Глава 42. Первыe шаги по россыпи алмазов
Наутро после ужина с графом дворецкий передал Альтириусу неподписанный конверт. Внутри на слегка помятом листе не слишком аккуратным почерком было нацарапано всего несколько фраз: Доброе утро, Альт! Надеюсь, ты не забыл про наши планы на вечер? Я буду очень рад, если тебе удастся к нам присоединиться! Мы с друзьями договорились встретиться перед спектаклем в ресторане «Айн ди Фуан», где мы с тобой обедали недавно. Мы закажем отдельную комнату, и я с радостью представлю вас друг другу. Пожалуйста, приходи к шести! Буду ждать встречи! Тай. Это немного успокоило Альта, уже успевшего представить себе всю неловкость визита в театр в гордом одиночестве. Как бы он тогда искал в толпе компанию молодёжи, среди которых знал в лицо лишь одного, и то совсем недавно?.. К предстоящей встрече юный герцог готовился даже тщательнее, чем к переговорам с графом. Почему-то ему казалось, что аристократам старшего поколения нет особого дела до всей этой внешней мишуры, а вот ровесники из высшего общества наверняка разбирались в моде куда лучше пожилого графа. Чего стоил один только щегольской наряд Тая! Перед его друзьями Альтириусу совершенно не хотелось ударить в грязь лицом — ведь возможность завести с ними дружбу могла позволить ему влиться в аристократическую среду. Он долго размышлял над нарядом, пытался найти информацию в книгах и спрашивал совета у Лория и Ригана, но даже так сделать выбор оказалось непросто. В итоге он всё же послушал камердинера, остановившись на одном из лучших своих костюмов. Это был тёмно-серый фрак, который оживляла лишь едва виднеющаяся шёлковая сорочка сине-стального цвета. Самому Альту он казался слишком формальным для дружеской встречи, но спорить с тем, что в театр полагается одеваться именно так, он не имел никаких оснований. Потратив на сборы едва ли не полдня и порядком перенервничав в процессе, герцог пришёл к обозначенному заведению даже чуть раньше, чем следовало. Увы, ни Тая, ни каких-либо других посетителей в ресторане не оказалось. — Комната для дружеской встречи? — непонимающе повёл бровью управляющий заведения. — К сожалению, меня никто не поставил в известность, господин… — …аш Дортмунд. Альтириус аш Дортмунд, — постарался как можно твёрже представиться Альт, с трудом сдерживая нервную дрожь. На несколько мгновений управляющий замолчал, будто размышляя, но на этот раз герцог заранее вытащил из-под воротника брачное ожерелье, чтобы не пришлось в очередной раз доказывать, что он не самозванец. — Мы будем рады предоставить помещение для вашей встречи, господин аш Дортмунд, — с приветливой улыбкой сообщил он, едва заметным жестом дав отмашку кому-то из официантов. — Комната будет готова к тому времени, как мы разберёмся с оплатой… Альтириус с облегчением выдохнул, и уже вскоре его проводили в изысканно обставленную комнату. Оставшись в полном одиночестве, он запоздало припомнил урок этикета, в котором Зейн объяснял, что приезд раньше назначенного срока считается признаком дурного тона. Всё же зря он так рано пришёл!.. Оставалось надеяться, что новые знакомые не разглядят его невежества, а оплату счетов сочтут за добрый жест щедрого герцога… Осмотревшись в комнате, Альтириус заметил возле окна небольшой столик, на котором были сервированы лёгкие закуски и вино. К последнему он никогда не питал особой симпатии, но сейчас герцогу почему-то казалось, что он произведёт куда больше впечатления на знакомых Тая, если предстанет перед ними с бокалом в руке. Как минимум, это поможет скрыть непрошенную дрожь в пальцах. Недолго думая, он налил себе полный бокал красного вина и, лишь вдохнув терпкий аромат, подошёл поближе к окну. Его взгляд сразу упал на группу из четырёх молодых мужчин на противоположной стороне улицы — в одном из них герцог быстро узнал Таймариса. Они о чём-то оживлённо беседовали, но почему-то не торопились заходить. И без того жутко нервничавший Альт теперь и вовсе не знал, что делать. Вдруг у них возникли какие-то проблемы? Может, управляющий не понял, что именно с ними и назначена встреча? А знают ли они вообще, что он уже снял комнату? Может, лучше самому их встретить?.. Но пока Альтириус тревожно переминался с ноги на ногу с бокалом в руке, мечась между порывами спуститься к ним или остаться, приняв хоть сколько-то подобающую позу, молодые люди успели исчезнуть из его поля зрения. А уже через несколько мгновений дверь в комнату распахнулась, вынудив Альта вздрогнуть, отчего вино в его руке слегка расплескалось, оставив на пальцах красные потёки. Смутившись собственной неловкости, он спешно вернул бокал на стол и, кое-как стряхнув капли вина, напряжённо замер, уставившись на входящих. — Альт, ты уже здесь! — радостно поприветствовал вошедший последним Тай, горячо пожав чуть влажную ладонь. — Да, я… уже здесь… — неловко улыбнулся ему Альтириус, с трудом сдерживая порыв извиниться. — Как хорошо, что ты пришёл пораньше и обо всём позаботился! — похвалил его воздушник, блеснув ярким ментальным светом. — Иначе мы бы до скончания века спорили, какую комнату снять. Отличный выбор, кстати! Ощутив заметное облегчение, Альт улыбнулся ему куда теплее. Слышать о том, что он хоть что-то сделал правильно, было приятно — даже несмотря на то, что он и не подозревал, что комнат здесь несколько, и выбор у него вообще был. Трое спутников Таймариса тем временем успели подойти к столику с закусками. — Знакомьтесь, это Альтириус, наш дорогой герцог, — привлёк их внимание аш Стейндт, а затем обратился к Альту, указывая жестом на юношу в необычном фиолетовом костюме с расшитой жилеткой: — А это Прентис аш Метендейл. Чуть прищурив голубые глаза, юноша протянул ему руку в изящном жесте. Неровные пряди светлых волос будто бы в беспорядке прикрывали его лоб, при этом не оставляя простора для сомнений в преднамеренности такой укладки. Глядя на яркий наряд нового знакомого, Альт невольно застеснялся собственного костюма, наверняка казавшегося слишком строгим в сравнении. — Рад знакомству, Альтириус, — аккуратно пожав его руку, Прентис изогнул покрытые блеском губы в закрытой улыбке. — Семья Рена — известные меценаты Дортмунда, и городской театр тоже находится под их покровительством, — чуть ли не с гордостью добавил Тай. — И я по-прежнему не понимаю, почему мы идём именно на этот спектакль. Ведь я сразу предупредил, что на той неделе была срочная замена в актёрском составе, — проворчал Прентис, направляясь к диванчику с бокалом вина в руке. — Не удивлюсь, если новенькая ещё даже не выучила свою роль… — Прентис, я прошу, не сейчас… — покосившись на него, Таймарис неодобрительно покачал головой, а затем указал на следующего приятеля: — А это Данвес аш Шоллер. Вам наверняка будет о чём поговорить — он сутками не вылезает из городской администрации! — Вы там работаете? — с энтузиазмом поинтересовался Альт, отвечая на рукопожатие худощавого юноши с усталым взглядом. Его тусклые тёмные волосы нависали над левым глазом неаккуратной прядью, вряд ли намеренно уложенной таким образом, в отличие от причёски Рена. — Можно и так сказать… — Данвес со вздохом закатил зелёные глаза. — Отец хочет, чтобы я «набрался опыта». На фоне своих товарищей Данвес казался немного неряшливым. Его синяя жилетка в сочетании со слегка мятой белой сорочкой и такими же брюками больше напоминали униформу, чем костюм, подходящий для визита в театр. На нём недоставало камзола — что, насколько Альт помнил, ещё можно было простить, однако бабочки или, на худой конец, галстука тоже не было. Глядя