Белая бабочка (White butterfly)

В столице Кроуфорд содержал небольшой, но роскошный дом. Он находился в том же квартале, что и особняки остальных онмёдзи, и по сравнению с ними казался довольно невзрачным из-за своих скромных размеров. По мнению Аи, привыкшего к простору родного поместья, дом был очень маленьким и давящим, повсюду были люди, поэтому он предпочитал сидеть на балконе, откуда открывался вид на олений парк, и наблюдать за небом. Рядом сел Фудзи: – Ты знаешь, что я ненавижу столицу? – сказал он, и, не дожидаясь ответа, продолжил, – Не важно, что и зачем ты делаешь, люди оценивают твои поступки, исходя из каждой из возможных причин, и всё для того, чтобы потом использовать это против тебя. Даже это, – он обвёл рукой балкон. – Я знаю, ты сидишь здесь из-за того, что в доме слишком людно, и тебе это неприятно, – Сьюске склонил голову, – но там, – он кивнул головой в сторону стражника на стене, – шпион Кучики, который, наверное, думает, что ты ждёшь сигнала, чтобы напасть на императрицу. – Мне не интересны имперские интриги, – ответил Фудзимия. – Я всего лишь наложник. У меня нет реальной власти. – Но ты и твоя сестра – потомки богов, а это значит, что если власть императора пошатнётся, ты по закону можешь от её имени претендовать на трон. Вот почему твоя сестра, не пошевелив и пальцем, так опасна для империи, – Фудзи откинулся назад. – Не понимаю, почему император не взял её второй женой, чтобы устранить такую угрозу для себя. – Что вы имеете в виду? – спросил Ая. Он поздно начал интересоваться политикой, Дом Фудзимия никогда не участвовал в интригах. – Если он женится на ней и примет её ребенка, тогда всякая угроза будет устранена, потому что тот, кто был принят в императорский дом, никогда не выступит против него. Но императрица обыграла его, познакомив твою сестру со своим двоюродным братом, Хацухару. Ая зарычал. – Остынь, – у Фудзи вырвался довольный смешок. – Он хороший человек, и попросил позволения на брак. Я действительно верю, что между ними могут быть подлинные чувства, даже если Кроуфорд и угрожал ему от твоего имени. – Фудзимия удивлённо захлопал глазами, и маска на его фарфоровом лице на мгновение треснула. Сьюске понял, что Ая об этом не знал, и значит, слухи не лгут о натянутых отношениях между онмёдзи и его таю. – Так вот куда ты ходил той ночью, когда поймал убийцу. Ты хотел убить Хару? – Да. А теперь Кроуфорд запер меня в этом доме, и я ничего не знаю о том, что происходит вокруг. – Убийца был наёмником, – сказал Фудзи, не раскрывая источник собственных сведений, – он работал в очая Ичироя, что в Ханакотобо. Он заявил, что его наняла ойран Омэми не для того, чтобы убить императрицу, а для того, чтобы отомстить тебе за убийство Такатори Масафуми. – Его убил не я, – Фудзимия был обучен искусству так говорить правду, чтобы не выдавать ничего важного. Фудзи и так знал обо всём, что происходило в доме, для этого ему не требовались шпионы. – Но она верит, что это был ты. Так она сказала под ласками капитана Кучики и моего собственного дорогого Мицу. Он ненавидит свою должность императорского дознавателя, хотя она очень ему подходит. – Весьма необычно, когда на такую должность приглашают фехтовальщика, – согласился Ая. Тэзука только недавно согласился фехтовать с Фудзимией, и Ае ещё только предстояло найти слабое место в обороне капитана. – Императрица усердно ищет таланты, а в нём есть то, что делает его наводящим ужас дознавателем и чудесным любовником. – Выражение лица Сьюске, казалось, не изменилось, но его лёгкая