Глава 13. Неохотные признания и неожиданная жестокость
Алиэмун аш Дортмунд, герцог Кассарийский терпеливо дожидался, пока беспокойно ёрзающий в кресле юноша допьёт свой успокоительный чай. Точнее, перестанет делать вид, что его пьёт — чашка уже несколько минут, как опустела, а Селест продолжал её мучить, старательно избегая зрительного контакта. Его опаску несложно было понять: века работы с Тьмой и Теневой Стражей всё же наложили на магистра неизгладимый отпечаток, наверняка заметный со стороны, даже когда он старался не выглядеть мрачным и устрашающим. Так и не дождавшись окончания неумелого спектакля, герцог решил не усугублять неловкость ситуации и прервал тягостное молчание: — Так что же привело вас в мой дом, Селест? Юноша пугливо вздрогнул, и Мун едва сдержал недовольную гримасу — вопрос получился слишком резким и излишне прямым. Начать разговор, по-хорошему, стоило бы издалека, с чего-то нейтрального. Увы, несмотря на свой титул и образование, Кассарийский не был мастером великосветской пустопорожней болтовни. Он изначально не хотел превращать эту беседу в допрос с пристрастием, но, очевидно, не вполне преуспел в своём намерении. Судорожно выдохнув, Селест обречённо поставил пустую чашку на стол, боязливо подняв глаза на хозяина кабинета. — Я приехал навестить Альтириуса и… решил помочь ему со свадьбой, — с лёгкой дрожью в голосе ответил он, явно с трудом выдерживая пристальный изучающий взгляд аш Дортмунда. — Ваш брат упоминал об этом, — кивнул Алиэмун, постаравшись хоть немного смягчить свой тон. — Однако, это не единственная причина вашего визита, не так ли? — тёмный проницательно смотрел на собеседника, уже зная, что прав. Невооружённым глазом было заметно, как сжался младший аш Лоргант от заданного вопроса. Магия же подсказывала, что его сознание в этот момент вновь захлестнуло мощной волной отчаяния — тревожный признак. За эту непродолжительную беседу столь сильная тёмная эмоция уже не первый раз буквально затапливала весь кабинет. Не похоже, чтобы дело ограничивалось обычными подростковыми переживаниями, хотя в таком возрасте многие склонны преувеличивать свои проблемы. — Д-да, не единственная… — неохотно признал незваный гость, вновь воровато пряча взгляд. — В качестве наказания за незаконное использование магии меня лишили всех учителей по целительству. Но вы, должно быть, уже знаете об этом… Как и о том, что после случившегося старейшины Ордена Исцеления считают моё поступление туда… нежелательным, — под конец он уже почти шептал себе под нос. Мун подозрительно прищурил глаза. О последнем он не только не подозревал, но и, зная магистра Ордена Исцеления лично, имел весомые основания сомневаться, что это на самом деле так. Интересно, каким образом молодой человек пришёл к подобному выводу? Низард аш Амбштейн отказывал в поступлении хоть сколько-то способным целителям, только когда те сами просили об этом, а на мнение старейшин старому пройдохе всегда было плевать. С другой стороны, он бы не взялся утверждать, что этот случай не станет редким исключением: всё же имела место угроза жизни аристократа. По меркам целителей, решение отозвать учителей у дебютирующего ближайшей зимой кандидата — уже на редкость жёсткая мера, без сомнения, призванная публично продемонстрировать отношение ордена к подобным опасным выходкам. И всё же, заранее отказать в поступлении явно способному магу из весьма влиятельной семьи? Странно… — Действительно, я уже знаком с заключением Ордена Исцеления по вашему делу, — слукавил магистр, решив не делиться с юношей своими сомнениями. — Однако, мне сложно понять, каким образом это относится к теме нашего разговора? Совсем опустив голову, Селест ответил так тихо, что Муну пришлось напрячь слух, чтобы расслышать: — Дело в том, что… раньше я и не собирался становиться целителем. Но после того случая с братом… я многое понял… И теперь… Обуреваемый тьмой юноша снова запнулся, его взгляд беспорядочно бегал по кабинету. Магистр выжидающе приподнял бровь, не собираясь облегчать парню задачу. Вдруг аш Лоргант, яростно стиснув зубы, резко вскинулся всем телом: — Поймите, мне теперь просто необходимо поступить в орден! — выпалил он, прожигая герцога взглядом, полным дикой смеси бушующих в нём чувств. — Мне сложно объяснить вам все причины, но… обстоятельства так сложились, что сейчас это единственный выход. Хотя дед и считает, что… — Селест на мгновение зажмурился. — Не важно, что он считает! Он ни за что не станет помогать мне! Как и родители… они не позволят мне жить своей жизнью! Поэтому я надеялся, что Альтириус, став герцогом… не откажет мне в помощи, — наконец, признался он. — Каким же образом, по-вашему, он сможет помочь? — Мун чуть склонил голову набок, изучающе разглядывая собеседника, явно по-прежнему всеми силами увиливавшего от прямого ответа. — Я… я не знаю, но никому другому я просто… не могу довериться, — молодой человек снова обречённо опустил голову и со злостью уставился на собственные руки. — Не то, чтобы я ожидал от него решения всех моих проблем… или от вас… Но что ещё мне остаётся делать?! — в отчаянии повысил он голос, обвиняюще уставившись на герцога, впрочем, тут же опомнился, боязливо отшатнувшись. — Простите… я не… — Я вижу, что ваш гнев направлен не на меня, — спокойно отметил тёмный, снисходительно игнорируя глупую подростковую попытку огрызнуться, — и не на брата. Вы злитесь, в том числе, и на себя, но истинная причина в ком-то другом… Рискну предположить, что упоминание барона Миронского неспроста вызвало в вас столько тёмных эмоций? Несколько секунд аш Лоргант в замешательстве смотрел на магистра. Вспышка ярости угасла так же быстро, как и появилась, оставив после себя лишь стыд и смущение. — Да, я поссорился с ним… со всей семьёй, — тихо признал он, уставившись куда-то в пустоту. — И мне пришлось… уйти из дома. Если бы я этого не сделал, мне бы… он… — сбивчиво пытался объясниться Селест, но снова замолчал, не в силах рассказать неприглядную правду постороннему, в общем-то, человеку. — Вам не обязательно делиться со мной всеми подробностями, — спокойно сказал Алиэмун, когда пауза вновь затянулась. — Мне нужно знать лишь одно: знает ли барон, что вы здесь? — Нет, — Селест мотнул головой. — Он вообще не знает, что я сбежал. Точнее, не знал, но… — юноша сглотнул, сомневаясь, стоит ли упоминать о своих подозрениях, однако врать сейчас было ещё опаснее, — возможно, он будет меня искать… или уже ищет. Тёмный маг оценивающе смотрел на беглеца. Лжи в нём не чувствовалось — а значит, по меньшей мере, парень думает, что говорит правду. Однако, это не отменяло возможности, что барон мог использовать внука без его ведома или даже намеренно довести до побега, заранее понимая, что податься тому, кроме как к собственному брату, некуда. С другой стороны, учитывая недавно прошедшее расследование, Пилевию вполне могло быть не до выбрыков Селеста. Его побег мог оказаться непредвиденным осложнением — и в этом случае барон наверняка попытается вернуть взбунтовавшегося наследника. Что ж, придётся выяснить все обстоятельства, и мальчишка в этом вряд ли поможет. Конечно, перспектива оказаться между Пилевием и его внуком не радовала, но всё же получить лишний рычаг давления на старого некроманта не помешает. Пока оба внука находятся здесь, вступать в открытую конфронтацию он вряд ли осмелится. Разумеется, Мун не причинил бы вреда ребёнку, но вот Миронский вряд ли может со всей уверенностью на