Глава 31. Ребяческое пари и семейное чаепитие
Свадебное торжество в доме аш Дортмундов подошло к концу только с рассветом. С небольшой помощью слуг последние гости забрались в свои экипажи и отправились по домам. Селест, к тому времени тоже нетвёрдо стоявший на ногах, окинул унылым взглядом опустевший зал — на уборку этого бардака слуги наверняка потратят весь следующий день. Устало вздохнув, он отмахнулся от подошедшего лакея и направился к своим покоям. Осторожно открыв дверь, Селест обнаружил Вайнетту там же, где и оставил: на своей кровати. Свернувшись калачиком, она мирно посапывала во сне. Юноша невесомо погладил мать по волосам. Кажется, она стала ещё тоньше и бледнее за прошедшие месяцы. Некогда роскошные волосы потускнели, бледное лицо отекло ещё сильнее, а под глазами пролегли глубокие тени. И как она дошла до такого в свои шестьдесят?.. Глядя на эту хрупкую молодую женщину болезненного вида, иному сложно было бы поверить, сколько проблем она способна причинить, когда проснётся. Увы, её родной сын прекрасно знал о таланте матери устраивать скандалы. И с похмелья она была только злее… Селест тряхнул отяжелевшей головой, представив, какую сцену Вайнетта закатит Альту в его послесвадебное утро. Сначала он собирался было рассказать брату обо всём, как только тот проснётся, но сейчас уже начинал сомневаться в своём решении. Нет, нарушать данное Альту обещание не врать Селест не собирался — о том, что мать заходила, он непременно рассказал бы… опустив из вида самые нелицеприятные подробности о её плачевном состоянии. Когда её здесь уже не будет. По крайней мере, если получится выпроводить Вайнетту прежде, чем она успеет переполошить весь дом. К сожалению, сейчас Селест мало что мог с ней поделать. Он и сам едва на ногах стоял — окончательно вымотавшись, всё же позволил себе пару лишних бокалов, чтобы хоть как-то дотянуть до конца торжества, и теперь его жутко клонило в сон. Но выспаться как следует в удобной постели не получится: оставить маму без присмотра Селест никак не мог. Поэтому он самоотверженно доковылял до небольшого диванчика напротив кровати и закутался в лежавший на нём плед. После чего, цепляясь за призрачную надежду проснуться раньше матери, неудержимо провалился в тяжёлый сон. Увы, надежды Селеста не оправдались: не прошло и трёх часов, как Вайнетта открыла глаза. Щурясь и придерживая пальцами виски, она обвела незнакомую комнату мутным взором, не заметив сына, завернувшегося в плед с головой. Кое-как выбралась из кровати, и, спотыкаясь и шатаясь, вышла из комнаты. Вскоре Селеста разбудил какой-то звук. Что это было, он не понял, но отчего-то сразу насторожился, резко открыв глаза и спустив ноги с дивана. Организм не замедлил отомстить за сделанную глупость: голову пронзила острая боль, а перед глазами поплыло. Пришлось схватиться за подлокотник, пережидая накатившую дурноту. А когда его отпустило, юноша с ужасом обнаружил пустую постель и распахнутую настежь дверь… Тут разбудивший его звук повторился — и на этот раз оказался даже слишком хорошо знакомым: это был пронзительный крик истерящей матери. Селест тут же вылетел из комнаты и поспешил вниз, и только на середине лестницы был вынужден остановиться из-за очередной вспышки головной боли. — Да как ты смеешь?! — кричала мать где-то внизу. — Ты хоть знаешь, кто я такая?! Спустившись, Селест обнаружил в коридоре необычную картину: перепуганная служанка вжалась в стенку, держа в руках поднос с десятком недопитых бокалов вина, а над ней грозно нависла Вайнетта с таким же, но уже пустым, в руке. — Мама! — вполголоса позвал подбежавший Селест. Вайнетта развернулась на голос сына, внезапно отшвырнув бокал в сторону — он благополучно разбился о стену, отчего служанка испуганно всхлипнула. По всей видимости, не желая прогневать непредсказуемую гостью ещё сильнее, она опустила поднос на ближайшую тумбочку, а сама поспешила скрыться на кухне. — Селест! — подбежала к нему Вайнетта, с неожиданной силой вцепившись пальцами в плечи. В зелёных глазах моментально показались слёзы. — Дорогой мой! Ты в порядке? — Да, мама, я… — Почему ты сбежал?! — не дала она договорить, в одно мгновение сменив тон на строгий и обвиняющий. — Как ты мог оставить меня совсем одну? Я места себе не находила, за тебя тревожилась! Селест открыл было рот, собираясь выложить начистоту всё, что накопилось у него на душе, но слова комом застряли в горле. Он прекрасно знал, чего стоят слёзы в её глазах, но отражающееся в них осуждение казалось таким искренним, что смотреть в них было решительно невозможно. — Я просто… хотел как следует подготовиться к поступлению… — соврал он, отведя взгляд. — Что за глупости?! — сердито наморщила лоб его мать. — У нас дома были все условия для подготовки! Я наняла тебе всех самых лучших наставников королевства… — Вот именно! — не выдержал юный целитель, повысив голос. — Всех! Ты хоть раз подумала, каково мне было учиться чуть ли не круглосуточно?! Да я жить уже не хотел! До тех самых пор, пока не ушёл от вас! Юноша не без удовлетворения отметил, что мать как-то притихла и отвела взгляд, но всё же почувствовал неладное: уставилась она куда-то наверх, за его спину, и выглядела испуганной. — Это оно! — неожиданно вскрикнула Вайнетта, хватаясь за голову. — Чудовище из моего сна! Обернувшись, аш Лоргант-младший увидел на лестнице Эриза, и выражение на его лице казалось ещё страшнее обычного. Селест стиснул зубы, прикидывая, сколько он успел услышать… — Мама! Мама, тихо! — он попытался её тем временем успокоить. — Это Эриз, и он, конечно, страшилище, но всё же человек… я надеюсь, — покосился он на неторопливо подошедшего тёмного. — Ну конечно же. «Чудовище». Вот, что я получаю вместо благодарности, — покачал тот головой, глядя на невысокую женщину сверху вниз. — За что мне тебя благодарить, переросток неотёсанный? — взвизгнула Вайнетта, отскочив на шаг. — А вы с мамой — как две капли воды, я погляжу, — криво усмехнулся Эриз, переведя взгляд на Селеста. — И не только внешне… — Заткнись, кретин! — тут же разъярился Селест. — Кто тебя вообще звал? Проваливай! Это моя мать и моё дело! — Ты водишь дружбу с простолюдином? — возмутилась Вайнетта, чуть успокоившись. — Так и знала, что ничему хорошему ты в этом доме не научишься! — Он не простолюдин! И мы не друзья! — со злостью выпалил Селест в полный голос, но тут же одёрнул себя: не хватало ещё, чтобы хозяева дома проснулись и вышли на шум. Окинув многозначительным взглядом обоих аш Лоргантов, Эриз гулко вздохнул, разведя руками, и уже собирался было уйти. — Стой, — тихо окликнул его Селест. Тот остановился, и аш Лоргант-младший спешно подошёл к тумбочке, на которой служанка оставила поднос с недопитыми бокалами, и выхватил тот, что казался почти нетронутым. Только воспитание не позволило ему и самому отпить глоток, чтобы хоть как-то заглушить тупую боль в голове. — Мама, прошу, подожди здесь одну минуту, — подошёл он к Вайнетте, протягивая бокал. — Вот, держи, только никуда не уходи, ладно?.. Внимание женщины тут же переключилось на дорогое вино из коллекции герцога, и она быстро закивала головой, жадно хватая угощение. Селест же тем временем отвёл Эриза в другой конец коридора, при этом то и дело поглядывая на присосавшуюся к бокалу маму. — Спаиваешь родную мать, значит? — неодобрительно посмотрел на него аш Виннерфорт. — Заткнись! Не до твоих глупостей сейчас, — отмахнулся Селест, нахмурившись. — Нужно отвезти её к барону, — он слегка замялся, не зная, как продолжить. — Так она вроде не маленькая, чтобы за ручку её вести, — задумчиво повёл тот бровью. — Найми экипаж, пусть кучер высадит её у дома. — Нет, я должен отвезти её лично! Ты же слышал, что она вчера сказала? Барон хотел со мной поговорить. Наверняка, послал маму специально, чтобы меня пригласила. Кто знает, как он отреагирует, если она вернётся одна… — Ну, тогда вези. Я-то тут при чём? — пожал широкими плечами Эриз. — Сам потребовал проваливать, вот я и… — он вновь начал разворачиваться. — Да стой же ты!.. — ожидаемо дёрнул его за рубашку Селест, не решаясь посмотреть в глаза. Говорить об этом вот так открыто он совсем не горел желанием, но уже знал этого идиота достаточно, чтобы уяснить, что намёков тот не понимает. — Я не могу поехать к деду один. Тогда обратно он меня уже не выпустит. — И я, стало быть, должен буду твоим охранником поработать? — вновь скрестил руки на груди тёмный, выразительно подняв одну бровь. — А зачем оно мне сдалось? Мы ведь не друзья, как ты сам только что заявил. Селест скрипнул зубами, отвернувшись. Впрочем, всё верно, они не друзья. Для дружбы эти отношения были слишком… слишком. Хотя он уже и сам толком не понимал, кем считать этого пустоголового переростка — а тем более, кем тот считал его. Особенно после вчерашней ночи, когда Селест, насмотревшись на вальсирующих гостей, зачем-то пригласил этого