Белая бабочка (White butterfly)

Предупреждение для этой главы: описание изнасилования. В кукольной комнате Аю с силой швырнули на пол. Тяжелый парик отлетел в сторону. Рыкнув, Кроуфорд упал рядом с Аей на колени и принялся срывать с него одежды, повторяя снова и снова "Мой". Ая не сопротивлялся. Ногти хозяина оставляли на коже Аи царапины. Дорогие ткани рвались, как бумага. Не было ни нежности, ни утонченности. Раздев Аю донага, Кроуфорд вздёрнул его за бёдра и, чуть помешкав, вбился одним ударом. Ая закричал, но это не остановило Кроуфорда. Снова и снова он брал Аю, хватая за бедра, повторяя "Мой", причиняя боль. Дурманящая дымка саке быстро рассеялась, и, не зная, что ещё ему делать, Ая вцепился в плечи хозяина, повторяя снова и снова: "Ваш". Дымка саке быстро рассеивалась. Ая не знал, что ему делать. Всё, что он мог - это цепляться за хозяина, уронив голову ему на плечо, и повторять только одно: "ваш". Это длилось и длилось. Этому не было конца. Белый свет рушился вокруг Аи, погребая его под собой, хотя он пытался держаться за хозяина. Хозяин не заботился о своём наложнике - прижимал к полу и широко разводил ноги, чтобы получить лучший доступ. Губы Кроуфорда выводили мокрые узоры на аиной шее, одна рука небрежно скользила по аиному члену, другая поддерживала аины бёдра. Но даже эти прикосновения причиняли боль. Ая слышал, как прерывисто стонал хозяин, чувствовал стук его сердца, видел его крепко зажмуренные глаза. Аины пальцы болели, так крепко он вцепился в Кроуфорда. Он совсем не знал, что делать. Хозяин вонзался в него, затем выходил, но только для того, чтобы вонзиться вновь, и этому не было конца. Время словно остановилось, и когда всё закончилось казалось, что прошла целая вечность. Кроуфорд упал на своего наложника, дёрнулся, и раскалённые добела брызги оросили Аю изнутри. Хозяин не раз, и не два пытался поцеловать Аю в губы, но он отворачивался. Кажется, это только сильнее распаляло Кроуфорда. Он вышел из Аи и ударил его по лицу, потом перевернул, и теперь он лежал с задранной задницей, уткнувшись лицом в футон. Тонкие пальцы Кроуфорда впились туда, где под кожей проступали тазовые кости. Ногти вонзились в нежную кожу, и Ая всхлипнул. Кажется, это подстегнуло хозяина. Хозяин был большим и крепким. В отчаянии Ая попытался вырваться, не безуспешно. Было так больно. Кроуфорд одной рукой крепко подхватил его под нежный живот, другой схватил за горло. Он сжимал всё сильнее, и скоро Ая едва мог дышать. Потом хозяин снова вонзился в него. Это было похоже на смертоубийство. Как будто его разрывали на части. Кроуфорд был горячим, длинным, твёрдым, и явно был не в духе. Ая закричал, но Кроуфорд не обратил на это внимания — он просто толкнулся ещё глубже. Он вошёл так глубоко, что Ая подумал будто его пронзили насквозь. Ая чувствовал затылком влажное, горячее и прерывистое дыхание хозяина, задницей – мягкий шлепок, с которым его яйца ударились об аино тело. Он чувствовал каждый толчок и следовавший за этим рывок, как будто внутри двигали раскалённой докрасна кочергой. Это была пытка. Так думал Ая. Он словно умирал. Прежде чем излиться, Кроуфорд вышел из своего наложника, затем подтянул его к себе на колени. Он покрывал аину спину мокрыми поцелуями, языком прослеживая контуры татуировки. – Мой, – повторял хозяин, – мой навсегда. – Ваш, – повторял Ая, потому что не знал, что ему делать. Его голос срывался. Кроуфорд убрал руку с аиных живота и горла и вместо этого занялся его членом. Несмотря на боль и страх, тот наполовину встал. Рука хозяина сжимала и тянула. Ая чувствовал каждую складку на его ладони и то, как его пальцы сдавливали яички, в то время как он вонзался в аину задницу и дёргал за член, вонзался и дёргал. Новая поза означала, что Кроуфорд причинял боль там, где её раньше не было, но было внутри одно местечко, от прикосновения к которому аин член твердел, а в голове взрывались такие фейерверки, что казалось, будто мир вокруг рушится. Каждый раз, когда хозяин толкался вперёд, Ая подавался назад, корчась от боли. Его крики только распаляли хозяина. Он уронил голову, при каждом новом толчке его лицо скользило по футону, так что иногда он давился собственными рыданиями. Одеяло под ним порвалось. Когда хозяин насытился, аино кимоно было настолько испорчено, что уже не подлежало починке. Кроуфорд вышел из Аи и приставил головку члена к яичкам своего наложника, и тогда Ая снова закричал. Он выгибал спину, а грубые пальцы хозяина теребили его соски и шарили по плоскому животу. Пальцы впивались в белое тело, ногти царапали кожу. Кроуфорд протолкнул пальцы наложнику в рот, и тут же снова вонзился в его тело. Ая задохнулся. – Прекрасный, – пробормотал хозяин как только Ая откинул голову, – мой. Ая не мог ничего ответить – во рту у него была рука Кроуфорда. Чудовищный член внутри давил на ту самую точку, прикосновение к которой было подобно концу света. Хозяин свободной рукой грубо теребил его член, заставляя наложника выгибаться дугой, и, несмотря на своё состояние и на то, что он не испытывал никакого удовольствия, Ая кончил. – Прекрасный, – снова пробормотал Кроуфорд, затем развернул Аю, уложил его на футон и выскользнул из