Белая бабочка (White butterfly)

Многочисленные жаровни не могли изгнать зимнюю стужу из старого дома Фудзимия. По тому, как вдруг стало холодно, Кроуфорд понял, что засиделся за написанием писем до поздней ночи. Он и Баба жались поближе к очагу, как к самому тёплому месту в доме, а вот его наложник лёг спать вместе с двумя слугами – Кэном и Наоэ. Наги устроился между ними, заняв таким образом самое тёплое местечко. Это было настолько волнующее зрелище, что Кроуфорд ощутил прилив нежности, а не похоти, хотя он знал, что если пожелает, то может поиметь хоть всех троих сразу. Это было очень красиво: три головы — одна каштановая, одна чёрноволосая и одна красная склонились друг к другу. Кэн откинул голову, словно в порыве страсти, но из приоткрытого рта доносились не стоны наслаждения, а лёгкое похрапывание. Наоэ же укутался с головой, и во сне дыхание его было хриплым и каким-то свистящим. Рядом, навалившись на него и почти уткнувшись лицом Наги в шею, спал Ая, который любому зрителю показался бы высеченным из мрамора. Фудзи делал набросок этой сцены, углем внося изменения каждый раз, когда Ая двигал рукой или Наоэ сопел или причмокивал губами во сне. Он сделает рисунок тушью и отправит портрет кроуфордовской розы вместе со всем остальным, что должен послать, императору, настолько все три мальчика были прекрасны. Кэн был такой земной, с широкими сильными плечами, и так аппетитно раскинулся поверх грациозного Наоэ, который выглядел юным и измученным даже во сне, и наконец, Ая – фарфоровое совершенство. Императору понравится такой подарок. Сьюске, который хорошо знал его величество, скорее всего сложит хайку об их красоте, в то же время сообщая императору, что они гостят у Тайра, и что он, Фудзи Сьюске, не смог устоять перед возможностью зарисовать такую красоту, которая открылась здесь в середине зимы. Фудзи знал, как завоевать своего императора, он даже настаивал, что мальчикам следовало бы стать императорскими наложниками. При дворе все знали, что его величество любит смотреть, но не прикасаться, потому что он был уже слишком стар для плотских утех. Когда Кроуфорд вернулся к себе,то эти трое, укутавшиеся и согревшиеся на одном футоне, показались ему очень желанными. Наги спал под рукой у Кэна, а Ая во сне перебросил через него ногу. На мгновение онмёдзи задумался – не стоит ли присоединиться к ним, но потом отверг эту мысль и вернулся на свой собственный футон по другую сторону жаровни и к простым удовольствиям, что может принести собственная рука. Когда он снова повернулся к жаровне, то увидел, что Фудзимия лежит к нему лицом, чуть приоткрыв глаза в темноте. – Хозяин? – тихо спросил он. Кроуфорд прижал палец к губам, но Ая уже выскользнул из постели, на ходу сбрасывая юката, совершенно белый в лунном свете, с длинными ногами и руками. Его волосы и ресницы выглядели словно нарисованные тушью, а татуировка на затылке казалась таинственной. В свете луны и приглушённом свете от жаровни Фудзимия выглядел великолепно и потусторонне. Он скользнул в постель онмёдзи, разгорячённый после тепла собственного футона, с плотно прикрытыми со сна глазами. Ая устроился рядом с хозяином, прижался лицом к курчавым волосам у него на груди, и зевнул. – Вы выглядели одиноким, – прошептал он, приоткрыв глаза, потом одна его рука обвила онмёдзи за талию, а вторая начала сползать ниже со вполне определённым намерением. Аина кожа была мягкой как шёлк из-за косметики и масел, которыми он пользовался, чтобы сохранить её молодость и красоту, а выемка на его ладони, рядом с большим пальцем, казалась идеальным местом для члена Кроуфорда, который Фудзимия начал мягко оттягивать, пробуждая его к жизни. Он поднял руку, лежавшую на талии Кроуфорда, и мягко ущипнул обнажившийся сосок хозяина, прижимаясь ртом к другому соску и поигрывая с ним самым кончиком языка. Онмёдзи прикусил губу, почти