Глава 25. Непокорная сила и объяснение всему
Оставив Эриза в приёмной, Альт прикрыл дверь в кабинет аш Ошоннел и вернулся в кресло. Пока юноша устраивался, Оринта пристально смотрела на него, причём взгляд её уже не казался таким легкомысленным и жизнерадостным, как всего пару минут назад. Это немного настораживало светлого, терпеливо ожидавшего, пока она заговорит. — Солнце, тебе нужно это прекратить, — наконец, сказала дива непривычно твёрдым тоном. — Что прекратить? — Альт непонимающе воззрился на неё. — Использовать свою магию, что же ещё? — аш Ошоннел развела руками, словно объясняя очевидное ребёнку. Пытаясь осмыслить, что же она имеет в виду, полукровка припомнил, что уже слышал от Оринты нечто подобное — чуть раньше, когда он разбудил Эриза. Он так и не понял тогда, почему она решила, что для этого он использовал магию, но вроде бы она даже признала, что ошиблась?.. Или же нет? Он был так занят мыслями о том, как помочь другу, что едва помнил, что вообще произошло в тот момент. И вот сейчас она снова заговорила о магии так, словно и не сомневалась, что он может её использовать… — Я не понимаю… что вы хотите этим сказать, госпожа аш Ошоннел? — Альт выглядел сбитым с толка и даже расстроенным. — Это какое-то недоразумение! Я не делаю ничего подобного! Оринта смерила юношу изучающим взглядом. — Так ты и правда этого даже не осознаёшь? — прищурившись, спросила она. — Тогда открою тебе секрет, дорогуша: ты постоянно используешь свою силу на всех окружающих! — Я… Нет! — Альтириус испуганно уставился на неё. — Этого не может быть! Ведь у меня очень слабый дар… и даже им я не умею пользоваться, — под конец перешёл он на хриплый шёпот, стыдясь признаваться в собственной несостоятельности. — О, поверь, дар у тебя не такой уж и слабый, — усмехнулась светлая, — раз уж ты смог с такой лёгкостью успокоить того медведя, — она кивнула в направлении двери. — Я заметила это твоё светлое безобразие ещё за несколько минут до того, как ты вошёл. Вы же там, на диванчике, меня ждали, верно? Всё ещё не веря своим ушам, молодой человек растерянно кивнул. — А я-то поначалу голову ломала, что за бедолага так отчаянно тренирует диапазон этажом выше! — дива картинно указала рукой наверх. — Всё думала, да когда он устанет уже? Даже мысли не возникло, что эта сила может исходить от кого-то, кто в ордене и не состоит вовсе! Пока ты сам не прервал этот бессмысленный поток светлых излияний на мгновение, чтобы успокоить своего буйного друга. — Нет, это не… — ошеломлённый Альт медленно мотал головой, словно отрицая услышанное. — Это была магия? Моя магия?.. Как такое возможно?! Я даже солнечный зайчик создать не могу… — Так значит, ты — очередной случай частичного дара? — задумчиво хмыкнула Оринта. — Теперь хотя бы понятно, как ты прошёл через церемонию и не оказался в ордене. Магистр ведь не стал проверять тебя на ментальные способности? — Н-не знаю, — светлый пожал плечами, тут же обхватив себя руками, поёжившись от её жёсткого изучающего взгляда и тона. Он никак не мог определиться, как относиться к её словам и вообще верить ли им. Хотя зачем заместитель светлого магистра стала бы ему лгать?.. — О, если бы он пытался, ты бы заметил, — вздохнула дива, пряча недовольство, после чего негромко хлопнула ладонью по столу. — Вот говорила же я этому тюфяку, что рано или поздно это случится! Давно надо было сделать проверочное задание более развёрнутым, как поступили уже многие ордена, а он всё упрямится! За последние лет сто к нам в орден попали уже пятеро магов, способных почти исключительно на манипуляции со светом, при этом практически бесполезных как менталистов. Но таких, чтобы светом управлять не могли, но имели приличный ментальный дар, в ордене Света ещё не было. Ты мог бы стать первым, котёнок, — невесело улыбнулась она молодому человеку. — Вы… вы хотите сказать, что мой дар… — сбивчиво переспросил Альтириус. — Что его было бы достаточно, чтобы поступить? — Поступить? — Оринта негромко рассмеялась. — Даже малой доли того, что ты продемонстрировал за сегодня, уже было бы достаточно, чтобы поступить! Не удивлюсь, если на самом деле твой потенциал к ментальному воздействию окажется куда выше среднего. Разумеется, до моего уровня ты вряд ли когда-либо дотянешься, но это было бы нечестным сравнением — ведь я вхожу в пятёрку сильнейших светлых страны, — без ложной скромности заявила она. — Зато я готова поспорить, что в ментальном бою ты бы и сейчас разделал под орех многих студентов, а то и выпускников. — Вы действительно так считаете?.. — Наконец позволив себе робкую надежду, светлый юноша с силой сжал подлокотники кресла. — Конечно! — бодро запрыгали от энергичного кивка светлые кудри на голове дивы. — Вспомни наш небольшой поединок чуть раньше. Даже мне с тобой пришлось повозиться! Хоть я и не во всю силу на тебя навалилась, но это что-то да значит! Не сомневаюсь, что ни один из принятых за последние десять лет ребят не продержался бы и вполовину так долго, как ты. Даже знай он, что происходит и что от него требуется. Ты не представляешь, каких студентов мы порой принимаем! — усмехнулась она, пренебрежительно махнув рукой. — Не светлые маги, а просто ходячие светильники! Они и к выпуску не способны толком научиться определять структуру характера, а ты за минуту сообразил, что к чему! — Н-но вы же сказали, что это могут все светлые, даже совсем слабые? — засомневался Альт, недоверчиво прищурив глаза. — Ну, это я преувеличила немного, — с игривой улыбкой призналась дива, — если хочешь — приврала. Специально, чтобы ты отбросил сомнения и просто попробовал. На самом деле, даже чтобы воспринимать светлую ауру, уже требуется неплохой талант к менталистике — как минимум, не ниже среднего. А различать её цвета дано далеко не всем, даже среди наших орденских менталистов! Конечно, и без этого умения светлые маги могут неплохо разбираться в характере людей. Тех из них, у кого есть желание помогать людям в их проблемах, мы тоже учим по мере возможности. Им приходится определять позиции аспектов не как мы с тобой, а по их проявлениям, наравне с простыми людьми. Впрочем, с опытом некоторые учатся определять личность даже точнее, чем отдельные их коллеги, цвета различающие, но не желающие развивать свой дар и