улыбка стала чуточку ласковей и насмешливей. – Собирается дождь, – затем добавил он, глядя на небо, – вернёмся в дом, пока не испортилось твоё прекрасное кимоно. – Вы когда-нибудь хотели, чтобы всё было по-прежнему, так, как раньше? – спросил Фудзимия, наконец заметив появившееся на горизонте облако. – С чего бы это? – вопросом на вопрос ответил Фудзи. – Будущее – чудесное место, особенно для того, кто не знает, каким оно будет. У Кроуфорда есть свои планы, у императрицы есть свои планы, и у императора есть собственные планы, а что ты знаешь о моих? – Его глаза чуть приоткрылись, в них светилась угроза. – Ужин, постель, а затем, скорее всего, заснуть на груди любовника. Возможно, политика такого сорта тебя заинтересует. Ая встал: – Не понимаю. – Есть игры, в которые играют любовники. Именно они выделяют влюблённых из толпы, – надменно произнёс Сьюске. – В них можно играть даже тогда, когда любовники не делят ложе. – Он не посылает за мной. – Зачем ему посылать? Если ты желаешь, то можешь сам навестить его, – Фудзи отодвинул дверь во внутренние покои. – Возможно, тебе нужно напомнить остальным своё место в этом доме, чтобы люди не воображали себе то, чего нет. – Не понимаю. – Несколько предупредительных жестов по отношению к твоему господину убедят их, что ты просто глупый мальчик, которого угораздило оказаться не в том месте и не в то время, а уж если ты будешь прижиматься к нему… – глаза Фудзи сверкнули синевой. – Кроме того, это самое приятное развлечение из всех. – Он наклонил свою каштановую голову. – Подарок, полагаю, нам следует сделать ему подарок. – Я заперт в этом доме, – напомнил другу Фудзимия. – А я нет, и если я настаиваю на том, чтобы ты составил мне компанию… – он не закончил фразу. Лавка, в которую привёл Аю Сьюске, была маленькой и располагалась в одном из киотских переулков. Фудзи оставил охрану снаружи и как старого друга поприветствовал владельца лавки, который зачем-то носил странную шляпу, скрывавшую лицо. – Это Ая, – сказал Фудзи, и по мере того, как взору представали всё новые и новые приспособления для утоления плотской страсти, аино лицо всё заливал и заливал румянец, так что к концу визита Фудзимия был такой же красный, как и его волосы. Здесь были верёвки. Здесь были масла. Здесь были резные фаллосы, причём на одном из них можно было играть как на флейте. Здесь были кимоно столь удивительные, что человек, одетый в такой наряд, был всё равно, что голый. Ая не считал себя ханжой, хотя допускал, что всё ещё несколько наивен, но после сегодняшнего утра он начал думать, что, вполне возможно, ошибался на свой счёт. Сьюске с лёгкой насмешливой улыбкой осмотрел товары, а под конец согласился купить всё, что Ая пожелает, и, конечно же, то, чего Ая не пожелает, а ещё то, о назначении чего Ая даже не имел представления. Он договорился и о том, чтобы все покупки доставили в усадьбу Кроуфорда, затем повёл Фудзимию выпить чая в местный очая. Фудзи отослал всех, кроме одной из девушек, которую оставили дожидаться дальнейших распоряжений, и наконец уселся на подушке подобно магарадже из знаменитой индийской игры. – Ты слишком много беспокоишься, – спокойно сказал Сьюске, имея в виду аину напряжённую позу. – Это просто чай, он не убьёт тебя. – Фудзи проказливо улыбнулся, прикрыв глаза. – Как не убьёт и Кроуфорд за то, что ты совершил небольшую прогулку. – Его правила ясны – я не должен покидать пределы дома. – Хотя с тобой и от тебя в доме одни несчастья, – поправил его Сьюске, попутно отправляя в рот сладости. Служанка вежливо