Белая бабочка (White butterfly)

Когда Ая окреп, уроки Рукии изменились. Она научила его всему, что, по её мнению, ему нужно было знать. Были дни, ему приходилось тратить часы, практикуя правильный способ разливать чай – как придерживать кимоно, когда он протягивал руку; как носить мужскую и женскую одежду. Искусство каллиграфии он постигал у Фудзи, который учил его как рисовать. Обращению с мечом он учился у Тэзуки, потому что на самом деле он ещё не был настолько силён, чтобы заниматься у прежнего учителя. Ая доверял Рукии и восхищался ею, ведь она была сильной, блестящей и красивой. Когда он смотрел на неё, то часто забывал, насколько хрупкой она была, потому что своим присутствием Рукия заполняла всю комнату. Пока она обучала его, то призывала не проводить время с хозяином. Если раньше они ели вместе, чтобы Кроуфорд удостоверился, что Ая поел, то теперь она делила с ним трапезу и рассказывала ему стародавние истории о том, что делала она, принцесса из иных земель, в далёких европейских странах. Она рассказывала ему о Франции и Испании, о Германии и Италии. Она показала ему вещи, которые привезла с собой, и рассказала, что из всех посланников, числом около тридцати, возвратились лишь трое, и что иногда она чувствовала себя так, словно её благословили боги. Она рассказывала ему о куртизанках Венеции, с которыми подружилась, прежде чем поняла, что они не были жёнами придворных. Она рассказала ему, что они почитались одним из чудес западного мира, и как она обучит его быть и японской принцессой, и итальянской шлюхой. Он проводил часы с Шульдихом и Йоджи, изучая искусство вести себя при дворе, он в равной степени изучал литературу и искусство плести интриги. Он узнал о союзниках Кроуфорда при дворе, и о союзниках Рукии, потому что это было не одно и то же. Он узнал, кому можно доверять в вопросах чести, а кому нет. Ему описали всех важных господ при дворе, чтобы позже он мог их узнать. Он узнал многое, но когда Шульдих собрался учить его го, Рукия его остановила. Она сказала, что Кроуфорд настоял на том, что сам будет учить мальчика. В те дни у Аи было мало времени на себя, только во время длинных вечерних прогулок с Кими и Сано, потому что это был Сано, потому что Рукия подумала, что будет лучше, если он сохранит друзей, а они действительно были хорошими друзьями. Часто Ая и Сано даже не разговаривали, просто шли по берегу озера со щенком на поводке и смотрели на заходящее солнце. Это казалось странным, но их это устраивало, за исключением того алчного взгляда, который Ая ощущал спиной. Взгляд принадлежал его хозяину, в этом он был совершенно уверен. Правила Кроуфорда относительно Аи были ясны. «Если ты заведёшь любовников, я убью их, чтобы напомнить тебе, что ты принадлежишь мне. Ты всегда должен быть готов для меня, как и когда я пожелаю, будь то для соития или для компании». Он знал, что для Кроуфорда это вопрос чести, его долгая болезнь была тому достаточным примером, но Ая узнал от своих учителей и то, что у онмёдзи был тонкий ум, и Рукия, которая в равной степени восхищалась мужем и ненавидела его, хотела, чтобы Ая был ему равен. Ая знал, что если она так думала, значит, Кроуфорд действительно был благородным господином, независимо от того, каким он показался Ае. В своих уроках Рукия была беспощадна, и Ая, несмотря на то, что признался бы в этом даже самому себе только под давлением, любил их – это было очевидно каждому, кто знал его. Он спокойно сидел, скрестив ноги, на подушке в музыкальной комнате, той самой, где Рукия предпочитала давать ему уроки, потому что здесь, на втором этаже, их редко беспокоили, и удивлялся: почему вместо множества обычных зрителей здесь были только слуга, Кен, который тоже проходил выучку – его учили всему, что было нужно, чтобы стать не только слугой Аи, но и компаньоном - и сестрицы. Фарфарелло сидел за дверью. На коленях у Рукии была маленькая деревянная шкатулка, а на лице – невиннейшая улыбка самого зла. А сестрицы, с другой стороны, казалось, могли в любую минуту захихикать. Невзирая на холод, они были одеты как Наги – в короткие кимоно, которые открывали узкие хандзюбан и повязки, обёрнутые вокруг груди. Сестрицы были босы, а волосы каждой были закреплены серебряными заколками в тугой хвост на затылке. И если Рукия казалась ребёнком, вид которого выдавал, что он потратил целый день на какую-то хитрость, то сестрицы выглядели решительно опасно. Раздетый до фундоси Кен вцепился в край стола, за которым они его устроили. – Я не могу назвать это твоим последним уроком, потому что ты будешь учиться всю оставшуюся жизнь, но это последний урок, который я напрямую даю тебе. – Она улыбнулась про себя. – Мой муж очень чётко дал понять, как он хотел, чтобы прошёл этот урок, поэтому у нас здесь Кен. – Её улыбка была хитрой и жестокой. – Мы собираемся показать тебе, как ублажить его, но