это рассчитывать. — Пожалуйста, не отправляйте меня домой! Я не могу сейчас вернуться! — испуганно принялся умолять Селест, не зная, как расценить затянувшееся молчание тёмного магистра. — Поверьте, я не желаю ничего плохого ни Альту, ни вам. Мне просто нужно где-то остановиться ненадолго… до моего дебюта, — рискнул он всё же пойти ва-банк. — А после я непременно поступлю в Орден Исцеления и вы меня больше не увидите, обещаю!.. Алиэмун тяжело вздохнул. Не торопясь с ответом, он изучающе рассматривал лицо юноши, смотревшего на него с отчаянной надеждой в глазах. Высокомерный, избалованный щенок, не успевший познать жизни, но уже уверенный, что ему все должны — именно так можно было подумать, глядя на него. Но сейчас Мун начинал понимать, что подобный вывод был бы чересчур поспешным — подлости и душевной гнили не ощущалось ни в этих глазах, ни в сознании их обладателя. Эгоизма и себялюбия, впрочем, там имелось в избытке. И всё же, когда Альту действительно нужна была помощь, младший брат помог ему, при этом многим рискуя. Возможно, эгоистичному мальчишке всё же стоит дать шанс проявить себя с лучшей стороны, решил аш Дортмунд. — Селест, я не собираюсь до конца года оборонять вас от Миронского, — сообщил он после недолгих раздумий, серьёзно глядя на сразу съёжившегося парня. — Если он будет настойчиво требовать вас вернуть, мне придётся это сделать прежде, чем барон перейдёт к активным действиям, ставящим под угрозу безопасность Альта. — Герцог замолчал ненадолго, после чего продолжил уже мягче: — Но пока этого не случилось, вы можете остаться. Если вас устраивают такие условия, разумеется. Разинув рот от неожиданности, Селест торопливо закивал. — Но учтите, что мой дом — не бесплатный пансионат для проблемных подростков, — покачал головой Мун, про себя самоиронично подумав, что теперь это сравнение уже даже не тянет на преувеличение. — Пока вы гостите у меня, я ожидаю, что вы будете приносить пользу. — Д-да, разумеется! — с готовностью согласился и на это аш Лоргант-младший. — Что угодно! — Для начала, вы будете помогать Альту с организацией свадьбы, как и обещали, — продолжил Алиэмун, для большей убедительности стараясь придать голосу строгости. — Кроме того, вскоре ему придётся принять на себя обязанности герцога, и я ожидаю, что вы поможете брату освоить хотя бы некоторые из необходимых ему знаний, которые вы, без сомнения, получили в избытке как наследник барона. — Конечно! — продолжил кивать юноша, правда, улыбка его стала слегка натянутой, а от ауры отчётливо потянуло неуверенностью с оттенком зависти. Поразмыслив секунду-другую, тёмный всё же решил, что будет не лишним жёстко обозначить границы дозволенного, и добавил ещё одно непреложное условие: — Наконец, я сразу предупреждаю: если вы снова причините Альтириусу боль — не важно, душевную или физическую, насколько сильную и по каким причинам — я в тот же день выставлю вас вон. Помрачневший Селест коротко кивнул. Зато зародившуюся было зависть смыло волной гремучей смеси страха, вины и стыда. — Что ж, если вам всё понятно, можете идти, — сдержанно улыбнулся магистр. Вежливо поклонившись, Селест нетвёрдым шагом направился к выходу, а Мун с облегчением выдохнул. Только в такие моменты герцог начинал задумываться, справедливо ли всегда называл светлых психологов бездельниками. Хотя тёмные менталисты тоже имели неплохой потенциал в психотерапии, сам бы он, пожалуй, ни за что не согласился заниматься подобным на регулярной основе.***
Получив желаемое, Селест чуть ли не вприпрыжку направился к теперь уже своей постоянной комнате. С нескрываемым облегчением плюхнувшись на свою — да, свою! — мягкую и удобную кровать, он с наслаждением расслабился, пытаясь привести в порядок взбаламученные мысли и нервы. У него получилось! Хотя до сих пор с трудом верилось, что легендарно жуткий и жестокий тёмный магистр так просто позволил наглому чужаку поселиться в его доме на всём готовом, в ответ потребовав сущие пустяки. И для этого Селесту даже не пришлось ни лгать, ни унижаться, ни втираться в доверие, ни как-либо доказывать свою полезность. Странное ощущение. Очень непривычно было добиться своего, просто сказав правду. В семье аш Лоргантов это работало иначе. Даже собственную мать он не мог просто так попросить об одолжении, которое заведомо будет ей чего-то стоить. Ну, или самому Селесту, поскольку та всегда с трудом видела границу между жизнью сына и своей собственной. Даже в ерундовых вопросах, где умом он понимал, что скорее всего Вайнетта не стала бы возражать, на деле предпочитал лишний раз не откровенничать. Поэтому, даже на пороге совершеннолетия, к примеру, чтобы отправиться в город с друзьями, прогуляв пару уроков, ему приходилось долго сочинять изощрённые схемы и практиковаться в актёрском мастерстве. В результате, если всё шло по плану, мать сама предлагала сыну отдохнуть или посылала за чем-то, нужным ей — именно туда, куда он и сам собирался. Тут вдруг вспомнилось, как именно незадолго до «беседы» с женихом брата он запланировал обзавестись новым гардеробом. Почему-то думать об этом сейчас оказалось… неприятно. Поговорив с герцогом, Селест начал понимать, что тот вряд ли откажет будущему родственнику в такой мелочи, но всё же… от мысли просто так пойти и попросить, да хотя бы честно признаться кому-то, что ему не на что сменить единственную рубашку (после напряжённого «чаепития» ещё меньше походившую на свежую), становилось откровенно стыдно. Юноша поёжился от незнакомых, болезненно царапающих изнутри эмоций и перевернулся на другой бок, потянув на плечи одеяло. Ему захотелось, пусть ненадолго, спрятаться в тёплый кокон от всех бед и проблем, как когда-то. Очень-очень давно. Почти сразу, из-за накопившегося нервного напряжения, его начало клонить в сон, и он не стал себе в этом отказывать. Разбудил Селеста настойчивый стук в дверь. Вздрогнув, юноша сел в кровати, рассеянно потирая руками заспанное лицо, и бросил взгляд на часы — ещё даже не полдень, проспал он явно недолго. Стук повторился — на этот раз настойчивее. — Селест? — из-за двери послышался приглушённый голос Альта. — Мне нужно с тобой поговорить. — Д-да, конечно, входи, — немного неуверенно откликнулся он после небольшой заминки. Альтириус зашёл, закрыл за собой дверь и поднял на брата совершенно незнакомый, холодный и тяжёлый взгляд, от которого по спине пробежала неприятная дрожь. — Альт?.. — полувопросительно поздоровался младший, опасливо вставая с кровати. — Что-то случилось? — Мун рассказал мне о вашем разговоре, — холодно начал светлый, остановившись в паре шагов от него. — Значит, ты собираешься остаться у нас до самого Сезона? Селест дёрнул плечом, пытаясь избавиться от ощущения, что еле пережитый допрос ещё не окончен. Обычно такой робкий, вечно извиняющийся почём зря, забитый полукровка в этот момент чем-то неуловимым напоминал собственного жениха. Даже его голос казался почти таким же холодным, и при этом звучал на удивление убедительно. — Да… видишь ли, сначала я не собирался, но… — начал выкручиваться аш Лоргант-младший, натянув на губы привычную усмешку. — Не ври мне, — властно потребовал Альт, непривычно сурово сведя брови. От неожиданности Селест даже отступил на шаг. — Я не собирался тебе врать… — возразил он совсем тихо, неуверенно. — И вчера, скажешь, тоже не врал? — Альтириус обвиняюще буравил его взглядом. Быстро заморгав, Селест отвёл глаза, в которых почему-то предательски защипало. Ведь