захихикала. – Оставь нас, – приказал ей Фудзи, и она, склонив голову, с поклоном удалилась. – Кроуфорд намерен держать тебя взаперти, потому что ты так восхитительно наивен, а он полагает, что люди, подобные мне, будут счастливы тебя испортить. И я буду счастлив. – За мной пристально наблюдает Кучики-доно. Мне не нравится его внимание. – Кучики думает, что ты собираешься убить императора, или же, что император будет убит от твоего имени, – без обиняков сказал Сьюске. – Это его работа – следить за тобой, но поверь мне, он заинтересован в тебе не больше, чем все остальные, кто хочет использовать тебя. – Не понимаю, мои намерения совершенно прозрачны. – Но намерения Кроуфорда темны, – также прямо продолжил Фудзи, – а ты по закону принадлежишь ему. Ты сделаешь из императора, хотя, может, это только их домыслы, фантастическую марионетку, если таковы будут намерения Кроуфорда. – Они так думают? – Вот первая умная вещь, которую ты спросил у меня с тех пор, как мы приехали в столицу, – признал Сьюске. – Мотивы Кроуфорда – это мотивы Кроуфорда, он блюдёт их строже, чем блюдёт тебя. Возможно, он просто хочет жить там, где его будут окружать люди, которые ценят время. Я не буду этого исключать, раз речь идёт о нём. – Он сделал глоток чая. – Кроуфорд амбициозен, но он не делится своими мечтами со мной. В конце концов, я слишком легкомыслен, чтобы мне доверять. Но я сомневаюсь, чтобы он хотел сесть на трон. Могу ошибаться, но думаю, что я прав. Когда мы вернёмся, принеси доску для го, сыграй с ним, посмотри, как он двигает камни, или ещё лучше, раздели с ним ложе. Ты с норовом, он с норовом, а так всем в доме будет спокойнее. – Фудзи вздохнул и потянулся, при этом он выглядел ещё более роскошным, чем всегда, если такое вообще было возможно. – Да, кстати, у нас же есть все эти чудесные новые игрушки. Все они для тебя, попробуй их. Сделай так, чтобы шпиону Кучики было на что посмотреть. – Фудзи! – прошипел Ая, залившись румянцем столь же ярким, как и его волосы. – Ая, ты говоришь так, как будто у меня в заднице никогда не было члена, – без околичностей ответил Сьюске, и его глаза сверкнули синевой. – Заниматься этим чудесно, но заниматься этим и наблюдать, как разлетаются на куски маленькие мозги несчастного соглядатая, это даже ещё лучше. Мы тебя свяжем, – Фудзи обводил пальцем контур узора на запорошенном рисовой мукой блюде, – одев в тот красивый тёмно-фиолетовый халат, в котором ты вернулся к Кроуфорду от цинского посла. Конечно, мы его не будем плотно запахивать. Учитывая, какая у тебя кожа, полагаю, что он любит раздевать тебя. Пусть все увидят, как ты послушен своему хозяину. Кроуфорд не устоит перед тобой, в конце концов, он всего лишь человек, – тихонько рассмеялся Сьюске. – Может быть… Да, мы так и поступим. Мы завяжем тебе глаза. Уверен, у тебя найдётся не один пояс, подходящий для этой цели. – Вы чудовище, – заявил Фудзимия, стараясь скрыть тот эффект, который произвели на него эти слова. – Не желаешь, чтобы я позвал таю, дабы она позаботилась об этом? – предложил Фудзи, указывая на зарождающуюся эрекцию Аи. – Нет, – тон Фудзимии не допускал возражений, – мы должны сохранить это для моего хозяина. Кроуфорд вошёл в свой кабинет с кипой бумаг в руках и с глубоким вздохом бросил их на низкий стол. – Хозяин, – донёсся до него тихий голос Аи, – это вы? В тёмном углу его терпеливо дожидался Фудзимия, одетый в шёлковый халат цвета индиго такого глубокого оттенка, что цветом напоминал чернила. Его волосы, длиной уже почти достигавшие плеч, падали