Глава 30. Дуэт разрушительной силы
Сквозь кишащие нежитью поля магистры Тьмы и Некромантии держали свой путь к крепости. Им приходилось лавировать между крупными скоплениями кадавров, выцепляя одиночек или небольшие стайки. Ведь в столкновении с сотнями неуправляемых мертвецов риск был ощутим даже для магов их уровня. Савестия в теле своего аватара Патрика ловко петляла по испещрённой шрамами земле, раз за разом решительно ввязываясь в бой. Мун по возможности помогал ей тенями, но поспеть за юркой фигуркой было непросто, да и нечасто ей требовалась помощь. К тому же, она сама просила не травмировать мертвецов без веского повода. Всё-таки они были для неё не только противниками, но и ценным ресурсом, и с каждым новым «поверженным» её персональная армия пополнялась. В отличие от, казалось, неутомимой аш Уоллестаун, её живой — пока ещё — коллега уже почти достиг предела своих сил. Как и его гнедой, дышавший всё тяжелее — он упорно отказывался прибавить хода. И не удивительно: бедный конь за последние сутки отдыхал лишь немногим более своего хозяина, вынужденного обойтись без отдыха вовсе. Мун уже давно заметил всё возрастающую боль в сознании животного, и хотя сейчас у него были проблемы поважнее, это не могло не беспокоить. К сожалению, предчувствие его вновь не обмануло. До крепости оставалось не менее километра, когда гнедой болезненно заржал, резко остановившись. Едва Алиэмун спешился, чтобы проверить, в чём дело, как конь прилёг на траву, подобрав под себя копыта. Это был очень тревожный знак. — Ну, что с тобой, приятель? — вполголоса спросил он у коня, поглаживая рукой его гриву. — Устал? Понимаю. Я бы тоже не отказался прилечь. Но у нас ещё есть работа. Ну же, вставай… Он потянул гнедого за поводья, но тот лишь фыркнул, мотнув головой. Конь устало пыхтел, а большие карие глаза выдавали боль не менее наглядно, чем его сознание. Жаль, что тёмная магия совсем не помогала понять, что же именно не так. От магии исцеления сейчас было бы куда больше прока… — Если вы его добьёте, я могу поднять его для вас, магистр, — послышался позади голос Патрика. Напрягшись, Мун лишь бегло взглянул на коллегу, стараясь не выдать раздражения. — Конь просто устал. Возможно, ногу свело судорогой. Пока нет смысла его убивать, — сухо ответил он, потянувшись за флягой. — По пути у нас даже не было возможности напоить лошадей. Налив в ладонь немного воды, он протянул её гнедому. Тот охотно облизнул руку, но это вряд ли могло заметно помочь. — Мёртвым он стал бы куда эффективнее. И поить было бы не обязательно. — Подойдя к коню, Веста попыталась коснуться его носа неживой рукой аватара, но тот сразу отвернулся, недовольно фыркнув. — Вы вроде были чем-то заняты, коллега? — всё же не сдержал раздражения в голосе Мун. — Хорошо, — кивнула она, вновь опускаясь на четвереньки. — Я пока соберу немного нежити. Не задерживайтесь надолго. Алиэмун коротко кивнул в ответ, не отрывая взгляда от гнедого. В глубине души он понимал, что скорее всего она была права, и коня придётся отпустить… так или иначе. Сколько раз он уже обещал себе не привязываться к лошадям?.. Но всякий раз, когда случалось подобное, ничего не мог с собой поделать. Для менталиста это было особенно тяжело: ведь тёмная магия не оставляла простора для сомнений, что каждая лошадь обладала уникальной личностью. Высокоорганизованные животные, пусть и уступали людям в отдельных аспектах интеллекта, эмоционально не так уж и отличались — стоило только понять азы различий в их оттенках тьмы. Поэтому Муну никогда не удавалось воспринимать лошадей как расходный материал, которым можно было пожертвовать, не задумываясь. Как только Савестия ускакала прочь, Алиэмун вновь попытался потянуть коня за поводья. На этот раз он подхватил его тенями под брюхо, стараясь помочь. Другая лошадь наверняка запаниковала бы от неожиданного контакта с холодом теней, но гнедой уже далеко не впервые соприкоснулся с тёмной магией и лишь встревоженно заржал. С некоторым усилием Муну всё же удалось поднять его на ноги, и даже когда тени исчезли, конь остался стоять. Магистр выдохнул с облегчением, но оседлать его снова не решился. Всю ближайшую нежить Савестия уже собрала, а на границе леса всё ещё оставалась не вытоптанная трава. Безопасным это место сложно было назвать: велик был риск, что до коня доберутся вновь пришедшие