Белая бабочка (White butterfly)

Ая но Бара сидел, опустив голову в чашу, наполненную проточной водой, что стекала затем в дренажный сток, Наги же расчёсывал ему волосы. Движения гребня в руках Наоэ расслабляли. Аины волосы всё ещё были короче, чем он носил раньше, но уже отросли достаточно, чтобы роскошной волной свободно ниспадать на плечи. Наги встал над Фудзимией на колени и тихо напевал себе под нос, и это успокаивало и самого мальчика, и его хозяина. Тихое журчание воды способствовало созерцательному настроению, и Наоэ расчёсывал аины волосы так же нежно, как струилась между его пальцами тёплая вода. Когда волосы станут ещё длиннее, то понадобятся два человека, чтобы расчёсывать их так, как это сейчас делал Наги – плавными медленными прикосновениями, чтобы не вырвать ни единого волоска. От подобной заботы волосы Фудзимии мерцали и ниспадали подобно водопаду. И пусть они ещё и не полностью отросли с тех пор, как Кроуфорд обкромсал Аю, уже можно было стягивать их в маленький узел на макушке. Наоэ пошире расставил ноги, когда водил гребнем по аиным волосам, и Фудзимия чуть не уснул от нежных прикосновений рук Наги и от того, как безо всякого намёка на похоть бёдра мальчика тёрлись об аин живот. Всю жизнь об Ае заботилась Баба, но теперь он был уверен, что не променяет Наоэ и на целый мир. Дверь открылась, и вошёл Фудзи. – Кроуфорд хочет, чтобы ты присутствовал на допросе узника, которого доставил эрифуру. Он думает, что в твоём присутствии выбить сведения из него будет проще. По-прежнему сидя на аиных бёдрах, Наги качнулся вперёд и потянулся за куском мягкой хлопковой ткани, которой обернул волосы Фудзимии, и быстро закрепил её, чтобы удержать на месте. – О, Наоэ, – со смехом сказал Сьюске, – что мне сделать, чтобы похитить тебя? – Стать наложником Кроуфорда, – коротко ответил Наги. – Я принадлежу ему. – Выражение его лица оставалось совершенно бесстрастным. Несмотря на решительную и жестокую мину на лице Наоэ, улыбка Фудзи не померкла. – Ах, но я мог бы платить намного больше. – Я не нуждаюсь в деньгах, – тихо ответил Наги, и повернулся к Ае, чтобы спросить: – Хотите, чтобы я составил вам компанию? Фудзимия минуту молчал. – На самом деле, я предпочёл бы, чтобы ты помог Кэну с делами по хозяйству, которые поручила ему Баба. Наоэ кивнул, но когда он проходил мимо Сьюске, то обернулся и ущипнул его за задницу. Фудзи рассмеялся. – Он бесценный бесёнок. – Да, – ответил Ая, но выражение его лица было как спокойное озеро, – и я не променяю его ради целого мира. – Вы многое разделили в Доме Сна, – сказал Сьюске всё с той же насмешливой полуулыбкой, – такая магия создаёт странные узы. – Меня не было с ним, он сам заплатил за себя, – спокойно произнёс Фудзимия, – но меня зовут. И Фудзи больше не сказал ни слова, пока они шли через весь дом к тюремной камере в конце потайного коридора. Узник в подземной темнице казался Ае просто головой в яме. Эрифуру привалился к стене узилища и ковырял в зубах ножом. Сьюске занял место рядом с дверью, а Кроуфорд застыл как статуя. – Как я уже говорил, – произнёс Фарфарелло, – полагаю, что нам следует использовать маленькие заострённые клинышки. Я вёз их с собой всю дорогу из Италии, нет ничего, что заставляет людей говорить лучше, чем набор таких клиньев. Содрать несколько дюймов кожи в лоскут, а затем тянуть, и он расскажет нам всё, что знает. Шульдих слегка побледнел. – Это не подходит для Нихон. Я знаю, наша натура подсказывает нам, что надо протыкать и колоть, тянуть и выкручивать с помощью острых орудий, но здесь, в Нихон, люди