на его безразличный вид, легко можно было поверить, что Данвес был вовсе не в настроении идти куда бы там ни было. Едва закончив с формальностями, он тоже направился к ближайшему дивану вслед за Реном. — И, наконец, Викар аш Хеттелвей, — представил Тай последнего из своих друзей — невысокого кареглазого шатена в броском коричневом костюме с лиловой сорочкой и кокетливой брошкой в виде лилии, выполненной из какого-то сиреневого камня явно не без помощи земляной магии. — О, я уже слышал эту фамилию! — улыбнулся ему Альт, протягивая руку. — Уж надеюсь, что один из трёх графских родов Кассарии достоин того, чтобы герцог о нём хотя бы раз слышал, — иронично изогнул выразительную чёрную бровь Викар, неторопливо отвечая на рукопожатие. Захваченный врасплох вполне справедливым упрёком Альтириус на несколько мгновений растерялся, судорожно подбирая слова. — Прошу прощения, если мои слова прозвучали невежливо… — потупил он взгляд, смутившись. — Я имел в виду, что… нахожусь в переписке с достопочтенной графиней. — А мне казалось, что старая карга укатила куда-то на море до осени, — пренебрежительно усмехнулся Викар, не отрывая от герцога изучающего взгляда. — Насколько я слышал, графиня сейчас в родовом поместье… — Альт старался поддерживать хотя бы видимость уверенности — но тщетно. — Правда, ответа от неё я пока не получил, поэтому… не исключаю, что она действительно… где-то ещё… На это Викар лишь неопределённо хмыкнул, направляясь к креслу, стоявшему рядом с диваном, на котором уже сидели Данвес и Прентис, а Таймарис непринуждённо уселся на таком же диванчике напротив них. Альтириус же, вконец растерявшись, так и остался стоять посреди комнаты. Словно заметив, насколько герцогу неловко, Тай подбадривающе ему улыбнулся, едва заметно кивнув на свободное место возле себя, и лишь после этого Альт присел рядом с ним. Новые знакомые производили довольно устрашающее первое впечатление, и на их фоне Таймарис казался единственной отдушиной. — Должен признать, меня впечатлил ваш стиль, Альтириус, — заговорил первым Прентис, неторопливо рассматривая герцога. — Вам правда нравится? — обрадовался Альт, немного нервно поправив воротник. — О, ещё бы! Столь смелый выбор фасона не может не восхищать! А эта холодная и сдержанная, но дерзкая цветовая гамма — от вас просто разит подобающей герцогу уверенностью! — засыпал его комплиментами Рен. Альт неловко заулыбался, не зная, как на такое реагировать. Последнее, чего он ожидал — так это что его наряд произведёт впечатление, едва ли не диаметрально противоположное реальности. — Ты прав, нужна недюжая решимость, чтобы носить сорочку с высоким воротом под фраком, — вторил ему Викар, чуть прищурившись. — Даже мне вряд ли хватило бы смелости в одиночку пытаться воскресить моду тридцатых годов прошлого века. Резко смутившись, Альтириус опустил глаза. Вообще-то эта сорочка даже не была частью костюма, но Альт сам решил её надеть, поскольку она позволяла спрятать брачное ожерелье. Которое он, к тому же, так и забыл спрятать обратно, о чём вспомнил только сейчас, и смутился ещё сильнее. — Ты просто отстал от жизни, Вик, — усмехнулся Прентис. — Я единолично воскресил высокие воротники ещё в позапрошлом году. К тому же, на герцоге этот наряд превосходно сидит, а приглушённые тона идеально гармонируют с его цветом глаз. У его светлости хороший вкус. Как, впрочем, и у его супруга, — многозначительно улыбнулся он, не отрывая взгляда от герцога. Раскрасневшийся Альт чувствовал себя, словно выставленный на продажу конь, которого рассматривают под лупой, надеясь найти повод сбить цену. Он бросил осторожный взгляд на сидевшего рядом Тая в поисках поддержки, однако тот лишь сдержанно улыбнулся ему, но встревать в разговор почему-то не торопился. Данвес же, до сих пор слушавший молча и почти неподвижно, лишь на последней фразе Рена зашевелился, тяжело привалившись на подлокотник дивана. — Так ты, значит, по своей воле согласился стать герцогом? — непринуждённо спросил он, отпив вина из своего бокала. Его вопрос порядком сбил Альта с толка. Что он вообще имел в виду?.. Немного озадачил и столь резкий переход на «ты», когда как остальные пока придерживались хоть каких-то формальностей. Или же в этой компании так принято, и герцог почём зря старался следовать всем прописным правилам светских бесед?.. — Ну… да… — всё же ответил он после неловкой паузы. — А как иначе?.. — Дан, ну что за бестактность? — пристыдил его Прентис, поцокав языком. — Можно подумать, сам ты отказался бы от столь… редкой возможности. — Ещё чего не хватало! — поморщился Данвес. — Отец уже пытался сватать меня какому-то высокопоставленному дедку, но я бы ни за какие деньги не согласился на такой брак. Это же всё равно, что устроиться на пожизненную работу! — А не ты ли ныл всю зиму, что никак не можешь найти себе пару? — усмехнулся Таймарис, поправляя на пальце свой массивный перстень с рубином. — Конечно, жених мне не помешал бы… — не стал отрицать Дан, мечтательно вздохнув. — Тихий, покладистый, не слишком избалованный образованием, готовый сделать мою жизнь легче и приятнее. Но уж точно не такой, ради которого самому придётся вкалывать! С разных сторон послышались смешки, и Альт натянуто улыбнулся с ними за компанию, хотя высказывание Данвеса его порядком покоробило. О том, что сам он лишь после свадьбы узнал о масштабе свалившихся на него обязанностей, герцог старался даже не вспоминать. — Да зачем он тебе вообще нужен, этот муж? — с циничной усмешкой спросил Викар. — Лучше бери пример с меня. Вышел замуж в свой дебют, развёлся сразу после обряда, отдал сопляка на воспитание роду и вот уже два года живу в своё удовольствие. А впереди ещё целое столетие свободы! — Я бы с радостью обошёлся тем же, но отец требует, — буркнул Данвес, а следом в несколько глотков ополовинил свой бокал. — Говорит, что настоящий муж «наставит меня на путь истинный». Если не найду никого подходящего и за пятый Сезон, грозится, что подберёт мне кого-нибудь из своих друзей… — поёжился он с демонстративным отвращением. — Всё-таки какие же вы оба ещё дети, — покровительственно усмехнулся Прентис. — А ведь опытный муж — это даже хорошо. Могу подтвердить на своём примере, да и Альтириус наверняка согласится, правда же? — выжидающе посмотрел он на герцога. — Д-да, конечно же… — улыбнулся Альт, почувствовав себя крайне неуютно от перехода на столь личную тему, и попытался увести разговор от себя: — Получается, у вас тоже есть муж, Прентис? — Уже с полвека в браке, — гордо усмехнулся тот, отпив глоток вина. — К счастью, пока обошлось без детей. — Интересно, а как скоро супруги аш Дортмунды осчастливят наше герцогство наследником? — вслух поинтересовался Данвес, бокал которого уже когда-то успел опустеть. И хотя он, казалось, не обращался ни к кому конкретному, Альтириус почувствовал, как лицо вновь опалило жаром. — Дан, вечер ещё даже не начался, а ты уже не следишь за языком, — с упрёком осадил его Таймарис, а после перевёл взгляд на Альта: — Лучше расскажи, как тебе жизнь с герцогом? Он же не стал хуже с тобой обращаться после свадьбы? — Конечно же, нет. Мун… замечательный, — смущённо ответил Альтириус. — Хотя, по правде сказать, я почти не видел его после свадьбы. У него так много обязанностей… — Да уж, — усмехнулся Викар, — так много, что уже с полвека в своём герцогстве даже не появляется… Альтириус напряжённо отвёл взгляд, едва заметно нахмурившись. Каждая произнесённая фраза всё сильнее выводила его из равновесия, и терпение уже подходило к