только вчера брат рассыпался в благодарностях за то, что он вызвался помочь со свадьбой. Юноша уже почти убедил себя, что нашёл в его лице хоть одного безоговорочного союзника — пусть это и всего лишь никчёмный братец-полукровка, но без него у Селеста вообще никого не оставалось. Неужели теперь даже Альт настроен против?! Иллюзорное чувство поддержки испарилось в мгновение ока. К тому же, выдвинутые им обвинения были вполне… справедливыми, и от этого осознания становилось совсем паршиво на душе. Не зная, что сказать, он продолжал молчать, уставившись в пол. — Ответь же, наконец!.. — не дождавшись его реакции, чуть повысил голос старший аш Лоргант. — В чём дело? Зачем ты пришёл?! Клянусь, если ты задумал что-то против Муна… — Нет!.. Я же… — испуганно вскрикнул Селест. — Я вовсе не собирался доставлять вам проблемы… ни тебе, ни твоему жениху, правда!.. Я просто… не знал, как о таком рассказать… — О том, что ты сбежал из дома? — Альт твёрдо поставил брата перед фактом, открыто назвав вещи своими именами, и тот вскинул на него изумлённые глаза, не узнавая. — Это всё, что я узнал, ведь ты всячески отмалчиваешься! Со мной тоже говорить не хочешь? Собираешься и дальше врать и выкручиваться? Тогда мне всё равно, что Мун тебе разрешил или пообещал — я не позволю тебе остаться, — неожиданно жёстко, почти безжалостно припечатал он. Пока полукровка говорил, Селест пристыженно смотрел на него, чувствуя, как по щекам начинают сами собой катиться слёзы. В тщетной попытке их остановить он совсем по-детски стал тереть кулаком правый глаз, беззвучно всхлипывая. Зажмурившись в тщетной попытке удержать предательскую сырость внутри, подросток даже не заметил, что растерявшийся от подобной реакции Альт оборвал сам себя и неуверенно протянул к нему руку. Только спустя несколько мгновений Селест почувствовал, как светлый гладит его по растрёпанным после сна волосам. Неуклюже, неумело, неловко, но… так по-настоящему. Так, как ни разу в жизни его не гладил никто. Осторожно утешая, молча обещая свою поддержку. Надёжную поддержку сильного старшего брата. Не произнеся ни слова, младший уткнулся лицом в его плечо и дал волю слезам. Узнав от Муна, что у Селеста какие-то проблемы с семьей, Альтириус не на шутку встревожился. Более того: он разозлился! Впервые за долгое время он был по-настоящему зол и даже порядком разочарован в брате. Получается, Селест соврал, что приехал навестить просто так?.. И вчера специально давил на чувство вины и притворялся, что хочет помочь со свадьбой, чтобы ему позволили остаться, а на самом деле возвращаться домой даже не планировал?! Нет, конечно, полукровка осознавал, что Селест способен на ложь, и даже сам не раз становился невольным участником его манипуляций. Но всё же в голове не укладывалось, что ему хватило наглости так цинично использовать собственного брата в расчёте на статус его будущего мужа. Вчера Селест казался таким искренним, и Альт так радовался, что брат сам вызвался помогать. Ненадолго он почти позволил себе поверить, что тот и правда изменился. А может, даже наоборот: за время разлуки, освободившись от влияния проклятой светлой ауры, стал самим собой — именно таким братом, каким мог бы быть всегда. Когда же неприглядная правда вскрылась, Альт начал подозревать, что вновь настроил себе воздушных замков, не имеющих ничего общего с реальностью. Слова Муна эхом раздавались в голове: «Селест не имеет злого умысла в отношении тебя». Но к чему было это уточнение? Что, если тёмный почувствовал в Селесте что-то недоброе в отношении самого себя и решил не рассказывать об этом жениху, не желая того беспокоить? С этими мыслями он и бросился в комнату брата, и в гневе устроил эту нелицеприятную сцену. Альт и сам не ожидал от себя ничего подобного. И уж точно не собирался доводить брата до слёз. Но сейчас, пытаясь утешить рыдающего в голос Селеста, злиться на него дальше оказалось непросто. Неожиданно Альт почувствовал себя именно старшим братом этого избалованного тридцатилетнего ребёнка. В этом было не так уж и много его вины: ведь, будучи всего на семь месяцев младше и почти на ладонь ниже, на деле же Селест отставал от полукровки куда сильнее. Конечно, не по умственному развитию — в этом плане маги и простолюдины развивались примерно одинаково, но вот во всём остальном… Благодаря урокам госпожи аш Ошоннел Альт знал, что всё дело в психологии — а, точнее, во влиянии на неё каких-то гормонов, которые из-за замедляющей старение магии всё так же непредсказуемо бушуют в крови чистокровных магов и в пятнадцать, и в тридцать, а у самых сильных иногда и в шестьдесят лет. Ну и своеобразное воспитание, должно быть, тоже влияет. Интересно, если бы простых людей до тридцати лет опекали так же, как Селеста, не позволяя и шага ступить без присмотра, решая за них, когда есть и сколько учиться, неужели они бы не остались такими же большими детьми?.. Наконец, когда брат немного успокоился и отстранился, Альтириус обратился к нему уже гораздо мягче: — Прошу, Селест, объясни мне, что происходит? Ты поссорился с семьёй? — «Поссорился», — фыркнул аш-Лоргант-младший, со злостью вытирая с щёк постыдную влагу, — это ещё мягко сказано… С тех пор, как ты уехал, мама только и делает, что пьёт… Отец почти не появлялся дома, а барон… барон… ударил меня. — Он неуклюже потёр рукой место, по которому пришлась пощёчина, словно вновь ощущая жжение от удара. — Ударил?.. — тихо переспросил Альт. — Почему? — В поместье шло расследование… и на допросе я… попробовал намекнуть инспектору на то, что сделал с тобой барон. Но он ничего не понял… зато дед понял всё, потому и разозлился. Он с самого начала хотел повесить всё на меня… и повесил… — В глазах вновь защипало и Селест опустил голову, пытаясь сдержать новый поток всхлипов и слёз. — Повесил… что? — не понял Альт. — Всё, что случилось с тобой! Он пытался всё так вывернуть, будто это я один во всём виноват! — выкрикнул его брат, снова зажмурившись, и на его щеках вновь проступили влажные дорожки слёз. — Что из-за меня ты чуть не погиб, а он… они все как бы ни при чём! Нет, может, я тоже виноват… Конечно, виноват, но… Когда ты заболел, я, правда, хотел помочь! Правда! Я думал, что тебе сделают только хуже, если я расскажу хоть кому-нибудь о твоей болезни… Альт тяжело вздохнул. Несмотря на путаные объяснения, он понимал, что пытается сказать брат. — Селест… я не поэтому на тебя злюсь, — со вздохом сказал он. — Я злюсь потому, что ты меня обманул, скрывая всё это. Так почему же сразу обо всём не рассказал?! — полукровка снова чуть повысил голос. — Я боялся, что ты не захочешь мне помогать… после всего, что я… как я с тобой обращался… в прошлом… — шмыгая носом, младший продолжал виновато рассматривать собственные ноги. — Что?.. — опешил Альтириус. — Ты всерьёз думал, что если у тебя серьёзные проблемы и ты попросишь меня о помощи, то я откажу? Только потому, что ты задирал меня в детстве? Из-за всякой ерунды, вроде яблок и чистки сапог, выставлю родного брата из дома?! Ты настолько плохого обо мне мнения, Селест?.. — Н-нет! — замотал тот головой. — Нет… я просто не привык говорить о таких вещах… ни тебе, ни вообще. Успевший к этому моменту растерять большую часть своей злости Альт несколько секунд молча смотрел в глаза брата. — Понимаю, — негромко сказал он, тяжело выдохнув. — Но пожалуйста, если ты хочешь остаться в доме Муна… в нашем с ним доме, давай договоримся сразу: ты больше не будешь мне