практиковаться, — она доверительно понизила голос, заметив разгорающуюся искорку интереса в сознании юноши. Молодой светлый маг, действительно, слушал очень внимательно, охотно впитывая всё, что говорила госпожа аш Ошоннел. Это уже был не просто взгляд в замочную скважину на орден, частью которого он мог бы стать. Это раскрывало перед ним целый мир, к которому он так отчаянно хотел принадлежать. — Ума не приложу, как ты с таким уровнем умудрился до сих пор даже не заподозрить в себе способностей к магии? — после небольшой паузы вновь заговорила Оринта. — Ведь сегодня ты далеко не впервые видел светлую ауру, я права? — вновь прищурилась она. — Я видел… что-то, — нахмурился Альт, подбирая слова. — Какой-то тусклый свет, окружающий некоторых людей… Но редко и только некоторых… — Только близких, когда они радуются? — уточнила светлая, при этом кивая, словно заранее знала ответ. Альтириус задумался ненадолго, но всё же осторожно кивнул. Действительно, до сих пор он видел этот свет только у тех немногих людей, кого он хорошо знал и с кем неплохо ладил, и только когда те были в хорошем настроении. Если подумать, подобные люди в его жизни начали появляться совсем недавно — после знакомства с Муном. Когда он жил в поместье барона, что-то похожее он замечал всего несколько раз за всю жизнь, и никогда не придавал этому значения, уверенный, что это только игра воображения. — И это даже не навело тебя на мысль, что, быть может, твоя магия не так уж и плоха? — светлая дива вопросительно вздёрнула брови. — Нет… я начал замечать это не так давно. Мне и в голову не приходило, что в этом есть что-то особенное, — смущённо понурил голову юноша. — Я полагал, что это отголоски моего слабого дара, и всегда думал, что настоящие светлые маги наверняка могут куда больше… — Вот оно: живое свидетельство ошибочности подхода «давайте учить магии только заведомо способных магов»! — экспрессивно пояснила Оринта несуществующей аудитории, обеими руками указав на Альта. — Я всегда говорила, что эта экономия нам дорого обходится! Кто знает, сколько там, среди отказников, найдётся тех, чей талант так никогда и не раскрылся потому, что им в детстве даже не удосужились объяснить, как их магия устроена!.. Альт в прострации уставился перед собой, пытаясь собраться с мыслями. Казалось, словно сама реальность ускользала у него из-под ног. Вся та незыблемая истина о самом себе, вокруг которой он строил всю свою жизнь, могла в одночасье оказаться сплошным недоразумением. И хотя Альт всегда мечтал иметь силы, их внезапное «обретение» пугало его настолько, что радоваться этому открытию как-то не получалось… — Одного не пойму: как же мы тебя упустили? — продолжила Оринта, озадаченно подперев щёку ладонью. — Ведь к вам приходили со второй проверкой, когда тебе исполнилось десять? С усилием отогнав тревожные мысли, полукровка кивнул, припоминая, что в тот день барон даже специально приезжал в поместье, чтобы лично проконтролировать, что видит и слышит человек из ордена. У маленького Альта и всех членов семьи тогда спросили, проявляется ли его магия хоть как-то. Удостоверившись, что никаких заметных проявлений не было, светлый маг взял у него несколько капель крови. Мальчик слышал, как тот пообещал сообщить барону, если проверка вдруг покажет, что у его старшего внука есть шанс на поступление, оправдывающий расходы на подготовку. С тех пор и до самого дебюта никаких вестей от Ордена Света так и не пришло. — Я обязательно найду твоё дело и внимательно его изучу, но что-то мне подсказывает, что двадцать лет назад наш проверяющий ничего не заметил потому, что и замечать было нечего — твоя магия была ещё совсем неразвита, — предположила дива. — А кровь могла просто не среагировать в достаточной мере, чтобы тобой заинтересовался магистр. Так было и у большинства других ребят с неполным даром — они нас зачастую тоже удивляли во время церемонии, показав на порядок больше потенциала, чем мы ожидали. От внезапной мысли в сердце Альтириуса резко кольнуло, а в висках начало холодеть. Церемония принятия в орден бывает лишь раз в жизни каждого мага, и второго шанса она не предполагает — об этом говорил даже сам председатель Совета магов на открытии, призывая кандидатов отнестись к заданиям с полной серьёзностью. Осознавать, что у него никогда не было достаточно сил для поступления, было и без того нелегко, но принять тот факт, что он был способен поступить, но просто обстоятельства так сложились, и теперь эта возможность безвозвратно упущена… да, это будет куда больнее. — Но даже если твой потенциал от нас ускользнул, это не объясняет, как ты сумел к тридцати годам так развить свой дар, — заметив, как помрачнел её собеседник, аш Ошоннел решила немного сменить тему. — Пусть и неумело, но ты пользуешься им куда активнее многих наших выпускников, отучившихся полные двадцать, а если считать подготовку, то и сорок лет! Как ты этого добился, солнце моё? — дива смерила его цепким взглядом. — Не знаю… я не развивал его вообще, — неуверенно возразил Альт, на душе которого теперь скреблись кошки. — Ни за что не поверю! — отрезала Оринта. — Даже среди одарённых светлых большинство не способно случайно, без посторонней помощи, обнаружить, как пользоваться пассивными способностями, не говоря уже о направленном воздействии — как, например, успокоение, что ты продемонстрировал сегодня. Ты бы и знать не знал, как это делается, если бы не пытался использовать свой дар снова и снова с самого детства. Тебя ведь никто не учил магии, верно? — Меня вообще… почти ничему не учили, — грустно ответил незаконнорождённый внук барона Миронского, едва слышно вздохнув. — Моя семья считала, что образование мне никогда не пригодится, раз шансов попасть в орден у меня нет, — отведя взгляд, признался он. — Ведь я полукровка… — Глупости! — возмущённо перебила его могущественная дива. — Не слушай мнение всяких бездарей о том, на что ты способен! Но твои слова навели меня на мысль… Твою маму ведь Вайнетта зовут? — уточнила она у юноши. Немного помедлив, тот утвердительно кивнул и снова опустил глаза. Говорить о матери для него всегда было ужасно неловко. — Значит, наши линии пересекаются на уровне моей матери. Младшая из трёх моих сестёр-див приходится тебе прямым предком