Белая бабочка (White butterfly)

Императорский двор располагался в Киото, в то время как императрица проживала в Эдо. Такой порядок совершенно устраивал императорскую чету. У каждого из супругов был свой дворец и все атрибуты власти, иногда они встречались, чтобы обсудить управление империей. Императрица исполнила свой долг и подарила мужу двоих сыновей, которым повезло расти вдалеке от обоих родителей. Ая-но-Бара, представ перед лицом своего императора, опустился на колени, прижался лбом к татами и не дерзал поднять взгляд. Укутанный в шёлковые одеяла микадо восседал на огромном троне, из-за которого поднимался душистый пар. Нос императора порозовел, и владыка часто шмыгал, поэтому одна из служанок, стоявших неподалёку, постоянно утирала ему нос платком. – Онмёдзи Кроуфорд, я рад, что вы вернулись ко двору, – с заложенным носом император говорил с трудом. – Хейка, – произнёс Кроуфорд, склонив голову. В присутствии его величества было принято становиться на колени и касаться лбом пола между ладонями, но онмёдзи с удобством сидел, поджав под себя ноги. – Ваше требование видеть меня – это честь. – Он не стал упоминать об ужасной простуде, от которой страдал император. – Прошло несколько месяцев с тех пор, как по моему приказу вы отправились на переговоры между Такатори и Тайра, возможно, у вас для меня есть новости. – Да, Хейка, – самодовольно ответил Кроуфорд. – Перед вами младший отпрыск дома Фудзимия, которого вы мне велели взять на попечение. Это было сделано совершенно законно благодаря щедрости старшего сына Такатори. Как вы можете видеть, он в добром здравии. – Его величество кивнул светловолосой головой, – и, как и было условлено, этим вечером мы с ним ужинаем с цинским послом. И пока мы с вами разговариваем, приготовления к ужину идут полным ходом. – А каков повод для встречи? Улыбка онмёдзи стала жестокой. – Такатори Масафуми знаком с послом, но задолжал ему большую сумму денег, пять кику в пересчёте на рис. – Такого количества было достаточно, чтобы целый год досыта кормить пять человек. – Посол полагает, что есть небольшой шанс попросить деньги назад, не рискуя вызвать конфликт между странами. Он не хочет обращаться к судье, ведь посол не может действовать против Такатори – в этом могут усмотреть акт цинской агрессии, на что и полагался Такатори, когда занимал деньги. Мои источники меня заверили, что захват земель Фудзимия, богатых лесом, пригодным для изготовления мебели, и известных своим превосходным саке, были оплачен именно деньгами, взятыми в долг у посла. Император кивнул. – Таким образом, цинский посол обратился к императорским негоциаторам, чтобы получить возмещение за потерянный доход, не унижая себя и не теряя чести. – Тон Кроуфорда был ровным. – Дракон не тот человек, которому я мог бы легко отказать, – признал император, – он склонен к жестокости, он мог бы в одиночку править воловьей упряжкой. – Прошлой ночью, сразу по прибытии в город, я тайно посетил посла. Благодаря сведениям, добытым шпионской сетью сетью вашего величества, значение которой для нас трудно переоценить, я узнал, что Дракон пожелал действовать против Такатори. Вы поручали мне то же самое. Его величество кивнул. – Такатори Масафуми провозгласил себя ценителем женской красоты, благодаря этому он и познакомился с послом. В настоящее время Дракона навещает его предполагаемая невеста, красота которой, как говорят, несравненна. После некоторой подготовки Ая-но-Бара займёт её место за обедом. – Подними голову, мальчик, – велел его величество, и Фудзимия поднял голову. Император кивнул. – Полагаю, он будет отравлен? – Если его отравить, хейка, тогда подозрение может пасть на посла, что плохо отразится на торговле с Цинами, а ведь наладить её стоило нам огромных усилий, хотя