врать, хорошо? Успевший немного успокоиться Селест уставился на брата. Эта просьба звучала ужасно наивно. А если бы сейчас он соврал, сказав, что не станет лгать, как бы тот понял? Ведь, в отличие от своего тёмного жениха, Альтириус — всего лишь ни на что не способный полукровка. И всё же… в этот момент что-то внутри подсказывало, что сейчас он не сможет сказать неправду. Не станет. Даже не захочет пытаться. — Х-хорошо… я постараюсь, — пообещал он с серьёзным видом, пытаясь вытереть сырость с лица уже насквозь промокшим рукавом. Альт со слабой улыбкой кивнул, понимая, что это «постараюсь» — должно быть, самое честное, что его брат мог сейчас сказать. Селест неловко пытался вытереть заплаканное лицо ладонью, что навело Альтириуса на мысль, что у того, должно быть, даже носового платка не было. Не долго думая, Альт вытащил аккуратно сложенный белый платок из кармана и молча протянул брату. Тот охотно принял «подарок», благодарно кивая, и тут же шумно высморкался. Наблюдая за ним, светлый невольно улыбнулся. — Значит, это расследование всё же не принесло ничего, кроме боли… — со вздохом произнёс он после небольшой паузы, когда брат привёл своё лицо в относительный порядок. — Я только недавно узнал, что моё дело было закрыто и никто не был признан виновным. — А вот в этом ты, братец, тоже виноват!.. — едко хмыкнул Селест, присаживаясь в одно из кресел и небрежным жестом указав Альту на соседнее. — Ты даже с инспектором не удосужился поговорить! Что, жених не позволил? — Нет, что ты… — вздохнул тот, усаживаясь напротив брата. — Это я попросил его сделать так, чтобы мне не пришлось давать показаний. Я не хотел никак участвовать в этом… расследовании. — Но почему?! — в голос возмутился младший. — Ты же мог расквитаться с бароном за всё! — Я не хотел мстить, — печально улыбнулся Альт. — Ни барону, ни маме, ни… кому бы там ни было… Наоборот, я хотел, чтобы из-за всего этого никому из нас больше не пришлось страдать. Чтобы меня оставили в покое, но и вас всех тоже… Начинавший было злиться Селест устало вздохнул. Только ему начинало казаться, что Альт стал каким-то непривычно взрослым, как вдруг он снова несёт какой-то наивный вздор! Однако что-то в его словах было… — Сейчас это, скорее всего, уже невозможно, но… пожалуй, я бы тоже хотел чего-то в этом роде, — признался младший. — По крайней мере, в отношении мамы. Жить подальше от неё, чтобы она больше не могла управлять моей жизнью, как ей вздумается, но… чтобы и у неё тоже всё было хорошо… — Да… — согласился Альтириус с грустной улыбкой. — А мама… ты сказал, она снова много пьёт? Селест мрачно кивнул. — Пока шло расследование, барон сам её спаивал, чтобы она не могла ни о чём рассказать, — процедил он со злостью. — Она… совсем перестала походить на себя. В тот день, когда я решил убежать, мама… запустила в меня бутылкой, — он поморщился от неприятного воспоминания, потирая уже успевшее зажить плечо. Альтириус грустно молчал. Конечно, их отношения с Вайнеттой были далеки от хороших, но всё же она оставалась его мамой. А теперь, когда он лучше стал понимать, почему она так к нему относилась… как и вся семья… Разве он мог ненавидеть её за то, что та поддалась его магии? И не только она… Альт понимал, что рано или поздно ему придётся рассказать об этом брату. Похоже, тянуть с этим разговором он был просто не в праве. — Селест, я… должен тебе кое-что рассказать, — серьёзно начал он после небольшой паузы. — Недавно я узнал, что моя магия… как оказалось, она куда сильнее, чем все думали. Все эти годы, лет с десяти я… неосознанно влиял на всех в доме своей светлой ментальной аурой, внушающей… любовь ко мне. Селест несколько секунд непонимающе хлопал всё ещё заплаканными глазами, уставившись на брата, после чего внезапно прыснул, рассмеявшись. — Ты мне не веришь? — с лёгкой тенью обиды спросил Альт. — Нет, не в этом дело, просто… — аш Лоргант-младший постарался вернуть серьёзное выражение лица. — Извини, но это ужасно смешно! Твоя магия внушает всем любовь? И как же мы раньше не догадались?! Ты же у нас всеобщий любимчик! — снова усмехнулся он, но на удивление в его улыбке не чувствовалось обычной для Селеста едкой насмешки. Альт поначалу недовольно нахмурился, но спустя секунду улыбнулся в ответ. Невольно он вспомнил, что во время такого же разговора с Эризом тот тоже обратил на это внимание, пусть и не стал так открыто смеяться. Всё же, несмотря на различия, у этих двоих было что-то общее… И хотя весь прошлый день они только и делали, что огрызались друг на друга, юноша поймал себя на мимолётной мысли, что возможно его лучший друг и младший брат всё же смогут поладить, когда узнают друг друга получше. — Да, в этом есть… своя ирония, — с невесёлой улыбкой он отвёл взгляд. — Не зная подробностей, я бы и сам, наверно, принял это за шутку. К сожалению, моя магия проявляется именно так. Она внушает окружающим симпатию ко мне… на какое-то время. Но потом эта внушённая любовь непременно превращается в неприязнь. Или даже… в ненависть. Я даже не подозревал об этом и никак не мог контролировать свои силы. И по-прежнему не могу… но уже учусь! Младший аш Лоргант, словно оцепенев, слушал своего брата, постепенно понимая, что же это означало. Значит, не только ему в их семье досталась неполноценная магия. Светлый, вселяющий ненависть и целитель, способный только причинять боль — звучит, конечно, до безобразия жалко, но по крайней мере, это многое объясняло. А тот факт, что брат так раздражал все эти годы благодаря своей собственной магии, даже немного прибавил самооценки. Оказывается, по сравнению с другими членами семьи, Селест ещё неплохо держался!.. — Понятно… — печально улыбнулся он. — Да мы, и вправду, настоящие братья… Альт вопросительно посмотрел на него, но младший не спешил пояснить, что же он имел в виду. Однако его спокойная реакция, хоть и казалась немного странной, всё же не могла не радовать светлого юношу. С облегчением вздохнув, он предложил Селесту спуститься в гостиную, где их дожидался герцог, да и Ник уже должен был прийти. В драгоценный выходной Муна никак нельзя было терять столько времени на разговоры. Пора было приниматься за дело…Глава 14. Пожирающая тьма и зелёное пламя
Магистр, тем временем, дожидался Ника, по словам Альта, обещавшего прийти ещё пару часов назад. Он уже начинал подозревать что-то неладное, как вдруг заметил приближение приятеля своим тёмным даром… и подозрение только усилилось. В душе огневика частенько роилась тьма — в основном застарелая тоска и печаль, иногда направленная на самого же себя злость. Депрессия была частым спутником Никариуса, всегда казавшегося окружающим обманчиво жизнерадостным. Однако сейчас он ощущался особенно мрачным. — Ого, Мун, дружище! — удивлённо вскинул брови Ник, едва увидев открывшего ему лично дверь друга. — Не ожидал, что ты будешь дома. Никариус, как всегда, добродушно улыбался и приветливо пожал Муну руку, заходя. Но уже вскоре, глядя на его нахмуренные брови и внимательный взгляд, был вынужден поубавить напускной радости. — Уже заметил, да? — с печально-виноватой улыбкой развёл он руками. — Да, признаю, сегодня я немного не в духе. Обеспокоенно покачав головой, хозяин дома провёл друга к гостиной, ставшей центром подготовки к свадьбе, мельком думая, что надо бы уже организовать Альту собственный кабинет. — Что-то случилось? — серьёзно спросил он. — Если я могу чем-то помочь… — Нет, тут ты вряд ли чем-то поможешь, — невесело