кретина на танец. Чтобы подшутить над ним, кажется?.. Ведь он даже не сомневался, что танцевать дремучая деревенщина не умеет. А тот с какой-то стати согласился, не моргнув и глазом, и даже вполне уверенно вальсировал. А может, ему только так показалось. Должно быть, всё дело в вине, да… Сейчас же, на трезвую голову, воспоминания о том танце не приносили ничего, кроме ужасной неловкости. Но сейчас не время об этом думать!.. — Слушай… я с тобой потом расплачусь, — сквозь зубы выдавил он. — Больно мне нужны твои деньги, — неприязненно поморщился Эриз. — Не хочешь денег — расплачусь, чем скажешь! — зло процедил Селест, чуть повысив голос. — Хорошо, — Эризидт задумался на пару секунд, потирая пальцами подбородок. — Тогда в качестве платы ты прекратишь называть меня кретином. И идиотом, и прочими дурацкими прозвищами. До конца года, — подумав, добавил он. — Что за бред?! — возмутился аш Лоргант. — Как ещё мне тебя называть, раз ты такой дурачина? — А ты, выходит, умный? Значит, помощь «дурачины» тебе уж точно не нужна, — тот демонстративно сделал шаг к лестнице, но на этот раз остановился сам, не дожидаясь новых просьб. Селест насупился, задумавшись. Ребяческие условия под стать этому кретину, но что он мог поделать?.. Бросив беглый взгляд на занятую вином мать, он решительно посмотрел на тёмного. Без боя аш Лорганты не сдаются!.. — Но я уже привык говорить только правду! — хитро ухмыльнулся он. — Допустим, я соглашусь, но потом, совершенно случайно, назову одного идиота идиотом, что тогда? — Случайно или нет, меня не волнует, — склонил голову набок Эризидт. — За каждое обращение, унижающее мой интеллект, с тебя причитается… сказать что-то хорошее обо мне. При свидетелях! Аш Лоргант зло сверкнул глазами. Этот придурок просто хотел унизить его, ничего более! Но сейчас не было времени с ним препираться, а уж как отплатить сполна, Селест непременно придумает позже. — Ладно, — неохотно согласился он. — С этого момента и до конца года ты больше не услышишь от меня, какой ты идиот. Но знай, что умнее ты от этого не станешь! И… и от тебя я тоже не желаю слышать никаких «коротышек»! — в последний момент добавил он. — Договорились, — довольно усмехнулся Эриз. — Хотя вообще-то я и сам собирался с тобой напроситься. Давно хотел посмотреть вашему деду в глаза. Ладно, пойду раздобуду нам экипаж, — направился он к выходу, словно не замечая едва ли не дымящегося от злости не-друга. Селест терпеть не мог, когда его переигрывали, но ради того, чтобы не оказаться в одной комнате с бароном без свидетелей, можно было стерпеть и не такое унижение. Пока всё складывалось не так плохо, как могло бы. По крайней мере, братец и его муженёк так и не вылезли из своих покоев на шум. Да и мама заметно успокоилась, опохмелившись, и не сопротивлялась, когда он повёл её обратно в свою комнату, чтобы привести хоть в какое-то подобие приличного вида и заодно переодеться самому. Дорога до особняка барона прошла в неловком молчании. Слегка захмелевшая Вайнетта жалась к сыну и бормотала что-то невнятное, а Эриз только молчал, хмуро уставившись в окно. Селест, впрочем, тоже не хотел с ним сейчас говорить, а уж тем более при матери. В инторнском доме аш Лоргантов он не был с самого конца Сезона, когда дед избил Альта и отправил всю семью обратно в поместье. Вышколенный дворецкий проводил всех троих в гостиную, старательно избегая взглядом рослого сопровождающего. — От тебя ничего не требуется. Просто сиди рядом и помалкивай, если к тебе не обращаются, — на всякий случай предупредил Селест, на что Эриз только неоднозначно хмыкнул. Вскоре спустился и сам барон. Он тепло поприветствовал дочь, но сразу же выпроводил за дверь гостиной, поручив одной из служанок позаботиться о ней. И лишь после этого посмотрел на юношей, устроившихся на диване возле кофейного столика, сервированного чаем и изысканными сладостями. Селесту дед сразу показался каким-то странным: до безобразия расслабленным и спокойным. Будто это непринуждённый дружеский полдник, а не встреча с беглым внуком. — Я приглашал тебя одного, Селест, — размеренно сказал Пилевий, присаживаясь в кресло напротив гостей. — Однако я не удивлён, что после столь несносной выходки ты побоялся встретиться со мной один на один. Селест собирался было что-то ответить, но глава семьи уже выжидающе смотрел на Эриза, который всё это время буравил его хмурым взглядом. Вздохнув, внук барона решил всё же исполнить полагающиеся формальности. — Барон, разрешите представить вам моего… соседа, Эризидт аш… — Виннерфорт, сын Килиса и Сержа аш Виннерфортов, недавно разорившихся добытчиков рейственов, — продолжил за него барон, вновь взглянув на удивлённого внука. — Не думаешь же ты, что я даже не поинтересуюсь, с кем живёт мой дорогой наследник? Аш Лоргант-младший с трудом сдержал недовольную гримасу. Как генерал и старейшина ордена некромантов, барон имел обширные связи. Стоило ли удивляться, что он наводил справки?.. — Они ещё не разорились, — негромко, но жёстко отрезал Эриз. Селест с силой пнул его ногу, призывая помалкивать, но тот будто и не почувствовал. — Насколько я слышал, после вашего побега от жениха это вопрос уже решённый, — едко парировал барон. Неподдельно удивлённый Селест перевёл взгляд на Эриза и сразу понял, что дед попал в цель: тот заметно побледнел, стиснув зубы. Ни о каких женихах этот болван ни разу не упоминал, хотя его невразумительные отговорки о невозможности вернуться домой всегда казались подозрительными. — Это вас не касается! — аш Виннерфорт со свирепым видом вскочил со своего места, но Селест придержал его за локоть. — Всё, что касается моего внука, касается и меня, — холодно процедил Пилевий. — А вы касаетесь моего внука прямо сейчас. Бросив беглый взгляд на Селеста, помрачневший Эризидт стряхнул его руку, опускаясь обратно на диван. — Как вы вообще можете об этом знать? — уже спокойнее спросил он, вновь посмотрев на барона взглядом, полным неприязни. — У нас с вами есть общие знакомые, господин аш Виннерфорт, — с нескрываемой насмешкой бросил Пилевий. — Недооценивать важные связи опасно. Рано или поздно вам обоим придётся усвоить эту истину, хотите вы того или нет. А теперь оставьте нас. Мне нужно поговорить с внуком наедине. — Ещё чего, — Эризидт скрестил руки на груди с серьёзным видом. — Селест не хочет оставаться с вами наедине. И я не уйду, пока он не попросит. — Селест, — на удивление спокойно обратился барон к притихшему внуку, — если ты боишься, что я собираюсь удерживать тебя насильно, уверяю: этого не будет. Ты волен покинуть мой дом, когда пожелаешь, и вернуться, как только посчитаешь нужным. Сегодня я просто хочу поговорить. — Конечно, вашим-то обещаниям только и верить, — мрачно отметил Эриз, но барон будто и не слышал его. Селест помедлил пару секунд, но всё же обратился к тёмному: — Всё в порядке, подожди меня за дверью. Эризидт несколько долгих мгновений оценивающе смотрел ему в глаза, а затем кивнул и молча направился к выходу. — Передайте Дикену мои наилучшие пожелания при встрече, — недобро ухмыльнулся ему вслед барон. — А встретитесь вы непременно, господин аш Виннерфорт. Эризидт замер на пару секунд у самого выхода, после чего быстро покинул гостиную, хлопнув дверью. Селест проводил его мрачным взглядом, но пока не мог себе позволить задумываться о проблемах этого придурка — и своих хватало. Барон сверлил его глазами, вынуждая переключить на себя внимание. — Полагаю, свадьба Альтириуса прошла успешно? — казалось бы, непринуждённо поинтересовался Пилевий. — А вам не всё ли равно? — не выдержав, огрызнулся Селест. — С каких пор вас волнует судьба Альта? Разве что, снова собираетесь портить ему жизнь? — Зачем мне это? — пожал плечами его дед. — С тех пор, как бастард отказался от моей фамилии и титула, он перестал быть проблемой — нашей общей, заметь. — Что значит, «с тех пор»? — возмутился аш Лоргант-младший. — Он же всегда говорил, что титул ему не нужен! — Мало ли, что он говорил, — хмыкнул барон. — Кичиться своим намерением отказаться от титула и на самом деле от него отказаться — вещи разные. Я никогда не верил, что Альтириус окажется настолько простодушен, чтобы следовать своим наивным детским желаниям до конца. И, как показала практика, я не ошибался: этот полукровка отнюдь не такой простак, каким пытался себя выставить. Кто же мог представить, что он добудет себе даже более лакомый кусок, чем баронский титул, и станет герцогом Кассарии… Селест слушал барона со смешанными чувствами. По сути, дед только что расписался в том, что теперь в этом «жалком, ничтожном бастарде», которого до сих пор так демонстративно не принимал всерьёз, он признаёт герцога и даже приписывает ему какую-то нелепую хитрость… Знал бы Пилевий, каких трудов Селесту стоило выслушивать от Альта бесконечные тирады о том, что он не достоин герцогского титула!.. С одной стороны, хотелось