в… — она попыталась прикинуть в уме, — одни летописцы знают каком колене. Для простоты буду считать тебя племянником, — кокетливо фыркнув, светлая по-доброму улыбнулась Альту, тут же поднявшему на неё печальные глаза. Рассуждения госпожи Оринты немного удивили парня, благополучно выдернув из невесёлых мыслей. Он знал, что они окажутся родственниками, но не думал, что настолько близкими. А слова о «племяннике» даже немного смущали. — Я кое-что слышала о твоей маме от родни, — продолжила она, и улыбка пропала с её лица. — Не так много, правда. Что родила неизвестно от кого, чуть не погибла и осталась бесплодной, что отец спешно выдал её замуж, а потом прятал дочь и внуков от насмешек толпы. Глядя на тебя, догадываюсь, что мама из Вайнетты получилась так себе, — покачала она головой. — Родители не очень-то тебя жаловали, верно? И далеко не только в последнее время, а с раннего детства? Альтириус молча опустил глаза, стесняясь признавать это вслух, но Оринте его слова и не понадобились. — Об этом вы тоже узнали, благодаря магии? — тихо спросил он, надеясь хоть немного увести тему разговора от своего прошлого. — Это само собой напрашивается, если посмотреть, в каком состоянии твой Страх. А ещё ты, точно как и твой друг, излишне опираешься на свой Щит, оставив Суть по-детски неразвитой, — невесело вздохнув, ответила светлая дива. — Знаешь, а это всё объясняет… — Что объясняет? — переспросил Альт озадаченно. — Как ты научился использовать свою магию, сам о том не подозревая, котёнок, — неожиданно ласковым голосом пояснила маг. — Обычно детей непросто заставить развивать свою силу. У них не хватает ни терпения, ни желания тратить на это своё время. Ладно ещё стихийники — им проще: проявления их силы хотя бы заметны. Маленьким деткам и самим интересно цветочки выращивать, осеннюю листву раздувать, лужи посреди комнаты устраивать да тетрадки поджигать. Поверь, уж я-то знаю… Сколько же проблем с этими сорванцами было! Одних только огненных троих вырастила. На секунду отвернёшься — и всё, пожар! Она улыбнулась, наверное, уже сотый раз за эту встречу. Однако на этот раз молодой человек почувствовал, что это была, вероятно, её первая по-настоящему искренняя улыбка за сегодня. — А вот юных светлых упражняться в менталистике и захочешь — не заставишь! — продолжила многоопытная родительница. — Им это скучно, да и эффект от слабеньких детских сил совсем незаметен. В Шор-ди-Лейн ведь каждый маленький маг — бесценное сокровище. Его холят и лелеют, пылинки сдувают и ни на секунду не оставляют без внимания. Светлому ребёнку обычно и в голову не приходит пытаться завоевать чью-то любовь — ведь их и так все любят! А вот тебе не повезло, и родительской любовью и вниманием ты был обделён, — она ненадолго замолчала, склонив голову набок, изучающе рассматривая юношу. Альтириус виновато опустил взгляд. Ему начинало казаться, что все его проблемы с семьёй являлись бы очевидными для госпожи Оринты, даже если бы он вообще ничего ей не говорил. — Вот поэтому ты, сам того не осознавая, провёл всё своё детство, изо всех сил практикуясь в магии. Пытаясь убедить всех этих нехороших людей относиться к тебе лучше, принять тебя и перестать отталкивать. Но это не помогало. Чем сильнее ты старался, тем хуже было отношение твоих близких, — без тени вопросительной интонации произнесла аш Ошоннел, и на мгновение в её глазах отразился печальный взгляд умудрённого многовековым опытом человека. Альт побледнел. Ощущение, что он сам был виноват в том, что его не любили, никогда не покидало юношу. Однако ему и в голову не приходило, что дело может быть не только в том, что он просто родился недостаточно хорошим сыном для них… — Вы хотите сказать, что… это всё из-за меня? Из-за моих сил? — леденящее кровь осознание стремительно охватывало его. — К сожалению, но это известное ограничение светлой магии, — невесело улыбнувшись, дива развела руками. — Она не может действовать бесконечно. Даже средненький светлый маг с некоторой сноровкой сможет заставить недруга полюбить себя на час. Но и сильнейший светлый не может заставить недруга полюбить себя навсегда. Чем дольше воздействие продолжается и чем чаще повторяется, тем сильнее обратный эффект. Отторжение. Неприятие. Ненависть. В горле презираемого роднёй светлого бастарда застрял ком. Он хотел что-то сказать, но не смог выдавить ни звука. Лишь хлопал глазами, пытаясь удержать подступившие вплотную слёзы. — Со временем светлая магия начинает терять эффективность, — продолжила объяснять Оринта. — Люди, на которых её часто использует один и тот же маг, неосознанно учатся её различать и противостоять ей. Они чувствуют присутствие чужой воли, даже если не догадываются, что находятся под воздействием магии. Их раздирают противоречия! Почему вчера этого человека хотелось придушить, а сегодня — расцеловать безо всякой причины, причём уже в который раз? Сначала люди начинают сомневаться в себе, в собственной адекватности. Но в конечном итоге они находят этому единственное объяснение, доступное для их уровня восприятия: что перед ними опасный манипулятор, от которого не стоит ждать ничего хорошего! Оринта замолчала, позволяя побледневшему юноше обдумать её слова. Перед внутренним взором полукровки беспорядочно мелькали воспоминания из его прошлого. Все те сцены жестокости, проявляемой матерью, отчимом, братом, бароном… даже слугами в поместье и немногими учителями. Получается, их отношение было спровоцировано им самим при помощи магии? Он сам вынуждал их себя ненавидеть?.. Ведь, если подумать, в раннем детстве к нему не относились так уж плохо. Конечно, мать всегда была холодна со старшим сыном, отчим был безразличен ко всем, а барона он редко видел, но знал, что тот в принципе человек суровый, теплоты от которого не ждала даже родная дочь. Бастарду же с раннего детства давали понять, что он не полноправный аристократ, и что в этой семье ему позволят расти только при условии, что он будет полезен — и он всё понимал и был даже рад учиться помогать по дому. Иногда его наказывали — но в детстве в основном на словах. А вот откровенные издевательства начались уже позже… Когда же это произошло?.. Да, точно. Вскоре после того визита проверяющего из Ордена Света. Незадолго до и ещё какое-то время