Белая бабочка (White butterfly)

Кроуфорд раздвинул ширмы, отделявшие его комнату от веранды, и взглянул на Лунное святилище, где теперь держали Аю. Прошло три дня с его возвращения домой, и всё это время Хикарин пользовалась гостеприимством Такатори. Онмёдзи подозревал, что она знала совершенно точно, что он сделает с ней, если поймает. С ним были откровенны насчёт состояния Аи: «Его придётся зашивать, Кроуфорд», – так ему сказал тот человек. Глаза его были открыты, он говорил правду, а такое случалось нечасто, как правило, глаза его были прикрыты веками. – «Но», – тут он глубоко вздохнул, и добродушная улыбка сошла с его лица, – «Был ещё яд. Сперва мы подумали, что он выпил слишком много саке, а затем то, что с ним случилось». – Он остановился, одёргивая детское кимоно, которое носил до сих пор. – «Нии-сан», – продолжил он, обращаясь к Кроуфорду, несмотря на требования онмёдзи не называть его так; он никогда не выказывал должного уважения, и Кроуфорд часто разрывался между желанием придушить его и желанием всегда держать поблизости. – «Он очень болен. Я собираюсь какое-то время держать его при себе». – И Кроуфорд кивнул, потому что в словах собеседника не было обмана, и разговор этот не был частью очередной игры. Он всегда играл, но только не с Кроуфордом, хоть и звал его шутливо братом. – «Я написал нээ-сан». – Онмёдзи уже знал это, все подобные письма проходили через него. – Почему, – сказал Кроуфорд, вставая, – почему он не сказал нет? – Не думаю, будто он знал, что ему можно, – такой ответ причинил онмёдзи боль, он не ожидал такого. – Она ничему его не научила, – Кроуфорд запомнил это навсегда. – Бучо был готов убить её только за это, пока мы не обнаружили в её вещах яд. – А что сейчас? – спросил онмёдзи, он понимал, он всегда понимал. – Он с близнецами. Я попросил нээ-сан учить его как следует. – Он собрался уходить, но потом остановился в дверях и нахмурился, – ты знаешь, он сказал мне не говорить Баба, – это Кроуфорд понимал, – но он был горд тем, что исполнил свой долг. – Сьюуске, – вдогонку ему сказал онмёдзи, – у него должно быть всё, что он пожелает. Улыбка Сьюуске была чуть насмешливой, а прищуренные глаза – ласковыми. – Нии-сан, – запротестовал он в своей слегка насмешливой манере, – он теперь член семьи. – Кроуфорд знал, что Сьюуске дразнит его, правда, слегка. Кем бы ни был Сьюуске, а он мог быть очень разным, он был всегда верен своей семье. Кроуфорд сел и стал смотреть на тонкую резьбу на Лунном святилище, куда Сьюуске забрал Аю, чтобы дать ему время выздороветь, и вздохнул. Он не хотел причинить мальчику боль, он просто обезумел от похоти, усталости и ревности. Он проводил время в Эдо, воображая мальчика в руках Кудо, или против своей воли подолгу представлял Шульдиха, ласкающего Аю. Он думал о Хикарин, приводящей его в город, в публичный дом, для мизуагэ. Вместо этого Хикарин переиграла Кроуфорда, против него она использовала его же собственное желание. За это она испытает сотню смертей, так для себя решил Кроуфорд. Он постоянно вспоминал озабоченное и печальное лицо Сьюуске, когда тот говорил: «Его придётся зашивать». Тэзука умел лечить раны, полученные в бою, но с внутренними повреждениями он раньше дела не имел. Ая не хотел, чтобы знала Баба. Онмёдзи был напуган и знал, что Сьюуске поступил правильно, он сделал то, что Кроуфорд побоялся сделать, он вызвал Рукию. Ая был зажат между двумя телами, и к этому он уже почти привык. Ему было жарко, он устал, члены его тела как будто налились свинцом. Однако тела рядом были мягкими и сладко пахли. Ая медленно разлепил один глаз, собрав для этого все свои силы, и увидел, что рядом с ним спит Сайя, тогда он предположил, что с другой стороны спит Майя, и почувствовал себя снова в безопасности. Его минутное беспокойство прошло. Он не знал почему, но доверял близнецам, они по-своему были добры к нему, хоть и постоянно подсмеивались. То, что они были здесь, означало, что Ая не впал в немилость у хозяина. Майя похрапывала. Сегодня он впервые проснулся настолько, чтобы понять, где находится. Он был в Лунном святилище своей матери. Это было круглое здание, стоявшее посреди вишнёвого сада, в своё время отец нанял самых лучших мастеров, чтобы его украсить. Здесь всё было покрыто пышной резьбой, даже на окнах были сложные резные ставни. Одно окно было открыто, а под ним, на скамье лежали те самые два человека, которых Ая уже видел. Человек с доброй улыбкой лежал напротив другого