позлорадствовать душевным терзаниям барона. Но с другой, его бесконечное лицемерие неимоверно злило. — Вы позвали меня, чтобы рассказать, как изменилось ваше отношение к Альтириусу? — попытался он перевести разговор ближе к теме, не упустив при этом шанса поддеть гордость деда исподтишка. — Моё отношение к бастарду не изменилось, — твёрдо ответил Пилевий. — Однако желание узнать побольше о ближайшем окружении законного наследника — это вполне естественно, тебе не кажется? — усмехнулся он. Селест с подозрением уставился на барона. Он нутром чуял, что здесь что-то нечисто. — К чему вы клоните? — Расскажи, как поживает мой старший внук, — попросил барон. — Как он справляется с новыми обязанностями? Наверняка, у него появилось много важных знакомых. А его супруг, должно быть, нечасто дома появляется… Я хочу знать все подробности. Мы могли бы встречаться здесь время от времени за чашечкой чая и делиться свежими историями… — Вы предлагаете мне шпионить за ним?! — не поверил своим ушам Селест. — Я не стану этого делать! — Ты ещё не выслушал моё предложение, — строго сказал Пилевий, когда тот уже собрался было вставать. — Твои сбережения наверняка подходят к концу. Мне несложно было бы содержать тебя и дальше, но… — Мне не нужны ваши деньги! Я сам могу о себе позаботиться, — уверенно отрезал его внук. Хотя где-то в душе всё же взыграл неприятный порыв: денег с продажи прихваченных из поместья драгоценностей осталось совсем немного, и теперь он практически сидел на шее у брата и его мужа, что совсем не устраивало Селеста. Однако это не повод вестись на такой примитивный подкуп! — Скоро твой Сезон, не забывай, — не отступал дед. — А это всегда существенные траты. Подобающая одежда и украшения, предметы роскоши, да и жизнь в Инторне обходится недёшево. К слову, я на днях виделся с одной давней знакомой — твоей бабушкой. Внучка её сестры тоже достигнет совершеннолетия в этот Сезон. До недавнего времени она отвечала отказом на все мои предложения, но обещанный ей граф недавно трагически скончался… — с нескрываемо наигранным сожалением поцокал он языком. — О чём вы вообще?! — перебил его Селест, раздражённо ёрзая на своём месте. — Учись терпению, Селест, — осадил его дед. — В будущем оно тебе пригодится. Я договорился с этой девушкой. За вполне приемлемую плату она готова принять тебя в качестве супруга на первый цикл и, может быть, даже потом родить тебе ещё одного ребёнка. Если будешь хорошо себя вести, я куплю её для тебя. — Что?! — не выдержал Селест, порядком смутившись. — Да как вы… Да с чего вы вообще взяли, что меня интересует какая-то девка?! Не нужна она мне! Даже если она сама заплатит мне всё, что имеет, я и пальцем не притронусь к этой её… женской анатомии! — юный целитель брезгливо поёжился, невольно вспомнив один из учебников. Пилевий несколько секунд молча смотрел на него с нечитаемым выражением на лице, после чего звучно рассмеялся. — А я ожидал чего-то в этом духе, юноша! — вздохнул он, отсмеявшись. — Что ж, будь по-твоему: если перестанешь упрямиться и сделаешь, как велено, я не стану навязывать тебе брак с этой чудесной девушкой. Раз она тебе не нужна, я куплю её для себя, что не так уж сильно дороже. — Да женитесь, на ком хотите! — уже не скрывал раздражения его внук. — При чём здесь я? — Что же касается тебя… — продолжил барон, не обращая внимания на его очередную вспышку. — До тех пор, пока ты носишь мою фамилию, можешь брать в супруги кого посчитаешь нужным. Хоть бы даже этого верзилу. Если пожелаешь, я одобрю ваш союз и приглашу его в наш род, избавив от неудачной фамилии и всех прилагающихся с ней обязательств. Разумеется, если будешь послушным мальчиком и перестанешь расстраивать дедушку, — произнёс он с нескрываемой издёвкой, под которой безошибочно угадывалась угроза. — Если же нет, то… придётся мне уступить будущую жену своему дорогому внуку. Слушая его, Селест чувствовал, как всё сильнее горят щёки — и не знал, от смущения ли, или от злости. Кажется, от всего и сразу. Он с неприкрытым гневом в глазах мотал головой, глядя прямо в глаза деду. И вдруг резко встал и почти бегом вылетел из комнаты. Тот даже не попытался его остановить, лишь ухмыляясь вслед. Ухватив стоявшего у дверей Эриза за рукав, Селест потащил его к выходу, не обращая внимания на услужливо кланяющихся слуг. И тёмный следовал за ним, не сопротивляясь — он не мог не почувствовать бушующей в его душе тьмы. Где-то за спиной послышался голос Вайнетты, но Селест даже не обернулся попрощаться. Лишь в экипаже он позволил себе перевести дух. — Вижу, разговор с дедушкой не задался? — спустя минуту нарушил тишину Эриз. На что Селест только поморщился, вспомнив про своё обещание не называть его кретином. Впрочем, что он мог на это ответить? Он и сам только сейчас начал обдумывать произошедшее. Весь разговор барон казался каким-то подозрительно умиротворённым. Таким Селест его ещё не видел. Контраст с прошлым их разговором особенно бросался в глаза: вместо приказов и открытых угроз теперь тот орудовал дипломатической хитростью. Словно уже и не считал внука своим имуществом, но вместо этого… инструментом для чего-то большего? Что за игру он ведёт? Пытается каким-то обходным манёвром вернуть внука в лоно семьи, надеясь, что Селест так глуп, что не заметит подвоха? И зачем барону понадобилось следить за Альтом? А главное, почему ему со всеми его хвалёными связями понадобилась помощь Селеста? И что за идиотская история с этой девушкой? Теперь дед задался целью настрогать как можно больше правнуков и ради этого планирует заставить его спать с женщиной? Как он мог быть так жесток с любимым, по его же уверениям, внуком?! Да ещё и издевался, предлагая в качестве «награды за хорошее поведение» альтернативу в виде брака с этим уродом… Ещё чего не хватало!.. — Так значит, барон не соврал? — спустя несколько минут тишины заговорил Селест. — У тебя есть жених? Эризидт поморщился, будто разжевал целый лимон. — Да, вроде того… — с тяжёлым вздохом подтвердил он. — Если этого мерзавца можно так назвать. Это долгая история, и я не хочу об этом говорить. — Понимаю… — неожиданно искренне ответил Селест. — Теперь-то уж точно понимаю. Похоже, стараниями барона у меня теперь тоже есть невеста, — нехотя признался он, о чём тут же пожалел. — Ясно. Не везёт нам, однако, — невесело усмехнулся Эриз. — Не то слово, — слабо улыбнулся ему в ответ Селест. Остаток дороги они провели в тишине, но хотя бы неловкость этого утра благополучно отошла на второй план. Выбравшись из экипажа, Эриз направился прямиком к дому, а Селест задержался на тропинке. Он задумчиво смотрел на особняк тёмного магистра, успевший за такой короткий срок стать ему почти домом. В тот момент ему казалось, словно за ним тянется шлейф неприятностей, подобно чуме заражающий всё, к чему бы он ни прикоснулся. Юноша поморщился, отгоняя мрачные мысли. Если он кому-то и приносит неприятности, то только себе. И так будет до тех пор, пока в их противостоянии с бароном не определится победитель. Вздохнув, Селест поспешил в дом, уже прикидывая подходящую месть этому самодовольному болвану, которого теперь и болваном-то не назовёшь. Не ровён час, совсем зазнается!Глава 32. Вынужденная близость
Окутанную ночной мглой горную дорогу освещал лишь крошечный огонёк движущегося экипажа. Чтобы не терять лишний день в Ордене Огня, аш Ландберги отправились в путь вечером и провели в карете почти всю ночь. Глядя в непроглядную темноту за окном, Ориус с трудом подавил зевок. Увы, но выспаться в дороге мешало не только жёсткое сидение. Ему никак не удавалось унять разгулявшиеся нервы. Аркон, однако, вряд ли разделял его беспокойство. Вооружившись небольшой световой сферой, глава Стражи неторопливо перебирал прихваченную с работы пачку документов. Чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, Ориус в очередной раз попытался завести разговор: — Эти документы… Что-то важное? — Выносить хоть сколько-то важные бумаги за пределы резиденции было бы крайне неосмотрительно, — монотонно ответил Аркон, не отрывая глаз от страницы. — Однако должность обязывает меня уделять внимание и рутинной документации. Она необходима для поддержания эффективности работы сотрудников. — Понимаю. Должно быть, со всей суматохой последних месяцев, сроки давно поджимали, — предположил Ориус. — Вовсе нет, — на пару секунд поднял тот глаза, но после вновь уткнулся в бумаги. — Большая часть должна быть рассмотрена до конца года. Но мне бы не хотелось выделять на это рабочее время в столь неспокойный период, а эти несколько часов пути всё равно невозможно использовать с большей пользой. Ориус кивнул, но продолжать не стал, почувствовав себя ещё более неуютно. Наверно, лучше было и не начинать этот разговор. Не думал же он всерьёз, что его формальный супруг способен усмотреть иную «пользу» в шести часах наедине по пути на собственный