесаться. И, одновременно с этим, глаза его слегка краснеют и начинают слезиться. — Что это со мной?        Я лишь вздохнул. Тёмные дела дают о себе знать самыми разными неприятными ощущениями по всему телу.        — Вёл не праведную жизнь, сынок, вот теперь и пришло время лечиться. — Грин Харт со вздохом опускает переднюю ногу на спину сына и передаёт ему частичку своего душевного света, забирая часть скопившейся в нем тьмы. — Не летай ты за кобылками так рьяно, да не лезь им под хвост так часто, глядишь, полегче было бы. А так… терпи. Пока свет богини не очистит из твоих духовных структур все налипания негативной энергетики. Процедура эта не из приятных, но нужная.        — Ой. — Сноу Бриз тоже скручивает, но уже куда более сильным приступом болезненной пустоты за животом. — Как больно…        Лёгким посылом магии создаю вокруг снежинки защитную пленку, дабы свет этого места не жег ребёнка. Всё-таки, у неё ещё всё впереди и она десятки раз сможет исправить эту мелочь. Хотя, ей больно только потому, что боль толком терпеть не умеет и, по сравнению с настоящей болью, это максимум на легкую щекотку тянет. Сикер вообще подобное не заметит, как и те же волки, для которых куда более болезненная очистка не доставит особых проблем. Ведь любая боль, это лишь иллюзия разума.        — Внученька, как ты? — рванула к Сноу Бриз Грин Харт, уже спеша помочь и облегчить её боль, но натыкается на мой барьер. — Что с тобой, не молчи?!        — Всё нормально, бабушка. Меня уже отпустило, — с сомнением разгибается Сноу, отпуская нижнюю часть своего живота.        Только Сан Шайн не ощущает особого дискомфорта, кроме лёгкого зуда под хвостом да покалывания языка, но это такая ничтожная мелочь. Так как тьмы в ней почти нет. Подумаешь, немного больше кувыркалась с жеребцами, чем надо для зачатия, да самую малость лгала из лучших побуждений. В остальном, почти идеальная покойница с чистейшим духом, которая ещё больше очищалась, переживая за Сноу Бриз. Так что, дискомфорт пройдёт за пару дней — даже не заметит, как.        — У тебя детей не было, хотя ты уже взрослая кобылка. Это признак сильного эгоизма и не возвращённых долгов, вот и скрутило. — поясняю я ситуацию Сноу Бриз, утирая её слёзы. — Главная цель, с которой женщины приходит в наш мир — это дать новую жизнь. Если упрощать: то до рождения ты поклялась родить и не сдержала клятву, вот и накладочка вышла. Ведь, формально, до смерти, а ты мертва, ты не давала никому жизнь. Больно, конечно, но это мелочи, по сравнению с настоящим засильем тьмы в душе. Вон, гляньте туда. Вот это, по-настоящему замазавшийся во тьме покойник, — и я указываю на грифона, которого на носилках несут четверо пони, пытаясь облегчить его страдания непрерывным вливанием своей светлой духовной энергетики. — А Вы так, по мелочам. Вот и не больно почти.        В то же время грифон, на которого мы смотрим, пытается разодрать на себе кожу и вырвать перья. А из его исцарапанного тела сочится темная субстанция, пополам с гноем, а к горлу подступает отвратительная рвота. От боли он с трудом соображал, только сипел да надсадно дышал, в перерывах между изверганием из себя всё новых потоков тьмы. Ведь почти всё его духовное тело сейчас горит в невидимом остальным свете очищения, и прекрасная атмосфера небес казалась ему настоящим кошмаром. Где вместо света и любви была только боль, кошмар и кровь. Да и великолепная архитектура этого места, в его кровоточащих от боли глазах казалась уродливой абстракцией безумного художника.        Как не жаль, но процесс очищения болезнен и чем больше тьмы скопилось в тонком теле, тем тяжелее он переносит очистку. Особенно, в первые часы. Эта же птичка была совсем серой, с огромной кляксой тьмы поверх. Но ничего, через месяц отпустит полностью. Да и боль будет стремительно спадать, по мере выхода из тонкоэнергетических тел всей налипшей грязи. Так что, будет куда легче. Через пару лет уже вообще забудет об этих муках, первых дней лечения от тьмы и полностью очистится. Ведь это и есть, по сути, лечение, только без наркоза, а потому, очень болезненное, но нужное для любого, кто желает идти к свету.        — Что же с ним… — прикрывая рот, Сан Шайн пятится назад, в ужасе смотря на бедолагу.        Лучше ей не знать, что он натворил и при каких неудачных обстоятельствах секундный импульс гнева поломал всю его жизнь. Когда беременная жена достала его своими заскоками и он, в секундном приступе ярости, ударил её не глядя, будучи не в себе. Просто желал дать пощечину, дабы она, наконец, замолчала хоть ненадолго, но очень неудачно попал своими когтями по шее, в одно мгновение разодрав её горло до хребта. После чего в ступоре стоял, не в силах даже пошевелиться от ужаса, и наблюдал, как любимая захлебывается кровью на его глаза. На суде он чуть с ума не сошёл, переживая всё это снова и снова, но не мог повернуть вспять время. Жизнь для него стала кошмаром наяву, а на лице, словно появилось клеймо убийцы. Это был один из многих срывов, но на этот раз стоивший ему всего и за который его даже толком не наказали, только отвернулись и подвергли осуждению. В конечном счете, он просто не выдержал. Взлетел повыше и сложил крылья. Забавно, но теперь он был счастлив, испытывая эти муки, как плату за свои деяния. Ведь любимая пришла за ним, простила за всё и сейчас крутилась вокруг носилок, пытаясь всячески утешать любимого, и тоже облегчить его страдания.        — Тёмный. — грустно провожая взглядом грифона, поясняет Грин Харт. — В загробном мире разлит Свет, благословленный Селестией. Он наделяет благодатью праведников и очищает тёмных от тьмы, что они сотворили во время жизни. Он исцеляет наши духовные тела, но это и вызывает боль. Но от тьмы нужно очиститься, дабы подняться на второй слой небес в свете и продолжить восхождение.        — То есть, никакого суда или испытаний? — Сан Шайн по-прежнему не может оторвать взгляда от грифона, не замечая странных походок и подергиваний у других только что умерших, и даже отвлекаясь от собственного дискомфорта.        — Зачем? — удивляется наша провожатая. — Мы просто очищаемся от тьмы и зла, а остальное не важно. Главное, понять свои ошибки, дабы в следующей жизни не допускать их, и с чистой душой прожить следующее воплощение в свете. Идём-те.        Я же видел куда больше, чем могли они. Пока мы шли, я различал микрочастички серо-тёмной силы душ, что срывались с бедолаги грифона и тонули в полу, уходя в огромный накопитель. Куда стекалась вся тьмы, выходящая из духовных тел. Там она скапливались в специальном хранилище, вместо того, чтобы растекаться по миру света болезненной коростой. Так, судя по рассказам Селестии, бывало в некоторых мирах. Хотя, с виду это и выглядело, как истаивающая кровь и гной грифона, но по сути, это была тёмная магия, горящая сейчас в божественном Свете сестры.        Интересно, что с этой силой Тия делает потом? Я бы с удовольствием ей закусил, дабы она тут не скапливалась и не угрожала отравить наш мир света своими эманациями. Заодно, почистил бы её от разной гадости и переработал в нечто полезное. Хотя не сомневаюсь, что вопроса, куда деть подобную прорву душевной силу, не стоит в принципе. Тёмные боги, наверное, подерутся, дабы заполучить подобный источник мощи. Да и серые, возможно, не откажутся. А учитывая, что у них есть души, которые можно выменять на это… О, да! В общем, пользу эта тьма, наверняка, приносит. Весь вопрос, как?        В целом, решение не идеальное, но эффективное. Наверняка сестра могла сделать всё мягче и проще, работай она индивидуально с каждым. Но это просто не подъемная задача — даже для богов нашей силы. Слишком уж много нуждающихся в очистке, дабы Селестия могла помогать индивидуально. Да и здесь обстановка была вполне мягкая и почти не вредила духовному телу, медленно и не травматично вымывая всю тьму. Я, конечно, мог бы сделать это почти мгновенно, но такой ценой для мертвых, что лучше вообще не помогать. Ведь я просто вырву из них всю тьму и поглощу кусок их духовного тела, и вместо мягкого лечения они получат мгновенную ампутацию. Это, конечно, здорово, что нога не болит — плохо то, что её просто нет.        