мертвецы. Однако это давало ему хоть какой-то шанс выжить — причём, вероятно, куда больший, чем если оставить его возле крепости, в которой от лошадей всё равно не будет толка. — Не ходи за мной, — со вздохом обратился он к коню, заботливо поглаживая его нос. — Я за тобой вернусь. Хлопнув гнедого по крупу, чтобы направить в сторону леса, тёмный магистр с тяжёлым сердцем направился за коллегой. Дожидаться его она определённо не собиралась, продолжая носиться по полю, пока не скрылась за небольшой возвышенностью, поросшей кустарником. Мун направился за ней к холму, но внезапно следовавшие за хозяйкой мертвецы остановились как вкопанные, преградив ему путь — пришлось пробираться через их ряды. Алиэмун добрался до подножия, уже понимая, что творится что-то странное, поэтому не стал опрометчиво выдавать своё присутствие, а только осторожно выглянул между спин зомби. В нескольких десятках метров впереди начиналось скопление из нескольких сотен мертвецов. И это явно была не простая стая: нежить выстроилась плотными рядами. Замаскировав себя тенями, Алиэмун медленно продвигался вдоль подножья, всматриваясь вдаль сквозь куда менее ровные ряды мертвецов союзницы. Наконец, в поле его зрения попала Савестия, а следом… генерал аш Хейшильд?.. Его тёмно-красный доспех сложно было не узнать издалека. Могущественные некроманты медленно сближались, не произнося ни слова. Найдя подходящую точку обзора за колючим кустом дикого боярышника, Мун затаился, усилив свою маскировку, и подцепил одну из теней на самой границе восприятия, чтобы расслышать их разговор сквозь гул мертвецов. — Что здесь происходит, генерал?! — донёсся мальчишеский голос аватара Савестии, остановившейся в десятке шагов от генерала. — Маршал! — встревоженно отозвался аш Хейшильд. — Вы как нельзя вовремя! Аш Йульберг будто с ума сошёл… он пытался меня убить! — Каким образом? — строго спросила та. — Ему удалось перехватить одного из моих зомби. Он… пытался меня задушить его руками, — ответил тот, медленно подходя ближе. — Я потерял сознание и, кажется, почти умер. Но моим подчинённым удалось меня откачать. Генерал сокрушённо покачал головой, на что Савестия лишь скептически хмыкнула. Алиэмуну же, в отличие от коллеги, не требовалось принимать слова аш Хейштльда на веру. Ему достаточно было бы подобраться на пару десятков шагов ближе, при этом не выдав себя. Как нельзя кстати, отставшие зомби, позади которых он скрывался, начали подтягиваться к своей хозяйке. Стараясь не нарушать целостность теневой маскировки, магистр предельно медленно продвигался вслед за ними. — Вы можете объяснить, почему ваши мертвецы бесконтрольно слоняются вокруг крепости? — спросила маршал. — Вы же понимаете, какую опасность они представляют?! — Я понимаю… — тот замялся. — По правде сказать, я не знаю, что именно произошло. Думаю, к этому тоже приложил руку аш Йульберг. Возможно, он опоил меня чем-то. Незадолго до нападения я почувствовал себя… странно. Савестия ответила не сразу, вероятно, размышляя, как такое могло случиться. Ведь не более часа назад она сама утверждала, что потерять контроль над своими зомби возможно только при смерти. Как генерал мог так спокойно стоять перед ними после настолько серьёзного нападения? Мун подобрался так близко, как только мог. Ещё немного — и никакие тени не помогли бы ему скрыться, а за мертвеца он даже издалека не сошёл бы. Однако ему никак не удавалось уловить тёмные эмоции аш Хейшильда. Но с выводами он не спешил — ведь Савестию, пребывающую в своём аватаре, тёмный также не чувствовал, когда как обычно мог уловить отголоски её тьмы. Проклятье, не мог же он настолько устать, чтобы не различать эмоции даже с такого расстояния?.. Впрочем, собственная тьма не могла не сказаться на восприятии, особенно после суток без сна… — Странностей в произошедшем действительно немало… — задумчиво отметила Савестия после недолгого молчания. — Когда он на вас напал? — Этим вечером, ещё до заката, — уверенно ответил генерал. — И где же сейчас аш Йульберг? — Нам удалось запереть его в подземелье. Вынужден сообщить, что без жертв не обошлось… Слова генерала в некоторой степени вязались с рассказом Ханато, и это непременно обнадёжило бы аш Дортмунда… при иных обстоятельствах. Однако к этому моменту Мун уже достаточно разобрался в собственных ощущениях, чтобы не сомневаться, что