улыбнулся маг, присаживаясь на диван. — Да и не с чем помогать, в самом деле. Просто много всякого личного навалилось… Вот, для начала, обещал твоему женишку привести одного первоклассного повара, но он оказался завален работой по самую макушку и на мои уговоры не поддался. Так что, уж прости, но сегодня я с пустыми руками… — Если дело только в этом, — ответил герцог, — можешь не беспокоиться. — Если бы… — вздохнул Ник, мельком оглядываясь, чтобы никто их не подслушал — он не любил делиться своими проблемами. — Вчера мы с Зейном немного разругались. Ну как, «немного»… Опять, говорит, пропадаешь не пойми где, не пойми с кем… нажираешься, как собака… а я, говорит, места себе не нахожу… А ведь я за эту неделю ни капли не выпил, понимаешь?.. — В голосе огневика зазвучала непритворная обида. — Ну и так, слово за слово… в общем, ночевал я в орденской резиденции. Алиэмун понимающе кивал, хотя про себя уже был не рад, что вообще полез к нему в голову. Без этих личных подробностей из жизни приятеля он бы предпочёл обойтись. Однако состояние друга менталисту определённо не нравилось. Слишком часто ему в своей практике приходилось наблюдать, как похожая тьма приводила к куда более серьёзным последствиям, чем непродолжительный запой. Припоминая, что младший брат Никариуса ещё в юности покончил с собой, тёмный начал всерьёз опасаться, как бы тот не наделал подобных глупостей. Хотя и следовало признать, что он слишком мало знал о той истории, чтобы делать настолько далекоидущие выводы. Обычно болтливый огневик, даже основательно напившись, лишь изредка вспоминал о покойном, а подробностями делиться и вовсе не спешил. Впрочем, Мун никогда и не пытался его расспрашивать. — Но давай не будем об этом, а? — тряхнув головой, попросил Ник уже куда бодрее. — Знаю, что от тебя ничего не скроешь, но хотя бы притворись, что всё в порядке, ладно? Не хочу, чтобы и наш светлый парнишка забеспокоился, почём зря. — Меня дважды просить не придётся, — серьёзно кивнул герцог. — Но ты всё же… — Поверь, для меня нет лучшего лекарства от тоски, чем заняться делом в компании друзей, — отмахнулся от него Ник, дружелюбно улыбаясь. — Вот увидишь, к обеду и притворяться не придётся! Магистр обеспокоенно покачал головой, но сказать ничего не успел: братья аш Лорганты уже закончили свой разговор и вскоре спустились. Судя по тому, что они спустились вместе, непростой разговор принёс какие-то плоды, а подробности уже были их личным делом. — Никариус! — улыбаясь, поприветствовал его Альт. — Я уж начал беспокоиться, что вы сегодня не придёте. — Ну что ты, дружочек, стал бы я пропускать такое веселье! — добродушно хохотал Ник, приветственно похлопав его по спине, тут же переведя вопросительный взгляд на стоявшего рядом незнакомого юношу. — Это Селест аш Лоргант, мой брат, — вежливо представил его полукровка. — Он поживёт с нами какое-то время и тоже будет помогать с организацией. Он в этом разбирается куда лучше меня, — улыбнулся он, бросив взгляд на спутника. По-прежнему радушно улыбающийся Ник одобрительно закивал, уверенно протягивая Селесту руку, и тот, лишь мельком взглянув на магистра, стоявшего за спиной нового знакомого, ответил на рукопожатие с вежливой улыбкой. — Рад знакомству, Селест! — бодро воскликнул Никариус, продолжая трясти его руку. — Меня зовут Никариус аш Мискондзе, но ты можешь звать меня Ник. Ну или, если вдруг окажешься таким же упрямцем, как и твой брат, то так и быть, «Никариус» тоже годится. Но лучше Ник! — Взаимно рад знакомству… Ник, — немного натянуто улыбнулся младший аш Лоргант. Глядя на этот поток позитива со стороны друга, Муну оставалось только молча удивляться, как ему удавалось оставаться настолько правдоподобно жизнерадостным вопреки этой густой, вязкой мешанине Тьмы в душе. Большинство людей в таком состоянии не смогли бы даже голову от подушки оторвать — точнее, вряд ли стали бы даже пытаться. А в нём не чувствовалось и тени фальши, наигрыша — не зная наверняка, что дела обстоят иначе, даже со всем своим опытом, магистр вряд ли заподозрил бы неладное. Хотя разгадка, скорее всего, проста: он мог притворяться куда в меньшей степени, чем тёмному дано было увидеть. Ведь Свет и Тьма всегда соседствуют в сознании людей, пусть и имеют свойство вытеснять друг друга. Но в некоторых они уживались лучше, чем в других. Алиэмун допускал, что если бы сейчас на Ника посмотрел умелый светлый маг, то обнаружил бы в нём порядком Света — разве что, немного потускневшего. Вскоре к компании присоединился Лорий и Муну стало не до размышлений о самочувствии друга. Следующую пару часов все пятеро были заняты обсуждением деталей предстоящего торжества и внесением правок в его план, к концу выглядевший уже вполне прилично. Даже от Селеста было на удивление много пользы. Организаторы позволили себе расслабиться только к обеду, который пришлось немного отложить из-за того, что дворецкий был вынужден работать на два фронта. К столу спустился и Эриз, чьё присутствие поблизости магистр ощущал уже давно, хотя на глаза он попадался нечасто. Угрюмый ученик недовольно поглядывал на новейшего жителя дома, особо даже не скрывая своей настороженности. — Стало быть, этот мутный тип так и будет тут околачиваться? — кивнул Эризидт в сторону Селеста, полушёпотом обращаясь к Альту, когда все заняли свои места за обеденным столом. — Эриз, прошу, повежливее, — неодобрительно покосился на него Альтириус, расправляя на коленях салфетку. — Селест останется с нами до конца Сезона. — Значит, лицезреть эту наглую физиономию придётся почти целый год? Замечательно! — саркастично процедил он, буравя младшего аш Лорганта неприязненным взглядом. — Только этого не хватало. Сидящий напротив тёмного юноши Селест, конечно же, слышал всё до последнего слова. Более того, он бы сильно удивился, если этот «шёпот» не слышали все, кто был за столом и даже слуги в противоположном конце комнаты. Стиснув зубы, юноша изо всех сил сдерживался, чтобы не огрызнуться в ответ. В семье аш Лоргантов никогда не выясняли отношений за столом, а тем более при гостях. Но этот первобытный человек, похоже, о манерах вообще не слышал!.. И с какой стати Селест должен терпеть насмешки, если тот безнаказанно позволяет себе подобное прямо при хозяине дома?! — Что, аппетит от зависти пропал? Бедненький, — не выдержав, съязвил Селест. — И кто тебе мешает на меня не смотреть? Шёл бы обедать в компании своих железяк! — А я и рад бы, но приходится вместо этого за тобой приглядывать, — с недобрым оскалом процедил Эриз в полголоса. — Разве можно оставлять без присмотра такого хитрого, лживого змеёныша? — Что?! — прошипел Селест, чуть не подавившись от возмущения. — Да сам ты… ты… — Так, ребята, не ссорьтесь, — вмешался Ник, примирительно улыбаясь. — Вам же ещё долго бок о бок жить придётся! А с соседями всегда лучше дружить. — Дружить с этим безмозглым переростком?! — вздёрнул нос аш Лоргант-младший. — Нет уж, извольте! — Можно подумать, я всегда мечтал соседствовать с таким самовлюблённым коротышкой! — недовольно хмыкнул Эризидт. — Селест, Эриз… — укоризненно посмотрел на них Альт, устало качая головой. — Пожалуйста, перестаньте… — Да всё у них будет в порядке, — подмигнул ему Ник. — Темпераментным людям порой непросто бывает поладить, зато когда это случится… О, я вам не рассказывал, как мы с Муном познакомились? Альт отрицательно покачал головой, а Эриз с Селестом по крайней мере отвлеклись от попыток поддеть друг друга