концу. — Так, а… что за представление будет сегодня? — неожиданно спросил герцог в отчаянной попытке хоть как-то сменить тему. — Да все они одинаковы… — махнул рукой Викар. — Весь вечер будут размазывать сопли по сцене, а в конце все умрут. — Ты просто ничего не понимаешь в искусстве, — хохотнул Прентис, а затем взглянул на Альта. — Это неплохая постановка, и даже той дилетантке не под силу её не испортить. Но заранее раскрывать сюжет не буду — только удовольствие испорчу! К тому же, ждать осталось совсем недолго. — Вот только кареты ещё нет, — сообщил Тай, вытянув шею, чтобы заглянуть в окно. — Карета? — удивился Альтириус. — Но ведь театр совсем рядом. Крышу даже отсюда видно… На нём тут же скрестились взгляды всех присутствующих, и в комнате на несколько мгновений повисла тишина. Альт занервничал, понимая, что сказал что-то не то. — Да будь он даже через дорогу! — беззлобно рассмеялся Тай, разбивая неловкую паузу. — Мы же не простолюдины какие-то, чтобы пешком в театр ходить. — А что, в Инторне нынче пешие прогулки в моде? — Викар растянул губы в кривой усмешке. — Не бывал там пару лет, но и не подозревал, что обычаи так изменились! Альт промолчал, чувствуя, как уши горят всё сильнее. — О, а вот и карета! — обрадовал всех Таймарис, чем как нельзя более кстати отвлёк всеобщее внимание от сконфуженного герцога. Уже вскоре все пятеро погрузились в экипаж, чтобы проехать чуть более минуты до городского театра. Внутри их встретило просторное светлое фойе, в изобилии украшенное золотом. За свою жизнь Альт видел только театр в Инторне — в котором состоялась вторая его встреча с будущим супругом — поэтому сравнивать ему было сложно, но всё же Дортмундский театр с порога произвёл немалое впечатление. Стоило им пройти в зал, как Прентис куда-то удалился, а через минуту вернулся с раздражённым видом. — Вы не поверите, но ложи уже заняты! — сокрушался он. — Даже рубиновая? — недоумевал Таймарис. — Странно, ведь сейчас не сезон… — Что за рубиновая ложа? — осторожно поинтересовался Альт, пока остальные горячо обсуждали что-то между собой. — О, вы впервые в нашем театре, ваша светлость? — оживился Прентис, вмиг позабыв про своё недовольство. — Все семь лож здесь названы в честь драгоценных камней, и самые престижные среди них — рубиновая, изумрудная и, конечно же, алмазная. У каждой уникальная отделка пола — это позволяет подчеркнуть индивидуальность каждой ложи, при этом не нарушая общую композицию, поскольку из зала все они выглядят одинаково. — Так и знал, что надо было заранее зарезервировать… — с досадой вздохнул Тай. — Неужели заняты все до единой? — Все, — подтвердил Рен. — Ну, кроме алмазной, разумеется. — И что теперь? Может, по домам? — с ноткой надежды предложил Данвес. — Нет, пойдём в общий зал с простолюдинами наслаждаться ароматом потных подмышек! — с нескрываемым сарказмом ответил Викар, наморщив нос. Альт нахмурился, чувствуя, как среди потенциальных друзей нарастает раздражение. И хотя их высказывания напрягали его всё сильнее, сейчас герцогу было не до личных предпочтений. Если все разойдутся сейчас, для этих молодых людей он так и запомнится своей жалкой неловкостью, красными от стыда щеками и смехотворным предложением пешей прогулки в театр. Конечно, более длительное общение предоставило бы ему дополнительные возможности сконфузиться ещё сильнее, но всё же Альт хотел попытаться во что бы то ни стало исправить первое впечатление о себе. В кои-то веки полукровке выпал шанс заглянуть за ранее недосягаемый занавес тайны жизни знатной молодёжи, и он не собирался его упускать. — А что насчёт алмазной ложи? — вдруг спросил герцог, собрав решимость в кулак. Он уже хотел было добавить, что если она слишком дорого обойдётся, то он мог бы заплатить за всё сам, но прикусил язык. Герцог и так много чего сморозил за этот вечер — не хватало только ещё сильнее испортить впечатление о себе. И вновь Альт стал центром притяжения внимания всей компании. Взгляд Викара казался насмешливым, Таймариса — заинтересованным, Данвеса — слегка возмущённым, а Прентис будто бы даже расстроился. — Алмазная ложа занята вот уже четыре столетия, ваша светлость, — терпеливо пояснил он. — Вскоре после основания театра её выкупил Дантиэрун аш Дортмунд, ваш покойный тесть. — Один из отцов Муна?.. — удивился Альт. — Он самый! — кивнул Рен. — В те времена они с супругом были известными в Дортмунде любителями культуры. Без их покровительства этого театра и не существовало бы! Даже после их смерти в алмазную ложу не пускают зрителей, но если вы пожелаете, после представления я могу договориться с дядей, чтобы посмотреть на неё изнутри. — Подождите, но… разве она не должна была перейти по наследству к их сыну? — вдруг пришла Альту в голову мысль. — Да, разумеется! — подтвердил Прентис. — Однако, насколько я слышал, его светлость Алиэмун аш Дортмунд так ни разу ей и не воспользовался… На этих словах Прентис переглянулся с Таем, и в сознании обоих разлилось тепло. — В таком случае, разве наш дорогой герцог, как супруг наследника, не является законным совладельцем алмазной ложи? — Таймарис высказал вслух уже вертящийся на языке всех собравшихся вопрос. — Хороший вопрос! — заулыбался Прентис. — Хотя Альтириус ещё не представлен и даже не принял герцогскую корону, мне кажется, это может сработать. Нам нужно срочно найти моего дядю! — А он точно тут? — уточнил у него Тай? — Разумеется! — подтвердил тот. — Как любитель театра, он присутствует практически на каждом представлении, а как владелец, только он может дать разрешение открыть ложу. Дядя Прентиса достаточно скоро обнаружился в сапфировой ложе, и на этот раз Альту не пришлось доказывать свою личность — достаточно было поправить брачное ожерелье гравировкой вперёд. Представление ещё даже не успело начаться, когда Альтириус аш Дортмунд в компании своих новых знакомых сделал первый шаг на инкрустированный алмазами пол своей персональной ложи, прилюдно открывшейся впервые за два с половиной столетия. Осмотревшись, герцог понял, что оказался прямо напротив сцены — на виду у всех собравшихся зрителей. Зал оживлённо загудел, заставив Альтириуса почти физически ощутить, как на нём скрестились сотни заинтересованных взглядов. — Думаю, это можно считать твоим неофициальным представлением светскому обществу, — доверительно шепнул ему Таймарис, дружески положив руку на плечо. — Можно не сомневаться, что уже завтра о твоём прибытии будет знать даже последняя хромая кобыла нищего торгаша с задворок Дортмунда. Обводя взглядом зрительский зал, Альт чувствовал себя одним из актёров на своей, дополнительной сцене. Каждое его движение было как на ладони, и от этого его сердце стремительно набирало темп. Однако это было какое-то другое волнение. Страх, тревожность и неуверенность, конечно же, оставались его верными спутниками, но почему-то сейчас оказались вытеснены на границы сознания чем-то иным. Герцог постарался улыбнулся зрителям как можно увереннее — и, кажется, на этот раз даже получилось. А после, неторопливо и грациозно, выверяя каждое движение, присел на одно из двух главных мест в ложе, пока новые знакомые устраивались вокруг герцога. Только сейчас его накрыло осознание, насколько же важным мог оказаться этот момент. Лорий на протяжении нескольких недель твердил, как важно быть правильно представленным местному сообществу, но вместо этого Альт, наплевав на многовековые традиции, показал себя публике самым дерзким образом из всех возможных. И хотя формально он так и не был представлен, вряд ли в зале найдётся хоть один человек, не понявший, кто только что вошёл в алмазную ложу. В эту минуту он не зависел от благосклонности незнакомых пожилых аристократов, а сам определял границы дозволенного. И пусть этот шаг был случайностью, Альт нисколько об этом не жалел. Впервые со своего прибытия в Дортмунд он почувствовал, что всё происходящее находится в его руках.Глава 43. Заслуженный отдых и мимолётная слабость