более терпеливы. Эрифуру фыркнул. – Если мы смогли распять Бога нашего, то я говорю, что мы сможем выпотрошить и этого человека, он нам всё расскажет. Я сам сделаю это, если у вас кишка тонка. – Он улыбнулся, когда его слова прозвучали так двусмысленно. – Мы можем его связать, – сказал Йоджи. – Я знаю основные приёмы, знаю узлы, мы можем связать его и подождать Тэзуку. – Подвешивание, – наконец сказал онмёдзи, – мы подвесим его над ямой, так что сделай надёжные узлы. Ты уверен, что сможешь, Кудо? Йоджи кивнул. – Я делал такое раньше, – ответил он, оборачиваясь и беря с полки моток пеньковой верёвки, – крюки и лебёдки уже здесь. Должно отлично получиться. Эрифуру, притащишь его? Фарфарелло наклонился в яму, схватил стоически молчавшего до сих пор узника за шиворот и вытащил на поверхность. – Я могу заставить его говорить, – тихо сказал эрифуру. – Несомненно, – безучастно ответил Кроуфорд, – но трудно разобрать слова, когда у допрашиваемого нет языка, и он готов признать всё, что угодно, лишь бы остановить кровотечение. – Он критически посмотрел на Фарфарелло. – Мы сначала попробуем пытать по старинке, и если он не заговорит, тогда можешь прибегнуть к своим приёмам. Сегодня я не в настроении для кровопускания, кровь попадает на всё вокруг, а мне очень нравится эта одежда. Сьюске стоял позади Фудзимии, положив подбородок ему на плечо, и глядел на узника. Кудо связал его быстро и ловко, чтобы не сказать с искусством, оставив несчастного одетым и скрюченным в той позе, которую удерживали верёвки. – Скажи мне, Ая но Бара, – зашептал ему на ухо Фудзи, – происходящее здесь не касается ни меня, ни тебя, что же тебя так взволновало? – И он провёл кончиком пальца по шву на спине аиного кимоно. – Связывание? Или то, каково быть связанным? Ая ничего не сказал и собрался просто оттолкнуть его, но Сьюске, прикрыв глаза, мягко и насмешливо улыбнулся ему, и Фудзимия передумал. – Просто представь, представь самого себя, связанным ярко окрашенными верёвками, лампы освещают и открывают для ласки самые укромные местечки на твоём теле. Представь себя открытым и обездвиженным ради удовольствия хозяина, подвешенным вот так, – он кивнул головой на человека, свисающего с потолка, – как игрушка для его забав. Ая ответил неодобрительным «хн». – Но не во вкусе Кроуфорда действовать силой, поэтому если ты желаешь такого, то должен сказать ему прямо. – Затем быстро лизнув аино ухо, чтобы подразнить его, Фудзи ушёл. Хотя Фудзимия и делал всё, что в его силах, чтобы изгнать те мысли, которые вселил в него Фудзи, его снова и снова притягивал вид верёвок на узнике. Шибари было древней формой пытки. Узника связывали в позе, которую тело удерживало с трудом, и оставляли так. Затем, через несколько дней, его освобождали от уз и устраивали в новой позе, одинаково неудобной, но теперь напряжение мускулов, которые удерживали новое положение, доводило человека до полного изнурения. Ая слышал, хотя никогда не видел такого лично, что в обвязке люди могли сойти с ума. А ещё он знал, что в Эдо и Киото были заведения, где за плату хорошеньких девушку или мальчика связывали, но не так туго, как при пытке, ради удовольствия клиента. Существовали разные способы для разных целей, Фудзимия помнил, как по ночам они с Сано с хихиканьем мечтали о девушке, обвязанной и связанной в форме низкого столика или скамеечки для ног. Он смеялся над самой извращенностью такого связывания, но особенно об этом не задумывался. Теперь Ая обнаружил, что снова смеётся, про себя, над одной простой мыслью. Какое-то мгновение он