очередной колкостью, переключив внимание на огневика. — Ник, давай на этот раз обойдёмся без твоих «трогательных» историй… — Мун покачал головой, уже догадываясь, что тот собирается рассказать. — А что такого? — он непонимающе задрал светлые брови над хитрющими зелёными глазами. — История-то — что надо! Вон, даже Лорий может подтвердить! Да, приятель? — дёрнул маг за рукав подошедшего с очередным блюдом дворецкого, поймав лишь его неодобрительный взгляд. Который беспечно проигнорировал, словно в нём читалось безоговорочное «да», и с довольной улыбкой продолжил свой рассказ. Магистр слушал немного отстранённо, изредка кивая для приличия. Не то, чтобы в этой истории было что-то постыдное — как и хоть сколько-то примечательное. В принципе, он даже не возражал, что Ник решил поделиться ей с молодёжью. По крайней мере, сам огневик, как и обещал, казался уже куда менее мрачным, чем несколькими часами ранее, и это немного обнадёживало. Остаток обеда большая часть внимания Муна была сосредоточена на его женихе. Было заметно, что Альт чувствовал себя немного не в своей тарелке, но всё же юноша казался на удивление живым. Наблюдая за ним, магистр невольно поймал себя на мысли, что этот обед на долгие недели может стать последней возможностью вот так понаблюдать за ним в непринуждённой обстановке, не думая о работе. А там, кто знает… может, и вовсе последней. Грандиозные планы на свадьбу, обед в этой шумной компании… Нет, всё это слишком хорошо, чтобы так продолжалось и дальше. Магистр, как мог, старался гнать бесполезные мысли прочь, но что толку? Опасность предстоящих событий это нисколько не отменяло…***
Спустя несколько часов, когда со свадебными делами на этот день было покончено, уставший Альт сидел, откинувшись на спинку кресла в той самой гостиной, где проходило основное обсуждение. Помимо него там оставался только Никариус. Герцог отлучился на кухню обсудить что-то с Лорием, а со второго этажа доносились отголоски очередной перепалки Селеста и Эриза, ставшие почти привычными. — Ну, раз уж до завтра нам остаётся только ждать, пойду-ка я домой, — поднимаясь со своего места, с улыбкой сказал Ник, подмигнув юноше. — Не буду мешать влюблённым наслаждаться остатком выходного наедине. Альтириус смущённо улыбнулся, отведя взгляд. — А насчёт этого не переживай даже, — уверил Ник, ткнув толстым пальцем в исчёрканный лист бумаги, лежавший на столе перед ним. — К тому времени, как вы вернётесь со своей церемонии, всё уже будет готово, уж я-то об этом позабочусь! Кстати, вы с Муном определились: пройдёте Обряд Жизни сразу или же отложите на потом? — неожиданно сменил он тему, тут же пояснив: — Нам же надо знать, в какое время вас ждать — а главное, в каком состоянии! Будущий герцог не торопился с ответом, неуверенно бросив взгляд в сторону кухни, откуда через открытые двери всё ещё доносился голос будущего супруга. Об Обряде Жизни юноша знал мало, а потому немного его страшился. За прошедшее с помолвки время они уже несколько раз вскользь затрагивали эту тему, но ни до чего конкретного так и не договорились, помимо обоюдного согласия отложить Обряд на более поздний срок — для магистра это было вынужденной мерой из-за работы, а сам Альт пока просто не хотел лишний раз об этом думать. — Мы решили ограничиться церемонией, а Обряд отложить на более спокойное время, — наконец, кратко пояснил он, поднявшись со своего места вслед за Никариусом, чтобы проводить до двери. — Ну, дело ваше, но по-моему зря, — усмехнулся огневик, похоже, совсем не торопясь уходить. — И охота вам эти ошейники так долго носить? — Что ещё за… ошейники? — непонимающе захлопал глазами Альт. — Ну, «Ожерелья» эти самые, в смысле. Постой, или он тебе вообще ничего не объяснил? — бросил огненный через плечо укоризненный взгляд в сторону Муна. — Ты вообще хоть что-нибудь знаешь про Обряд, дружок? — Совсем немного… Что там будут храмовник и целитель, и им нужна будет наша кровь… — пожал плечами Альтириус. Он замолчал на мгновение и потом осторожно поинтересовался: — Никариус, а можно вас спросить?.. Сам Обряд… это больно? Не то, чтобы боялся он именно боли — с ней бастард был знаком не понаслышке и в принципе был готов потерпеть, если придётся. Боялся он скорее неизвестности, но как передать это на словах, придумать никак не мог, потому и задал вопрос, казавшийся самым ожидаемым. Вместо ответа Ник, вновь бегло оглянувшись на открытую дверь, отошёл вглубь комнаты и жестом подозвал светлого юношу поближе, после чего вытянул перед собой руку. Щёлкнув пальцами, он высек искру, и в ту же секунду его ладонь охватило насыщенно-зелёное пламя. Ничего подобного Альт не видел воочию, хотя в памяти немедленно всплыли всякие случайные рисунки и орнаменты с зелёным огнём, изредка встречавшиеся на самых разных вещах. — Ну же, не бойся, — подбадривающе улыбнулся огненный, протянув руку ещё ближе, как для рукопожатия. — Дотронься, оно не горячее! Помедлив немного, Альт всё же поднёс руку чуть ближе и с удивлением обнаружил, что от этого огня почти не исходит жар. Быстро проведя пальцем по изумрудным лепесткам пламени, он ощутил лишь приятное тепло. С любопытством коснувшись пылающей ладони одним пальцем, светлый удивлённо охнул, когда Ник неожиданно обхватил его ладонь своей. Зелёное пламя на секунду вспыхнуло ещё ярче, охватив кисть юноши. Нет, совсем холодным назвать его нельзя — было довольно жарко, даже горячо. И всё же не настолько, чтобы обжечься. — Видишь, я всё ещё помню своё дело! Не обжигает, верно? Должно быть не более сорока одного целого и семи десятых градуса в самых горячих зонах, — со знанием дела пояснил он, подняв кверху указательный палец свободной руки. — Чуть выше — и вместо будущих магов получится всего лишь свернувшаяся кровь. За такое храмовнику настучат по шапке, конечно, если угробит слишком много драгоценного материала. Вдруг пламя погасло, и Ник отпустил руку изумлённого светлого. — Пока под этим огнём тебе лучше не задерживаться, но во время Обряда ты на него ещё вдоволь насмотришься, — подмигнул огневик. — Только тс-с-с! Смотри, не говори никому из моего ордена, что я тебе показал! А то мне, по-хорошему, запрещено со своим «нечистым» пламенем к будущим супругам приближаться. Полукровка быстро закивал, улыбаясь Нику. Хотя он всё ещё плохо понимал, что его ждёт, эта небольшая демонстрация немного развеяла его страхи.***