ты, мой дорогой Ая но Бара, – она знала способ, как заставить эти слова звучать в одно и то же время как ласкательное имя и как оскорбление, – можешь только смотреть, Кроуфорд это очень чётко дал понять. У Кена была отличная мускулатура благодаря годам работы слугой на сыновей Такатори. От работы под солнцем его кожа была бледно-золотистой и на пояснице уже сверкала капельками пота. У него были сильные бёдра и округлые икры. Руки были напряжены, чтобы показать натянутые как канаты бицепсы, но по сильным плечам и шее расползался очаровательный румянец. Рукия передала Майе инкрустированную деревянную шкатулку, и, извинившись, с поклоном вышла. – Двое милашек от нашего хозяина, – со смешком сказала Сайя, – он балует нас. – Один, чтобы играть, – добавила Майя, – а другой, чтобы смотреть на нас. Кажется, сегодня наш день рождения. Ая понял позже, почему Кен был напуган. Быстро сыграв в камень-ножницы-бумага, сестрицы решили, что первенство в том, чтобы всё показывать должна получить Сайя, а Майя будет объяснять, что делает Сайя. По спине Кена побежали мурашки, когда Сайя вздёрнула его на ноги. – Ты должен научиться угождать хозяину. Мы покажем тебе, что ему нравится, и что значит быть избранным, быть тем, кому досталась его любовь. – Голос Майи звучал так, словно она вот-вот рассмеётся. – Он говорит, что ты не любишь целоваться, поэтому мы не будем тебя этому учить. Ая, не глядя перед собой, почти вывалился из комнаты и упал прямо на Тэзуку. Он понял это только почувствовав на себе тепло его рук, когда тот помогал ему встать на ноги. Рядом был Фудзи – Я, – пробормотал Ая, – приношу свои извинения, – и, воспользовавшись замешательством Кунимицу и Сьюске, убежал. Он колотил в дверь комнаты Кроуфорда, пока онмёдзи её не открыл. – Хозяин, – выдохнул Ая, – я, я… – Ая, что случилось? – спросил Кроуфорд, провожая его в комнату. – Ты будто в лихорадке. – Хозяин, – бормотал Ая, хотя ему было велено прекратить так называть Кроуфорда, – я… – Ты должен сказать мне, Ая, я не могу читать твои мысли. Ая закусил губы, но он пылал. – Я ваш, – сказал он и развязал пояс кимоно, – пожалуйста, помогите мне. Кроуфорд нахмурился и запахнул ворот простого аиного кимоно. – А, – сказал он, сообразив. – Расскажи мне. – Они, – начал Ая, царапая шею, пытаясь выпустить наружу огонь, он хотел чего-то, но просто не знал чего. – Они пытались учить меня. – А, – снова сказал Кроуфорд. – Ты что, хочешь показать мне чему научился? – Я, – Ая качнулся вперёд, упал на руки и колени и потянулся к Кроуфорду, – горю, и никто не может спасти меня, только вы. Никто не может помочь мне, только вы. – Ты мог сделать это сам, так, как они показали тебе. Несмотря на жар, который бушевал в его теле, Ая покраснел. – Вы говорили, что мне нельзя, – запротестовал он. – И… – тут он не мог подобрать слов. – Так вот зачем я тебе нужен, затем, что могу погасить огонь в твоих чреслах? – Кроуфорда, казалось, это не возмутило, а забавляло. – Я, – запротестовал Ая, он подполз к Кроуфорду, положил руки ему на плечи и толкнул назад, – пожалуйста… – Ты не знаешь, чего ты хочешь, – сказал Кроуфорд, когда его спина коснулась пола, а потом быстро перевернулся вместе с Аей, так чтобы мальчик оказался сверху, а его вес приходился между ног Кроуфорда. Ая качнул бёдрами и потёрся эрегированным членом о хозяина. – Пожалуйста, – попросил он, – пожалуйста, вы говорили, что это обязанность хозяина – присматривать за теми, кто находится на его попечении, чтобы защищать их. Пожалуйста, помогите мне. Ая тёрся об него, но Кроуфорд, наблюдая за мальчиком в таком состоянии, видел в этом всего лишь своеобразное развлечение. У него не было видения об этом, и он не был уверен, что ему это нравилось. – Пожалуйста, хозяин, пожалуйста. Онмёдзи был всего лишь человеком, и он глубоко вдохнул запах волос мальчика. Тот пах мылом, желанием и чуть-чуть ладаном, а ещё от него исходил слабый запах секса. Руки Кроуфорда подобрались к вороту аиного кимоно и распахнули его, затем развязали хакама и стащили их, чтобы обнажить аин член. Он не стал тратить время на прелюдии, потому что Ая не выдержал бы их, облизнул ладонь и дал своему наложнику то, в чём он нуждался. Несколько быстрых резких движений кистью, и Ая кончил с низким криком, а затем отвернулся. Ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с силами, затем собрать свою одежду и не смотреть Кроуфорду в глаза. Когда онмёдзи потянулся, чтобы погладить его по щеке, он вырвался, пробормотав: «Приношу свои извинения», и неуклюже поднявшись на ноги, направился в сторону, противоположную двери. Ая толкнул стену и открылся проход в его собственную комнату – кукольную. Кроуфорд какое-то время в изумлении смотрел на стену. Он не знал, что здесь был проход, но зато понимал, что это означало – он сможет посещать своего наложника, не ставя в известность весь дом, и улыбнулся.