мужчины, которого Ая никогда раньше не видел. Незнакомец лежал у деревянной перегородки, разделявшей святилище. Они не разговаривали, просто лежали вместе, взявшись за руки, и смотрели на луну. Ая чувствовал себя так, словно подглядывал за ними - не тогда, прошлой ночью, когда они спали, а он был между ними - но сейчас, видя их вот такими – обнявшимися и смотрящими на луну. Он знал, что пусть они молчат, они всё равно говорят друг с другом – дыхание одного о многом говорит другому. Его родители были такими же. Ая вспомнил, что сейчас он был бы уже женат, если бы Тайра так подло не предали его семью. Его невесту звали Сэйра. Он никогда не виделся с ней, хотя однажды, когда был юным и глупым, отправил ей письмо с засушенными фиалками. Он знал, что женится на ней ради чести семьи Фудзимия, по этой причине её избрали для него, но он хотел того же, что было у этих двоих, того, что было у его родителей. Ая задумался, обрёл бы он это с Сэйрой. В это мгновение он ещё сильнее ненавидел Тайра за то, что они украли всё это у него, предав его отца. Через самоубийство они украли у него родителей, через семейный позор отобрали у него имя. Такатори приютили его только благодаря своей доброте. Они сделали всё, что в их силах, чтобы спасти Фудзимия: Рейдзи женил своего старшего сына на его сестре, когда она после семейного позора не могла даже надеяться на такого могущественного супруга. А затем, чтобы умилостивить имперского негоциатора, посланного расследовать дела Тайра, Такатори отправили Рана, ожидая, что тот наилучшим образом сделает всё от него зависящее. Он пытался, но подумав о боли, которая никак не проходила, решил, что сделал всё не так уж и хорошо. Он подвёл Такатори, и подвёл Хикарин. – О, – произнёс, поворачиваясь, человек с добрыми глазами, его улыбка была немного насмешливой и ласковой, – ты очнулся, как ты себя чувствуешь? – Другой насмешливо фыркнул, но ничего не сказал. Ая открыл рот, чтобы ответить, но говорить было труднее, чем обычно. Он хотел извиниться, что побеспокоил таких добрых людей, извиниться за то, что вторгся в их жизнь и, совершенно очевидно, в тайну их совместного ложа. Тот из них, что повыше, был худощавым, с растрёпанными золотисто-каштановыми волосами и в очках как у Кроуфорда, отпустил руку своего компаньона, сел и спросил: «Хочешь воды?» – Ах, Бучо, – ответил второй, всё так же ухмыляясь, – с каких пор ты такой заботливый? – Он наблюдал как его любовник - было очевидно, что эти двое – любовники - наливает воду в чашку, чтобы предложить Ае, пока рядышком спали как убитые Сайя и Майя. – Как ты думаешь, если я ткну их чем-нибудь, – сказал Сьюуске, указывая на женщин, – они проснутся? – Вероятно, нет, – ответил Бучо, помогая Ае напиться, – ты в течение трёх дней то приходил в себя, то снова терял сознание. Не спеши, куда ты так торопишься? – Простите, – выдохнул Ая, когда вода смягчила его горло. – Глупый мальчишка, – с усмешкой сказал человек с добрыми глазами, – если бы мы не хотели, чтобы ты был здесь, тебе пришлось бы спать одному в кукольной комнате. – Он присел на корточки рядом с Аей и прижал ладонь к аиному лбу. Внезапно Ая вспомнил, что этот человек уже делал так раньше, возможно, в течение всех долгих дней его болезни, – кроме того, это была не твоя вина. – Но, – запротестовал Ая. – Не твоя вина, – твёрдо повторил Бучо, – ты ведь не сам себя отравил. К такому Ая был не готов. – Он, – с трудом произнёс Ая, – он пытался убить меня? Его собеседники переглянулись. – Нет, дитя, – тихо сказал тот, с добрыми глазами, – Хикарин пыталась. Ая казался совсем несчастным. – Но я совсем забыл о манерах, – произнёс тот, что улыбался, – я брат твоего хозяина, – при этих словах Бучо посмотрел на него, – по крайней мере, по браку, – затем продолжил, – Фудзи Сьюуске, а это мой Бучо, – судя по тону, это было своего рода дружеским прозвищем, – Тэзука Кунимицу. Кроуфорд просил нас присмотреть за тобой, пока он не спустит шкуру с Хикарин. – Но, – запротестовал Ая. – Блеск, которым тебе накрасили губы, – ответил Бучо, Тэзука, – был сделан из толчёного паслёна, смешанного с известью. – Затем он собрался уходить. – Сьюки, – обратился Тэзука к Фудзи, назвав его уменьшительным именем, – я схожу, принесу ему бульон, посмотри, можно ли растолкать близнецов. Примечания переводчика: 1. Тэзука и Фудзи - персонажи манги и аниме "Принц тенниса" 2. Сэйра и её супруг как символ идеального брака - персонажи манги "Для тебя во всём цвету"