думал о связанном Кроуфорде, а затем, несмотря на то, что сестрицы уже посматривали на него с неодобрением, громко расхохотался. Онмёдзи был словно природная стихия, его нельзя было связать простыми верёвками или удержать на месте узлами. Картинка была смешной, и Фудзимия был уверен, что позже поделится этой шуткой со своим хозяином. Кроме того, он понимал, что если бы и связал Кроуфорда, то не представлял, что с ним делать, так как в их любовных отношениях хозяин всегда был нападающей, агрессивной стороной. Затем, задумчиво крутя в руках чайную чашку и взбалтывая чай, так чтобы жидкость касалась краёв, Ая представил себя связанным и обвязанным. Голым. С верёвкой вокруг шеи, принуждавшей его к повиновению. Он был бы выставлен напоказ, неспособный остановить Кроуфорда, который мог делать всё, что пожелает. Его член в хакама налился кровью. Фудзимия сердито проглотил чай и отправился на поиски других развлечений. Кэн нёс большую охапку футонов для Баба, чтобы проветрить их на берегу озера на сухом чистом воздухе. Он наклонился, укладывая их на стол, который поставил здесь заранее, чтобы удобно было развешивать футоны на верёвке. – Отличный день для этого, – сказал Кудо, устроившийся на стуле, поставленном на пляже у озера. В руках у него была рыболовная леска, но, казалось, что его больше интересует Хидака, особенно линия его икр. – Всё ещё немного свежо, Кудо-сан, – с поклоном вежливо ответил Кэн, – но футоны действительно нужно проветрить. Вы сегодня утром уезжаете? Йоджи на секунду нахмурился. – Конечно, – ответил он, – но, верно, есть и другие вещи, о которых мы можем с тобой поговорить. Я так понимаю, что и Кроуфорд, и Ая но Бара распоряжаются твоим временем, и за все те недели, что мы живём под одной крышей, я не могу припомнить, чтобы мы даже просто беседовали. Я едва тебя знаю. – Я слуга, – вежливо сказал Хидака, – а вы императорский посланник. Не могу представить, чтобы между нами было много общего. – Мы оба слуги, каждый на свой лад, – произнёс Кудо, вставая, так, чтобы показать свой рост. – Мы оба служим одному и тому же хозяину. – Вы тоже служите Ае но Бара? – спросил Кэн, забросив один из футонов на верёвку. Йоджи прикусил губу, но быстро взял себя в руки и отбросил с лица волосы. Часть его лица была скрыта очками с синими стёклами, и Хидаке очень хотелось узнать, что же они скрывают. – Я служу Кроуфорду, и я отправлюсь в Киото прежде, чем туда прибудут все остальные его домочадцы. Но я не отказался бы показать тебе городские виды. В Киото есть чудеса, доступные тому, у кого есть деньги. А у меня они есть. – Здорово, – спокойно ответил Кэн, вытряхивая последний футон, – вообще-то, я не очень-то интересуюсь такими вещами. Если я иду в театр Но или на летние танцы, – Хидака выглядел гордо, что слышал о таком, ведь он был простым деревенским парнем, – то только для того, чтобы помочь Ае но Бара с чаем или свечами. Кудо решил переменить тактику. – У меня есть красивые картинки, изображающие театр Но или летние танцы, и кое-кого из самых знаменитых куртизанок. Если хочешь, я могу показать их тебе. – Это здорово, – спокойно ответил Кэн, – но у Баба есть для меня ещё дела по дому. Возможно, позже. – Йоджи сцепил зубы, но ничего не сказал. – Правда, я помогал Фудзи-сама с рисунками, я чистил для него доски для гравюр. Так что я видел много разных художеств. А ещё он знает смешные истории. Вам надо попросить его рассказать их. Кудо привёл в порядок волосы, а затем очки. – Я потолкую с тобой ещё, когда ты не будешь так занят, – сказал он и пошёл назад к дому.