Дракон был бы в своём праве. Поэтому всё случится, когда он будет возвращаться домой – его подстережёт верный Фудзимия слуга, действующий во имя чести бывшего господина, ронин, которого не свяжут ни с послом, ни со мной. – Мне кажется, мальчик достаточно привлекательный. Вы уверены, что Такатори не узнает его? – После того, как над ним поработают Сестрицы, – ухмыльнулся онмёдзи, – его не узнает родная мать. – А ты, Ая-но-Бара, – его величество воспользовался полным именем, которое дала Фудзимии Рукия. – Как ты относишься к задуманному, ведь твоего слугу могут казнить за такой поступок? – Для самурая нет большей чести, чем погибнуть, служа своему господину, – ответственно произнёс Ая без малейшей дрожи в голосе. Он ответил, словно был обучен отвечать на подобные вопросы, но это было не так. – Моё единственное сожаление относительно этого плана – что не я буду тем, кто встретит Такатори на той улице. Мой меч жаждет его крови, но я исполню свой долг мечом, разящим во имя моё. – А ты кровожадный, да? – улыбнулся император. – И такой хладнокровный. Понимаю, почему ты нравишься Кроуфорду. Он и сам несколько холоден, но если чему я и научился за долгую жизнь, так это тому, что в тихом омуте и правда черти водятся. – Улыбка властелина превратилась в ухмылку, совершенно неуместную на его невинном лице. Император выглядел совсем не так, как можно было подумать, исходя из его репутации. Он должен был быть грубым мужчиной, покрытым с ног до головы кровью врагов, но вместо этого у него было нежное лицо и светлые локоны. Образ дополняли одеяла, в которые его величество кутался по причине простуды. Микадо вновь обратил внимание на негоциатора. – А как цинский посол относится к упущенной прибыли? – Я разговаривал со слугами, что управляют моими поместьями, за малую плату Дракон более чем готов позволить нам осуществить наш план. Вы его знаете, он ничего не делает даром, даже то, что может быть выгодно и ему. – Император кивнул. – Пять кику не разорят меня, – продолжил онмёдзи. – Это небольшая цена за то, чего мы добьёмся. – За пять йен можно устроить несчастный случай на улице, – возразил его величество. – Но в таком случае это не будет жестом доброй воли по отношению к Дракону, – ответил Кроуфорд, – а это дороже денег, и Дракон это понимает. Это значит, что вместо того, чтобы быть с нами на равных на переговорах, касающихся долга, он будет обязан нам ответную услугу, и это снова делает ту цену, что я плачу за всё, весьма небольшой. Император рассмеялся. – Вот почему мне нравятся негоциаторы. Вы знаете, что важно в жизни. Цинский посол был высоким мужчиной с длинными, до пола, чернильно-чёрными волосами. Одет он был в кимоно цвета индиго, которое носил с некоторой небрежностью, что только подтверждало тот факт, будто посол и в самом деле был драконом, одетым в человечью кожу, из которой он может выскользнуть в любую минуту. Глаза же у него были холодные и равнодушные. Фудзимии казалось, что от замысловатого парика и шпилек, к которым крепились цепочки шёлковых цветов, ниспадавших ему на лицо, голова у него стала необычайно тяжёлой. Аина кожа, и так бледная, стала совершенно белой от соловьиной пудры, веки же были накрашены светло-розово краской, а губы – красной. Одет он был в замысловатое платье, более приличествующее цинскому двору, нежели Киото. По бокам от Аи сидели двое цинских детей – мальчик и девочка. Головы они, как и подобало, держали опущенными долу, а одеты были в миниатюрные копии нарядов, что носили Фудзимия и Дракон. Их представили как Луну и Звезду, и они должны были повсюду сопровождать Фудзимию. Дети состояли в родстве, Ая понял из их щебетания, что они двоюродные брат и сестра, и при этом одногодки. Также он подозревал, что хотя Кроуфорд и назвал их