единственным живым человеком в пределах его ауры был он сам. В сознании же «генерала» не оставалось ничего, кроме жалкого отголоска страха, подобный которому он видел прошлым утром, когда аш Йульберг подслушивал их разговор через тело Патрика. Мун напряжённо прикусил губу. Нужно было как-то предупредить коллегу, но выдавать своё присутствие было бы крайне недальновидно. В отличие от них, Алиэмун рисковал собственной жизнью. И если в обычном бою между магами возможность внезапного нападения была бы значительным преимуществом для тёмного, то сейчас он бы только поставил себя в невыгодное положение, развязав бой первым. Находящихся в своих аватарах некромантов невозможно даже сковать страхом, а против такой армии мертвецов пришлось бы туго даже тёмному магистру… Не придумав ничего лучше, тёмный незаметно вытянул тень Патрика и коснулся оголённой кожи на его мёртвой шее сзади. Маршал вздрогнула, сделав пальцами за спиной какой-то неясный жест. Похоже, она почувствовала касание тени через кожу аватара, но поняла ли намёк? Или решила, что коллега лишь известил её о своём присутствии? — Нам нужно как можно скорее вернуться в крепость, маршал! Но, боюсь, справиться с ситуацией нашими силами не представляется возможным, — продолжил свой отчёт лже-генерал, сделав ещё один шаг по направлению к маршалу. — Я надеюсь, вы прибыли с подкреплением? — Сейчас я задаю вопросы, генерал, — резко бросила Савестия, а после замолчала. И неспроста — в тот момент Мун предпринимал ещё одну попытку её предупредить. Он не сомневался, что Савестия, как и любой главнокомандующий, в идеале знала стандартную интервальную азбуку. Но догадается ли она о возможности её применения с помощью тёмной магии? Не особо рассчитывая на понимание, Мун выбивал длинные и короткие интервалы холодной тенью по коже: «генерал мёртв» Несмотря на все усилия, Савестия вскоре продолжила разговор, так никак и не отреагировав на его послание. — Так сколько мертвецов вышло из-под контроля, генерал? — спросила она. — Порядка… двух тысяч, — ответил аш Йульберг, задумавшись лишь на мгновение. — Получается, вы распределили по башням не более трёх сотен? Фелус медлил с ответом. Неживое лицо не выдавало эмоций, однако искажённый отголосок страха в его голове полыхнул чуть ярче. — Да… да, примерно так. Я решил сосредоточить основные силы на последней фазе учений. — Дорого же нам обойдётся это решение… — мрачно покачала головой Савестия. Мун скрипнул зубами. Похоже, она так и не поняла, кто перед ней. Тёмный с трудом сдерживался, чтобы не известить её о положении дел, пригвоздив лже-генерала к земле. Но что ещё ему оставалось делать? Разве что попробовать достучаться снова… «это йуль…» Но договорить он не успел. В один миг армия Савестии безо всякого предупреждения бросилась на «генерала». Тот оказался повален на землю, но среагировал быстро — его неживое войско также ринулось в бой. Скрываясь в тенях в полусотне метров от поля боя, Мун мало чем мог помочь — он едва мог разглядеть хоть кого-то в этом месиве из мертвечины, да и восприятие было почти бесполезно. А подойти поближе можно было только наплевав на риск быть замеченным. Со стороны битва некромантов могла бы показаться несерьёзной: мертвецы не столько сражались «насмерть», сколько боролись друг с другом, пытаясь повалить и удерживать противника, почти не нанося повреждений. Савестия же планомерно перехватывала контроль над вражескими мертвецами, которых удерживали её бойцы, при этом старалась не оказаться в окружении сил аш Йульберга. Однако и тот, вероятно, был занят тем же самым — иначе где же он? С самого начала боя «генерал» больше не попадался на глаза. Мун время от времени чувствовал отголоски его сознания где-то в гуще зомби, но это позволяло определить его позицию лишь крайне приблизительно. К тому же, он постоянно перемещался, прикрываясь спинами своих мертвецов. А любая неудачная атака наверняка бы выдала присутствие магистра. Но всё же стоять в стороне, пока коллега сражается, аш Дортмунд не мог, несмотря на риски. Главной его надеждой было выбить аш Йульберга из его аватара, причинив ему достаточную боль. Для Муна не было секретом, что некроманты ощущали боль аватара лишь немногим менее остро, чем боль собственного тела. Они специально выбирали на эту роль кадавров посвежее, чтобы пользоваться в том числе и их нервными