Обряд Жизни?.. За эти шесть дней, прошедшие со дня свадьбы магистра, Ориус ни разу не видел Аркона — возможно, поэтому его обида успела подостыть. Но сейчас он невольно начал вспоминать причину своего расстройства. До Ордена Огня они добрались уже утром, за час до назначенного срока. Согласно обычаю, состоящие в браке аристократы, приезжая на очередной Обряд, должны проходить через орденские врата в своих Ожерельях Жизни. Чтобы лишний раз не привлекать внимание, Ориус надел своё ещё дома, тогда как Аркон — уже на подъезде к вратам, что лишний раз заставило его супруга почувствовать себя неловко. Ожерелье, оставшееся с прошлого цикла, Ориус до сих пор зачем-то хранил. Время не пощадило этот несчастный лоскут старой кожи, но его ещё можно было бы использовать — вот только Аркон выбросил своё сразу же после предыдущего обряда. Поэтому простые на вид Ожерелья аш Ландбергов были совсем новыми — их пришлось специально заказывать, когда пришло третье письмо. Тогда же стало ясно, что откладывать Обряд и дальше означало привлечь внимание Совета, что сильно осложнило бы их тайную деятельность. Поскольку аш Ландбергам не нужна была церемония бракосочетания, а только сам Обряд, никакой торжественной встречи им, к счастью, не полагалось — скучающий привратник лишь дежурно проводил экипаж взглядом. Однако в главном зале их встретил сам магистр аш Миритель. — Господа аш Ландберги, — поклонился он официально, — от имени Отца Жизни приветствую вас в Ордене Огня. Наконец-то мы вас дождались. Мне уже начинало казаться, что вы снова нас избегаете. Ориус натянуто улыбнулся, еле сдержавшись, чтобы не поморщиться «господам аш Ландбергам». — К сожалению, с моей работой непросто выкроить время для решения личных вопросов, — пояснил Аркон. — Однако, насколько я знаю, задержка шестого цикла на семь месяцев не является хоть сколько-то значительной. Особенно в нашем случае. — Увы, случай вашей пары особый и, боюсь, даже задержка в сотню лет не окажет хоть сколько-то заметного эффекта на ваши шансы, — одарил их неодобрительным взглядом Тис. — Тем не менее, правила есть правила. И, выбрав свой путь, вы обязались придерживаться их наравне со всеми. — Вы правы, — кивнул Ориус, — поэтому нельзя ли поскорее приступить к делу? — Конечно. Вас проводить? — спросил Тис. — Не нужно, я помню дорогу, — отказался Аркон, уверенным шагом направившись к одной из дверей, и Ориус последовал за ним. Перед Обрядом им, как обычно, пришлось оставить всю одежду и совершить омовение. К сожалению, избежать этих бессмысленных ритуалов не позволялось даже давно узаконившим свои отношения парам. Облачившись в традиционные балахоны с зелёными языками пламени, тёмные маги направились к подземным залам для проведения Обряда Жизни, расположенным недалеко от Колыбели. В подготовительной комнате их дожидался Рихард аш Хейнцвель — немолодой целитель, уже в третий раз проводивший их ритуал. Целители нередко сами выбирали уже знакомые пары, если те возвращались. Однако Ориус подозревал, что на них с Арконом просто пытались сэкономить — аш Хейнцвель, хоть и был почётным членом Ордена Исцеления, особыми талантами не отличался, как и усердием… или хотя бы приятным характером. Куда чаще он дежурил в Колыбели, где помощь целителя требуется нечасто, а все пациенты слишком малы, чтобы жаловаться на его бесконечное ворчание и нытьё. Впрочем, требуемый минимум безопасности Рихард обеспечивал, а большего им и не требовалось. Первым делом целитель одновременно коснулся ладонями их шей — и кожа тут же лишилась чувствительности. После этого, особо не церемонясь, он снял их символические Ожерелья Жизни и уложил на ритуальную подушечку, с которой поднял уже не декоративные, а самые настоящие. Впрочем, этот жёсткий «ошейник» телесного цвета без всякой гравировки напоминал ожерелье ещё меньше. Из середины кожаной ленты выходила — а точнее, прорастала — пара искусственных сосудов, свободная часть которых змеилась по внешней стороне ошейника. Ожерелье буквально вырастили из их собственной крови, которую пришлось сдать ещё в Инторне несколькими неделями ранее. Ориус вновь содрогнулся от воспоминания о том дне. Алиэмун наверняка понял, куда они с Арконом уходили в то утро, когда он дожидался их в кабинете главы Стражи. Как же это было унизительно!.. Надев Ожерелья на шеи аш Ландбергов, Рихард при помощи магии вживил искусственные сосуды: один присоединялся к сонной артерии, а второй — к параллельной ей яремной вене. Благодаря опыту целителя, его подопечные за всю процедуру едва ли почувствовали заметный дискомфорт и не потеряли ни капли драгоценной крови. Впрочем, вскоре несколькими каплями всё же пришлось пожертвовать: проверяя установленную систему, аш Хейнцвель сцедил в специальную ёмкость немного крови обоих и перемешал, мельком взглянув на свет. Как и ожидалось, кровь не свернулась: практически у всех магов она была совместима, включая едва проходящих барьер полукровок. Помимо крови магов, учёные-целители выделяли как минимум четыре несовместимые между собой группы крови, встречающейся только у простолюдинов. И хотя до сих пор оставалось неизвестным, как именно устроен этот механизм, факт оставался фактом: невозможно перелить кровь мага обычному человеку, не убив его. Исключением были только некоторые Простые и их ближайшие потомки, унаследовавшие группу крови от предков-аристократов. Поставив склянку с кровью на стол, Рихард запечатал и зафиксировал все сосуды в специальном креплении Ожерелья, после чего уже собирался заканчивать с подготовкой, но тут что-то зацепило его внимание. — Так, постойте, — нахмурился целитель, вновь коснувшись Аркона. — Вы недавно потеряли немало крови, я прав? — строго спросил он. — Да, — безразлично кивнул тот. — Порядка месяца назад. Однако с тех пор я полностью восстановился. — Это я вижу, — покачал головой Рихард. — Но дважды за такой короткий срок заменять столько крови… Вы уверены, что хотите пойти на это? Обряд-то вы переживёте, я позабочусь об этом. Но боюсь, лёгкой головной болью на следующий день вы не отделаетесь. Если хотите перенести обряд на более поздний срок, я могу написать справку, что на то есть веская причина. — Не стоит, — отказался Аркон. — Что ж, как знаете, — вздохнул целитель. — Может, оно и правильно: что толку тянуть? В любом случае, из-за кровопотери ваши шансы на этот цикл уже необратимо снижены. — Это даже кстати, — ответил глава Стражи. Ориус лишь вздохнул, молча кивнув. Было бы странным ожидать, что из-за такой ерунды Аркон согласится возвращаться сюда ещё раз в ближайшее столетие. Да и сам маг хотел поскорее разделаться с происходящим, поэтому даже не стал пытаться убедить его в обратном, раз уж угрозы жизни не было. — Ну, если вы уверены, пройдёмте в зал, — позвал их за собой целитель.***
На этот раз аш Ландбергам выделили второй зал для проведения Обряда Жизни — из трёх, имевшихся в Ордене. В отличие от церемонии бракосочетания, непременно совершаемой на рассвете, правила не запрещали проводить несколько обрядов одновременно. Увы, но очереди на несколько месяцев создавались не дефицитом залов, а недостатком магов, способных провести ритуал. После обряда и жрец, и целитель истощали значительную часть своих сил и были вынуждены восстанавливаться ещё несколько дней, прежде, чем им будет позволено провести очередной. Не говоря уже о том, что огневик и целитель, привыкшие работать в паре, порой крайне неохотно соглашались иметь дело с новым партнёром. Вот и Рихард, отработавший вместе со своим коллегой уже многие годы, сегодня был не в духе — на этот раз ему придётся трудиться в паре с каким-то желторотым сосунком, в прошлом году закончившим обучение. Звали его Вернель аш Штенц, и Рихард был с ним ещё толком не знаком — с утра, разве что, успел поздороваться. Однако слышал о нём немало. Магистр аш Миритель не уставал его нахваливать, чуть ли не открытым текстом называя гениальным жрецом. Говорят, что из семи проведённых им обрядов последние пять были успешны — завалив первые два, все последующие это юное дарование провело безукоризненно. На деле же это вызывало большие сомнения: скорее всего, тому просто повезло на лёгкие случаи. Всё же этот юнец с неполным даром не умел создавать ничего, кроме Пламени Жизни — зелёного огня самой минимальной температуры, не превышающей сорока двух градусов. Умелые храмовники могли поддерживать такое пламя достаточно уверенно, хотя большинство всё же допускали определённую погрешность, и некоторое количество крови успевало свернуться. Этот же «вундеркинд» был просто не способен ни на что горячее сорока градусов, если верить магистру. В деле Рихард его ещё не видел, но подозревал, что пара аш Ландбергов была поручена молодому жрецу неспроста. Скорее всего, магистр хотел преподнести сосунку ценный урок: провалы в их деле — совершенно нормальное явление. Они случаются со всеми, и не