по-японски – мальчика Луной и девочку Звездой, у них были собственные цинские имена. Так Фудзимия и сидел, вежливо улыбаясь и держа голову опущенной в знак надлежащего уважения, пока Такатори Масафуми, устроившись прямо напротив него и хищно улыбаясь, с видом самодовольного превосходства поглощал пищу, совершенно уверенный в том, что этот вечер пройдёт так, как он пожелает. Масафуми раскинулся на подушке, нанятая проститутка исправно подливала ему саке. Она не была одной из светочей Гиона, которые обычно прислуживали Такатори, а просто одной из девушек, и Ая не мог заставить себя отвлечься от мысли, что этой ночью её, скорее всего, тоже зарежут. – Итак, Дракон, – начал Масафуми, обращаясь к послу, – сколько стоит ночь с вашей прекрасной дамой? Дракон удивлённо сморгнул, а затем улыбнулся. – Моя госпожа сама распоряжается собой, но, полагаю, её отец запросил бы очень высокую цену за такую связь. Госпожа достигла возраста менархе, и это делает её очень ценной, даже если не брать в расчёт её красоту. Так что, раз здесь нет её отца, чтобы определить цену, хотя Чиа Чи, – это было имя, которым Фудзимия воспользовался, чтобы обмануть Такатори, – и моя родственница, я должен отклонить ваше предложение. – А что насчёт малышки? – Масафуми покосился на Звезду. Тут заговорил Ая, понизив голос до тихого шёпота – просто на всякий случай: – Одно из правил моего дома состоит в том, что никто не будет послан на чьё-то ложе против его воли. Если моя прислужница желает этого, она останется ублажить вас. Итак, Звезда моя, ты ляжешь с Такатори-сама? – Госпоже нужна моя помощь, когда она отходит ко сну, – нежным высоким голоском ответила Звезда. – Поэтому я должна отказаться, но я уверена, что многие дамы в Киото почтут ваше внимание за честь. При этих словах Фудзимия не смог удержаться от лёгкой улыбки. – А меня потребовал господин Дракон, – выпалил Луна, – и я уже согласился, так что я не могу согласиться на ещё чьё-то предложение. – Госпожа, неужели вы позволяете своим слугам разговаривать в такой откровенной манере? Выражение аиного лица стало жёстким, хотя он по-прежнему мило улыбался той самой улыбкой, которой терпеливо обучала его Хикарин, и, конечно, Масафуми должен был узнать эту улыбку. – Действительно, Такатори-сама, я поощряю в них такое своевольное поведение. Я обнаружила, что искренний и избалованный слуга более предан, чем тот, чья верность куплена полновесной монетой. Узкие глаза Масафуми сощурились. – А вы, Дракон, вы позволите вашей родственнице вот так оскорблять меня? Посол медленно и лениво прикрыл глаза, а затем поднял взгляд на Такатори: – Я не слышал никакого оскорбления, – протянул он, выпуская изо рта длинный шлейф дыма, и снова затягиваясь трубкой, – вы задали ей вопрос, и она ответила, в её словах не было лжи или грубости. И если вы предпочли всё так расценивать, то это ваше право. Ещё саке? Масафуми поднялся на ноги. – Я не должен оставаться здесь и выслушивать такое, – заикаясь, сердито пробормотал он. – Нет, – спокойно ответил Дракон, – не должны. Но, конечно же, Миэ, – обратился он к юной куртизанке, – будет более чем согласна остаться. – Господин посол, – кивнула девушка, – я была бы этому рада, я польщена, что вы думаете обо мне. – Она повернулась, чтобы показать ему обнажившийся затылок, который выступал белым клином в вороте её кимоно. Масафуми, уходя, пнул футон, и Ая осознал, что ему действительно всё равно, что тот идёт прямиком к собственной гибели. Просто на одного Такатори станет меньше, от них всё равно следует избавиться, а вот Кроуфорду понравится платье, да и засыпать между двумя новыми слугами теперь будет теплее. До тех пор, пока Такатори Рэйдзи не умрёт, Фудзимия также может позволить себе наслаждаться маленькими радостями жизни.