после, пока надежда на положительный ответ ещё оставалась, Альт изо всех сил старался научиться магии. Ничего не выходило, но он не отчаивался — сил держаться ему придавали внезапно улучшившиеся отношения с семьёй. Селест, который в детстве относился к нему относительно неплохо, как и любой ребёнок, иногда всё же вредничал и донимал старшего брата. Но в какой-то момент он начал увиваться за Альтом хвостом, убегать от матери, чтобы поиграть вместе, и даже дарил ему игрушки. Та фигурка, что подарил ему сводный брат, и которую он до сих пор хранил в своём тайнике — это случилось вскоре после его десятилетия. Вдруг юноша осознал, что почти все сувениры в его коробочке, связанные с хорошими воспоминаниями о семье, приходились именно на этот период его жизни. Примерно тогда же мать на какое-то время стала к нему добрее, иногда даже улыбалась, но почему-то пристрастилась к вину. Порою, не рассчитав количество спиртного, она плакала, а однажды даже призналась старшему сыну, что на самом деле любит его. На память о том воспоминании Альту осталась заколка матери. Даже барон в тот год почему-то зачастил к ним с визитами, и при этом не срывался на старшем внуке, пребывая в хорошем настроении. Однажды он так расщедрился, что позволил бастарду провести целый день со всей семьёй на ярмарке. Впервые за всю жизнь полукровка почувствовал, каково это: быть в кругу семьи. Он до сих пор хранил фантик, оставшийся от подаренной бароном конфеты. Однако это иллюзорное счастье долго не продлилось, и вскоре эти самые люди возненавидели его всей душой. Наказывали, уверяя, что это для его же блага, но Альт понимал, что это наказание ради наказания. Им хотелось причинить ему страдания. Мать не могла и секунды смотреть ему в глаза, не скривившись в лице. Брат радостно вторил ей, когда та посылала сына на самые неприятные работы. Барон сначала и вовсе перестал их навещать, а когда вернулся, был настроен по отношению к Альтириусу крайне враждебно, открыто заявив, что тому никогда не стать его наследником. Альт всегда был уверен, что это он сделал что-то не так. Что недостаточно старался, или просто таким неудачным уродился, что полюбить его оказалось для них невозможным. Выходит же, что он был прав?.. Вот только старался он, наоборот, слишком сильно, а уродился с куда большим даром, чем кто-либо из них подозревал, но так и не сумел научиться правильно им управлять. Воспоминания о семье сами собой навели его на мысли о настоящем. А как же Мун? Неужели в ту случайную встречу магистр Тьмы обратил внимание на жалкого светлого полукровку только потому, что он, сам того не осознавая, использовал на нём свою магию? Альт искусственно вызвал в нём чувства к себе? Вынудил его влюбиться… Настолько, что тот предложил ему стать своим мужем. Но разве это любовь? Если её скрепляет только магия, значит, как только её действие подойдёт к концу, эта любовь тоже превратится в ненависть? А его дружба с Эризом? Зейн, Ник и Лорий, все, кто был так добр к нему в последнее время… всё это тоже не настоящее?.. — Значит, — наконец, хрипло заговорил светлый, незаметно для себя смаргивая солёные капли с ресниц, всё ещё отрешённо глядя в пустоту, — все, с кем я общаюсь… рано или поздно все они возненавидят меня? — Не обязательно, — покачала головой светлая дива. — Конечно, для тех, кто имеет свои личные причины испытывать к тебе неприязнь, обратный эффект твоей магии становится основой, позволяющей им убедить себя, что их отношение оправдано. Это усиливает их неприязнь, порой превращая её в ненависть. Вызывает агрессию и может довести до беды. Но иногда случается и наоборот. Если человек изначально относился к тебе хорошо или хотя бы нейтрально, то этот эффект может остаться для них незаметным многие месяцы, если не годы, а твоя магия просто послужит толчком для развития отношений. Расстроенный Альт почти не реагировал. Он всё слышал, но почему-то это объяснение показалось ему совсем неубедительными. Для себя он уже всё уяснил. — Я догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь, — мягким голосом обратилась Оринта к поникшему юноше, погружённому в свои размышления. — Что ты сам виноват во всех своих бедах. Но это не так! Ведь мы не выбираем, кем родиться. Ты не мог ничего изменить в своей судьбе. Если уж искать виноватых, можно смело пенять на наш орден — если бы мы сумели обнаружить в тебе этот талант вовремя и обучить правильно им пользоваться, всё могло бы сложиться иначе. — Госпожа Оринта, прошу вас… — молодой маг серьёзно воззвал к ней. — Объясните, пожалуйста, как мне это остановить? Вы правы: мне необходимо этому научиться и как можно скорее! Дива несколько мгновений рассматривала сидящего перед собой талантливого и очень несчастного юношу. Лишить его уверенный взгляд твёрдости не могли даже блестящие мокрые полоски на по-юношески нежных щеках. — Хорошо, я попробую, — вздохнув, ответила она. — Не обещаю, что это сразу же поможет тебе обрести полноценный контроль над силой, но для начала тебе нужно хотя бы понять, что именно происходит. Как я уже говорила, ты постоянно испускаешь свой свет. Даже сейчас. Для наглядности я попробую его изобразить… Оринта ненадолго прикрыла глаза и плавно очертила силуэт собеседника руками, создав вокруг своего гостя ореол тусклого желтоватого сияния, плавно рассеивающегося по мере удаления от него. Эта рукотворная аура охватила своим светом почти весь кабинет, исчезая лишь у самой дальней стены. — Тебя окружает разряжённое, почти незаметное пространство светлого воздействия. Оно постоянное, однотонное, расходится во всех направлениях. Неплохой диапазон, кстати! — она одобрительно кивнула, а затем указала рукой куда-то вдаль. — Твоё сияние длится и длится, пока не сходит на нет где-то… метрах в десяти в любую сторону, точнее не скажу. Этот назойливый свет не имеет ни вектора, ни цели. Он бестактно пытается проникнуть в головы всех, кому довелось задержаться в его пределах, внушая простую светлую эмоцию: «полюбите меня». Альт изумлённо оглядывался, рассматривая искусственно созданное сияние вокруг себя, с трудом веря, что он и правда может быть способен на что-то подобное. — И всё это время меня окружало столько света?.. — недоумевал он. — Как я мог не подозревать об этом?! Почему я его