стоит привыкать к белой полосе — за ней непременно последует чёрная. Иногда паре просто нельзя помочь, и это как раз такой случай. По крайней мере, аш Ландбергам было нечего терять — они никогда и не скрывали, что не хотят детей и именно по этой причине состоят в браке друг с другом. С холодным расчётом на то, что их шансы заведомо ничтожны. Одно время Рихард относился к ним с некоторым недовольством — только время и силы проводящих обряд магов почём зря тратят, думал он. Но позже понял, что злиться тут нужно не на несчастных тёмных магов, которым в любом случае потомство не светит, а на несправедливые законы, обязывающие всех аристократов находить себе пару и проходить через обряд, хотят они того или нет. Ну, а куда им, по-хорошему, деваться? Ведь выбор у тёмных удручающе невелик: либо свои циклы впустую сжигать, либо гробить шансы стать родителями других, куда более плодовитых магов. Все понимали, что сегодняшний Обряд Жизни — сплошной фарс, но молча подчинялись правилам игры — лишь бы не подорвать саму идею, что эти правила необходимы всему обществу. Исключений не делалось ни для тёмных магов, ни для бывшего магистра, ни для тех, кому никакие дети и вовсе не нужны. Молодой жрец Вернель аш Штенц уже дожидался сопровождаемую целителем пару, стоя в центре зала возле толстостенной полированной сферы под три метра в диаметре, высеченной из столь любимого огневиками чёрного вулканического камня. Некогда роль этой сферы выполнял земляной маг — наравне с воздушником, обеспечивающим приток воздуха, и водяным магом, снабжающим стерильной водой, необходимой целителю для возмещения потерянной участниками крови. Однако со временем магические технологии позволили снизить число участников до двух абсолютно необходимых. Сферу пропитывала земляная магия, создающая внутри сильное геомагнитное поле, изменяющее гравитацию — это позволяло проходящим обряд «парить» в её центре. Однако невесомостью это состояние назвать было сложно. Скорее, находящихся внутри равносильно отталкивало ото всех сторон сферы, что не позволяло им далеко отклониться от центра. Это было вынужденной мерой: внутри сферы на протяжении всего таинства будет полыхать зелёное Пламя Жизни — именно в условиях контролируемой гравитации оно было наиболее эффективно, полностью охватывая проходящих ритуал. Пара должна была равномерно «прожариться» со всех сторон, чтобы из глубины костей и тканей в кровь вышло как можно больше Искр, как их называли жрецы, — дарованные Отцом Жизни всем своим детям-магам, они считались основой жизни и истоком новой души. Учёные-целители же настаивали, что это всего лишь первичные клетки крови, некоторые из которых способны превращаться и в другие клетки тела человека. Совместными усилиями целителей и жрецов эти Искры могли делиться и объединяться друг с другом, пока по воле случая — а, быть может, и Отца — из них не образуется новый человек. Такие клетки имелись и у простолюдинов, однако для Обряда Жизни они не годились: считается, что они слишком хрупкие и недолговечные, чтобы выдержать воздействие Пламени Жизни. У магов же некоторые первичные клетки, находясь в постоянном контакте с магией в их крови, сохранялись вплоть до века. С годами они накапливались в костях, обеспечивая магам долгую жизнь и крепкое здоровье и не позволяя стареть. Зелёные языки пламени заставляли все накопившиеся запасы Искр разом высвободиться в кровь мага. Затем через Ожерелья они вместе с кровью поступали в Лабиринт Жизни — единый искусственный сосуд длиной в несколько десятков метров, выложенный в достаточно компактную систему, установленную рядом с каменной сферой. Он позволял жрецу тонко управлять своим пламенем и видеть огненным восприятием успешно созданную жизнь. Как и внутренняя часть Ожерелья, сосуд Лабиринта создавался специально для каждой пары из образцов их крови. Этот Рихард вырастил лично. Изнутри сосуд покрывал созданный целителем слой клеток, похожих на женские яйцеклетки, только совершенно пустые, готовые в любой момент принять в себя новую жизнь — случись таковой зародиться прежде, чем Лабиринт закончится. Увы, каким бы длинным он ни был, большинству Искр не суждено получить даже малейший шанс послужить основой Жизни. К концу своего пути первичные клетки неизбежно разрушаются зелёным пламенем, поэтому ритуал не может продолжаться вечно: спустя три часа порядка трёх четвертей всей крови обоих участников оказывается заменено новой, созданной целителем в процессе Обряда. Продолжать же дальше не только бесполезно, но и попросту опасно — слишком много забирать было недопустимо. В истории уже был случай, когда маги, в ходе эксперимента пролежавшие в сфере почти сутки, лишились почти всех первичных клеток, после чего погибли от инфекции, справиться с которой не мог ни один целитель. Их организм просто отказался бороться. Со временем запас первичных клеток в крови участников восстановится, хотя и не в полном объёме: столько Искр, сколько имеется у юных дебютантов в их первый цикл, у магов зрелого возраста не набирается и за сотню лет. А затем самые старые Искры начинают гаснуть, поэтому откладывать Обряды на более поздний срок смысла нет. — Отец, что Искру Жизни породил, прими детей твоих в объятья Пламени Жизни. Они не позволят Искре твоей угаснуть! — торжественно произнёс Вернель, пока Рихард прикреплял сосуды Ожерелья к Лабиринту. Покидая тело магов, их артериальная кровь должна была как можно скорее соединиться в единый поток, тонкой струйкой скользя по Лабиринту к жрецу. Внутри сферы хрупкие искусственные сосуды были покрыты защитным кожухом, накрепко фиксирующим пару на расстоянии порядка тридцати сантиметров от шеи до шеи, оставляя им только возможность приблизиться, но не отдалиться. Это было необходимо: ведь иначе любое неловкое движение могло лишить пару всего цикла, случись сосуду оборваться в процессе Обряда. После этого жрец снял с обоих магов ритуальные балахоны и помог обнажённым Аркону и Ориусу взобраться на подножку. Уже зная, как это работает, те взялись за руки и одновременно шагнули в, казалось бы, пустоту между полусферами. Однако искусственная гравитация не позволила им упасть — они буквально зависли в воздухе лицом к лицу на расстоянии считанных сантиметров друг от друга. — Ну что, готовы? — спросил их Рихард. Дождавшись кивка, он наступил ногой на какой-то рычаг и створки сферы медленно сомкнулись, оставив двоих почти в полной темноте — лишь в самом верху оставалось крошечное отверстие, через которое подавался воздух и выходила система с кровью. Но даже услышать, что происходило внутри сферы, снаружи было почти невозможно — как и наоборот: шум пламени и ветра заглушал всё, кроме громкого крика. С этого мгновения проходящие Обряд Жизни оставались наедине друг с другом до самого его завершения, и целитель мог вмешаться, только если почувствует, что их здоровью что-то угрожает. Рихард проворчал себе под нос что-то невнятное, усаживаясь на своё место: в кресло рядом с двумя выходящими из сферы сосудами, которых ему полагалось касаться на протяжении всей процедуры. А Вернель, завершив свои ритуальные телодвижения и померцав немного пламенем, подошёл к Лабиринту, установленному на каменной подставке в паре шагов от целителя.***
Эти несколько минут между закрытием сферы и моментом, когда вспыхнет зелёный огонь, всегда были самыми волнительными для Ориуса. Привычное восприятие пространства в сфере напрочь отказывало: непонятно было, где верх, а где низ, стоят они, лежат или же висят вниз головами. «Земля» окружала их со всех сторон, но при этом магнитные силы не позволяли свободно перемещаться внутри сферы. К тому же, в этот цикл Ориус с досадой обнаружил и новый повод для переживаний: если раньше он легко мог оставаться на расстоянии нескольких сантиметров от Аркона, то в своих нынешних пышных формах оказался вынужден касаться его животом. Коря себя за то, что не подумал об этом заранее, Ориус старался абстрагироваться от смущающей ситуации. Увы, но сердце билось, как сумасшедшее, а от абсолютного стыда спасала только ночь накануне отправления в орден, проведённая в медитации — и не только. Увы, Ориус всегда слишком легко возбуждался, и каким-то непонятным образом волнение, страх и дискомфорт ничуть этому не мешали — а порой и способствовали. Это было огромной проблемой всей его жизни, и ситуация не особо улучшилась с тех пор, когда он был подростком. Порой он и сам поражался, каким извращенцем нужно быть, чтобы находить что-то возбуждающее в подобной ситуации? Помимо самого факта пребывания обнажённым напротив не менее обнажённого объекта своего бессмертного интереса, эта ситуация не представляла из себя ровным счётом ничего приятного. Это была изнурительная, утомительная процедура, замаскированная под священное таинство, должно быть, только с той целью, чтобы хоть как-то подсластить пилюлю. Уже очень скоро