Тень ищет своё место (История с фотографией, часть 5)

*** Вильяра пропела над своим воином очередную песнь исцеления. После такой страшной раны чужак поправлялся удивительно быстро. И всё же не так быстро, как ему хотелось, как им всем было надо. Оттого у него горькие складки в углах губ, и глаз почти не открывает, и лишнего слова не скажет, хотя может уже говорить не только безмолвной речью, но вслух, понемногу… Приоткрыл, сказал: — Вильяра, Латира, простите меня. Я не пойду с вами на ваш Совет. Идите вдвоём, оставьте меня здесь. На уговоры — Латира старался! — мудрые получили очень скупые, но совершенно здравые возражения. Чужаку необходима сила Зачарованного Камня: постоянно. Чужаку нужно большую часть времени лежать на ровном, в определённой позе. Чужак просто не желает представать перед собранием мудрых, пока настолько слаб, и даже словом за себя постоять не сможет. Вильяра тихонько сжала его руку в своей: под горячей кожей, обтянувшей кости — тонкий, как ниточка, лихорадочно частый пульс. — Мудрый Латира, оставь Нимрина! Он прав! Правда ведь, могут сожрать, просто от злости и растерянности. Ты же представляешь, какая грызня у нас назревает? Я, конечно, встану за своего воина. Ты, надеюсь, поддержишь. Но нужна ли нам сейчас такая забота? А главное, нельзя пока забирать Нимрина отсюда! Слово целительницы! — А оставлять его в таком состоянии одного? А, целительница? — в голосе Латиры звучала укоризна, но поубавилось убеждённости. — Мудрые, не беспокойтесь. Я переживу полсуток в одиночестве. А если вы застрянете, я позову Даруну или Нгуну. — Тогда лучше Лембу, — поправила Вильяра. — Или его, — согласился Нимрин. — Малая, а про Стурши ты не забыла? — Такое забудешь, старый! Но если Стурши слушал те же сказки, что мне рассказывали в детстве, он сейчас уверен, что убил Нимрина. И кто ему скажет, что на самом деле, не убил? А если беззаконник вдруг случайно забредёт к этому Камню, ты же не зря строил покров и щиты над иглу? А, Латира мудрый? *** Ромига остался один, в тишине. Мудрые перед уходом накормили и напоили его досыта. Вильяра вынесла наружу, помогла справить естественные нужды и вернула обратно. Руки ведьмы — сильные, уверенные и ласковые, она умеет ухаживать за ранеными не хуже эрли! А живительное тепло её… Кто сейчас нужнее наву: Вильяра или серый Камень? Очень трудный выбор, но всё-таки Камень. И на Совете пока делать нечего! Ромига пьёт силу и то лежит пластом, то пробует потихоньку разминаться сам. Организм до сих пор тратит прорву ресурсов, спешно латая дыры в жизненно важных органах, переплавляя и заново отращивая повреждённое. И так-то небогатый у нава запас жирка выгорел дотла, мышцы превратились в тряпки. Ромига оклемается и восстановит форму, но время, время: страшно быть таким уязвимым в чужом холодном мире! Как же его всё-таки занесло сюда? Он лежит и вспоминает свой дом: Великую Навь, Тайный Город и человейник вокруг, тёплую, уютную Землю. Ромига желал бы увидеть родной мир хотя бы во сне, но сны пусты. Остаётся вспоминать: нарочно выученными некогда дома приёмами, с превеликим тщанием. Это тяжело, особенно сейчас. Но Ромига упрям, он планомерно и целенаправленно восстанавливает свою биографию с первого мгновения, как осознал себя, и далее, сквозь года. Жаль, нечем и не на чем записывать: лишь во Тьме под закрытыми веками… А всё же любопытно, зародилась ли уже на Голкья письменность? Есть ли у каменно-ледяного мира история в узком смысле, или только устные предания и археология? Очень любопытно, но Ромига не будет отвлекаться от главного, от раскопок в собственном прошлом! Пока Голкья не подкидывает ему новых приключений, надо пользоваться. Долго ли, коротко ли, день-вечер, а нав уже заполнил практически все лакуны биографии: вплоть до защиты диссертации Романа Чернова, последней любимой личины Ромиги среди челов… Доклад, обсуждение, голосование, развесёлый банкет на кафедре, милая блондиночка, зовущая к телефону… Дальше по-прежнему клубится туман забвения, и где-то в нём скрыта загадка: как нав попал с Земли на Голкья? Но прежде, чем рыть дальше, Ромига с изумлением и всё менее радостными чувствами переваривает один-единственный факт о себе. Он, нав из Великого Дома Навь, был геомантом? Он учился у чела