не вижу? — Этот свет невидим для человеческого глаза — его можно заметить только при помощи светлого восприятия. Но даже так сам ты его увидеть не сможешь: собственную светлую ауру и ментальный свет никто из нас не видит, — объяснила Оринта, пожав плечами. — Даже мне остаётся только верить на слово коллегам. — Неужели я единственный, с кем подобное происходит? — засомневался юный светлый маг, сжавшись в своём кресле и опасливо косясь на окружающее его золотистое свечение. — На самом деле, в этом нет ничего необычного. Каждый, хоть сколько-то одарённый светлый маг невольно излучает остаточное свечение, оставляя за собой тончайший след силы. Благодаря этому, с опытом, мы учимся определять друг друга в толпе, например. Просто обычно никто не испускает свой свет постоянно и в таких количествах, чтобы это начало заметно сказываться на окружающих! Такое ощущение, будто ты вообще не накапливаешь свет, а все крупицы магии, что в тебе зарождаются, сразу же впустую сжигаешь, поддерживая эту нелепую ауру! — с укором фыркнула она. — Но каким образом? — уставился на неё Альт. — Как вы делаете так, чтобы ваши силы не расходовались постоянно? — Да очень просто: не хочу — вот и не расходую! — слегка усмехнулась та. — Ведь в этом нет ни смысла, ни необходимости! Наоборот, это тратит силы, пусть и совсем немного. А чтобы начать их тратить, нужно усилие воли. Нужно желание их использовать! И твоё желание убедить всех окружающих любить себя настолько сильно, что ты, сам того не замечая, тратишь свою драгоценную магию в тщетной попытке завоевать расположение каждого встречного. Я ещё недостаточно тебя знаю, чтобы сказать наверняка, в чём причина твоих проблем и как их решить. Пока могу посоветовать только самое очевидное: тебе стоит перестать так отчаянно стараться всем понравиться. — Но я и не… — Альт замялся, силясь подобрать подходящее слово, которое он «не». — Я уже давно привык к тому, что я никому не нравлюсь, и перестал даже надеяться, что это когда-либо изменится. — Да неужели? — притворно удивилась дива. — Так уж и перестал? Не стремился быть хорошим, милым мальчиком, готовым стерпеть что угодно, лишь бы хоть кто-то сказал тебе доброе слово? И сейчас ты, конечно же, не сама вежливость и тактичность, не извиняешься за каждую мелочь, не спешишь отозваться на любую, даже не высказанную просьбу о помощи? Охотно помогавший даже слугам полукровка покраснел, понимая, что в её словах была доля истины. Да и было ли хоть сколько-то неправды?.. — Солнце, пойми: отрицая это, ты только удаляешься от решения своей проблемы, — светлый маг пристально посмотрела ему в глаза. — А поскольку ты используешь свои силы неосознанно, просто научиться контролю над магией может оказаться недостаточно. Сперва тебе придётся разобраться в себе и понять, почему ты это делаешь. Но, боюсь, что на это может потребоваться немало времени… — Но как же Мун и Эриз… Все те люди, с которыми я сейчас в хороших отношениях — что, если за это время они тоже отвернутся от меня? Я не хочу их всех потерять… — почти взмолился Альтириус. — Если ты боишься, что это произойдёт, возможно стоит поговорить с ними напрямую, — задумчиво склонила Оринта голову набок. — Не пытайся скрыть то, что ты узнал сегодня. Поверь, это не поможет. А вот если они будут знать, в чём дело — уверена, у тебя будет достаточно времени что-нибудь придумать, чтобы сохранить отношения с близкими. Конечно, я готова тебе помогать, но очень многое будет зависеть от тебя. Альт кивнул, и снова замолчал, уставившись себе в ноги. Мысли разбредались, щёки отчего-то были мокрыми, а в горле всё ещё стоял ком. Хотелось поскорее забиться куда-нибудь подальше, где от него уж точно не будет вреда, и ещё долго не показываться никому на глаза. Но в одном старшая светлая точно была права: как бы ни было страшно, ему придётся рассказать об этом всем, кто стал ему дорог. Рассказать, с большой вероятностью потеряв их после этого навсегда. Но это будет единственным честным поступком в сложившейся ситуации, решил аш Лоргант. — Ладно, пока можешь идти, — тяжело вздохнув, дива сжалилась над юношей, явно с трудом справляющимся со всей вывалившейся на него новой информацией. — Но мы обязательно поговорим об этом после первого же нашего урока, хорошо? — Да, госпожа аш Ошоннел, — сдавленным голосом ответил Альт, вытерев влажные щёки тыльной стороной ладони. — Так, какая ещё «госпожа»? Не забывай, племянничек: для тебя я — тётушка Ори! — притворно погрозила она пальцем. Альт слабо улыбнулся в ответ, затем встал, поклонился на прощание, как положено, после чего поплёлся к выходу.Глава 26. Мучительное переосмысление себя
Эризидт, как и обещал, дожидался Альта на том самом розовом диванчике в приёмной, тошнотворное убранство которой, хоть и не было сейчас главным источником дискомфорта, всё же вносило свою лепту в его отвратительное самочувствие. Оставшаяся после резкого пробуждения мигрень каждые несколько минут накатывала новой волной, заставляя юного великана, к собственному стыду, покрываться потом, прятать глаза от света и часто дышать, борясь с болью и тошнотой. Стиснув пальцы во время одного из особенно сильных приступов, он едва не отломал подлокотник от хлипкого мебельного уродца. — Господин аш Виннерфорт, могу я… чем-нибудь помочь? — с вежливым беспокойством поинтересовался немолодой секретарь. От боли Эриз уже не находил в себе сил соблюдать всякие идиотские правила вежливости. И хотя тёмный чувствовал в сознании секретаря что-то похожее на тревогу, сейчас он скорее бы поверил, что тот беспокоился лишь о том, как бы опасного вида гость не испортил этот мерзотный розово-золотой ковёр… — Не суйте нос не в своё дело! — огрызнулся он. — Это будет достаточной помощью… Тот ничего не ответил, вновь уткнувшись в свои бумаги. Особо обиженным он не выглядел, но почему-то Эриз почувствовал себя немного виноватым. Как нельзя некстати в памяти всплыл разговор с госпожой аш Ошоннел, а вслед за ним пришли и совершенно непривычные мысли. Секретарь ведь просто проявил вежливость. Зачем было ему грубить? Так ли обязательно было отвечать ему столь резко? Действительно ли Эриз хотел сказать то, что сказал?.. Да и не он ли уже столько раз обещал сам себе не срываться на кого попало? Что за отвратительная