После ухода Ника, оставшись наедине с Альтом в своих покоях, Мун легко обхватил любимого за плечи, пока тот переодевался. О том, что аш Мискондзе перед уходом о чём-то говорил с его женихом, тёмный заметил ещё тогда, и красноречивый эмоциональный фон обоих безошибочно выдавал, что разговор был не самым обычным. — Так о чём вы там с Ником секретничали? — спросил он, прижимаясь к стройной спине и целуя нежную шею. — Надеюсь, он не взялся снова рассказывать обо мне пошлые и неуместные небылицы? — Нет… я просто спросил у него про Обряд Жизни, — не стал кривить душой Альт. — Мне было интересно, что именно нас ждёт. Пребывавший в довольно игривом настроении герцог вдруг посерьёзнел, отступив на шаг. Почувствовав перемену настроения, юноша развернулся к нему лицом. — Альт… я всё не решался с тобой об этом поговорить, но… ты ведь понимаешь, что этот обряд почти наверняка закончится ничем? Поскольку я тёмный маг, и это мой третий цикл… магистр Огня считает, что наши шансы — примерно один к десяти, и… — Да, — грустно улыбаясь, прервал его объяснения Альтириус. — Я понимаю, что скорее всего у нас не будет детей. Или, если и будут, то вряд ли скоро. Я не жду никакого чуда и не собираюсь расстраиваться, если ничего не получится. Я буду счастлив просто и дальше быть с тобой. А что делать с ребёнком, мне даже представить сложно. Мун с сомнением смотрел на жениха. Конечно, Альтириус верил в то, что говорил. Но в тридцать лет он и сам ещё почти ребёнок, и возможно, просто не до конца понимает, через что ему предстоит пройти. Сам Мун никогда не хотел быть отцом, однако же, когда второй цикл подряд закончился провалом, это навсегда изменило его жизнь, помимо прочего в тот же год положив конец первому браку, и без того трещавшему по швам. Где-то внутри свербело неприятное чувство, что если предстоящий Обряд Жизни окончится неудачей, это больно ударит по Альту, пусть сейчас ему так и не кажется. Хотя это и не единственный повод для беспокойства… — А что, если… нам всё же повезёт? — осторожно спросил он после недолгой паузы. Альт улыбнулся и нежно поцеловал его в губы. — Тогда я тоже буду счастлив, — прошептал он, ласково проведя ладонью по щеке. Улыбнувшись в ответ, Мун вздохнул с облегчением. Всё же этот вопрос давно его тяготил. И хотя ни один из них не мог предсказать, что принесёт им этот Обряд Жизни — счастье, разочарование или одну только боль, оставалось только довериться друг другу и надеяться на лучшее. Остаток дня Алиэмун решил не забивать себе голову неразрешимыми вопросами, а насладиться обществом своего жениха и, если останется время, хоть немного выспаться перед предстоящей операцией.Глава 15. Извилистая дорога к правде
В понедельник ранним утром ничем не примечательный почерковед с трудом сдерживал зевки, стоя на улице напротив своего дома. Хотя тревога от переезда в подземный офис заметно уменьшилась после встречи с Шейдом, Кернейл с некоторым облегчением воспринял полученное распоряжение о командировке в Шейнхедж в компании пары коллег. Видимо, держать их всех в главной резиденции было весьма неудобно начальству. Вечно полупустой шейнхеджский офис являлся неплохим вариантом, хоть и находился далековато от дома. Как ни странно, глава ведомства даже предоставил служебный экипаж, который должен был прибыть с минуты на минуту. До Шейнхеджа было всего с час пути от выезда из столицы, и Кернейлу не составило бы труда добраться, наняв извозчика. Но, должно быть, советник аш Ландберг чувствовал себя виноватым за доставленный отделу экспертов дискомфорт, вот он и расщедрился. К удивлению эксперта, в карете не обнаружилось даже тех самых коллег, о которых было сказано в письме. На осторожный вопрос кучер только неприветливо буркнул, что ни о каких других пассажирах ему не сообщили, и это показалось немного странным. Неужели за каждым выслали отдельный экипаж? «Какая неоправданная расточительность», — подумал Ораст. Однако дарёному коню в зубы не смотрят. Почему-то всерьёз волноваться из-за этого он не мог: должно быть, прошедшая нервная неделя отняла все силы тревожиться по пустякам. Дорога была спокойной, а утро — ранним. Периодически отвлекаясь от прихваченной книги, откинувшийся на мягкую спинку сиденья Кернейл полусонно наблюдал за мелькающими за окном деревьями. Читать было непросто: дорога становилась всё более неровной. Странно, ведь Инторн и Шейнхедж соединяла одна из главных транспортных артерий — говорят, к строительству этой дороги даже земляных магов привлекали. Выглянув в окно, Ораст с удивлением обнаружил какую-то узкую грунтовую дорогу. — Извините… — постучал он в окошко кучера, — Мы точно по правильной дороге едем? — Не беспокойтесь, мы уже почти на месте, — прокричал против ветра полный мужчина в закрытом пальто. — Это более короткий путь. — А, хорошо… — неуверенно согласился Ораст. Тревога вновь неприятно завозилась в самой глубине души, но Кернейл отмёл сомнения, припомнив свою недавнюю совершенно необоснованную панику, обернувшуюся лишь пустой нервотрёпкой. Однако спустя пару минут экипаж остановился, и вот тогда стало откровенно жутко: вокруг виднелся лишь непроглядный лес. — Мы прибыли, господин Кернейл, — спокойно сообщил кучер. Сердце в панике колотилось. Ораст высунул голову в окно и огляделся: во все стороны тянулась однообразная чащоба и только едва заметная тропинка вела куда-то в неизвестность. Понимая, что отсиживаться здесь дальше бессмысленно, эксперт резко распахнул дверь и выскочил из кареты, боязливо озираясь. Кучер медленно и неуклюже спустился на землю — Кернейл поймал себя на мимолётной мысли, что тот двигается так, словно делает это едва ли не впервые в жизни. — Не стоит так пугаться, господин Кернейл, — медленно приближаясь, сказал подозрительный тип, но за шумом в ушах Ораст его почти не слышал. Рефлекторно он отступил на шаг, потом ещё на один… пока не упёрся во что-то. В ужасе обернувшись, он обнаружил за собой высокого мужчину, в котором быстро узнал самого магистра Тьмы. Но даже закричать не успел: что-то холодное коснулось затылка и в глазах потемнело…***
Магистр снял с арестанта устройство усыпления, предоставленное Орденом Исцеления, и тот начал пробуждаться, морщась и ворочаясь в тяжёлом полусне. За спинкой стула его руки удерживали путы-лианы, производимые уже другим орденом — Земли, но это уже скорее формальность, нужная для создания у подозреваемого правильного настроя. Бежать ему всё равно было некуда: заброшенная охотничья хижина, самовольно занятая Алиэмуном и Ориусом по такому поводу, находилась в глубине леса, где в это время года не было ни души — сезон охоты ещё не открыт. Даже случись кому забрести сюда, тёмные маги заметят непрошенных гостей ещё на подходе. Для магистра эта задача и без того была совсем не сложной — разговорить простолюдина, к тому же такого трусливого склада характера. Аш Дортмунд ещё заранее подозревал, что магия и прочие ухищрения ему вряд ли пригодятся, а Ориус, вынужденный поработать кучером для потенциального предателя, всё равно бы только мешался, сделав природный страх подозреваемого чрезмерным — почему и был послан дежурить снаружи «на всякий случай». Наконец, Кернейл окончательно пробудился. Резко распахнув глаза, он увидел перед собой грозного главу Ордена Тьмы и тут же в ужасе вскрикнул: — П-прошу… н-не убивайте!.. — Успокойтесь, господин Кернейл, — Алиэмун едва сдержался, чтобы не закатить глаза. — Если бы я хотел вас убить, вы бы уже никогда не проснулись. Почерковед побелел и сглотнул, рефлекторно облизнув пересохшие губы. — Что… что вам от меня нужно?.. — На ваше счастье, от вас требуется лишь информация, — спокойным тоном объяснил тёмный. — Если согласитесь сотрудничать, ваше будущее вполне может оказаться не таким мрачным, как вы его себе представляете. — Информация… н-но я… ничего не знаю… — панически вытаращил глаза Кернейл. — Вы верите, что это так, но я в этом сильно сомневаюсь, — покачал головой магистр, пытаясь поудобнее устроиться на кособоком стуле напротив пленника. — Для начала расскажите мне, почему подделали своё заключение, введя расследование в заблуждение относительно почерка господина аш Нортингтона. Губы эксперта мелко задрожали, а следом заклацали и зубы. — Прошу вас, я… ничего не могу об этом сказать… — взмолился он. — Я и сам почти ничего не знаю… Мне просто пришлось это сделать! У меня не было выбора!.. — Почему? — мгновенно насторожился Мун. Несколько секунд пленник молчал, сотрясаясь мелкой дрожью, но под холодным выжидающим взглядом тёмного мага всё же поспешил