уверенный, что это ему снится, но твёрдо решивший не будить тех двоих. Ая был к такому ещё не готов. Это не приносило облегчения, но он толкался бёдрами в аину руку, пока Фудзимия лизал, пощипывал и тянул. Кожа аиного живота была нежной и шелковистой, его длинные пальцы скользили по длинному члену хозяина, а потом Ая сжал зубы. Кроуфорд не смог сдержать тихий вздох, и на соседнем футоне, почти проснувшись, засопел Наоэ, но тут же перекатился на другое место раньше, чем Кэн успел удержать его. Фудзимия поглядел на онмёдзи с ухмылкой, и Кроуфорду захотелось поцеловать эти губы, но когда он наклонился для поцелуя, Ая отвернул лицо. Однако уткнуться лицом Ае в шею, за ухом, там, где начиналась линия роста волос, там, где ощущались запах и жар его тела, согретого в общей постели, было вовсе неплохо. И Кроуфорд с глухим стоном в придавленную мочку аиного уха кончил Фудзимии в руку. Ая снова глянул на него, по-прежнему из-под полуприкрытых век, и ухмыльнулся своей дьявольской усмешкой. Его рука отпустила член хозяина, и он сменил позицию, толкнув онмёдзи на спину и оседлав его бёдра. Он опустил руку с потёками спермы, провёл ею по опустошённому члену Кроуфорда, по своему собственному, дальше, по свисающим яичкам, а затем, прикусив нижнюю губу и откинув голову, со сдавленным всхлипом толкнул пальцы внутрь. Онмёдзи поднял голову, чтобы лучше видеть, как Фудзимия трахает себя пальцами. Он молча покачивался на собственных пальцах, положив одну руку Кроуфорду на грудь, просто для равновесия. Но потом онмёдзи протянул вверх руку, чтобы придержать Аю за предплечье руки, опиравшейся ему на грудь, а другой взялся за запястье той, которой он доставлял себе удовольствие. Фудзимия глянул вниз и улыбнулся ему, им не нужны были слова, и позволил Кроуфорду заменить его руку своей. Руки хозяина были сильнее, больше, темнее, чем у Аи, а пальцы толще, грубее, с мозолями. Они выделялись тёмным пятном в лунном свете, покрытые, словно крапинами, тёмными волосами, тогда как Ая выступал из тьмы, словно был сделан из алебастра или молока, он возвышался над Кроуфордом как пенный гребень над морской волной. Фудзимия мог казаться высеченным изо льда, но он был горячим внутри, обжигающе горячим и мокрым от семени. Его потяжелевший член подрагивал между поднимающихся и опускающихся бёдер. В конце концов, Ая сплюнул в руку и провёл ею по всему возродившемуся к жизни члену онмёдзи. Кроуфорду с величайшим трудом удалось подавить стон. А затем, оттолкнув в сторону руку онмёдзи, Фудзимия собственной рукой прижал к анусу головку кроуфордовского члена и медленно, словно насаживаясь, скользнул вниз. Онмёдзи видел, как высунулся кончик аиного языка и блеснули его зубы, в то время как сам Ая был всецело поглощён тем, чтобы держаться прямо и направлять внутрь себя пылающую плоть, не издав при этом ни единого звука, чтобы не разбудить остальных. Когда член был полностью внутри, Кроуфорд толкнулся в Фудзимию так глубоко, как только мог, и Ая взял его за руки и положил их себе на задницу, кусая губы каждый раз, когда онмёдзи сжимал его ягодицы. Движения Фудзимии были медленными и размеренными — он покачивался вверх-вниз, то облизывая губы, то кусая их. Ая с силой вцепился в запястья Кроуфорда, когда тот направлял своего наложника вверх и вниз, массируя его задницу потными ладонями. Фудзимия кончил, когда опускался вниз на член хозяина. Он откинул голову и зашёлся в беззвучном крике, так что изо рта брызнула слюна. Глаза Аи были плотно зажмурены, и какое-то время он просто сидел, оглушённый оргазмом. Но пока он приходил в себя, его бёдра всё еще слегка подёргивались, а по всему телу разливалась краска. Наконец, Фудзимия медленно приподнялся, хотя его тело по-прежнему сжимало член онмёдзи, высасывая из него все соки, так, как если бы не хотело никогда его отпускать. Фудзимия огляделся и, убедившись, что