геоманта и достиг кое-каких успехов? Да не бывает такого! Нет, Сантьяга говорил раньше, что у Ромиги может что-то выйти в этой традиционно закрытой для классических магов области. Увидел? Вычислил? Не важно, создателю Аркана Желаний можно доверять. Не важно… Да что вообще теперь важно, когда вдруг так мучительно пусто и тоскливо? Ромига же вспомнил, как ощущал мир и как изменял его… Как! Это! Было! А сейчас даже прикоснуться не способен к тому, что творил на пару с маленьким старичком, чем-то похожим на Латиру. Нити во Тьме? Паутинка под закрытыми веками? Нет, лишь глухая темнота и сырость по щекам. Искорёженное сердце уже не просто частит, а щемит и сбивается с ритма, воздуха не хватает, голова кружится… Нет, он не помрёт от этого, ему просто худо… А не в ту ли самую потерю ткнула его носом Тьма, когда отказалась принимать? Сломанная стрела, во всех смыслах сломанная, никчёмная. Нав Ромига не отыщет дорогу домой ни живым, ни мёртвым. Его уже почти нет, и с каждым днём становится меньше… Нав поднял к лицу правую руку, посмотрел на свою ладонь: кожа да кости. Сжал кулак, прикусил костяшку зубами, так что во рту стало горько. Ну-ну! Не порезаться, как он делал давным-давно, так погрызть себя? Да, в крайних случаях Ромига прибегает к этому дикому, дурацкому способу ощутить себя собой и живым. Но если уж захотелось боли, он удовлетворит сие желание более конструктивным способом: встанет на четвереньки и доползёт до Зачарованного Камня. Возможно, круг примет его и вылечит поскорее хотя бы тело? А дух… Когда они с тем старичком, Семёнычем, строили ловушку на Ромигиного врага, они заложились на чью-то постороннюю помощь и путь домой. Что осталось от того плетения? Ромига не способен заглянуть, уточнить: он больше не геомант. Но он верит в себя прежнего и в того чела! Потому не станет посылать зов Стурши, чтобы пришёл и добил, а вовсе наоборот: крепко зацепится за жизнь и доживёт до неведомой подмоги. Сколько шагов от убежища до Зачарованного Камня? Дюжина? Две? А Ромига выбирался из иглу и полз, как недодавленная гусеница, не меньше часа. Дополз. Поднялся на колени, приложил ледяные, дрожащие от слабости руки к серому шершавому каменному боку: левая толком не поднималась, он помог ей правой. Почти без голоса прохрипел приветственную песнь. Круг раскрылся, и путь к середине был короче, чем от иглу до Камня. И лёжа на спине «звёздочкой», глядя сквозь ресницы в ясное вечернее небо, Ромиге куда легче стало дышать. И сердце умерило ритм. И согрелся, как должно: изнутри. И боль всех сортов покинула его, но ощущение бытия вместе с собой не забрала, оставила. А вот усталость не ушла: раскатала по чужой тверди, тянула в дрёму. Чувствуя себя в удивительной безопасности, Ромига улыбнулся обступившим его Камням: «Тут у вас хорошо, можно жить!» И уснул. Снилось ему то, чего он не помнил наяву, и в этот раз, сколько тужился, не вспомнил. Как совсем-совсем юный нав, сдуру и по великому любопытству, забрёл на нижние, запретные ярусы Цитадели. Как вихрилась вокруг растревоженная Тьма, а он ловил её струи руками, гладил самые плотные клубы, приглашал поиграть. Как набродившись по бесчисленным коридорам, он не разыскал обратного пути на жилые ярусы, но так и не испугался: свернулся клубочком в каком-то углу и задремал. Как был найден одним из советников, вынесен наверх, разбужен… Ох, и знатная вышла взбучка: в основном, не Ромиге, а наставникам, которые не уследили за подопечным! Впрочем, ему тоже досталось, а хуже всего был запоздалый испуг. Однако все сошлись во мнении, будто Тьма немного поиграла с глупым детёнышем, но не изменила его ни внешне, ни внутренне… Ага, только теперь не пускает обратно без своего особенного, редкостного подарка… И не надо ему: рано, ещё побегает… А привычка сладко дрыхнуть во всяких странных местах у Ромиги с тех пор так и не прошла, да… Мир Голкья баюкал в горсти горемычную приблуду, отпаивал силой, берёг от врагов. Зачем? Только разумные задают себе подобные вопросы и как-то даже отвечают на них. Миры просто существуют. Просто стремятся к равновесию всеми своими стихиями, но никогда не достигают его. Намечать цели и даже иногда попадать в них — ещё одно причудливое свойство разумных. Может, для этого-то разумные мирам и нужны?