на лицо, а глаза были закрыты белой повязкой. – Ваш слуга искупался и ждёт вас, – слова были странно формальными, всё вокруг утопало в облаках ладана. Запах сводил с ума, и мысли онмёдзи мутились как от опиума. – Я недоволен этим слугой, – сказал Кроуфорд, – я не велел ему ждать меня. – Иногда раб должен предвосхищать желания хозяина, – аин голос был с хрипотцой и такой тихий, что почти растворялся во тьме. – Иногда хозяин не желает того, что будет для него наилучшим, – Фудзимия неуклюже поднялся на ноги, он не мог ничего разглядеть через повязку. – Иногда долг раба состоит в том, чтобы действовать во благо хозяина даже вопреки его собственной воле. – За такое поведение раба могут выпороть, – прямо ответил онмёдзи, он ждал, когда к нему прикоснутся аины руки, но прикосновения не последовало. Вместо этого послышалось шуршание шёлка, а затем слабый звук – как будто верёвка скользила по металлу. Кроуфорд повернулся и увидел источник звука. Аины руки были подняты над головой и связаны, причём та же верёвка проходила под коленом, притягивая его к груди, так что белое бедро выделялось на фоне чернильно-тёмной ткани. – Этот раб желает только одного – служить. Его тело – это собственность его господина, его должно использовать как пожелает господин, оно подготовлено для удовольствия господина. Раб может познать удовольствие только от руки господина. Онмёдзи облизал губы: – Как долго это продолжалось? – Слишком долго, хозяин, – ответил Ая. У него вырвался вздох, когда Кроуфорд провёл пальцем сверху вниз по внутренней поверхности аиного бедра, царапая ногтем кожу. – Если это было тяжело для меня, вероятно, оно было трудно и для вас, – когда Фудзимия говорил, то подчёркивал слово «хозяин». – Я знаю, что вы были заняты многими трудами и мало времени уделяли себе. Я чувствую, что вы не снимали напряжение с тех самых пор, как я отправился в Дом сна. – После возвращения ты был непослушен, а я не вознаграждаю непослушание. – Это не награда, хозяин, – аин голос сорвался, когда онмёдзи провёл ногтем по подошве его босой ноги. – Это мой долг, моя награда придёт ко мне позже – в выражении вашего лица, когда вы приблизитесь к удовлетворению, в краске, которая зальёт вашу грудь. Вот моя награда, а не в ощущении ваших рук на моём теле, вашего члена во мне, ибо это мой долг. Я связан, мои глаза не видят, не в этом моя награда. Я ваш и для вас, делайте со мной всё, что пожелаете. – А если я уже решил, что оставлю тебя здесь? Ая облизал губы, гнев поднялся у него в груди, и он сглотнул, перед тем, как сказать: – Значит такова ваша воля. Кроуфорд обошёл его по кругу. Сзади ворот аиного халата свободно свисал. Наверное, это сделал Наоэ, чтобы ещё больше оттенить тёмную вязь татуировки, которой заклеймил Фудзимию онмёдзи. Это навело Кроуфорда на мысль. Он вернулся в кабинет и достал тушечный камень и кисти, затем быстро растёр и смешал тушь. Пусть Ая думает, что хозяин пренебрёг им. Онмёдзи выбрал кисть, прикоснулся ею к запястью, чтобы оценить, насколько груба щетина, а затем, обмакнув её в тушь, провёл кистью по подошве босой аиной ноги, прислушиваясь к тому, как у Фудзимии вырвался вздох. Ае явно было щекотно. Одна аина нога была на весу, вторая была скрыта полами свободно подпоясанного халата, и вот на ней, на внутренней стороне икры, Кроуфорд быстро написал кандзи своё имя. Фудзимия застонал, потом ещё раз, когда онмёдзи начал писать скорописью ничего не значащие символы. Аина кожа была такой светлой, что чёрная тушь сразу бросалась в глаза. Вдоль аиной голени