Магистр аш Дортмунд проснулся в комнате, поначалу показавшейся незнакомой. Несколько мгновений он разглядывал старую древесину сводчатого потолка, прежде чем вспомнил, где видел его ранее — на верхнем этаже главной башни ордена некромантов, где располагались лучшие гостевые комнаты ордена, а также покои магистра аш Уоллестаун. Мун глубоко втянул носом воздух — по крайней мере, здесь не пахло мертвечиной. И, что даже важнее, дышать наконец-то было не больно. По первым ощущениям, он чувствовал себя вполне сносно, однако, стоило выбраться из постели и подняться на ноги, как стало очевидно, что до полного восстановления ещё далеко. В голове тут же загудело, а слабость едва позволяла стоять без опоры — ожидаемые последствия ускоренного лечения перерасхода в полевых условиях. Кое-как Алиэмун всё же добрался до приготовленного таза с водой — единственное средство гигиены, на которое можно было рассчитывать в самом аскетичном ордене Шор-ди-Лейн. Умываясь, тёмный пытался наладить контакт со своим восприятием. Оно до сих пор подчинялось крайне неохотно, но уже не оставляло его ментально слепым. На всём этаже он смог различить только один след сознания — достаточно хорошо знакомого, чтобы густая пелена печали не помешала распознать в нём Савестию. С ней так или иначе нужно было поговорить, поэтому Мун переоделся в собственную сменную одежду, подготовленную кем-то из неживых слуг, и направился к выходу из комнаты. Едва он открыл дверь, как услышал доносившееся откуда-то пение. Тонкий голосок филигранно выпевал протяжные ноты какой-то грустной арии. Резонируя от старых стен, эта песня буквально леденила душу, словно отголоски скорбного плача обитателей Изнанки. Но откуда она могла исходить, если в этих комнатах не было никого, кроме Савестии?.. Магистр не имел представления, умела ли она петь, но с трудом поверил бы, что её довольно низкий голос мог звучать так звонко. Обойдя винтовую лестницу в центре башни, Мун добрался до покоев коллеги, дверь в которые была распахнута настежь — и песня, действительно, доносилась из неё. Остановившись напротив, тёмный увидел крайне непривычную картину. Савестия сидела в кресле у приоткрытого окна, медленно раскачивая в пальцах почти пустой бокал. Её взгляд был устремлён куда-то в небо, и, казалось, она даже не заметила подошедшего. А за её спиной стоял аватар Патрик — с уже пришитой рукой. И жутковатая песня доносилась именно из его рта… Подождав ещё несколько мгновений в дверях, Мун кашлянул, привлекая внимание. Савестия едва заметно вздрогнула, обернувшись, а песня Патрика тут же прервалась. — Магистр аш Дортмунд… — расслабленным голосом поприветствовала она, жестом указав на диван перед собой. — Не ожидала, что вы придёте в себя так скоро. — Я пока даже не понял, как долго проспал, — сказал Алиэмун, пройдя в комнату и присев напротив коллеги. Окинув её взглядом, он невольно обратил внимание на её наряд, резко контрастирующий как с маршальской бронёй, так и со строгими официальными платьями магистра. Сейчас на Савестии было лишь лёгкое голубое платье, из-под подола которого виднелись босые ступни — в таком виде её можно было принять за простолюдинку, но, похоже, аш Уоллестаун это не тревожило. При этом тьмы в сознании магистра некромантов хватало с избытком, и зная, какие потери понёс её орден, тёмный коллега не мог ей не сочувствовать. — Порядка двух суток, включая дорогу до ордена, — со вздохом констатировала некромантка и, заметив, как напрягся коллега, тут же добавила: — Можете не беспокоиться, Фелус под надзором отряда Стражи. Других потерь нет. Помедлив немного, Мун кивнул и расслабился. — Значит, моим подчинённым всё же удалось его усыпить? — Технически — да, — признала маршал. — Но фактически его задержал Пилевий. Как обычно, генерал допустил… крайне вольную трактовку моих приказов. И вместо того, чтобы направить собранных зомби в крепость, он… утопил их в реке, — она прикрыла глаза, осуждающе покачав головой. — Однако это действительно помешало аш Йульбергу переплыть на другой берег. Недовольство сквозило в её сознании, и Алиэмун вынужден был признать, что разделяет его. Осознание, что из всех возможных вариантов решающую роль в захвате сыграл именно Пилевий, заставляло магистра почувствовать себя ещё более бесполезным. По сути получалось, что если бы он продолжил спать у того ручья до самого вечера, в исходе битвы не изменилось бы ровным счётом ничего. Даже то столкновение с аш Йульбергом, в котором оба магистра едва не распрощались с жизнью, теперь казалось бессмысленным риском. И теперь этот напыщенный старикашка ещё долго будет выставлять задержание беглеца себе в заслугу. Но раз уж его участие всё-таки позволило обезвредить аш Йульберга, Мун готов был отдать генералу аш Лорганту должное… по крайней мере, в своих мыслях. Пока он размышлял, Савестия плавно поднялась и подошла к ближайшему столику, на котором стояла едва начатая бутылка вина. — Не желаете присоединиться, коллега? — спросила она гостя, наполняя свой бокал. — Боюсь, для вина моя печень ещё недостаточно восстановилась, — с улыбкой мотнул головой Мун. Но Савестия, тем не менее, наполнила ещё один бокал и поставила на кофейный столик, где уже стояла ваза с солёным печеньем, после чего присела на диван рядом с тёмным коллегой. — Вам не обязательно пить, — грустно улыбнувшись, сказала она как-то непривычно мягко, и подняла свой бокал. — Просто составьте мне компанию. Глубоко вздохнув, Мун молча приподнял бокал вслед за ней, отпил совсем небольшой глоток оказавшегося довольно крепким вина и поставил обратно на стол. Савестия же, расслабившись, бросила взгляд на своего неживого питомца. — Вы любите оперу, Алиэмун? — спросила она, и Патрик снова затянул ту же песню своим мальчишеским голоском — но на этот раз заметно тише. — Пожалуй, не имею ничего против, — неопределённо пожал плечами Мун, а затем улыбнулся. — Не знал, что зомби умеют петь. — Только если умели при жизни. Хотя этой арии я научила его уже посмертно… Вдруг она поморщилась, строго взглянув на резко замолчавшего неживого парнишку. — Это была неправильная нота, Патрик, — покачала она головой, а затем на удивление точно напела тот же фрагмент мелодии — правда, на октаву ниже. — Ещё раз, с начала строки. Неловко улыбнувшись хозяйке, тот повторил только что спетую фразу — на этот раз без фальши, и аш Уоллестаун одобрительно кивнула. Наблюдая за ними, Мун беззвучно усмехнулся. Не зная, кто перед ним, легко можно было поверить, что это разговор наставницы и ученика, а то и матери и сына. Алиэмун знал, что обычно некроманты не любят расспросов о происхождении своих «питомцев», но всё же не удержался: — Могу я спросить, как давно этот ребёнок… — он запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово. — Мёртв? — невозмутимо предположила Савестия. — Около столетия. — И всё это время он оставался вашим… аватаром? — уточнил Мун, на что та лишь молча кивнула. — Простите, если этот вопрос неуместен, но мне казалось, что некромантам запрещено использовать трупы детей. — Это допустимо с прижизненного согласия ребёнка и его родителей, как и было