здесь станет почти невыносимо жарко, душно и потно (в основном его заслугами). Несмотря на помощь целителя, голова непременно разболится к исходу первого часа, а к третьему слабость станет такой, что сложно будет пошевелить хоть пальцем. И всё же… всё же его тело реагировало, совершенно не советуясь с разумом. При всём желании Ориус ничего не мог с собой поделать. Вот же не везёт с этим циклом!.. Обряд три раза переносили на более поздний срок, и за это время эффект от посещения Рина успел почти сойти на нет. Конечно, он всё ещё был немного обижен на Аркона после того случая на свадьбе, но почему-то сильно сомневался, что в таких обстоятельствах это сыграет хоть какую-то роль. Хорошо, хоть ниже живота им касаться друг друга было необязательно — по крайней мере, пока. И Ориус намеревался сделать всё, что в его силах, чтобы продержаться так все три часа этой сущей пытки. Глубоко вдохнув, он постарался хоть немного успокоиться. — Прости, я так и не смог привести себя в форму к обряду, — смущённо прошептал Ориус, радуясь, что выражение его лица в такой темноте сложно было разглядеть. — Из-за этого тебе приходится терпеть меня так близко… — Это не доставляет мне особых неудобств, — прозвучал равнодушный голос Аркона. В тусклом свете, доносящемся из отверстия сверху, его глаза казались особенно холодными. — Это всего на три часа. Не стоит волноваться. Ориус нервно вздохнул. Если уж даже Аркон заметил его волнение, дело плохо. Хотя как он мог этого не заметить, когда сердце Ориуса бешено колотилось в считанных сантиметрах от его собственного? Спустя несколько секунд зелёный огонь наконец-то вспыхнул, вынуждая обоих рефлекторно зажмуриться. Разгорающиеся языки пламени жизни ласкали и жалили кожу, не оставляя ожогов, но температура внутри сферы быстро поднималась. Открыв глаза, Ориус обнаружил, что окружённый зелёными языками пламени, ужасно соблазнительный Аркон стоит перед ним со всё ещё закрытыми глазами, непривычно нахмурив брови. Лишь спустя ещё несколько секунд он, наконец, медленно поднял веки и посмотрел на него немного необычным взглядом, отражающим как минимум лёгкий дискомфорт. Однако спустя ещё несколько мгновений Аркон вновь закрыл глаза, на этот раз уже не изменяя привычной бесстрастности. Ориус был одним из немногих людей, кто знал о чувствительности Аркона к яркому свету. По прошествии многих лет он перестал замечать за ним подобное, но всё ещё помнил, как в молодости, выходя из тёмного полуподвального помещения, неофициально именуемого Орденом Тьмы, тот всегда прикрывал глаза рукой, защищаясь от дневного света. — Слишком ярко? — спустя несколько секунд осмелился спросить Ориус. — М? — не размыкая не только глаз, но и губ, переспросил Аркон. — Я имею в виду зелёные огни… — попытался пояснить он. — Помню, когда-то они тебе… мешали. Аркон открыл глаза, прямо посмотрев на супруга. Зелёные языки пламени, гонимые потоками воздуха, лизнули его щёку своим горячим языком, но он даже не поморщился. — Во время первого цикла, возможно, — не стал он спорить, устраиваясь поудобнее, слегка склонив голову на бок. — Разбуди меня, когда время выйдет, — попросил он спокойно и вновь закрыл глаза. Ориус не сразу понял, как на это реагировать, в удивлении уставившись на него. Он тут с трудом позволяет себе дышать, чтобы не выдать волнения, а этот… — Ты… всерьёз собрался здесь спать? — непонимающие спросил Ориус после небольшой паузы. — С учётом обстановки на работе, было бы странно не использовать для сна целые три часа, которые невозможно использовать ни для чего более продуктивного, — проговорил тот, силясь уложить голову в магнитных полях хоть сколько-то удобнее, но это было не так просто — искусственная гравитация немного, но склоняла вперёд. — Возможно, и тебе отдых придётся кстати. Если не ошибаюсь, ты тоже не спал прошлой ночью. — Я… я-я не могу спать сейчас, это… это совершенно невозможно, — замотал головой Ориус. — Я весь на нервах… — признал он всё же, не видя больше смысла скрывать очевидное. — Неужели тебя ни капельки не волнует всё это? — Не вижу причин для беспокойства, — слегка пожал плечами Аркон. — Мы проходим через это уже шестой раз. Вероятность долгосрочных проблем близка к нулевой. Ориус устало вздохнул. Ну конечно же, разве он мог разглядеть в этой ситуации другую причину для волнения?.. — Меня волнует не это, — с сомнением уточнил он. — Просто… вся эта ситуация… прости, я не могу этого объяснить. Ты не поймёшь. — …Скорее всего, — согласился тот после небольшой паузы и вновь закрыл глаза. Понять, спит ли он на самом деле, было сложно — даже теневое восприятие, ожидаемо сбоившее в такой ситуации, мало помогало. Но несколько долгих минут глава Стражи оставался без движения, оставив своего формального мужа наедине с собственными мыслями. Он был вынужден смотреть на его расслабленное лицо, находившееся так близко, при этом остающееся совершенно недосягаемым. На мгновение Ориус, забывшись, чуть было не коснулся его щеки, но опомнился и вернул руку на исходную позицию — строго по швам. И хотя ситуация не становилась от этого менее сложной, почему-то от мысли, что Аркон в этот момент его не видит, становилось чуть легче.Глава 33. Исчезающие шансы
По другую сторону сферы Рихард со скучающим видом сидел в своём кресле, едва касаясь Лабиринта одним пальцем. Поскольку искусственный сосуд сейчас являлся частью организма обоих, проходящих обряд, это позволяло целителю тонко ощущать и даже при необходимости контролировать их состояние. Сегодняшний обряд обещал быть на редкость утомительным: даже внутри сферы ничего интересного не происходило. Хоть какое-то разнообразие вносили, разве что, симптомы жуткой тревожности одного из супругов: пульс и давление зашкаливали, пот лился ручьём, адреналина в общей крови куда больше нормы даже на двоих — а ведь второй оставался спокоен, как удав. Однако, зная эту пару, ничего более занимательного в ближайшие три часа, скорее всего, не предвиделось. Вопреки официальным рекомендациям — и невзирая на все неудобства, жару и непривычную обстановку — во время Обряда Жизни влюблённые парочки нередко предавались всяческим непотребствам. Не останавливал их даже известный факт, что целители вынуждены были «видеть» их любовные игры своим восприятием, пусть их и связывала клятва неразглашения. Кому-то такие условия казались по-своему притягательными, а кто-то просто успел наслушаться небылиц о том, что это повышает шансы на успех. Разумеется, статистика этого не подтверждала, но отговаривать кого бы там ни было Рихард не собирался — бушующие в крови гормоны хоть немного разбавляли рутинную монотонность происходящего. Процесс Обряда Жизни уже давно был по большей части автоматизирован: стерильная вода создавалась предоставляемым Орденом Воды агрегатом, в который уже был заправлен материал для создания свежей крови — тоже автоматической. К этой недавней разработке Ордена Исцеления Рихард даже сам приложил руку, пусть и самую малость. А весь прошлый вечер заправлял агрегат концентрированными клетками крови, что также требовало немало сил. Зато теперь достаточно было следить за самочувствием пары и жреца и быть готовым в любой момент завершить создание жизни, если вдруг ритуал будет успешным. Но в данном случае успеха не предвиделось, поэтому он со смесью непонимания и недовольства смотрел на новичка-храмовника, напряжённо следящего за проходящей по Лабиринту кровью. На лбу рыжеволосого юноши, выглядящего едва ли совершеннолетним, от напряжения выступал пот, пока он бережно окружал пламенем жизни каждый участок сосуда. — Ну, и зачем ты так напрягаешься? — спросил Рихард. — Отдохни, расслабься, и пусть себе течёт… Говорю же, у них нет шансов. — Шанс есть всегда, — не согласился Вернель, не отрывая взгляда от Лабиринта Жизни. — И каким бы крошечным он ни был, я не собираюсь делать свою работу вполсилы. — Ты же знаешь, что им твоё старание даром не сдалось? — покачал головой опытный маг. — Я не для них стараюсь, а для себя, — твёрдо сказал жрец. — На моём счету уже пять успешных Обрядов подряд, и среди них тоже были непростые случаи. Если этому суждено прервать череду моих успехов, то так тому и быть. Но я не собираюсь сдаваться без боя! — Ну, как знаешь, — усмехнулся опытный целитель, мотнув головой. Вернель же вновь сосредоточил своё внимание на Лабиринте. Перед глазами юноши бурным потоком проносилось множество крошечных искорок. Увы, все они гасли, не успев разгореться: всем этим потенциальным людям не суждено было родиться. Возможно, некоторых из них, чья искра смогла продержаться хоть пару минут, удалось бы подселить в инкубатор, но ни один из них не выжил бы в нём положенных девяти месяцев. Орден Огня безоговорочно доказал это за тысячелетия своего существования: если на этом пути к Отцу будущая жизнь не разгорается достаточно, чтобы огненное восприятие жреца позволило увидеть яркую, немерцающую Искру Жизни, то этот человек просто не сможет выжить. И там, где заканчивается Лабиринт Жизни, он даже не погибает — в нём нет, никогда не было и уже никогда не будет души. К сожалению, слова старших коллег подтвердились: кровь тёмных магов была практически бесплодна, а у этой несчастной пары — особенно. Это были первые тёмные маги, которых Вернелю довелось видеть лично на своём Обряде, но до сих пор он всё же сохранял надежду, что другие жрецы просто прилагали недостаточно усилий и не обладали его талантами. Ни у кого из них нет даже близкого к его показателям — например, средней длительности успешного обряда всего в полчаса! Уж Вернель-то сможет удержать даже малейшую искру! Не считая двух первых неудач, ему удавалось осчастливить потомством вот уже пять пар подряд — даже тех двоих воздушников на пятом цикле, давно потерявших надежду. В конце того таинства, правда, самому Вернелю понадобилась помощь коллеги-целителя, и куда большая, чем проходившим ритуал. Но всего два месяца — и он восстановился. Увы, но минуты шли, а надежда стремительно угасала. Сколько магии ни вливал он в своё пламя, как ни старался поддерживать его ровно — всё без толку. Однако сдаваться Вернель не спешил и постарался сосредоточиться ещё сильнее.***