клетками, что позволяло им точнее управлять одолженной плотью. А тело, которым управляет аш Йульберг, не могло быть мертво более нескольких часов. Если бы только удалось скрутить его тенями… Но драгоценные секунды пролетали, а Муну всё не удавалось рассмотреть своего главного противника. Вдруг он заметил, как зомби начали окружать Савестию плотным кольцом. Становилось очевидным, что медлить больше нельзя ни секунды! Плюнув на план не выдавать своего присутствия, аш Дортмунд тенями пригвоздил к земле нескольких опасно приблизившихся к ней мертвецов. Но тут раздался раздражённый голос Патрика: — Это мои! Не вмешивайтесь! Мун скрипнул зубами, понимая, что далеко не все из захваченных им мертвецов были союзниками. Однако у него не было повода сомневаться в навыках маршала в ближнем бою с мертвецами, поэтому пришлось отпустить их всех. Освободившись из хватки теней, зомби начали подниматься, и в тот же миг где-то в гуще сражения блеснул оттенок красного. Мун попытался проследить за ним глазами, но пока он отвлёкся, несколько мертвецов схватили Патрика, растянув в разные стороны за руки и ноги. А сзади Савестии вынырнул оставшийся без шлема «генерал» с мечом в руках. Он замахнулся, явно намереваясь отрубить ей голову, но Мун успел перехватить его руку тенью. Однако тяжёлый двуруч всё же нанёс свой удар, угодив по плечу аватара Савестии. Раздался мальчишеский вскрик, а один из зомби, державший её, отскочил на несколько шагов назад, поднимая отрубленную руку над головой. Тело Патрика в один миг лишилось той иллюзии жизни, что теплилась в нём силами хозяйки. Он безжизненной грудой повалился под ноги довольно улыбающемуся аш Йульбергу. Нежить Савестии, очевидно потерявшей контроль над своим аватаром, продолжала бороться, но лишь по инерции уже полученных команд. Словно вмиг ослепнув, они без особого сопротивления позволяли противнику себя повалить. Хрупкий баланс сил стремительно таял. Что ещё хуже: теперь на тёмного было направлено множество пар неживых глаз. Мун стиснул зубы. Открытого боя всё же не избежать…Глава 31. Отдых и бдительность
Подавив зевок, Гиларий без какого-либо энтузиазма откусил — или скорее отколол зубами — кусок некромантского сухпайка: вяленого мяса с примесью каких-то опилок. За последние сутки у него не было возможности не то, что отдохнуть — даже нормально поесть. Однако голод не особо помогал убедить разум в съедобности этих брикетов, напоминавших скорее обуглившиеся кирпичи и едва заметно отличавшихся от них на вкус. Но деваться было некуда. По крайней мере, это «задание» по присмотру за телом маршала давало хоть какую-то передышку. Вдруг Гил невольно поморщился, эмпатически уловив боль Ханато, сидевшего на бревне справа от него. Он пытался откусить от своего куска мяса, стоически игнорируя рану на щеке, вновь начинавшую кровить. — Справишься? — осторожно спросил Гил. — Справлюсь, не безрукий… пока что, — ответил он, стерев кровь перевязанной рукой. А следом достал нож и попытался откромсать кусок пайка. Вот только пересушенное мясо неведомого зверя с трудом поддавалось даже хорошо наточенному лезвию, а держать брикет пораненной рукой явно было крайне неприятно. Но Гиларий знал коллегу слишком давно, чтобы тут же лезть к нему со своей помощью. И только когда Ханато, лоб которого уже блестел от пота, с горем пополам отвоевал себе небольшой кусок и победоносно отправил его в рот, Гил молча забрал у него нож и сухпаек. Невзирая на тьму в сознании приятеля, он сам накрошил горсть мелких кусочков и протянул ему. — Спасибо, — с недовольным вздохом принял тот подношение. — Не благодари, — улыбнувшись, Гил мотнул головой. — С такой-то раной на пол-лица удивительно, как ты вообще умудряешься есть. Надо бы её зашить, иначе целители ещё долго будут пытать тебя сведением этого шрама. На что аш Нейтиналь лишь пренебрежительно дёрнул носом, а затем с явным усилием протолкнул в горло ещё один осколок мясного кирпича. — А знаешь, этот сухпаек не так уж и плох на вкус… если его не жевать, — прокомментировал он, тряхнув головой. — Возьму на заметку, — беззвучно усмехнулся Гил. — Я смотрю, тебе уже лучше? — спросил Ханато, искоса окинув его взглядом. Улыбка быстро сошла с лица аш Торнвальда. Он ответил не сразу, продолжая крошить брикет. Гилу пока сложно было понять, каким образом ему должно было стать лучше. Человека, которого