в случае Патрика. — Откинувшись на спинку дивана, аш Уоллестаун перевела взгляд в окно. — Когда-то давно к нашим воротам подъехала телега, на которой супружеская пара везла своего сына. Они отказывались уезжать, пока я не вышла к ним лично… — Они… сами привезли вам тело собственного ребёнка?.. — недоумевал Мун. — На тот момент Патрик был ещё жив, но неизлечимо болен. Целители несколько раз удаляли опухоли из его тела, но они всё возвращались. Его родители отдали за лечение всё, что имели — а были они не богаты. Пели в оперном театре, и сына тому же учили. Но он всегда хотел стать военным, когда вырастет. И когда стало ясно, что ему недолго осталось, родители согласились отвезти его к нам — в надежде, что смерть не станет помехой для осуществления его мечты. — И вы согласились на это? — чуть нахмурился аш Дортмунд. Савестия неопределённо пожала плечами. — Не сразу, однако его искреннее рвение служить меня убедило. Я объяснила ему, что его ждёт, и даже пыталась отговорить, но Патрик оставался непреклонен до последнего — пока его сердце не остановилось, — вздохнула Савестия, отпив ещё глоток вина. — Он пробыл мёртвым лишь считанные минуты. Его сердце всё ещё бьётся, кровь течёт по венам и даже память всё ещё доступна… — Вы можете видеть его воспоминания? — удивился тёмный, невольно задумавшись о потенциальной выгоде подобной техники. — Крайне ограниченно. В основном некромантии подвластны практические навыки. Но за годы владения одним аватаром сложно не наткнуться на обрывки его ярких впечатлений. Эмоции, которые когда-то испытал этот мальчишка, всё ещё хранятся в его голове… и всё же он мёртв. Есть в этом что-то удивительное, не правда ли, коллега?.. Всё это не имеет никакого значения без той крошечной частички самосознания… — И она уже безвозвратно утеряна на Изнанке среди бессчётного множества таких же отголосков жизни… — продолжил за неё тёмный маг, тяжело вздохнув. — Да, вы правы. Даже спустя века я не перестаю удивляться, как тонка грань между жизнью и смертью… и как при этом она совершенно непреодолима. Он всё ещё не рисковал тратить силы на поддержание ментальных щитов — да и сейчас вряд ли стал их поднимать, даже бы если мог. Из-за этого, будучи эмпатом, Мун невольно подстраивался под меланхоличный настрой собеседницы и, пожалуй, даже не имел особых возражений по этому поводу. Савестия внимательно посмотрела на него и вдруг усмехнулась. Возможно, эта беседа действительно помогла ей… или же концентрация алкоголя в её крови наконец-то стала достаточной, но окружавшая её пелена грусти начала рассеиваться. — Знаете, коллега… — она отпила ещё глоток. — Вы едва ли не первый человек за пределами ордена, кому я рассказала историю Патрика. Репутация некромантов в магическом сообществе достаточно противоречива и без слухов о том, как магистр аш Уоллестаун из прихоти не гнушается телами детей… — Как магистр ордена с не менее сомнительной репутацией, я бы никогда не стал источником подобных слухов, — с улыбкой заверил Алиэмун. — Уж в этом можете не сомневаться, Савестия. — Веста, — вдруг поправила она, вновь переведя взгляд на него. — Думаю, события последних дней дают нам достаточно оснований перейти на «ты». Решивший всё же отпить немного вина Мун чуть не поперхнулся, но всё же с улыбкой кивнул. — Учитывая предшествовавшие два столетия знакомства, твоё предложение не лишено смысла… Веста. — Замечательно… — довольно хмыкнула та, но тут же задумалась, — Али?.. — Так звали моего деда, — поморщился аш Дортмунд. — Лучше «Мун». Или «Эмун», если угодно, хотя эту форму мало кто использует. Веста была далеко не первой, кто пытался сократить его имя не с той стороны. В этих краях мало кто знал о древней южно-венедийской традиции увековечивать имя собственного отца перед именем сына. Пожалуй, оно и к лучшему — не хватало только, чтобы подобные издевательства над детьми распространились и в Шор-ди-Лейн. — Эмун, значит? Мне нравится, — хитро улыбнулась аш Уоллестаун. — А я и забыла про твои венедийские корни. Однако же смешанная кровь не помешала тебе стать одним из сильнейших магов королевства. Должно быть, для блюстителей чистоты крови ты как бельмо на глазу, — едко усмехнулась она. — До меня доходили слухи, что моё имя иногда всплывает в спорах о допустимости браков с иноземными магами, — не стал отрицать Мун. — Но, справедливости ради, венедийские традиции в этом плане не сильно отличаются от наших, а в чём-то даже более жестоки… — И ничуть не менее опасны, — кивнула Веста, вновь переведя взгляд в окно. — Да, я хорошо с ними знакома. В те далёкие времена, когда ты ещё не родился, мне часто приходилось иметь дело с представителями венедийской знати. Многие из них просто помешаны на чистоте своих родословных. — Я слышал, что среди них довольно распространена практика браков со своими же прямыми потомками. — Да, — кивнула Веста и прищурилась, будто вспоминая. — Как-то раз я лично сопровождала одного князя на свадьбу с его же дочерью. Оба они были мне по пояс ростом, с совершенно бесцветной кожей, прозрачными волосами, кроваво-красными глазами… Свадьбу проводили глубокой ночью, в темноте — днём их кожа обгорала даже в тени. Все их потомки страдали теми же проблемами, и до сих пор вряд ли что-то изменилось. В их роду это считалось признаком магической силы, хотя магами все они были крайне посредственными. И таких примеров среди венедийской знати множество. — Наверное, стоит порадоваться, что подобное миновало моего венедийского деда, — мрачно отметил Мун. — Радоваться стоит не только этому. С большей частью телесных недугов целители справляются, но против душевных болезней они бессильны… Среди потомков венедийской знати множество мстительных, жестоких, одержимых собственным величием безумцев без малейшего представления о сострадании… Многие уверены, что эта проблема никогда не коснётся Шор-ди-Лейн, однако Фелус аш Йульберг наглядно продемонстрировал, что погоня за «чистой кровью» опасна по любую сторону границы. В её сознании промелькнул оттенок презрения, направленного куда-то вовне. И Мун догадывался, что дело не только в аш Йульберге. Он и раньше подозревал, что это довольно болезненная тема для Савестии. Возможно, личная?.. Всё же она была внучкой одной из самых плодовитых див Шор-ди-Лейн. И хотя у неё самой был всего один ребёнок и не было ни сестёр, ни братьев, чуть менее, чем все ныне живущие маги страны состояли с ней в довольно близком родстве. — Я не видел его родословную, но подозреваю, что полукровок в ней не наблюдается? — предположил тёмный. — Не только полукровок, — покачала та головой. — Род аш Йульбергов уже многие века избегает союзов с любыми магами с «неидеальной» родословной. Полукровка даже на удалении десятка колен воспринимается главой их рода как основание для запрета на брак любого из потомков. — Но это же сужает выбор до… — Алиэмун задумался, прикидывая в уме, — от силы десятка династий, разве нет? — Десятка точно таких же упёртых борцов за «чистоту», — подтвердила та. — И все они приходятся друг другу в лучшем случае троюродными родственниками. — Видимо, всё же недостаточно близкими, если Орден Огня исправно одобряет их браки… — Тис не видит дальше собственного носа, — поморщилась Веста, а в разуме её промелькнула неприязнь со вполне очевидным вектором. — Его правила обходят все, кому не лень, и он этого даже не замечает — а то и намеренно закрывает глаза. Но как только дело доходит до «неидеальных» родословных, Тис всегда готов привести ворох аргументов, почему такой союз недопустим. И