начать свой рассказ: — Однажды посреди ночи в мою квартиру проник какой-то мужчина… я даже не знаю, как он вошёл, но когда я проснулся, он стоял передо мной. — Вам известно его имя? — нахмурился Алиэмун. — Нет… он не представился, — затряс головой Кернейл. — Вместо этого он сразу сказал, что утром я должен отправиться на работу, где меня будет ждать срочный запрос на экспертизу писем. Он потребовал, чтобы я подписал утвердительный отчёт, иначе… — почерковед нервно сглотнул, зажмурившись, и в душе его всколыхнулась необычайно мощная волна страха. Шантаж, значит?.. Это могло объяснить отсутствие злого умысла в мыслях подозреваемого на протяжении всего времени наблюдения. В его сознании Алиэмун видел только страх, в котором особенно сложно вычленить признаки шантажа в обыденной обстановке. Однако с точки зрения злоумышленников это очень рискованная тактика. Хотя шантажируемые теоретически могут выполнить поставленную задачу незаметно для тёмных, рассчитывать на них было крайне опасно — особенно если целью являлись стражи правопорядка. В таких ситуациях люди склонны в последний момент изменять шантажистам, выдав их Стражам с потрохами в обмен на защиту. — Он вам угрожал? — твёрдо спросил магистр. Кернейл нервно закивал. — Я даже слова сказать не успел, как почувствовал, что мне сложно дышать… я стал кашлять и… из моего рта полилась вода. Столько воды… мне казалось, что я тону. Допрашиваемый остекленевшим взглядом уставился на просвечивающую неровными щелями деревянную стену. Пока он приходил в себя от нахлынувших воспоминаний, Мун напряжённо свёл брови — значит, в рядах предателей есть сильный водный маг?.. — Что помешало вам сообщить об угрозе, согласно протоколу безопасности? — прервал молчание магистр. — Перед уходом этот человек… назвал адрес моей старой матери, — судорожно вдохнув, ответил Кернейл. — И пригрозил, что если я попытаюсь обратиться за помощью, он обо всём узнает… и тогда моя мать не доживёт до моего возвращения. Сказал, что мы вместе утонем… — почти шёпотом закончил он, боязливо втянув голову в плечи. Тёмный магистр задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику. Достаточно убедительная угроза жизни близкого человека, действительно, меняла дело. Конечно, обратись Кернейл за помощью, далеко не факт, что ему или его матери грозила бы серьёзная опасность. Все работники Теневой Стражи, даже такие незначительные офисные протиратели штанов, перед приёмом на работу проходят инструктаж, что делать в различных кризисных ситуациях — в том числе, им рекомендуют немедленно докладывать о попытках шантажа и никогда не выполнять условия злоумышленников. Однако на практике простому человеку не всегда так просто следовать этим рекомендациям… Особенно если это был вопрос всего нескольких часов. Не так уж и удивительно, что Кернейл не стал рисковать — имей он хоть пару дней на раздумье, исход мог быть куда менее предсказуемым. Но когда обладающий мощной магией незнакомец подходит с требованием выполнить вполне реализуемые условия тем же утром, положив на другую чашу весов жизнь родной матери, мало кто станет играть с огнём и геройствовать. — Как выглядел этот человек? — выдохнув, сухо спросил тёмный. — Я не знаю, было темно и на нём был капюшон… — пленник напряжённо нахмурился, уставившись себе в ноги, но вдруг широко распахнул глаза: — Хотя, постойте! Кажется, из-под него выбивалась светлая прядь волос… Но больше я ничего не мог рассмотреть, клянусь! Мун хмуро потирал подбородок. Водных магов, способных на точные манипуляции с телесными жидкостями, в Инторне в это время года относительно мало — в Ордене Воды сейчас самый разгар тренировок после зимнего затишья. К тому же, светловолосых среди водных не так уж и много — это огневики да светлые частенько рождаются блондинами и рыжими. Вода же, как и близкая к ней по спектру Тьма, чаще соседствует с тёмным цветом волос — но исключения, конечно, встречаются. И всё же это немного сужало круг поиска: навскидку, до нескольких десятков возможных подозреваемых. Конечно, если только речь не идёт об очередных непрошенных гостях с севера, где блондины-водники, к слову, куда более частое явление — как и блондины вообще. Мотнув головой, магистр отложил эти мысли на потом и продолжил допрос: — Вы знаете ещё кого-нибудь, кто связан с тем человеком? Эксперт тут же побледнел. Магистр почувствовал сомнение, взметнувшееся в его сознании. Очевидно, Кернейл взвешивал все за и против, но много времени это не заняло и спустя несколько секунд он торопливо заговорил: — Да! Земляной маг, его зовут Ульрихт аш Шейд… Но мы почти не знакомы. Я знаю, что он как-то связан с этими людьми, но не знаю, как… Алиэмун про себя с удовлетворением отметил, что если Кернейл сразу признался в знакомстве с другим участником заговора, вряд ли он намерен хоть что-то скрывать. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы впервые его встретили, — попросил он. — После случая с письмами господина аш Нортингтона я надеялся, что больше никогда не увижу того человека, — Кернейл зябко повёл плечами, — но он… вновь пришёл на третью ночь и дал мне какой-то камень. Сказал, что на работе ко мне подойдёт кто-то из коллег и я должен просто отдать ему это, после чего буду свободен. Я сделал, как сказано, но… обещанной свободы так и не дождался. Ещё несколько раз мне приходилось что-то передавать аш Шейду, то на работе, то… в других местах. — О чём вы говорили во время этих встреч? — Я пытался выспросить у него, что происходит и во что мы ввязались, — ответил Ораст, — но так ничего и не выяснил. В нашу последнюю… предпоследнюю встречу господин аш Шейд сказал, что скорее всего мы больше не увидимся, но на всякий случай дал мне… средство связи с ним. Я не собирался им пользоваться, но… — Благодарю за информацию, господин Кернейл, — остановил его магистр. Остальное он и сам знал. Магистр встал и принялся задумчиво прохаживаться по тесной комнатке взад-вперёд. Раз в деле замешаны шантажисты, быть может, Шейд тоже действовал не по своей воле? Это объяснило бы, почему он так странно себя вёл и как ему удалось скрыть злой умысел. Конечно, в это хотелось верить, но одно дело — шантажировать простого человека, и совсем другое — подготовленного земляного мага, отжившего не первое столетие. Что они могут на него иметь такого, чтобы он не осмелился ни попросить о помощи, ни даже собственноручно расплющить противников ближайшим клочком земли? Разве что они предусмотрительно не попадались ему на глаза, взаимодействуя исключительно через этого несчастного простолюдина, так кстати подвернувшегося под руку и уже доказавшего свою «работоспособность»… — Что со мной будет? — после долгой паузы осмелился спросить пленник. Он повернул голову, силясь разглядеть выражение лица магистра в полумраке. — Вне зависимости от обстоятельств, ваши действия являются серьёзным преступлением против королевства, — официальным тоном объяснил аш Дортмунд. — Однако… поскольку вы действовали против своей воли, скорее всего это будет принято к сведению на суде, и вы сможете избежать высшей меры наказания. Но это ещё не скоро, а пока можете располагаться, — сказал магистр, тенью развязав сдерживающие его путы. — Сожалею, но вам придётся провести здесь некоторое время. Под вопросительным взглядом сбитого с толка пленника магистр молча направился к выходу. Они и так потратили слишком много времени на эту мелкую сошку. Пора было переходить к более крупной рыбе…