он знал с самого детства, кто-то умышленно лишил никак не меньшего остатка жизни, чем сам Гиларий прожил на свете. И этим кем-то мог оказаться Аркон аш Ландберг — человек, которому он доверял едва ли не также всецело, как покойному Озмунду. — Пожалуй, немного… По крайней мере, пока не думаю об этом лишний раз, — в меру прозрачно намекнул он, не утруждая себя ментальными щитами. — Ладно, понял. Не будем об этом, — вздохнув, Ханато осмотрелся. — В любом случае, сейчас не лучшее время для личных разговоров. У нас есть дела поважнее… — Это какие? — вновь постарался улыбнуться Гил, отгоняя неприятные мысли. — Попытаться не уснуть, пока магистры не сделают всю работу без нас? Оглядевшись по сторонам, он приметил затаившихся по периметру поляны зомби — их было не больше десятка, остальные ушли за своей хозяйкой — точнее, за её аватаром. — Да, не похоже, чтобы маршалу аш Уоллестаун что-то всерьёз угрожало, — согласился Ханато, взглянув на её тело, неподвижно сидевшее по правую руку от него. — В этом районе я не видел бесконтрольных — потому и остановился тут передохнуть. Но мы не можем терять бдительности. — Да, да, само собой… — передав ему оставшееся мясо, Гил потянулся. — Так что там с той фризской воздушницей? Как, говоришь, её зовут? — Лия, — буркнул Ханато, выдавая лёгкое раздражение в сознании. — Лия… — протянул аш Торнвальд. — Красивое имя. А сама она как? Ханато взглянул на него так, словно всерьёз ожидал какого-то иного вопроса. — Гил… — с несерьёзным осуждением покачал он головой, — что я только что сказал насчёт бдительности? — Зомби всегда бдительны, — слабо улыбнулся Гил, разведя руками. — А я, между тем, не шутил про перспективу уснуть. Нам обоим не помешает отвлечься, не думаешь?.. Так что расскажи о ней что-нибудь. Тот обречённо вздохнул, но всё же ответил: — Мне особо и рассказать нечего. Я почти ничего о ней не знаю. Кроме того, что она непомерно сильна и совершенно не настроена на разговоры. — Сильна, говоришь… — Гиларий хитро заулыбался. — То есть, как раз в твоём вкусе? Помнится, ты как-то раз говорил… Раздражение в разуме Ханато возросло на несколько порядков, а после резко исчезло — очевидно, за поднятыми щитами. — Так, знаешь, что… — прищурившись, сверлил он коллегу взглядом, но всё же врать не стал: — Мало ли, что я говорил… Сильных духом — признаю, уважаю. Сильных телом — ну, допустим. Сильных магов — разумеется, но… но не до такой же степени! Ей ничего не стоит удушить человека по щелчку пальца. И, если честно, я совсем не горю желанием оказаться на месте того человека… Он заметно поёжился, скривившись в лице, невзирая на боль. А вот его ментальные щиты эту боль явно заметили и вновь дали течь, обнажая прелюбопытнейшую смесь противоречивой тьмы. — То есть, она не просто сильна, а сильна порядка нашего магистра? — уточнил Гиларий, стараясь не выдать своего интереса. — Сложно сказать, — тот неопределённо передёрнул плечами, не глядя на него. — Не думаю, что она успела показать всё, на что способна. Но, как ты сам видел, она может летать! — Это меня порядком удивило. Учитывая, что наши воздушники не летают без страховки уже веков пять, если я правильно помню? — Да, с тех пор, как их магистр разбился. Это крайне опасный способ применения воздушной магии. Полагаю, что для этого требуется не только сила и мастерство, но и безупречный контроль, и уверенность в своих силах, — задумчиво рассуждал Ханато. — Особенно если лететь с пассажиром… — О, так ты и полетать с ней уже успел? — воодушевился Гиларий, вздёрнув брови. — Я не говорил, что пассажиром был я, — судя по изворотливой фразе, попытался обойти правду Ханато. — И вообще… давай не будем об этом. — Хорошо, оставим её магию в покое. Тем более, что есть темы поинтереснее. Напомни, ты ведь по-прежнему холост? — хитровато улыбнулся Гил. Ханато, только что закинувший в рот очередной кусок подобия пищи, чуть не поперхнулся от этого вопроса, а следом поморщился от закономерно последовавшей боли. — Допустим, — недовольно покосился он, придерживая щёку пальцами. — При чём тут это? — Ты провёл с ней несколько дней и ещё спрашиваешь? Признай, ты не мог об этом даже не задуматься! — Знаешь, ты последний человек, от которого я жду советов по личным вопросам, — тот покачал головой. — Как ты там говорил? «Лучше всю жизнь спонсировать бордель?..» — …Чем пустить мужика в