слабость — делать для себя подобные поблажки из-за какой-то несчастной мигрени? Поморщившись, аш Виннерфорт мысленно отчитал себя за очередную оплошность. — Извините, — после излишне затянувшейся паузы негромко сказал он. — Я не хотел вам грубить. Просто эта головная боль немного… немного выбила меня из колеи. — Не стоит извинений, — с вежливой улыбкой сказал секретарь. — Если вам что-то понадобится, я буду в кабинете напротив. Секретарь ушел, а Эриз выдохнул с некоторым облегчением. Мигрень, будто специально дожидавшаяся, пока он расслабится, тут же окатила его очередной волной боли. Чтобы хоть немного отвлечься, Эризидт принялся рассматривать отданную ему Альтом коробочку с символами даров магии, на которой всё ещё был его собственный характер. Фигурка Огня по-прежнему лежала на красном фоне Некромантии, в верхнем правом квадрате с подписью «Щит». Эриз не был уверен, что правильно понял значения символов, но что такое щит в реальной жизни, он прекрасно себе представлял. Когда-то в детстве, начитавшись книжек о великих воинах прошлого, юноша даже пытался соорудить для себя щит из крышки от бочки. На практике толка от него оказалось мало — ведь это была всего лишь хлипкая деревяшка. Но вот всё то, что обычно подразумевают под типичными качествами огненных магов и некромантов, казалось куда более надёжной защитой. Это качества, которые Эризидт всегда считал достойными уважения: целеустремлённость, пробивной характер, способность постоять за себя. Однако, каким бы ни был щит, использовать его для атаки было бы довольно… абсурдно? Эриз всегда полагал, что человек сам волен выбирать, каким ему быть. И если обстоятельства требуют быть волевым и несгибаемым — нужно просто стать таким. Стараться до тех пор, пока не станешь. И он был уверен, что уже давно добился своей цели. Но сегодня эта тошнотворно-дружелюбная светлая дама сообщила ему, что это не так. «Ты совсем не такой», — заявила она. Верить ли этому? С одной стороны, после всего случившегося, причин доверять ей нет. Но с другой… с какой стати она стала бы об этом врать? Оринта говорила о цветах магии, определяющих характер, будто это общеизвестный факт. Будь оно иначе, разве странная разноцветная дощечка существовала бы? Даже Альт, похоже, видел какие-то цвета на нём самом — ему-то уж точно можно верить. А если это целая наука, и для них, светлых, личности всех людей видны, как на ладони… Это действительно всё меняло. Как бы ни было неприятно это признавать. Хотя куда неприятнее царапало душу совсем иное: то, что он просто взял, да и выложил этой кучерявой блондинке всю свою подноготную подчистую! Всё то, о чём старался даже не вспоминать лишний раз. Сам, по собственной воле! Ну, или так ему на тот момент казалось. Что именно тогда произошло, Эриз до сих пор не мог толком разобраться. Вроде бы, она просто задавала вопросы? А он и рад был ответить на каждый, развесив уши. Под конец вообще чуть было не расплакался, слабак несчастный!.. А потом и вовсе потерял всякую связь с реальностью, преследуемый воображаемым аш Гроунделлом. Очнулся уже на полу, дрожащим от страха, с Альтом, повисшим на его плече… Вздохнув, Эриз бросил взгляд на дверь кабинета — точнее, куда-то за нее. Своим восприятием тёмный видел тьму в сознании друга, и с каждой минутой, проведённой в том кабинете, она становились всё мрачнее и мрачнее. Хотя он не мог разобрать, что именно тот ощущал и почему, он не сомневался, что сейчас его другу приходилось нелегко. И почему-то это осознание ужасно злило Эриза. Даже несмотря на то, что лезть в чужие дела было против его принципов. Но за Альта он бы вступился, не раздумывая. Его… хотелось защищать?.. Это было немного непривычно. Приятелей в его прошлой жизни было немало, но тьма в их сознании никогда не волновала Эризидта. Возможно, причина в том, что Альтириус тоже был готов вступиться за него? Казалось бы, простая вещь, но среди его прошлых вроде как друзей взаимопомощь являлась большой редкостью. Там каждый был сам за себя. Временные союзы создавались, конечно, и пока всем участникам было выгодно одно и то же, можно было ожидать, что те прикроют спину или хотя бы не всадят в неё нож. Но как только обстоятельства менялись, менялись и «друзья». Этот же тощий парнишка действительно хотел быть ему другом, и до сих пор не давал повода усомниться в искренности своих намерений. Выгораживать провинившегося студента перед магистром уж точно не сулило ему никакой выгоды — наоборот, ради него тот рисковал куда более важными для него отношениями с будущим мужем. Эта искренность, честность и готовность поступиться своими интересами ради близких отличала Альта от других, что не могло не импонировать Эризу… в каком-то смысле. Как госпожа аш Ошоннел это назвала?.. «Полные Отражения»? Возможно, отчасти дело было и в этом. С ним всегда было… легко. Каким-то образом само присутствие Альта успокаивало Эриза, помогало хоть как-то сохранить контроль. Удивляло и то, как быстро он проникся уважением и симпатией к этому обманчиво хлипкому на вид пареньку, на деле оказавшемуся вовсе не таким уж слабаком — ну, разве что физически, но это поправимо. Ещё в первый день их знакомства в доме магистра обычная настороженность сменилась любопытством, и в дальнейшем интерес только усиливался. Если именно это называется быть Полными Отражениями, то, возможно, оно не так уж и плохо… Вздохнув, Эриз ссыпал все цветные фигурки на столик, затем сгрёб их обратно в коробочку, захлопнул её и сунул в карман. После чего, прикрыв глаза, он упёрся локтями в колени и попытался хоть немного расслабиться, пока боль отступила. Спустя несколько минут дверь в кабинет приоткрылась, и из неё показался Альт. На его лице было непривычно серьёзное, мрачное выражение, а в сознании светилась чуть ли не вся палитра тьмы, известная молодому тёмному — страх, злость, печаль, отчаяние, чувство вины… Голова, как назло, снова разболелась, но Эризидт, прижав правый глаз рукой, спешно встал и подошёл к расстроенному другу. — Что случилось? — серьёзно спросил он. Светлый долго молчал, не поднимая на него взгляда. Чувство вины в его сознании стало только сильнее. — Я… прости, я потом всё объясню, — наконец, выдавил Альт. — Прошу, пошли домой… Понимающе кивнув, Эриз проследовал за Альтом, который направился к выходу едва ли не бегом. Тёмный даже не пытался его догнать, держась на несколько шагов позади. Всё в сознании его друга сейчас кричало о том, что он не в настроении разговаривать, и нелюдимый парень мог понять это, как никто другой.***