В целом, решение сестры если и было не идеальным, то приближалось к таковому. Совмещая массовость, исцеление и милосердие к заблудшим. Само собой, индивидуальный подход лучше, но миллиарды душ это миллиарды душ. Индивидуально работать не под силу, а вот создать условия и научить мёртвых заботиться о себе самих — совсем другое дело.        Показывая путь, Грин Хард повела нас по спиральной галерее вниз. И если кобылки шли ровно, то бедный Сноу Винд постоянно дёргал задними ногами и хвостом, ощущая и другие свои тёмные порывы, что меркли на фоне главного.        Хотя, если сравнивать его тьму с выходцами из серых миров, которые считаются там нормальными или как все… То Сноу Винд вообще, будет редкий праведник и образец духовной чистоты. Хоть в монахи записывай! Просто на фоне отсутствия серьёзной тьмы, всякая мелочёвка ощущается слишком ярко. Вот мучайся он как тот грифон, такие мелочи, как неудобство между ног, вообще бы не заметил. Подумаешь, чуть зудит в мошонке… Попробуй ты это заметить, ощущая, как тело выворачивает от внутреннего огня, а с рук словно заживо слезает обугленная кожа. Да уж... Не умей я ставить достаточно мощные щиты, меня бы тут так скрутило, что мама не горюй. Может, даже прошибло бы мой болевой порог и я ощутил настоящие муки. А может, и нет… Только вот, пробовать мне что-то не охота. Всё-таки, я тёмный, а свет сестры как раз очищает от тьмы.        — И долго это будет продолжаться? — наконец не выдержал Сноу Винд, пытаясь отделаться от нарастающего, по мере того, как его тело наполнялось светом небес, зуда.        — Как очистишься от своих низменных порывов. Ну, или через несколько дней само пройдёт, когда свет Селестии очистит тебя полностью. Всё в твоих копытах, сынок. — тяжело вздохнула кобылка, смотря на своего непутёвого сына. — И в кого ты только такой пошёл?        — В отца, наверное… — огрызнулся пегас, на которого столько всего свалилось за последнее время. — С которым Вы, матушка, между прочим, сделали меня вне брака. Видать, залётные крылья были лучше отцовских копыт.        — На то были свои причины, сын. — тяжело вздохнула кобылка. — Ты ведь не похож на отца, как и остальные мои дети. Никогда не думал, почему так случилось?        В ответ тишина. Старик очень хорошо знал семьи, которые были похожи на его собственную. Просто, как-то не думал, что у жеребца, вырастившего его как своего сына, была та же проблема. Ведь он, как и его биологический отец, помогали решать такие деликатные вопросы.        — Бабушка, подожди. — Сан Шайн остановилась, как вкопанная. — Ты хочешь сказать… Мой дедушка не совсем мой?        — Да. Скоро Вы встретитесь с обоими Вашими предками. Или ты думала, отчего в семье земных пони родился пегас? Вот по этой самой причине. — замолчав ненадолго, словно раздумывая, рассказывать или нет, Грин Харт продолжила. — Дед твой по молодости отчаянным жеребцом был, да как-то раз бревно оседлал неудачно, со всего маху. Говорил не больно было, врёт поди. Боль ушла, да всё забылось, а когда до детей дошло, выяснилось, что не может и не сможет никогда. Так что, внучка, ты это, жеребцов на пригодность проверяй заранее, а то как бы оказия не вышла и не пришлось тебе замену искать.        От этих слов, свет кобылки заметно померк, а ей самой было очень тяжело от той старой душевной раны, когда она узнала, что у них с любимым не может быть детей только потому, что он допустил одну ошибку в своей жизни. Которую, впрочем, было уже не исправить. Он ведь тогда усугубил всё превозмоганием боли, не обратившись вовремя к врачам, которые вполне могли вылечить его сразу, не проигнорируй он проблемы. А так, годы прошли и момент был упущен.        — А как же любовь, бабушка? — Удивилась Сноу Бриз, разрывая тяжёлую тишину.        Грин Харт, которая осознавала всю тщетность своего совета, тяжело вздохнула. Она понимала, что никак не может помочь правнучке миновать такую опасность.        — Да не переживайте. — я вмешался в разговор, пока он не зашел куда-то не туда. — Для меня вылечить бесплодие у жеребца не сложно, часик максимум, а то и десять минут. Если, конечно, дело в ударе поленом, а не в травме души. Такое даже я вылечить не в силах. В таком случае, только изощрённая магия как-то помочь может, да и то…        Да что говорить. И я просто махнул, вспоминая Темпест и ещё не рождённого малыша, которому только недавно три месяца исполнилось от зачатия.        — Где же ты раньше был, лунный ты наш! — встрепенулась кобылка. — Ведь если бы…        Но я не дал ей договорить.        — Статистика говорит, — от этих знаний меня перекосило осознанием будущей работы и мой голос прозвучал совсем сухо, — Что подобные проблемы есть у нескольких процентов жеребцов по всему миру, это не считая проблем кобылок. Вот и выходит, что таких нуждающихся миллионы по всему миру. Даже по часику на одного, это неподъёмная задача, даже для меня. Думать своей головой надо ещё с детства и яйца беречь, дабы потом не быть инвалидом.        — Понимаю… — потухла кобылка, сознавая даже не столько количество работы, а объём трагедии.        Мы продолжили наши экскурсию. Галерея буквально стелилась нам под ноги, отчего мы преодолели длинную дорогу на порядок быстрее, чем в материальном мире, и пройдя под одной из двенадцати арок-порталов, возле которых стояли ангелы-стражи, вышли на открытый воздух, миновав зал прибытия, через который можно было попасть в загробный мир относительно легко. Собственно, их и сторожили войны Селестии, дабы всякие не пролезли. А то сестра рассказывала об очень нехороших инцидентах, когда умершие вторженцы пытались проникнуть в загробный мир, дабы поживиться беззащитными душами покойных.        — Ух ты! — не сдержала своих эмоций Сноу Бриз, наконец увидев загробный мир во всём его великолепии.        А посмотреть было на что. Ведь если Эквестрия была ярким миром, полным разлитой в магической энергии, то загробный был вдвойне ярче и насыщенней добром. Зелёные луга чуть-ли не светились от перенасыщенной духовной энергетики, облачка, больше напоминавшие клочки сахарной ваты, плыли в вышине, Реки были кристально чисты, а вокруг были самые разные обитатели нашего мира, включая целые толпы птицеобразных духов, шатающихся с отвисшими клювами и пытающихся свыкнуться с этим чудом изобилия. И это, не считая сотен куда как более экзотичных существ, не похожих ни на что другое в Эквестрии.        Ведь у поверженных нами демонов было немало старых рабов, которых мы с сестрой тоже освободили из плена. Вот выходцы из самых разных вселенных и оказались в нашем загробном мире, отчего, бедлам тут стоял тот ещё. Непонятно даже, как мёртвые разгребают все эти проблемы.        — Разве загробный мир не должен быть немного... Ну... Более иным? — наконец, подняв челюсть, поинтересовалась Сан Шайн у своей бабушки, разглядывая это невероятное зрелище.        — Так и есть. — кивнула Грин Харт. — Мы сейчас находимся на первом небесном слое. Пространстве, где духи очищаются от тьмы и переходят от одной жизни в другую. Поэтому, здесь всё так похоже на обычный материальный мир. На более высоких небесах всё меняется до неузнаваемости, превращаясь в океан чистой энергии и единения с богиней и всеми любимыми. Но пребывание там требует духовного очищения и осознания перехода в новую жизнь, поэтому, туда Вас не пустят даже с разрешением принца. Да и нечего Вам там делать.        — А кто все эти существа? — Сноу Винд указал на стайку гарпий, играющих с пегасами в догонялки. — Разве в Эквестрии живут такие… Разумные?        — Нет. Это наши... Хм… Гости. — на секунду запнувшись, Грин Харт замолчала и, только поймав мой кивок, продолжила. — Немного более месяца назад богиня Селестия привела сотни миллионов несчастных душ из иных реальностей, дабы мы помогли им восстановиться после пребывания в плену у чудовищ перед новой жизнью. Брр… — изумрудную кобылку пробил настоящий озноб. — Как послушаем их рассказы, так жутко становится.        — А что с ними было? — легкомысленно поинтересовалась Сноу Бриз.        — Лучше Вам не знать этих подробностей. — мне не хотелось портить этот день, а потому, пришлось вмешаться. — Просто им было плохо, а остальное не важно. Главное, теперь они в свете и об ужасах прошлого могут забыть как о страшном сне, от которого они уже проснулись.        — Действительно. Это не важно. — охотно поддержала меня Грин Харт, переводя разговор в другое русло. — Зато аврал у нас тут, почти месяц стоит жуткий. Помогаем, рассказываем, лечим и показываем. В общем, делаем всё, дабы они быстрее влились в наше дружное общество и переродились достойными пони.        — А если они не хотят оставаться? — не унималась Сноу Бриз, рассматривая стайку бризи, которая решила поиграть с её льдистыми локонами.        — Тогда они могут отправиться в другую реальность. — пропищала малышка, сев на носик Сноу. — Вон там радужные врата перехода.        Маленькая пони-фея взмахнула стрекозиными крыльями, указывая на массивную арку из разноцветных кристаллов, парящих над зелёными лугами и голубыми озёрами. К воротам вела такая же кристальная дорога, словно сотканная из разноцветного света и прозрачного хрусталя.        — И что, можно попасть куда захочешь? — продолжила допытываться Сноу.        — Ну, вроде того, только, не хорошо там. — испуганно поджав к себе ноги, бризи вспорхнула выше. — Страшно, опасно, больно. Я туда не хочу!        Пропищав эти слова, стайка рванула в сторону, играть с более радостными мертвецами и не желая больше говорить о страшном с этой странной кобылкой, светящейся загадочной серебристой аурой.        — Она права. — кивнула Грин Харт. — Большинство пришедших духов не сразу верят, что можно так хорошо жить, как живём мы. Для большинства пришлых, переродиться даже грифоном — это счастье, не говоря уж о пони. Хотя, всегда есть желающие покинуть Эквестрию, но на их место тут же приходят другие.        — В смысле? — удивился я.        Это ещё что за фокусы?        — Мы не знаем наверняка, принц, — пояснила Грин Харт, — Но на каждого ушедшего приходится около одного пришедшего. Мы как-то специально считали, сколько духов вошло в врата и сколько вышло. Разница несущественная, в пределах десяти процентов, и это — на протяжении десятков лет!        — Понятно… — я задумался.        Значит вот он какой, обмен душами. Не удивлюсь если у сестры всё схвачено и за каждую душу, что уходит, она вербует себе другую. Ну, или её последователи…        Мы продолжили нашу прогулку, но с каждым шагом по густой и мягкой траве, ощущение моей неуместности тут нарастало и я буквально всей шерстью ощущал их неловкость из-за моего присутствия, которое давило на них и не давало расслабиться. Только Сноу Бриз не замечала этой натянутости в словах и мыслях.        Наверное, мне стоит покинуть эту семью в момент такого воссоединения с многочисленными родственниками и дать им побыть вместе. Да, однозначно. Тем более, что у меня есть одно маленькое дельце, которое я давно хотел сделать. А что было дальше, Сноу мне обязательно расскажет потом, а заодно и покажет свои воспоминания. Так что, решено: у меня свой путь, у них — свой.        — Рад был познакомиться, но мне пора. Дела зовут, Сноу Бриз знает как меня позвать, так что счастливо оставаться! — улыбаюсь и машу крылом. — Когда соберётесь возвращаться домой, Сноу позовёт меня и я воскрешу Вас, а пока не скучайте и будьте хорошими девочками и жеребцами.        — Опять… — возмущённый крик Сноу Бриз смазывается, когда я смещаюсь в сторону и стремительно рассекаю небеса этого искусственного мира.        