Кэн и Наоэ крепко спят, скользнул по телу Кроуфорда вниз, слизывая все следы собственного оргазма, а потом прижался губами к всё ещё возбуждённому члену хозяина. Онмёдзи прикрыл рот рукой, чтобы не проронить ни звука, но это оказалось мало, и он впился зубами в пальцы, когда Ая после глубокого вздоха прямо в волосы на лобке Кроуфорда начал лизать его член. У Фудзимии не было к этому особого таланта, у него был только опыт — не одна неделя обучения, сначала с Сестрицами, затем с онмёдзи, который дал ему понять, что это необходимая часть искусства любви, но настоящей склонности к минету у Аи не было, и он никогда не начинал подобные ласки первым. Он взял член Кроуфорда в кулак, а потом начал тереться о него лицом, потому что знал — хозяину это нравилось, затем начал лизать головку, точь в точь как Кими лизала пальцы ног у зазевавшихся домочадцев. Фудзимия начал ласкать член языком, он просто обводил им головку и вёл вверх, затем повторял всё снова. Язык был горячим и мягким, воздух был холодным, да и сам вид — Ая, сидящий на корточках между ног онмёдзи, и смотрящий на него поверх члена, был завораживающим. Ае не нравилось брать головку в рот, ему казалось, что у него во рту кляп. Кроуфордовский член был немного великоват для Фудзимии, и брать его в рот было не очень удобно, но он усердно работал языком, а благодаря тому, что Ая держал член в свободном захвате, не сильно сжимая пальцы, он подрагивал прямо у аиного рта, иногда шлёпая по узким влажным губам и мокрому подбородку. Крепко сжав его кончиками пальцев прямо под головкой, Фудзимия поменял позу и взял в рот самую верхушку, буквально чуть-чуть, а затем убрал пальцы, и опустив руку на яички онмёдзи, нежно сжал их. Кроуфорд кончил, кусая свои пальцы, чтобы подавить рвущийся наружу крик. И когда он рухнул с небес на землю, Ая вопросительно посмотрел на него. Это был первый раз, когда Фудзимия по-настоящему соблазнил его, и то, что он пошёл на это в присутствии в комнате своих слуг, было поразительно. Но Ая был наследником главы клана и, вероятно, вообще не думал о слугах, хоть они и спали совсем рядом. Он старался не шуметь не потому, что не хотел, чтобы они это видели, а потому, что Кэну и Наоэ необходимо было выспаться перед дорогой. Фудзимия устроился рядом с онмёдзи, липкий, потный и удовлетворённый и не выказывающий ни малейшего намерения привести их обоих в порядок прямо сейчас. – Что на тебя нашло? – тихо прошептал ему на ухо Кроуфорд. – Не хочу, чтобы вы отсылали меня прочь, – ответил Ая, уткнувшись носом ему в шею. – Я не отсылаю тебя прочь, я доверяю тебе как своему посланнику. Я прошу тебя встать на моё место. — Из-за позы, в которой они лежали, онмёдзи не мог видеть выражение аиного лица. – Я должен вернуться обратно в свою постель, – сказал Фудзимия и собрался уходить. – Только сначала вытру нас. – Нет, – твёрдо сказал Кроуфорд, – ты останешься здесь на ночь, и я хочу, чтобы на тебе был мой запах, я хочу проснуться рядом с тобой и знать, что ты пропах мною. Так, чтобы когда ты послезавтра уедешь к Тайра, ты думал бы о том, что возможно, запах останется. Ая поднял голову и улыбнулся, проказливо глядя на него. Онмёдзи потянулся к Фудзимии и заправил за ухо длинную прядь. – Тогда, вероятно, нам следует повторить этот урок, – ухмыльнулся Ая. – Как вы думаете, комната с птичьими клетками свободна, хозяин? Если я принесу бальзам, то у вас будет смазка, и мы сможем заниматься этим, не беспокоясь о том, чтобы не потревожить чей-то сон. Кроуфорд ухмыльнулся в ответ, и ему захотелось поцеловать ухмыляющиеся аины губы, но Фудзимия отвернул голову, так что поцелуй онмёдзи пришёлся Ае в подбородок. Аино дыхание пахло семенем, он весь пропах потом и сексом, в лобковых волосах у него сияли капли спермы. Кроуфорд должен повторить этот урок, и повторять его до тех пор, пока мальчишка не сможет ходить.