как тебе только удалось согласовать с ним брак с полукровкой? — Это было не так-то просто, — с горькой усмешкой Мун припомнил тот разговор с аш Мирителем. — Но я всё же сумел его… убедить. — Похвальная настойчивость, Эмун, — аш Уоллестаун одобрительно взглянула на коллегу. — Знаешь, обычно я отказываюсь от приглашений на все эти бесконечные свадебные торжества. Но когда до меня дошли слухи, что ты решил связать свою жизнь с полукровкой, я не могла не поздравить вас лично. Это был бы смелый шаг для любого из наших коллег, но особенно для тебя, как герцога. — Она отсалютовала ему бокалом. — Моё почтение. Несколько мгновений Алиэмун удивлённо смотрел на Савестию, в сознании которой не чувствовалось признаков фальши — даже того порядка, что можно было ожидать от простой вежливости. — Спасибо… — немного растерялся он. — Признаться, я не подозревал, что для тебя это так важно. — Это не того порядка взгляды, которыми стоит делиться за пределами узкого круга доверия, не находишь? — Веста многозначительно посмотрела на собеседника. Алиэмун понимал, что она имеет в виду. Хотя должность магистра наделяла немалыми возможностями, она же требовала соблюдать осторожность в высказываниях на «противоречивые» темы. Тёмный не понаслышке знал, сколько головной боли могут принести светские сплетни о любых неоднозначных изречениях. Можно относиться к ним с каким угодно безразличием, но отбиваться от настырных газетчиков и выслушивать недовольства после каждого собрания придётся лично. Помедлив немного, Мун кивнул, и лишь после этого аш Уоллестаун отвела взгляд обратно к окну. — Однако я всегда посильно поддерживала тех, кто шёл вопреки этим «традициям», — продолжила она слегка нетрезвым тоном, сделав ещё глоток вина. — Многим из них было что терять, но им хватило смелости принять на себя риски. Они понимали, почему это важно… И ты ведь тоже это понимаешь, правда, Эмун? Алиэмун не был уверен, что верно уловил смысл её хмельной тирады. — Что близкородственные браки опасны? Конечно… — Что это путь вникуда! — на удивление пылко заявила Савестия. — Общество, в котором подобное практикуется повсеместно, рано или поздно себя изживёт. Аристократии Шор-ди-Лейн необходим приток свежей крови! Даже если это будет означать размытие силы в будущих поколениях. — Я никогда не спорил с этим, — слегка передёрнул плечами тёмный магистр. — Если ты помнишь, по любому вопросу спорных браков я всегда голосовал «за». — Ты, я, Низард… Всегда только наши три голоса. Неужели из всего Совета только трое понимают очевидное?.. — Ну, ещё Тис изредка встаёт на сторону полукровок, — справедливости ради отметил Мун. — Крайне избирательно, — фыркнула та, допив остаток вина в бокале. — Но после ухода аш Нортингтона, возможно, что-то изменится… Алиэмун слегка нахмурился, невольно вспомнив всю цепочку событий, благодаря которой аш Нортингтон оказался отстранён от должности. Искать плюсы собственных осечек в препятствовании врагам осуществлять свои планы, конечно, было сомнительным удовольствием. И всё-таки, пусть даже уход Дарикея оказался побочным эффектом от козней каких-то жадных до власти зориамских интриганов, теперь Совет магов имел хотя бы шанс вести более адекватную политику. Новый магистр ясновидцев в силу возраста вполне мог иметь менее консервативные взгляды, хотя поручиться в этом пока было нельзя. Тут внимание Алиэмуна привлёк Патрик, о присутствии которого он успел позабыть вскоре после того, как тот перестал петь. Всё это время неживой слуга молча стоял за спиной аш Уоллестаун, но вдруг услужливо принял у неё пустой бокал и направился к столу. Пока аватар выполнял молчаливые приказы своей хозяйки, Мун задумчиво наблюдал за ней, едва заметно нахмурившись. — Наш разговор… строго конфиденциален, я правильно понимаю? — осторожно уточнил он. Принимая наполненный бокал из рук слуги, Веста искоса взглянула на тёмного. — Разумеется. Ты же не думаешь, что я стану… — Я не об этом, — покачал головой Мун, а затем кивком указал на Патрика. — Нас точно никто не слышит, как в тот раз? Взгляд Савестии стал более прохладным, а сознание не оставляло простора для сомнений, что этот вопрос её задел. Пару секунд она молча смотрела на коллегу, недовольно прищурившись, а затем и вовсе прикрыла глаза. В тот же миг её аватар перевёл на Муна куда более живой взгляд. — Патрик под моим полным контролем, — произнесла она устами неживого слуги, а продолжила уже собственными: — Но если тебя это беспокоит, я могу отправить его охранять вход в башню. — Пожалуй, так мне было бы спокойнее, — кивнул Мун. Вздохнув, Веста проводила взглядом покорно идущего к выходу Патрика, почти детское лицо которого не скрывало недовольства. Однако исходило оно из сознания хозяйки, казавшейся привычно невозмутимой. — Извини за доставленные хлопоты, — осторожно улыбнулся ей тёмный. — Пустяки, — Савестия махнула рукой, отпив глоток из полного бокала. — Просто подобные меры предосторожности кажутся мне излишними. С момента задержания Фелус даже не приходил в сознание — у него не было возможности повторить свой гнусный трюк. Слушая её, Мун задумчиво наблюдал за плеском вина в своём бокале. Становилось всё очевиднее, что она даже не подозревала о масштабах вероятной угрозы, нависшей над её орденом. Раскрывать подробности расследования, не посоветовавшись с коллегами, Алиэмун не хотел — да и не имел права. Однако даже не предупредить об опасности казалось, как минимум, непорядочным. А как максимум — опасным, и не только для Весты. Сложно было даже представить себе масштаб проблем, случись Ордену Некромантии оказаться под контролем заговорщиков. Кого в таком случае пришлось бы винить? Собственную «излишнюю предосторожность», не иначе… Нет, всё-таки Веста заслуживала знать хотя бы ту часть правды, что напрямую касалась её ордена. К тому же, в перспективе она могла бы стать ценной союзницей в этом деле, и обозначенные ею взгляды лишь подтверждали, что ей можно доверять. — Веста, а ты… уверена, что у аш Йульберга нет сторонников в ордене? — всё-таки решился спросить Мун после недолгой паузы. Тут же поставив бокал на стол, Савестия медленно перевела на него взгляд. В её сознании ожидаемо взметнулась настороженность — а значит, она была ещё не настолько пьяна, чтобы в подобных разговорах не оставалось смысла. — Что ты хочешь этим сказать? — напряглась аш Уоллестаун, обернувшись к коллеге вполоборота. Мун тяжело вздохнул. Он ожидал встречного вопроса, однако прямого ответа дать не мог. — У меня есть… некоторые основания для подозрений, что аш Йульберг мог действовать как часть… чего-то большего, — уклончиво пояснил он. — «Чего-то большего», говоришь… — медленно повторила Веста, задумчиво прищурившись. — Это может представлять угрозу для магического сообщества… и для твоего ордена, в том числе, — попытался хоть как-то прояснить ситуацию аш Дортмунд. — Ты же неспроста завёл этот разговор после того, как я упомянула аш Нортингтона? — вдруг предположила та. — Твоей проницательности остаётся лишь позавидовать, — слабо усмехнулся Алиэмун. Впрочем, он изначально и не рассчитывал, что этой ассоциации удастся избежать. Как и любой член Совета магов, аш Уоллестаун была в курсе основных обстоятельств расследования о предательстве аш Нортингтона вплоть до официального закрытия дела. Ничего не ответив, Савестия мрачно уставилась в окно. Её разум переливался оттенками тревоги, что ничуть не удивляло тёмного — он и сам бы порядком забеспокоился на её месте. — Ты принёс тревожные вести, Эмун, — произнесла она после долгих