Спустя порядка получаса, когда Ориусу уже начинало казаться, что этот обряд может пройти куда спокойнее, чем он ожидал, голова Аркона вдруг непроизвольно склонилась вперёд. На секунду их щёки соприкоснулись, после чего формальный супруг уткнулся носом в его плечо, в мгновение ока ликвидировав с таким трудом взращённое самообладание. Вздрогнув всем телом, Аркон тут же пробудился и плавно отстранился. — Извини, — тихо произнёс он, сонно приоткрыв глаза, и попытался вновь откинуться назад. — Н-ничего страшного, — судорожно вздохнув, попытался улыбнуться Ориус, с ужасом начиная ощущать до боли знакомое подёргивание ниже пояса. — Я не привык спать так близко к другим людям, — пояснил Аркон, будто это не было и без того очевидно. — Понимаю, это… требует некоторой практики, — попытался хоть как-то разрядить обстановку Ориус. — Но если приспособиться, то это… может быть не так плохо. — В таком случае не возражаешь, если я позаимствую твоё плечо? — с на удивление реалистичной интонацией спросил Аркон. — Ч-что?.. — уставился на него Ориус, чувствуя как земля уходит из-под ног — даже при том, что его ноги и без того её не касались. — А… д-да, конечно… — с трудом выдавил он, не понимая, зачем добровольно подписывается на то, что без сомнения станет роковой ошибкой. — Благодарю, — спокойно сказал тот, прислонившись ещё ближе. Аркон осторожно положил голову на пухлое плечо, и только уходящие к потолку сосуды не позволяли им соприкоснуться шеями. Несмотря на жалкие попытки Ориуса сохранить дистанцию хотя бы ниже пояса, на мгновение Аркон коснулся его живота основанием собственного члена. Но спустя секунду всё же опустился чуть ниже — хотя сложно было понять, посчитал ли он столь близкий контакт недопустимым или же так было просто удобнее. Ориус уже было подумал, что тут-то его жизнь и оборвётся — после такого его наверняка хватил бы инсульт или инфаркт, и разве что следивший за их самочувствием целитель сумел бы предотвратить его неизбежную кончину. И без того от жары и смущения красный, как переспелый томат, он и вовсе перестал дышать, пытаясь хоть как-то урезонить медленно накрывающую его бурю эмоций. — Действительно, так намного удобнее, — прокомментировал Аркон, прильнув ещё плотнее и обхватив ладонями бока супруга, отчего тот едва удержался, чтобы не вскрикнуть. — Но было бы ещё удобнее, если бы ты так не потел. — Я… прошу… прощения, — прерывисто дыша, Ориус почувствовал, как по его телу прошла постыдная волна дрожи. — Ориус, — снова обратился к нему супруг, — ты дрожишь. — Э-это нервное, и-и-извини, — пробормотал он, не в силах урезонить даже собственную челюсть, мелкой дрожью выдающую нарастающее возбуждение вперемешку с подкрадывающейся паникой. Лишь годы практики позволяли до сих пор хоть как-то избегать более однозначных симптомов… — Да, я начинаю это ощущать, — задумчиво отметил Аркон, отстранившись немного. — Ощущать… что?.. — уже в третий слой покрывшись испариной, Ориус чуть было не решил, что от всех переживаний сам себя ввёл в заблуждение и всё же избежать ему ничего не удалось. Но, прислушавшись к собственным ощущением, он всё же с некоторым облегчением убедился в обратном. — Твой страх, — пояснил Аркон, чуть отклонив голову назад. — Это ведь страх? Кажется, я начинаю его чувствовать. — А, прости, я совсем про это забыл, — от неожиданности он даже растерял часть возбуждения. — Я… постараюсь успокоиться… Пожалуй, Ориус был последним из ныне живущих магов, знающих об этом секрете Аркона — даже магистр вряд ли догадывался. Неспособность Аркона к ментальной стороне тёмной магии была далеко не абсолютной, а возможно, в своей сути немногим уступала менталике большинства магов сопоставимой силы. Увы, на неё накладывались ограничения его характера, не позволяющие воспринимать ничего, кроме страха, и то лишь при условии достаточной его интенсивности. Главным же ограничением был ничтожный диапазон ауры, делавший менталику Аркона по сути бесполезной на практике. За пределами ритуальной сферы сложно было представить ситуацию, в которой тот смог бы её применить. Чтобы успешно почувствовать чей-то страх, бывшему магистру Ордена Тьмы пришлось бы подойти к своей цели вплотную, по возможности повиснув на шее. — Я сделал что-то не так? — спросил Аркон, в зеленоватом свете показавшийся Ориусу слегка растерянным. — Нет-нет, дело не в тебе… правда, — поспешил тот его успокоить, натянуто улыбаясь. Лицо Аркона всё ещё было спокойным, но вот дыхание начало заметно учащаться. И это пугало Ориуса ещё больше, как бы он ни старался совладать с собой. Заметив, что он попал в этот порочный круг, Ориус разволновался ещё сильнее. — В таком случае, я не понимаю… причину твоей паники, — отстранившись, насколько позволял ограничитель на Ожерелье, Аркон смотрел на него непривычно расширенными глазами, тяжело дыша. — Я… не могу объяснить тебе причину, но… я обязательно возьму себя в руки. Просто постарайся не впитывать мой страх… — У меня никогда не было возможности освоить техники избавления от чужой тьмы, — напомнил Аркон. — Я знаю, прости-прости!.. — причитал Ориус, зажмурившись на долгую секунду в отчаянной попытке затолкнуть свои чувства куда подальше. — К сожалению, в данных обстоятельствах от меня мало что зависит, — напряжённо прищурив глаза, Аркон взглянул на него, казалось, почти жалобно, чем всколыхнул ещё больше эмоций в душе супруга. Ориус старался совладать с собой, как мог, но сердце упрямо продолжало колотиться, как бешеное. Он зажмурился и напрягся, стиснув зубы, как вдруг почувствовал, что его шеи что-то коснулось. Вздрогнув, он открыл глаза, и обнаружил, что Аркон крепко ухватил его ладонью ниже затылка, а второй рукой попытался погладить по голове. Получилось довольно неловко, однако этого хватило, чтобы панику в сознании Ориуса в один момент вытеснило… что-то совсем иное. — Я читал, что это должно успокаивать, но не ожидал, что сработает так быстро, — выдохнув, задумчиво прокомментировал Аркон. Почувствовав заметное облегчение, он перестал с таким усердием отстраняться, при этом для верности продолжая поглаживать его шею. — Этого достаточно или мне продолжить? Ориус только чудом сумел удержаться, чтобы не притянуть мужа к себе сию же секунду. Впрочем, это было немного другое желание, чем всего пару минут назад. В тот момент Ориус видел перед собой не Тайного Советника Аркона аш Ландберга, главу Теневой Стражи, бывшего магистра Ордена Тьмы, а молчаливого и нелюдимого юношу с неопрятно отросшими волосами, вздрагивавшего от резких звуков. Неуместное возбуждение почему-то отпустило. Сейчас Ориусу хотелось просто обнять его, что он и позволил себе сделать после недолгих сомнений. — Ориус?.. — Аркон в замешательстве опустил руки. — Полагаю, тебе уже лучше. Я больше не чувствую твой страх. — Да, спасибо тебе… — тихо сказал он, зажмурившись, и чуть крепче обхватил мужа за спину. — И прости за это… безобразие. Не возражаешь, если мы так побудем ещё совсем немного? Это… помогло бы мне окончательно прийти в себя. — Хорошо, — без колебания согласился тот, осторожно обвив руки вокруг объёмного торса и уложив голову на мягкое плечо. — Спешить в любом случае некуда. Обряд продлится ещё пару часов.***