него. Затем как кот начал слизывать липкую жидкость с аиных живота и бёдер. Ая не хотел на это смотреть и отвернулся. А когда хозяин начал нежно лизать его вялый член, он только бессильно прикрыл лицо рукой. Это было и пыткой и блаженством – всем сразу. В этом было столько нежности. Это было непереносимо - слишком мало и слишком много одновременно. Он чувствовал как горячий член Кроуфорда, прижимается к его икре, обжигающий и влажный как раскалённое тавро или кислота. Он чувствовал вытекающую из задницы горячую скользкую жидкость. Ае было плохо. Ему хотелось закричать, свернуться клубком и отвернуться, но он должен был исполнить свой долг. Он обессиленно развалился на футоне, а хозяин взял в рот его вялый член и, обхватывая его языком, начал нежно сосать, двигая головой вверх и вниз. Он взял аину ладонь в свою и тёр её большим и указательным пальцем. И вдруг Ая понял, что помимо собственной воли так двигает ногами по циновке и футону, пытаясь найти во что бы упереться, что пятки скользят и путаются в ткани. Кроуфорд выпустил его член и кулаком вытер рот, затем оттолкнул аину руку от лица. – Дай мне видеть тебя, – прошептал он, потом навалился на него, придавливая к постели всем своим весом. Его широкая разгорячённая грудь прижалась к аиной, его член прижался к аиному животу, а аин коснулся дорожки жёстких волос на животе хозяина. Это было восхитительно. Это было ужасно. Ая хотел, чтобы всё закончилось. Ая хотел, чтобы ничего не кончалось. Он подумал, что если бы не боль, это было бы чудесно. Но было больно, так больно, что хотелось лишиться чувств или заплакать. Было так больно, что хотелось умереть. Должно быть, Кроуфорд заметил слёзы у Аи на глазах, потому что слизнул их кончиком розового языка. – Мой прекрасный Ая, – шептал он на ухо своему наложнику, обжигая его горячим и плотоядным дыханием, – мой прекрасный мальчик, мой, весь мой. – Ваш, – повторил Ая, отворачивая лицо от хозяина, приоткрывшего губы для поцелуя, – я принадлежу только вам. Казалось, что Кроуфорд только этого и ждал. Качнув бёдрами, он легко нашёл вход в аино тело и толкнулся внутрь. Ая был расслаблен и уже смазан, так что это причинило только тупую боль, на которую можно было уже не обращать внимания. Хозяин перекатился вместе с ним, так что теперь Ая оказался сверху – его раздвинутые бёдра, исцарапанные и покрытые синяками, обхватывали более широкие бёдра Кроуфорда. Он мог держаться прямо, только опираясь на согнутые в коленях ноги Кроуфорда, и ждал, что хозяин вцепится ему в бёдра или схватит за рёбра, которые уже болели от того, что он слишком крепко держал его – Ая даже думал, будто хозяин его сломает. Кроуфорд сплёл свои пальцы с аиными. – Мой прекрасный Ая, – повторил Кроуфорд и начал поднимать бёдра, входя в Аю. Ая отрывисто застонал, под натиском Кроуфорда он больше не мог держать спину прямо и наклонился вперёд, так что теперь он был с хозяином лицом к лицу. Кроуфорд покрывал влажными поцелуями его щёки, глаза, нос и смирился, когда Ая отвернулся потому, что он поцеловал его слишком близко к губам. Хозяин кончил первым — он глухо застонал, мышцы живота сократились. Кроуфорд выгнулся, толкнувшись в наложника так глубоко, как только мог, затем взял аино лицо в ладонь и Ая уловил его рваное дыхание. Он отстранился, и Ая почувствовал как обмякает член хозяина, а его самого очень бережно укладывают на футон. Гнев Кроуфорда остался в аиной заднице. Хозяин сполз вниз, подхватил Аю под и приподнял повыше его бёдра, потом опустил между ними голову. Он посасывал яички, сначала одно, затем другое и перекатывал их во рту. Затем его язык начал порхать по коже за яичками и Ая неожиданно для себя закричал. Хозяин лизал его кожу, а его пальцы будто барабанные палочки выбивали дробь на упругой коже аиных бёдер, когда он передвигал руку. Наконец, Кроуфорд надавил языком на расслабленный аин анус раз, другой. Ая выгнулся от боли и потерял сознание. Он проснулся ненадолго от того, что кто-то приложил ему на лоб холодную мокрую тряпку. Ая открыл глаза, хотя это причинило боль, и увидел незнакомого человека с золотисто-каштановыми волосами и доброй улыбкой. – Не говорите Ба-тян, – прохрипел Ая. – Не скажу, раз ты этого не хочешь, – мягко сказал незнакомец, вытирая лицо Аи. – Я выполнил свой долг, – он сумел. Неизвестный продолжил своё занятие, улыбаясь слегка насмешливо, а Ая снова потерял сознание. Во второй раз он проснулся от звука голосов, но не стал открывать глаза — ему было жарко и он очень устал. На этот раз к нему пришли двое, но он не узнавал никого. – Полагаю, он умирает, – произнёс один. – Нет, – ответил другой, – он сильный. Он не позволит чему-то столь тривиальному одержать верх над собой. Первый что-то ответил, но Ая не смог разобрать слов, он отшвырнул одеяло, но это лишило его сил, и он погрузился в беспамятство. В третий раз ему было холодно, очень холодно. Он дрожал, а по бокам к нему прижимались чьи-то нагие тела, от которых исходило тепло. Ая разглядел сонное лицо того самого человека с доброй улыбкой и понял, что в безопасности. Так что он промолчал и уткнулся ему в шею, а затем расслабился под перекинутой через него рукой другого мужчины и снова заснул.