секунд молчания. — Но я всё же сомневаюсь, что аш Йульберг может быть частью… чего бы там ни было. Мне сложно представить этого человека работающим в интересах кого-либо, кроме самого себя. Он всегда был одиночкой. — Не исключено, что этих людей связывает лишь совпадение личных интересов, — вслух размышлял Мун. — Пока это всего лишь предположение, однако мне показалось важным тебя предупредить. Если причастность аш Йульберга подтвердится на допросе, может оказаться, что у него остались единомышленники в ордене. Раздражённо поморщившись, аш Уоллестаун вновь подняла бокал со стола, сделав большой глоток. — Спасибо за предупреждение. Буду иметь в виду. Последнее, что мне сейчас нужно — это обнаружить в своём ордене и других таких же безумцев, способных с лёгкостью погубить десятки хороших людей ради спасения собственной шкуры… — процедила Веста, в голосе, как и в сознании которой чувствовалась искренняя злость. — Будем надеяться, что я ошибаюсь… — с усилием выдохнул аш Дортмунд, невольно разделяя её чувства. — Могу я спросить, когда аш Йульберг стал проявлять подобные качества? — воспользовался он возможностью разузнать побольше о подозреваемом. — С начала обучения, сколько я его знаю, — рассеянно заявила Веста. — Из-за него мне даже пришлось внести поправки в устав ордена. Раньше никому из студентов не приходило в голову добывать практические пособия, вырезав половину собак и кошек в ближайшей деревне. Он так и не понял, за что наказан — ведь это не было запрещено ни правилами, ни законом… — И этот человек более века оставался членом ордена… — скривился Мун. Савестия взглянула на коллегу едва ли не с осуждением. — И останется им даже теперь. А что, думаешь, такие как он были бы меньшей угрозой за пределами ордена? На этот явно риторический вопрос Алиэмуну оставалось лишь промолчать. — Но признаю, что недооценила угрозу, — мрачно продолжила аш Уоллестаун. — Я могла сделать больше. Вместо того, чтобы назначать его своим помощником, можно было… — Сколько бы людей пострадало тогда? — перебил её тёмный. — Может, меньше, а может, и нет… Бесполезно гадать об этом сейчас. Оставь это сомнительное занятие ясновидцам. Помолчав несколько мгновений, Савестия глубоко вздохнула и залпом допила вино. Это не слишком-то сказалось на концентрации тьмы в её сознании, но пропорция чувства вины немного уменьшилась. — Ты прав. Не для того я распечатала свой дипломатический запас креплёного красного, чтобы ещё сильнее себя накрутить. — Вновь потянувшись к полупустой бутылке, она многозначительно кивнула на почти полный бокал коллеги. — Не будем переводить хорошее вино на мрачные мысли. Слабо улыбнувшись, Алиэмун всё же поддержал её ещё одним глотком, закусив солёным крекером. Тёмный не сомневался, что целитель заметит следы алкоголя в его крови и уж точно не похвалит, узнав, как его пациент провёл первые часы после пробуждения ото сна, призванного восстановить его печень. Но отказаться почему-то не мог — а возможно, просто не хотел. Следующие полчаса, по мере убывания тьмы из сознания коллеги и вина из уже второй открытой бутылки, разговор между магистрами становился всё более непринуждённым. — А знаешь что, Эмун? — Веста выгнула бровь в наигранном возмущении. — Я не засчитываю эти учения! — Как это?.. — недопонял Алиэмун, незаметно для себя успевший уполовинить свой бокал. — Из-за этого ублюдка ни одна из поставленных задач не была выполнена! Даже крепость — и ту пришлось штурмовать самой. Я для себя эти учения устраиваю, что ли?! — эмоционально вещала она куда-то в пустоту. — Нет, всё! Решено: на следующий год снова будут учения с тёмными. — С чего бы это? — недовольно вскинулся Мун. — Следующие по порядку разве не водники? — Ха, водники!.. — поморщилась некромантка, откинувшись на спинку дивана. — Их год легко можно пропустить. Всё равно большая часть их техник совершенно бесполезна против нежити. — Пожалуй, между некромагией и водной магией не самая удачная синергия, — с улыбкой признал Алиэмун. — Разве что, техника иссушения… — Её я бы вовсе запретила на учениях, — фыркнула та, в один глоток допив остаток вина. — Иссушенные кадавры вообще не подлежат восстановлению! Хуже водников только огневики — каждый раз половина войска возвращается в виде углей! Ради них приходится заранее собирать резерв, иначе весь следующий год учиться не на чем… — А я всегда удивлялся, каким образом ваш орден успевает собирать мертвецов для ежегодных учений, — усмехнулся Мун, с любопытством наблюдая за всё менее трезвой коллегой. — Да мы весь год только и делаем, что к следующим учениям готовимся! Часть удаётся восстановить из фрагментов прошлогодних, но что ты сделаешь с обгорелыми скелетами?.. А после земляных и восстанавливать нечего — хорошо, если четверть откопать удаётся! Да ещё и башни заново отстраивать… Нет, пожалуй, земельники даже хуже, чем огневики, — заключила Веста, задумчиво вращая в пальцах пустой бокал. — Тебя послушать, так каждый орден хуже другого, — рассмеялся Алиэмун. — Скажешь, не так?.. — усмехнулась она. — Разве что воздушники имеют хоть какую-то синергию с некромагией, и при этом не оставляют после себя особых разрушений. А остальные? Целители, светлые, ясновидцы — все, как один, совершенно бесполезны в бою с нежитью! И не только магией — большинство даже меч в руках не держали! С тем же успехом можно было бы проводить эти три года учений с простыми солдатами, а то и в составе одних некромантов. А вот тёмные… Савестия прервалась, поставив пустой бокал на стол, а затем наклонилась чуть ближе, будто собираясь поделиться великой тайной: — Тёмные — совсе-е-ем другое дело, — драматическим полушёпотом поведала она. — По мне так лучшей синергии, чем между нашими дарами, просто не существует. Сам подумай, какие возможности это открывает! — Ну, допустим… — осторожно сказал Мун, чуть отстранившись от неё. — К чему ты клонишь? — Я уже давно планировала реорганизовать учения, и этот год показал, что пора действовать! — пылко заявила та, уставившись куда-то перед собой, словно готовясь отдать приказ невидимому взводу солдат. — Больше никаких очерёдностей раз в десять лет! Каждый год на учениях должны быть представители от каждого ордена! — То есть, в десять раз чаще?.. Другие магистры никогда на это не согласятся, — покачал головой тёмный. — Конечно, не согласятся! — хмыкнула Веста, вдруг непринуждённо подобрав под себя ноги. — Я уже неоднократно пыталась их убедить… Но если изменения происходят постепенно и не без причины, добиться от них согласия будет куда проще. Поэтому со следующего года предлагаю ежегодно отправлять на учения тёмных магов! — Что, вместо других орденов? — в недоумении прищурился Мун. — Нет, вместе с ними! И с любыми другими, кого мне удастся уговорить. Что скажешь? — спросила аш Уоллестаун, твёрдо положив ладонь коллеге на плечо. — …Скажу, что такие вопросы лучше обсуждать на более трезвую голову, — мягко улыбнулся он, с подозрением поглядывая на её руку. — Думаешь, я только что это придумала? Да я уже больше столетия над этим работаю! Сказав это, она опёрлась рукой о его бедро, отчего аш Дортмунд резко отскочил в сторону, а Савестия, потеряв опору, немного неуклюже сползла по спинке дивана, приземлившись на локоть. — Веста, Веста!.. — тут же вскочив на ноги, Мун обескураженно уставился на неё. — Я вообще-то замужем, если ты вдруг забыла… — Ты о чём подумал, Эмун? — та в недоумении посмотрела на него снизу вверх, а затем осуждающе поцокала языком. — Расслабься, ты меня не интересуешь… Меня сейчас никто не интересует. Я просто до безобразия пьяна! Рассмеявшись, она растянулась на спине вдоль дивана. Наблюдавший за ней Мун беззвучно усмехнулся, немного расслабившись. И правда, на что он так отреагировал?.. Даже её сознание не выдавало никаких неуместных намерений — да и, похоже, уже не выдавало ничего особо связного. — И зачем я так напилась, ты не знаешь?.. — отсмеявшись, Веста потёрла ладонями лицо. — Сколько веков я уже не позволяла себе подобных слабостей?.. — Думаю, после всего случившегося мы оба заслужили немного отдыха, — тихо произнёс Мун, осторожно накинув на неё висевший на подлокотнике плед. — Пожалуй, ты прав… — расслабленным голосом сказала она, подняв на него глаза. — Спасибо, что составил компанию, Эмун. — И тебе, Веста, — кивнул ей Алиэмун с улыбкой и направился к выходу. Однако в свою комнату не стал даже заходить. Проспав двое суток, он не чувствовал никакого желания возвращаться в постель. Подвергать сомнению слова нетрезвой коллеги Мун не собирался, но всё же лучше было переговорить со своими людьми лично, чтобы убедиться в их готовности к транспортировке аш Йульберга в Инторн.