Тут всё почти так же, как на материальном плане, только без самой материи и с лёгкими отличиями. А вот выше, начинаются куда как более интересные процессы, вплоть до седьмого слоя небес, на котором обновлённые души ожидают перерождения.        Скользнув по моей тонкой связи с Радугой Дэш, я легко перепрыгнул с неё на её духовные связи со Скуталу и через неё поймал связь маленькой пегасёнки с её покойной матерью. Тем самым, я выстроил замысловатую карту загробного мира, в которой я и ощутил нужный мне дух. Ну, наконец то, нашлась, глупышка.        Крылья кидают меня сквозь голубую синеву искусственного неба, пронося мимо мягких облаков, высоких гор и парящих городов. Я направляюсь прямо к неприметному облачному домику, где теплится пара десятков жизней, и одна из которых меня сейчас очень сильно интересует.        Скользнув к жилищу, я без труда прохожу через облачные стены, попадая на какой-то семинар, где просветлённый дух из более высоких слоёв небес объясняет ещё молодым тонкости их духовного развития и самосовершенствования. В общем всё, чтобы они побыстрее завершили свои дела на этом слое небес и шагнули на следующий.        Среди слушателей сидит и нахохлившаяся пегаска с заплетённой в косички гривой и чей свободолюбивый нрав даже смерть не смогла исправить. Она слушает наставника, покачиваясь на табуретке и грызя кончик карандаша, которым выводит рисунок жеребёнка.        Не удивительно, в принципе. Всё-таки не так много времени прошло, да и на первом слое она ещё остаётся, а значит, ещё не завершила все свои земные дела и до сих пор не может отпустить прошлое.        Под приветственный кивок духов, тихонько прохожу к пегаске и сажусь рядом, заглядывая в тетрадь. Выжидаю пару минуток, слушая речь просветлённого духа и, склонившись к ушку кобылки, шепчу.        — Какой милый рисунок. Только Скуталу сейчас выглядит немного не так, да и дружит не с пегасами, а с одной земной пони и единорожкой.        — Ты знаешь о Скуталу?! — крик кобылки привлекает внимание всех, а вцепившиеся в мои плечи копыта не оставляют места сомнениям.        — Простите. Мы выйдем? — вежливо спрашиваю наставника и, получив кивок, буксиром оттаскиваю молодую пегаску из помещения, дабы не мешать другим.        — Что ты знаешь о моей Скут?! — на мать было тяжело смотреть.        — Всё. — обескураживающий ответ просто выбивает её из колеи. — Более того, я могу поведать тебе всю историю её жизни и дать возможность глянуть на неё одним глазком. Даже поговорить можешь с дочкой! Если, конечно, захочешь.        Из кобылки, словно стержень вынули. Она оседает прямо на облачный пол, так что мне приходится отпаивать её водичкой, ожидая, пока она придёт в себя.        Ведь её не пускают повидаться с дочкой по самой прозаичной причине. Разреши сестра такие хождения, в мире случился бы такой бедлам… что не понятно было бы, как расхлёбывать. Ведь мёртвые знают больше живых, причём, кардинально больше, и встречаются такие знания, о самом существовании которых большинству смертных не стоит и подозревать. А разреши Селестия одним, так и все остальные ломанутся, и миры живых и мёртвых начнут смешиваться — со всеми вытекающими последствиями. Грозя просто смыть текущий миропорядок. Но иногда, можно сделать пару исключений, ради доброго дела.        — Что мне надо сделать? — наконец, собралась с силами пегаска, отчаянно дрожа от страха упустить этот шанс.        — Ничего. Просто, согласиться и подписать вот эту бумажку, — создаю стандартное прошение для посещения мира смертных.        — Но только богиня Селестия может подписать такой документ. — хмурится пегаска, рассматривая волшебный свиток с печатью. — Я знаю! Нам говорили…!        — Не только. Смотри.        Секунда, и моя энергетика серебристой дымкой наполняет бумагу, а в углу появляется подпись принца ночи.        — Вот. Теперь у тебя есть разрешение на посещение мира живых для любого существа. Стоит только вписать любое имя, и он сможет временно покинуть загробный мир.        — Кто ты?! — пегаска аж подпрыгнула, в страхе переводя взгляд на бумагу и обратно.        — Принц Тень. Или бог Тень Луны Кошмаров, если официально. — Улыбаюсь, принимая свой истинный облик аликорна и закрывая уголок, в которым мы укрылись иллюзиями от глаз посторонних. Всё-таки, мою внешность не назовешь успокаивающей. — Брат Селестии и соправитель нашего мира, так что, не беспокойся. В моей власти выдавать такие разрешения кому угодно.        — Но почему я? — с трудом перебарывая страх, пегаска смотрит на почти сбывшуюся мечту, боясь, что это всего лишь сон.        — Потому что Скуталу, мне не безразлична, — я пожимаю плечами, по-прежнему ощущая её страх. — Ведь её взяла под крыло моя первая воительница. Да и в ту ночь я чувствовал всю боль и скорбь твоей малышки, но был не в силах помочь по-настоящему, подарив ей только забвение и сон. Будь я свободен, я бы воскресил тебя в ту ночь, ради мольбы ребенка, но теперь поздно об этом говорить и у тебя есть разрешение на посещение мира живых сроком лишь в сутки, и ты вольна распорядиться им по своему усмотрению. Хочешь — пойдёшь сама, захочешь — отдашь кому-то другому, а при желании, просто сохрани для будущего, или можешь просто разорвать. Всё в твоих копытах. Это мой дар тебе, а как им распорядиться, ты решишь сама.        Дрожащими ногами, пегаска всё-таки берёт волшебную бумагу, а я ощущаю шторм, что породил этот свиток в её душе. Ведь она знает более тысячи пони, которые так же, как и она, отчаянно желают оказаться в мире живых, дабы увидеть своих близких, которых они так скоропостижно потеряли.        Минуты тишины и душевных метаний завершаются звуком рвущейся бумаги, из которой испаряется магия, а дух пегаски вспыхивает светом возвышения. Всё-таки, она смогла переступить через себя и выбрать наилучшее решение: осознано отказаться от своей мечты ради других, которым не так повезло. Наконец-то, она отпустила свою дочь и дала ей покой от возможной встречи со страхами прошлого, осознав, что с ней всё будет хорошо и без неё.        Пару секунд повисев в небесах, в ореоле живительной магии света, мёртвая мать всё-таки опустилась передо мною и, посмотрев в глаза, спросила.        — Это ведь было испытание? — Вопрос меня озадачил. Можно было, конечно, напустить туману, но…        — Нет. Это было именно то, что было. — улыбаясь ответил я, любуясь её духом, сбросившим груз прошлого. — Я дал тебе шанс. Ты отказалась от своей мечты ради блага остальных. Переступила через себя и поставила общее благо выше своего. Не удивительно, что ты обрела свет внутренней гармонии и успокоения, и смогла пройти испытание первого слоя небес. Так что, я тут не причём. Это только твоя заслуга и твой свободный выбор.        — Спасибо, принц Тень, и прощайте. Вряд-ли мы ещё встретимся, — сияющий дух поднимается вверх, начиная переходить на второе слой, но я догоняю покойную пегаску.        — Ну раз так, то вот, возьми на память о нашей встрече, — передаю простенькую фотокарточку, на которой Скуталу позирует со счастливой улыбкой, забравшись на спину Радуге и выглядывая из-под её радужной гривы, — И порадуйтесь за дочку, которую взяла под крыло самая крутая и быстрая пегаска во всей Эквестрии. А в будущем, и всего мира. Думаю, даже мёртвые скоро услышат о ней и о её наставнице от новоприбывших пегасов, а мне пора прощаться. Дела не ждут.        Прижав к груди фотокарточку, пегаска только кивнула, смахнув крылом выступившую слезу, и продолжила своё восхождение, и всё это под радостными взглядами и здравицами, высыпавших из здания пегасов, которые махали ей и на перебой поздравляли с долгожданным возвышением.        Наконец, переход завершился в яркой вспышке света. Подобные постоянно вспыхивали в небесах первого слоя, знаменуя возвышение духов и переход их к новому этапу жизни.        Ну, а мне пора. Перерыв завершился. Пора возвращаться к работе. Всё равно, кроме меня её никто не сделает.