На обратном пути к воротам Альтириус больше не прислушивался к разговорам студентов и не любовался местными красотами, стараясь смотреть строго себе под ноги. Он безжалостно отбросил недавние планы погулять по городу и посмотреть на КИМ перед отъездом. Теперь всё это только раздражало его. Это был уже не орден, членом которого он не стал, потому что был недостаточно хорош — это был орден, которого он был навсегда лишён из-за какого-то нелепого недоразумения. По воле судьбы, не иначе. Злиться теперь оставалось только на себя… Вернувшись в экипаж, светлый маг почувствовал себя ещё более отвратительно. Десять метров. Примерно на таком расстоянии его сила влияла на всех окружающих. И молча сидевший на том же сидении Эриз подвергался этому воздействию ежесекундно, пока оставался рядом. Кто знает, когда он начнёт его ненавидеть? Успеют ли они хотя бы доехать до дома, сохранив эту… дружбу? Или, точнее, её иллюзию — ведь, получается, что даже эти отношения были всего лишь побочным эффектом его магии!.. Как и предрекала аш Ошоннел, по пути домой мигрень Эриза лишь усиливалась. Он шумно дышал, вцепившись пальцами в сиденье, с каждым приступом заставляя Альта чувствовать себя всё более виноватым за своё неумелое вмешательство. Светлый даже не мог заставить себя посмотреть ему в глаза, да и придумать, что сказать, чтобы это не звучало глупо и жалко, не получалось. Поэтому он просто молчал. В какой-то момент Эриз, не выдержав, просигналил извозчику остановить экипаж и, попросив Альта не ходить за ним, спешно скрылся в ближайших кустах. Несмотря на беспокойство за состояние друга, юноша послушно остался в карете. Спрашивать, не нужна ли ему помощь изначального виновника его дурного самочувствия, показалось совсем уж неуместным. Когда же Эриз, кряхтя и отдуваясь, вернулся в карету, Альтириус всё же отважился открыто посмотреть на него впервые с окончания встречи с аш Ошоннел. Побледневший ещё сильнее, он выглядел в конец измученным. Его простая рубашка заметно промокла от пота, и даже его короткие тёмные волосы прилипли ко влажному лбу. — Ты в п-порядке? — неловко спросил Альт, тут же поёжившись от собственного вопроса. — Выживу, — хрипло буркнул тот, откинувшись на спинку, и устало прикрыл глаза. Экипаж снова тронулся, и ещё несколько минут прошли в неуютной тишине. Альт безразлично наблюдал за проносящимися за окном однообразными рядами кустов и деревьев, едва замечая их. Мысли же его витали в мрачных далях. Он пытался придумать, как будет рассказывать обо всём случившемся своему жениху, но любой приходивший на ум вариант казался жалкой, нелепой попыткой заведомо виновного себя оправдать. — Я не стану тебя осуждать, — неожиданно нарушил молчание Эриз, пользуясь любезно предоставленной мигренью передышкой. — Не знаю, что у тебя стряслось, но ты чувствуешь себя виноватым. Если захочешь поделиться, я выслушаю и не буду тебя винить, что бы там ни было. Если не захочешь — я пойму. Это твоё право. На самом деле, мне всё равно, в чём дело. Просто знай, что… ты помог мне, и я в долгу не останусь, — произнёс он твёрдо, глядя перед собой, и лишь в самом конце пересёкся взглядом с Альтом. Выслушав друга, светлый снова отвёл глаза, уставившись в окно. «Не стану тебя осуждать», как же… Знал бы он, в чём было дело, наверняка бы не стал разбрасываться такими обещаниями. Альтириус не был готов рассказать обо всём, но и молчать становилось попросту невыносимо… — Моя магия… — после долгой паузы начал он, уставившись на собственные колени, — госпожа аш Ошоннел сказала, что… она такая же неполная, как и твоя. Я не могу управлять светом, но мои ментальные силы… она считает, что их хватило бы для поступления. Меня просто не проверили на такие способности, как тебя, и сам я тоже о них не знал. Но теперь это не имеет значения, ведь церемония поступления прошла… и путь в Орден Света для меня навсегда закрыт… — с трудом сдерживая слёзы, убито прошептал он. Эризидт выслушал его молча. Недолго думая, он положил руку на плечо сидящего рядом друга, отчего тот вздрогнул и снова отвернулся к окну, но отталкивать всё же не стал. Однако всю дорогу до дома они больше не разговаривали. Экипаж доставил их домой уже под вечер. Альт проводил всё ещё страдающего от головной боли Эриза до его комнаты. — Тебе точно не нужен целитель? — на всякий случай ещё раз спросил он, с тревогой во взгляде наблюдая, как тот забирается в постель, даже не переодевшись. — Успокойся, мне просто нужно поспать, — вымученно улыбнулся тот, пытаясь пристроить раскалывающуюся голову на подушке. — И тебе тоже не помешает… Потоптавшись в дверях ещё немного, мрачный Альт покинул его комнату и быстрым шагом направился к герцогским покоям. Сосредоточенный на своих мыслях, он чуть не врезался в Лория, ускользнувшего от столкновения в последний момент. — Как прошла встреча, молодой господин? — осторожно поинтересовался старик. Альт поднял на него глаза, но взгляд его оставался рассеянным, почти пустым. Вопрос слуги не был неожиданным: перед отъездом они с Эризом спрашивали у Лория, стоит ли им ехать вдвоем, да и как вообще вести себя на этой встрече. Дворецкий, как оказалось, уже знакомый с аш Ошоннел, подробно им всё объяснил. После этого не ответить на его вежливый вопрос было бы грубостью, так ведь?.. Но почему-то в этот момент Альтириус с трудом мог найти в себе силы даже просто пошевелить губами. Что-то в глубине души подсказывало, что стоит ему начать объясняться — и он уже не сможет остановиться, пока не выложит всё подчистую. Но сейчас он не мог такого допустить. Не раньше, чем он поговорит с Муном… — Н… нормально, — сдавленно ответил он, неопределённо дёрнув плечами. — Нам нашли учителей… — Рад это слышать. Ужин скоро будет готов, — сообщил Лорий, проигнорировав странный тон господина. — Мне накрыть в главной гостиной? — Не знаю… Я не голоден. Я… я бы хотел немного побыть один, — выдавил Альт, не поднимая глаз. — Как пожелаете, господин, — почтительно поклонился дворецкий, окинув его