Кроуфорд быстро написал непристойное хайку, затем, когда тушь на подошве стопы просохла, провёл по надписи языком. Он развязал пояс, так что теперь роскошное ханьфу держалось только на аиных руках, закрывая спину и обнажая грудь. Онмёдзи туго натянул верёвки, удерживавшие аины руки над головой: – А если мне будет безразлично твоё удовольствие, – спросил он, быстро набрасывая каллиграфические деревья на белой коже, используя аину грудь как поле для своего пейзажа, – если я просто возьму тебя и утолю своё желание, что ты тогда будешь делать? – Всё, как пожелает хозяин, – тихо ответил Ая, – ибо таков мой долг. Обращайтесь со мной как пожелаете, я ничто перед вами. Внезапно разозлившись, Кроуфорд схватил Фудзимию за волосы и запрокинул его голову: – Ты мой наложник, – прорычал онмёдзи на ухо Ае, – и ты должен носить эту честь с гордостью. – Подойдя к Фудзимии, он постарался так прижаться к нему, чтобы Ая бедром почувствовал эрегированный член хозяина. – Так и будет, если вы воспользуетесь мной как вашим наложником, – сказал Фудзимия. – Напомните мне моё место. Я связан, и мои глаза завязаны, я жду вас, сделайте со мной, что должно, если можете, – это был вызов, и он сработал. – Опустите верёвки и возьмите меня в рот, поднимите верёвки и возьмите меня в зад. Напомните мне моё место, оставьте во мне ваше семя, так чтобы я больше не забывал; так, чтобы даже соглядатаи, которые сейчас наблюдают за нами, узнали моё место и ушли отсюда, вспоминая, как моя красота расцветала у них на глазах; так, чтобы они вернулись домой к своим жёнам и брали их, думая обо мне. Вы можете это, хозяин? – на этот раз слово «хозяин» прозвучало как насмешка. Кроуфорд с силой шлёпнул Аю по заднице, но тот продолжал говорить. – Подумайте о том, хозяин, что они не смогут думать больше ни о чём, кроме как о вашем члене, который погружается в меня, а затем выходит из меня. Подумайте о том, что они будут желать, чтобы это были их члены. Подумайте о том, что когда они вернутся домой к своим шлюхам и своим жёнам, то будут видеть только меня. Пусть все знают, что я такое, пусть все знают, что я для вас. Сделаете это? Я подготовлен, вы не причините мне боли, берите меня, как пожелаете, напомните мне, что мной владеете вы. Такие слова были выбраны сознательно, чтобы распалить онмёдзи. Поза была придумана так, чтобы лишить его разума. Всё должно было закончиться тем, что Кроуфорд, если не простит, то забудет аины прегрешения и возьмёт его обратно в свою постель. Расчёт был верен. И Кроуфорд понимал это и злился. – Вообразите себе, Кучики, хозяин, – Фудзимия не мог увидеть то, как при этих словах оскалился онмёдзи. – Как вы думаете – он так следит за мной потому, что считает, будто я представляю угрозу, или же потому, что хочет нагнуть меня и овладеть мной? Он мечник, у него такие пикантные пальцы – жёсткие, сильные и длинные. Только представьте, как они будут ощущаться во мне. Кроуфорд развязал пояс своих хакама и, даже не проверяя, хорошо ли подготовлен Ая, толкнулся внутрь, чтобы напомнить этому мальчишке, своей собственности, кому он принадлежал. Он брал его жёстко, Фудзимия ахал, верёвки скрипели, подтягивая его свободную ногу так, что она почти полностью была на весу. Ая стонал, когда онмёдзи толкался в него с такой силой, что вышибал воздух из груди. Это длилось долго. Разум Кроуфорда объяла тьма, его мир сузился только до Аи, до чувства, каким горячим он был внутри, как туго охватывал его член, до звуков, которые вырывались у Аи, и до шлепков его задницы о кроуфордовские бёдра.