Время, отведённое на Обряд, утекало сквозь пальцы, как отработанная мёртвая кровь. Вернель продолжал стараться изо всех сил, но до сих пор так и не смог добиться хоть сколько-то стабильной Искры. Те редкие, что всё же зарождались, гасли ещё в начале пути. В глазах огневика уже давно мерцали совсем другие искры — от перенапряжения. Только отвлекали, Отец их покарай!.. — Эй, юноша, ты себя-то не загони, — окликнул его Рихард. — Тебе помочь? Вернель резко поднял на него глаза, полные ярости: — Я же просил не мешать, — процедил он. — Если хотите помочь, лучше выполняйте свою часть работы. — Ага, — фыркнул целитель, но со своего места всё же поднялся и подошёл к огневику. — Что вы делаете? — возмутился тот. — Свою работу, — вздохнул Рихард, коснувшись вспотевшего лба напарника одним пальцем. — И сохранить твою строптивую шкурку в целости тоже её часть. Если ты откинешься во время Обряда, аш Миритель меня испепелит заживо. Вернель на мгновение застыл, но тут осознал, что чувствует себя заметно лучше. Не зная, что на это сказать, он мотнул головой и вновь уткнулся в Лабиринт. И тут же раздражённо стиснул зубы: за эти несколько секунд уже столько капель крови успело убежать — если жизнь в них зародилась в последний момент, он мог и не заметить. Отвлекаться было недопустимо! Впрочем, ничего не менялось, даже когда он не отвлекался. Но не могло же всё быть настолько безнадёжно! Просто не могло!.. Все стандартные приёмы не работали. Он уже пробовал менять температуру и интенсивность, периодически прогревать каждый участок и давать крови чуть остыть. Не получалось даже выбрать самую перспективную Искру и практически насильно поддерживать в ней Жизнь, сосредоточив всю свою силу, а ведь именно так он добился результата в трёх из пяти своих успешных Обрядов. Нет, тут нужно было что-то другое. Нужно было мыслить нестандартно, как учил магистр аш Миритель. Ведь в этой крови появлялось не так уж и мало Искр! Почему же они гасли?.. Причём все: мальчики, которым не суждено родиться, наравне с несостоявшимися девочками. Обычно в мужских парах так происходит только с женскими Искрами, а у этих… нет, пожалуй, у этой пары было даже наоборот: почти все мужские гасли сразу же, а некоторые женские, пожалуй, держались даже чуть дольше среднего. Но толку-то от них у пары мужчин?.. Это были прописные истины, известные будущим жрецам с первого года в ордене. Лишь половина Искр, что зарождались из крови мужских пар, виднелась в огненном восприятии как будущие мужчины — у них был чуть более холодный оттенок. Половина из оставшихся — совсем белые, заведомо безжизненные, гарантированно гасли в считанные мгновения. Но вот последняя четверть Искр виднелась более тёплым тоном, как и будущие девочки в разнополых парах. На обучении опытные жрецы рекомендовали просто не тратить на такие Искры силы, и Вернель так и делал. Увы, но жизни в них было немногим больше, чем в белых, волею Отца ли, а может, и ещё по какой причине, но ещё не было ни единого случая, чтобы такая женская Искра, произведённая парой мужчин, прижилась в инкубаторе. Насколько Вернель слышал, даже в том легендарном эксперименте двух женщин-магов из совершенно несвязанных родов, найти поистине сильную женскую Искру магистру аш Мирителю удалось с большим трудом и лишь под конец Обряда. А ведь у них все до единой Искры были женскими! Чем меньше времени оставалось до конца, тем сильнее злился Вернель. Голова просто раскалывалась, ноги упорно подкашивались, но ярость позволяла не обращать на это внимания. Тем более, что его внимание перетягивала на себя очередная «тёплая» Искра. Уже несколько минут она размеренно мерцала, но не гасла, медленно продвигаясь по Лабиринту. Уже почти на середине — на редкость живучая. Вернель уже готов был попробовать что угодно, лишь бы не проиграть эту схватку с самим Отцом! Почему бы и нет?.. Глубоко вздохнув, он сосредоточил на ней всю свою силу, окружая кольцом насыщенного зелёного пламени. Как ни странно, но она не погасла в ту же секунду, как бывало всякий раз до этого. С замиранием сердца, словно охотник, подкрадывающийся к своей добыче, он держал пламя так ровно, как только мог. Мерцание усиливалось, вероятно, она вот-вот погаснет, так и не успев завершить слияние… Каково же было его удивление, когда мерцание стабилизировалось!.. Краем глаза Вернель видел, как Рихард встал со своего места — должно быть, опять решил, что ему нужна помощь, подумал он мельком. Вернель уже давно ощущал, как что-то стекает по его лицу, думал, что пот, но откуда тогда эти капли крови на лабиринте? Не отвлекаться!.. Сил уже почти не оставалось. Помимо огненного восприятия он почти ничего не видел. Но маленькая Искра всё горела! Уже несколько секунд она не продвигалась с потоком крови — неужели?!.. Потратив не больше секунды на решение, маг вытащил специальные зажимы и пережал сосуд с обеих сторон от избранной Искры, изолировав её в отрезке длиной с фалангу пальца. — Рихард! — позвал огневик, но стоило открыть рот, как из него хлынула кровь. Рефлекторно он отошёл на шаг, пошатнулся и осел на каменный пол. — Эй, эй!.. Ты что, умереть захотел? — подскочил к нему Рихард. Он склонился над юношей, судорожно пытающимся откашляться, но тот резко оттолкнул его. — Обряд! — выкрикнул он, давясь кровью. — Завершай его! Но целитель его не послушал. Со свирепым видом он вновь подобрался к партнеру и, ухватив за длинные волосы, коснулся его шеи на пару секунд. Едва тому стало легче дышать, ринулся к Лабиринту и принялся завершать Обряд. Целителю полагалось осторожно извлечь отрезок искусственного сосуда, найти в нём новую жизнь, теперь заметную и в его поле ауры, и как можно скорее доставить в инкубатор, где вскоре для неё будут созданы все условия для роста. Но Вернель уже не видел этого, потеряв сознание.***
Внутри сферы тем временем жар был почти нестерпимым. Сколько времени прошло, Ориус с трудом мог разобрать, но, кажется, оставалось уже меньше половины Обряда. Слабость уже давно взяла верх над волнением. Аркон по-прежнему висел на его плече, но теперь и сам он опирался на супруга головой. И в этом даже не оставалось ничего волнительного — изнурительная жара и усталость вынуждали мечтать лишь о том, чтобы всё поскорее закончилось. Вдруг Аркон зашевелился впервые за несколько минут, будто насторожившись. — Ты это слышал? — спросил он. — Что? — переспросил Ориус. — Не знаю, — ответил тот, — мне показалось, что снаружи кто-то кричал. — Должно быть, это из-за кровопотери, — устало предположил Ориус. — У меня так гудит в ушах, словно… Но тут он и сам услышал что-то подозрительно похожее на голос Рихарда. Слов было не разобрать, но звучал он взволнованно. Ориус переглянулся с Арконом. Тот, казалось, собирался что-то сказать, но не успел — вдруг зелёный огонь, освещавший сферу изнутри, погас. — Что происходит?.. — озадаченно спросил Ориус. — Разве три часа уже прошли? — Не думаю, — глухо произнёс Аркон, и теперь уже Ориус приметил в его сознании тусклую вспышку страха. В ту же секунду створки сферы начали раздвигаться. Перед ними стоял запыхавшийся Рихард, а рядом в кресле целителя почти лежал бледный жрец, церемониальный балахон которого был основательно пропитан кровью. — Ну, что вам сказать… — ухмылялся целитель. — Поздравляю, папочки! Кажется, у вас будет дочь. — Ч-что?.. — непонимающе выдавил Ориус, выбираясь из сферы вместе с супругом. — Как это… д-д-дочь? — Это невозможно, — уверенно отрезал Аркон, но страх в его сознании стал даже сильнее, чем совсем недавно, когда он наглотался эмоций. — Вот ему и объясните, — целитель похлопал по щеке полубессознательного парня, измазанного кровью, но всё же счастливо улыбающегося. — Он говорит, что это девочка, но по мне так он бредит. Бедняга так старался вам ребёнка организовать, что сам чуть к Отцу не отправился. Как бы там ни было, какого-то ребёнка он вам всё же создал. — Но… — Ориус ошеломлённо переводил взгляд с Рихарда на Аркона. — Но… — Зачем? — только и спросил Аркон, чуть прищурившись. — Он нам не нужен. — Это уже не вам решать, — со злой усмешкой, заменившей прежнюю улыбку, отрезал Вернель, вытирая с лица кровь воротом балахона. — Эта девочка нужна магическому сообществу! Это будет невиданный прорыв! — как-то маниакально посмеивался он. — Этот человек почти не имеет шансов родиться без серьёзных отклонений, — не отступал Аркон. — Ну, пока мы даже не можем обещать, что он — или она — вообще родится, — пожал плечами Рихард и принялся отсоединять их от системы. — Возможно, вам «повезёт», и это несчастное создание не проживёт и часа… — Никаких «возможно»! — вдруг выпалил Вернель. — Это совершенно недопустимо! И теперь ваша первостепенная задача — этого не допустить! Чем терять здесь время, лучше отправляйтесь в Колыбель! И не смейте сводить с неё глаз, Рихард! От этого слишком многое зависит. Рихард только закатил глаза, покачав головой. Но, протянув ошеломлённым супругам аш Ландбергам их одеяния, всё же подхватил обессиленного жреца под руку и повёл к двери в Колыбель. Ориус всё это время мог лишь в оторопи смотреть на застывшего Аркона. — Что нам теперь делать?.. — тихо спросил он у формального супруга. — …Не знаю, — долгое мгновение спустя ответил Аркон, даже не глядя на него. — Я правда не знаю.