свою постель, — со вздохом закончил за него Гил. — И могу это повторить! Но она-то женщина! Вдруг она тоже свободна? — А я всё думаю, откуда такой интерес… — неодобрительно поцокал языком Ханато, прищурившись. — Сколько там до обряда осталось? Лет пять-семь? Уже варианты присматриваешь? — Нет, что ты!.. — недоумённо выпучил глаза Гиларий, но тут же кашлянул. — Ну, если только ты и правда совсем не заинтересован в ней… — Флаг тебе в зубы, — пробурчал тот, отвернувшись. — Делай, что хочешь, я тебе не нянька. Но не удивляйся, если за первый же намёк она закинет тебя на ближайшее облако. Гил обрадовался было, однако вновь поднятые щиты приятеля всё же наводили на подозрения. — Правда?.. Что ж, я… подумаю об этом, — осторожно ответил он. — Правда пока я её даже не видел. Ну, разве что когда она пролетела над нами. — Возможно, скоро у тебя будет шанс с ней познакомиться, — вздохнул Ханато. — Но для нас обоих будет лучше, если это случится уже после того, как проблема крепости будет решена. — С этим не поспоришь… — тихо ответил Гил, задумчиво уставившись вдаль. Он был вынужден признать, что Ханато точно угадал его мотивы — как, впрочем, и всегда. Хотя Гил и не скрывал, что уже давно подумывает остепениться. Однако ему совершенно не хотелось обнаружить себя в одном из этих «обычных» аристократических союзов — вроде того, в котором жили его собственные отцы, и который в итоге погубил их обоих. Первый так и не смирился с навязанным браком и покончил с собой, когда Гилу не было и пятнадцати, а к двадцати погиб и второй, из чувства вины пристрастившись к какой-то иноземной дряни, под которой утонул в собственной ванне. Их связывало что угодно — деньги, положение, сын, ожидания родни — но не любовь. Гиларий же не мог не завидовать тем немногим, кому удавалось находить себе настоящую пару вопреки всем этим дурацким законам и шансам на успешный обряд. Как, например, Озмунду и его супругу, пока они были живы. Или магистру аш Дортмунду с его новым мужем. Вот только сам Гил вряд ли смог бы ужиться с мужчиной. Пару раз он даже честно пытался завести с ними отношения, но… это было не то. Совсем не то. Гиларий бросил взгляд на Ханато, через силу доедавшего свой сухпаёк. Нет, его он даже не причислял к тем «попыткам» — аш Нейтиналь просто помог молодому, тогда ещё едва знакомому коллеге по ордену с первым Обрядом Жизни, следуя примеру некоторых старших товарищей. Их «брак» ограничился тремя часами жгучей неловкости в каменной сфере и был расторгнут в тот же день. В Ордене Тьмы подобные договорённости уже давно стали обычным делом. Ведь мало какой аристократ другого типа магии соглашался потратить свой цикл на тёмного, да ещё и без всяких титулов и прочих полезных дополнений к браку. Но к своему второму циклу аш Торнвальд всерьёз намеревался избежать подобных ухищрений. Он мечтал пройти через этот обряд не с другом, а с любимой. Хотя и понимал, насколько это наивно, да и вряд ли осуществимо на практике. Учитывая, как мало было женщин-магов в Шор-ди-Лейн и сколько они обычно запрашивали даже за временный брак — который его, к тому же, совсем не устраивал. И хотя помечтать о той загадочной фризской воздушнице было приятно, Гил понимал, что на деле его шансы стремились к нулю. Фризские маги почти никогда не заключали браки за пределами своей страны. Гиларий читал, что у них нет ничего подобного Обряду Жизни, но зато в браках чистокровных магов фризского происхождения одарённые женщины рождались гораздо чаще, что позволяло им худо-бедно выживать. Разбавлять такую кровь кровью магов Шор-ди-Лейн у них было мало причин. Да и вряд ли подобное в их среде одобрялось — и хорошо ещё, если не каралось изгнанием или чем похуже… Вздохнув, Гил перевёл взгляд на Савестию, которая всё так же неподвижно сидела чуть дальше Ханато, облокотившись на свои колени и расслабленно свесив голову. Он не мог не признать, что даже в её сторону когда-то поглядывал с определённой долей любопытства, несмотря на колоссальную разницу в возрасте и статусе. Более того, столетие тому назад Гил дал добро на тактический брак с Ханато во многом благодаря примеру аш Уоллестаун, известной своими шестью браками, ни один из которых не продлился более суток. Кажется, от какого-то из ранних циклов у неё даже остался сын, но за столь долгую жизнь то был единственный её ребёнок… Гил чуть склонил