обеспокоенным взглядом, но донимать расспросами не стал. Альтириус едва ли не бегом промчался мимо него и скрылся за дверью. Оставшись наедине с собой в пустой комнате, он почувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, Мун ещё не вернулся с работы, и у него оставалось немного времени, чтобы обдумать произошедшее в цитадели Ордена Света и решить, как ему теперь жить дальше. Первым делом Альт забился в самый дальний от коридоров угол комнаты, забравшись с ногами на небольшое кресло возле окна. Слова госпожи аш Ошоннел пульсировали в голове: «Десять метров». Десять метров. Покои герцога Кассарийского были довольно большими — кажется, из этого угла он не должен задеть никого в гостиных или коридорах. В соседних комнатах располагались пустые спальни, однако на первом этаже находились комнаты постоянно проживавших в доме слуг. Хорошо хоть, что в середине дня они почти никогда не оставались там надолго — работы и в почти пустом особняке хватало. А непосредственно под герцогской спальней была комната Лория, из-за чего поначалу Альт немного стеснялся, опасаясь, что дворецкому будет слышно всё, что происходит у них с Муном по ночам. К тому же, было бы ужасно неудобно, если бы шум не давал старику нормально выспаться. Но теперь… теперь его куда больше беспокоило, что Лорий всегда был особенно добр к нему из-за очередной нелепой случайности, благодаря которой он проводил в поле действия его светлой ауры куда больше времени, чем другие слуги. Выходит, даже его доброта могла оказаться не вполне искренней?.. Однако гораздо сильнее пугали Альта неизбежные негативные последствия от воздействия его обманчивого дара, так откровенно озвученные «тётушкой Ори». Ведь те, кто дольше находятся рядом, должны сильнее страдать от влияния светлой магии, верно?.. Несмотря на довольно долгий разговор, госпожа Оринта не успела толком объяснить, как именно работает эта проклятая аура, поэтому у Альтириуса ещё оставалась масса вопросов. Например, если его магия воздействует постоянно и на всех, а перестаёт работать только спустя недели, если не месяцы, когда невольные жертвы становятся к ней невосприимчивы, почему же тогда на всех балах и приёмах люди насмехались над ним? Если эта светлая аура так сильна, почему вокруг светлого дебютанта не вились поддавшиеся этому влиянию незнакомцы? Должно быть, нужно какое-то время, чтобы магия начала действовать?.. Но если так, то… может, в том, что Мун заинтересовался им, магия и вовсе не виновата? Эта мысль неожиданно заставила Альта почувствовать себя немножко лучше. Если бы только чувства, которые Мун испытал к нему в их первую встречу, были настоящими… Когда полукровка упал, столкнувшись с неожиданно возникшим посреди дорожки препятствием, он растерянно поднял глаза и увидел человека, вскоре изменившего всю его жизнь. Представший перед ним тогда ещё незнакомец выглядел таким обеспокоенным и невероятно красивым в свете фонарей. Этот высокий, суровый на вид аристократ с холодными голубыми глазами сразу понравился Альту — почему-то, несмотря на внешность, он с первых же секунд показался ему добрым и заботливым. Ничего подобного юноша не чувствовал в отношении кого-либо из гостей того бала, да и вообще ни разу за весь Сезон. А когда незнакомец протянул ему руку, помогая подняться, Альт почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло, от которого даже холодная зимняя ночь внезапно перестала казаться такой уж тёмной… Нет. Всё-таки это, определённо, была магия — теперь светлый отчётливо это понимал. Похожее тепло Альт ощущал уже не раз. Что-то подобное, пусть и не настолько выраженное, он чувствовал, когда касался руки Эриза, чтобы его успокоить… Госпожа аш Ошоннел сказала, что эта магия была… направленной, кажется? А ведь в ту самую их первую встречу светлый юноша так же точно коснулся ладони магистра своей рукой — когда тот помогал ему подняться. И даже сейчас он мог припомнить, о чём думал в тот момент: как было бы замечательно, если бы этот незнакомец действительно оказался не таким, как все остальные. Если бы он не рассмеялся над тощим невзрачным полукровкой в старом дедовском костюме и не заявил презрительно, что ему не место на балу, да и вообще в приличном обществе. И как бы Альт был счастлив, если бы этот безумно красивый, статный мужчина, приглянувшийся ему с первого взгляда, тоже заинтересовался бы им… Это была всего лишь мимолётная мысль. Случайно вырвавшаяся мечта, отметённая из-за своей несбыточности, едва он поднялся на ноги. Но… каким-то образом она стала реальностью. До сих пор Альтириус и сам с трудом верил, что ему могло так сказочно повезти. А могло ли, на самом деле?.. Видимо, всё же не зря Ориус, газетчики и другие посторонние подозревали фальшь в их отношениях. Где же это слыхано, чтобы такой важный человек, как герцог Кассарийский и магистр Тёмной магии, снизошёл до ничтожного полукровки? У Альта не было ни завораживающей внешности, ни выдающегося ума, ни развитого магического дара или хоть каких-то ценных талантов. Умения вести себя в светском обществе у прожившего всю жизнь среди слуг бастарда тоже не наблюдалось, как и врождённой силы духа. Даже то, что желанным наследником титула и состояния для своего деда, барона Миронского, он не являлся, уже давно ни для кого не было секретом. Как, при всём при этом, Альтириус аш Лоргант вообще мог хоть кого-то заинтересовать? И тут, внезапно, первый же человек, при встрече с которым у Альта возникли столь непривычные для него желания, вдруг взял, да полюбил его?.. Вот, ведь, совпадение какое!.. Чудеса в чистом виде! Но теперь всё вставало на свои места. Никакое это не совпадение и не везение. И не любовь. Это всего лишь магия… если так вообще можно назвать эту ущербную, неконтролируемую светлую менталику. С головой окунувшись в эти мрачные мысли, Альт только сейчас заметил, что редкие капли слёз уже успели оставить несколько мокрых пятен на его выходном костюме. «Надо бы переодеться», — мельком подумал он. Почему-то именно эта простая, бытовая мысль оказалась последней каплей. Из горла вырвался всхлип, а слёзы сплошным потоком хлынули из глаз. Сдавшись им на милость, Альтириус проплакал больше часа, пока не разболелась голова. После чего так и уснул, свернувшись калачиком в кресле.