голову набок, рассматривая Савестию. Для своих шести с чем-то столетий магистр некромантов оставалась вполне хороша собой, а в молодости наверняка была красива, словно фарфоровая кукла. Её глаза были плотно закрыты, а бледное, почти белое лицо расслабленно. Не знай Гил, что происходит, подумал бы, что она просто задремала. Тьма в сознании некромантов, управляющих своим аватаром, оказалась очень схожа с тьмой спящих — только более тусклая, временами едва уловимая. — Должно быть, не очень удобно так сидеть… — задумчиво произнёс Гиларий, не отрывая от неё взгляд. — Может, будет лучше её уложить? — А ты сегодня в ударе, я погляжу, — усмехнулся Ханато. — Ну вперёд, попробуй. Только подожди, пока я отойду на безопасное расстояние, чтобы её зомби не решили, что мы оба надумали воспользоваться отсутствием их хозяйки. — Тьфу на тебя! Я совсем не это имел в виду, — махнул на него рукой Гил, тут же с опаской покосившись на Савестию. — Извините, маршал аш Уоллестаун, если мои слова прозвучали неуместно… — на всякий случай поспешил оправдаться он, а после обратился к коллеге полушёпотом: — Она же точно нас не слышит? — Можешь сам у неё спросить, когда вернётся, — всё ещё посмеивался тот, придерживая щёку. Вдруг едва ощутимый лесной ветерок заметно усилился, окатив утренней прохладой. Гил поначалу не придал этому значения, но вспыхнувший в сознании приятеля страх вынудил его напрячься. Ханато вскочил, торопливо обводя глазами ясное голубое небо, и Гил последовал его примеру. Тени вокруг них резко сгустились — очевидно, стараниями аш Нейтиналя. Однако прошло несколько секунд, и ничего примечательного они не увидели. И не почувствовали — впрочем, восприятие обоих тёмных доставало не далее, чем на пару десятков метров даже в предельном растяжении. Постепенно Ханато позволил себе расслабиться, присев обратно на бревно. — Извини, я… немного на нервах, — рассеянно улыбнулся он здоровой половиной лица. — Ничего, сейчас это даже… Но не успел он договорить, как мощнейший поток восходящего ветра возник из ниоткуда справа от него. Прежде, чем он понял, что произошло, Гиларий обнаружил себя отброшенным на землю позади бревна. Взглянув направо, он увидел Савестию, точно так же свалившуюся на спину. А вот Ханато нигде видно не было… Вскочив на ноги, Гил тревожно уставился наверх, где чувствовал товарища, беспомощно зависшего в воздухе. Его разум теперь излучал лишь острую панику. А вокруг него наматывала широкие круги та самая воздушница, планируя на каком-то странном приспособлении. Её сознание заполнял кипящий гнев — причём направлен он был на Ханато лично. Гиларий стиснул зубы, понимая что сейчас тот был в полной власти этой Лии. Возможно, Гил смог бы сковать её разум страхом, но в этом случае его коллега просто упал бы на землю, и даже поймать его тенями ему бы вряд ли удалось. Но, присмотревшись повнимательнее, аш Торнвальд обнаружил, что хоть сколько-то заметной враждебности в разуме воздушницы не прослеживалось. А когда они начали снижаться, страх начал постепенно отпускать и Ханато. Не похоже было, чтобы та всерьёз собиралась ему навредить — иначе он был бы уже мёртв, если на то пошло. Порядком расслабившись, Гиларий уже спокойно и даже с некоторым любопытством наблюдал, как спустя несколько секунд эта воздушная «битва» закончилась. Ханато плавно коснулся ногами земли, а напротив него почти в тот же миг приземлилась темноволосая девушка с крайне сердитым выражением на лице — вполне симпатичном, надо заметить. В тот же миг незнамо где прятавшиеся мертвецы синхронно бросились в её сторону. Но та лишь окинула их взглядом, и в тот же миг их словно снесло ударной волной. Гил удивился, что его самого при этом лишь окатило лёгким бризом. Зомби же отлетели на пару метров назад и повалились на землю, но сразу начали подниматься. — Нежить, стоять! — крикнул им Ханато. И те покорно подчинились, оставшись стоять там же, где приземлились. Убедившись, что они перестали нападать, Лия без промедления схватила Ханато за грудки одной рукой, а второй поднесла к его лицу, очевидно, опустошённый усыпляющий камень. — Я тебе его знаешь, куда засуну?! — прокричала она на фризском. По долгу службы аш Торнвальд вполне неплохо знал этот язык, хотя применение ему находилось нечасто. Но сейчас он был как никогда рад, что в своё время не забросил дополнительные уроки языкознания. — П-прости, я уже понял, что… это была плохая идея, — с натянутой улыбкой ответил ей Ханато, прижимая к себе перевязанную руку — на белом бинте вновь выступила кровь. — Плохая идея?! Удивительно, что ты всё ещё дышишь! — недобро усмехнувшись, воздушница ткнула его пальцем в лицо чуть ниже пореза, отчего тот болезненно поморщился. Наблюдать за их сценой, конечно же, было увлекательно, но позволить кому бы там ни было так обращаться со своим коллегой по ордену Гил всё же не мог. Сделав несколько медленных шагов по направлению к ним, он громко кашлянул. — Прошу прощения, что прерываю… — тактичным тоном произнёс аш Торнвальд на фризском. Воздушница бросила на него беглый взгляд. Довольно прохладный, к сожалению. — Так это и есть твой начальник? — спросила она Ханато, грубо швырнув усыпляющий камень ему в грудь. — Нет, это мой… коллега Гиларий аш Торнвальд, — представил тот, со вздохом выловив упавший в траву камень тенью. — Можно просто Гил, — улыбнулся он как можно дружелюбнее. Но та лишь кратко кивнула, представившись: — Лия. — А после вновь переключила внимание на Ханато: — Какого фьятуса тут происходит?! Откуда взялись все эти бешеные твари? Ханато принялся вводить её в курс дела, а Гил тем временем вспомнил, в каком неловком положении осталась магистр аш Уоллестаун. Её ноги по-прежнему лежали на стволе, с которого её отбросило воздушной магией. Он поспешил к ней, но замер, едва увидев её болезненно исказившееся лицо. По лбу к волосам струился пот, словно она видела страшный сон. Даже её сознание теперь больше походило на разум человека, переживающего кошмар. — Маршал?.. — осторожно позвал он. Но ответа не последовало, а её глаза по-прежнему были плотно закрыты. Гил подхватил её под руки и подвинул немного, поудобнее положив на траву позади бревна. Заметив это, Ханато и Лия подошли поближе. — Тоже некромант? — спросила воздушница. Кивнув, Гил собирался было её представить, как вдруг Савестия с резким вдохом села, тут же схватившись рукой за плечо. Костяшки её пальцев побелели, а сознание стремительно заполнялось болью. — Маршал, что случилось? — обеспокоенно спросил Ханато, пока Гил помогал ей подняться. — Вам нужна помощь? — Не мне, — прохрипела она, окинув обоих мрачным взглядом. — Ваш магистр остался один на один с аш Йульбергом и сотнями его мертвецов… — она болезненно поморщилась, ещё крепче вцепившись в плечо. — Что? — удивился Гиларий. — Они сражаются? — Магистр ранен? — спросил Ханато. — Не знаю, но пока я не вижу его труп. — Савестия свистнула, подзывая свою лошадь, и нетвёрдым шагом подошла к седлу. — Лошадей только две, вам придётся обойтись одной… Тут она замерла, очевидно, только сейчас заметив незнакомую девушку, стоявшую чуть поодаль: — А вы ещё кто такая?! — Это Лия, та воздушница из Фризы, — поспешил пояснить Ханато. — Она вас не понимает… Но маршал прервала его резким жестом руки. Лия напряглась под пристальным взглядом магистра, но твёрдо смотрела на неё в ответ. — Вы можете нести пассажира? — спросила Савестия на чистейшем фризском, бегло взглянув на странное приспособление за её спиной. — Могу, — кивнула та, тут же прищурившись. — Если это в моих интересах. — В километре отсюда умирает один из тех, кто будет решать вашу судьбу в этой стране, — торопливо объяснила маршал, подойдя ещё на шаг. — Я тоже в их числе. Потратив на размышления не более секунды, Лия явно отработанным движением развернула свои «крылья». — Кого нести? — Меня, — ответила Савестия, направляясь к ней, и на ходу обернулась к тёмным: — Берите мою лошадь и следуйте за нами. Как только он будет с вами, отступайте к лесу. Гиларий и Ханато кивнули, а Савестия остановилась в шаге от Лии, которая оказалась лишь немногим выше. Маршал обхватила её за плечи — так уверенно, будто бы делала это далеко не впервые. Воздушница не менее уверенным движением обхватила её вокруг талии и притянула к себе без малейшего намёка на неловкость. — Быстрее! — прикрикнула магистр. — Каждая секунда на счету. Сосредоточенно поджав губы, Лия тут же подняла их обеих в воздух мощным потоком магического ветра. Помогая другу забраться на маршальскую кобылу, Гил проводил улетевших тревожным взглядом. Он немного беспокоился, сможет ли Ханато удержаться в седле с повреждённой рукой, но выбора сейчас не было. Ради магистра они были готовы рискнуть куда большим.