Глава 44. Мучительное решение
Спускаясь по витой лестнице, Мун всё отчётливее ощущал, какую цену его организму пришлось заплатить за недавний перерасход и последовавшее лечение. Уже на полпути он осознал, что если не передохнуть, велик риск потерять сознание на ходу и кубарем скатиться по треклятой лестнице. Остановившись возле пыльного окна, Алиэмун присел на узкий подоконник и пару минут наблюдал, как вдалеке некроманты разбирают сваленные в кучу фрагменты отработанной нежити. В эту минуту магистр и себя ощущал не намного более живым. Раз уж даже спуск давался с таким трудом, каково же ему будет подниматься обратно? А о неизбежной перспективе ехать в таком состоянии верхом он пока старался даже не думать. К счастью, долго искать своих подчинённых не пришлось — ещё в конце спуска Мун приметил знакомые ауры в орденской столовой, расположенной на первом этаже башни. Войдя в просторное помещение, по старинке освещённое факелами, он окинул взглядом стройные ряды столов со скамьями, большая часть которых пустовала. Лишь в дальнем конце зала ужинала группа из десятка человек в серой форме Теневых Стражей, рядом с которыми сидели и тёмные маги. Стоило Муну приблизиться на десяток шагов, как аш Торнвальд и аш Нейтиналь, сидевшие к нему спиной, тут же вскочили со своих мест и обернулись. — Магистр, вы очнулись! — радостно поприветствовал его Гиларий. — Вы уже поправились? — заботливо поинтересовался Ханато. — Как видите, — улыбнулся им Мун, намеренно выбрав самую расплывчатую фразу. — Вы должны были проспать ещё как минимум сутки, магистр аш Дортмунд, — сердитым тоном отметил сидевший на соседней скамье целитель Гервас аш Ансельм. — Почему вы не в постели, скажите на милость? Мун невольно напрягся, когда тот поднялся со своего места и подошёл к нему. И не зря: стоило целителю принюхаться, как он резко вытянул вперёд руку, жёстко схватив магистра за горло. — Эй, Гер… — недобро окликнул его Ханато, предостерегающе играя тенью собственных пальцев. — Тебе хватает наглости так обращаться с моим магистром? Гиларий тоже заметно напрягся, но аш Дортмунд успокоил их обоих жестом. Несмотря на суровое выражение на лице, угрозы в сознании Герваса не ощущалось. Да и его методы осмотра, без сомнения, были знакомы всем присутствующим буквально до боли — видимо, поэтому остальные стражи не отрывали глаз от своих тарелок, старательно делая вид, что ничего не происходит. — Это я его хочу спросить, как смеет он так обращается с моей новенькой печенью?! — процедил Гервас, ещё крепче стиснув пальцы на шее магистра. — Что? Думали, она уже работает на полную мощность? Да вы этот спирт неделю выводить будете! — Я выпил всего полбокала… — с натянутой улыбкой прохрипел Мун, чувствуя, как в глазах начинает темнеть. Раздражённо рыкнув, целитель всё же отпустил его шею, после чего магистр был вынужден сразу же присесть на ближайшую скамью. — Я отошёл всего на пару часов!.. — возмущённо жестикулировал аш Ансельм, остановившись напротив него. — Неужели первое, о чём вы подумали, проснувшись после сильнейшего перерасхода, это как здорово было бы пропустить бокальчик красного?! Сдаётся мне, кое у кого серьёзные проблемы с выпивкой! Прилюдно отчитанный, словно нашкодивший студент, магистр почему-то с трудом сдерживал улыбку. После всего пережитого, на фоне куда более реальных проблем, эта несерьёзная взбучка даже не разозлила тёмного — ведь он видел, что за бравадой целителя скрывалась тьма беспокойства о его здоровье. Хотя Мун и осознавал, что вряд ли отреагировал бы столь же спокойно, будь он чуть более трезв. Похоже, аш Ансельм не преувеличивал: эти полбокала сказались куда сильнее, чем можно было ожидать. — Магистр, вы не против, если я всё-таки придушу этого парня его нахальной тенью?.. — поинтересовался Ханато, с недоброй улыбкой поглядывая на Гера. — Только попробуй — и эта похлёбка со свистом вылетит из каждого отверстия твоего несуразного тела! — огрызнулся на него целитель. В сознании Ханато тут же взметнулась волна гнева, что было большой редкостью благодаря его спокойному нраву. Он начал было что-то отвечать целителю, но аш Торнвальд его остановил. — Ребят, успокойтесь уже, — примиряюще улыбнулся им Гил, после чего попытался переключить их внимание: — Магистр, вы же не просто так сюда пришли? Наверняка вы просто умираете с голода! Алиэмун собирался ответить, что в общем-то и не голоден, но прежде, чем он успел открыть рот, Гервас положил ладонь ему на плечо. — Не ешьте что попало, магистр аш Дортмунд, — сказал он куда спокойнее, а затем направился в сторону кухни. — Я принесу вам что-нибудь, от чего ваши внутренности не завяжутся в узел, который мне же потом придётся развязывать… Когда он ушёл, тёмные маги пересели за свободный стол в стороне от остальных стражей. — На самом деле, я хотел с вами кое-что обсудить, — вполголоса произнёс Алиэмун. — Моё выздоровление может занять ещё какое-то время. Есть вероятность, что от меня будет не так много прока по дороге в Инторн, поэтому транспортировка аш Йульберга может оказаться куда более опасной… — Не переживайте об этом, — заверил его Ханато. — Магистр аш Уоллестаун обещала отправить с нами кого-нибудь из своих людей, да и мы с Гилом уже более-менее восстановили силы, так ведь? — он взглянул на коллегу. — Конечно! — бодро кивнул тот. — К тому же, с нами будет госпожа Лия, а она не меньше нашего заинтересована в том, чтобы этот мерзавец получил по заслугам. Правда, Гервас всё ещё запрещает ей ходить, но в остальном она в порядке. Так что выздоравливайте спокойно, магистр, мы справимся! Мун задумчиво хмыкнул, устремив взгляд в пустоту. Слова Гилария оказали на него скорее обратный эффект. Эта Лия его порядком напрягала. И речь тут шла не о сомнениях в квалификации своих людей, а о перспективе довериться малознакомой иноземке, которая легко могла оказаться на стороне врага, либо переметнуться при первой же возможности. Вскоре целитель принёс обещанную еду — малоаппетитно пахнущую жижу, которая даже выглядела безвкусной. Мун недовольно взглянул на ухмыляющегося Герваса, но ужин всё же принял. Следующие несколько минут он хмуро дожидался, пока Гил и Ханато закончат свою трапезу, вяло размазывая по тарелке целебный «деликатес». — Магистр аш Дортмунд, — вдруг окликнул его незнакомый голос. Обернувшись, Мун встретился взглядом с молоденьким юношей в строгой некромантской форме. — Извините за беспокойство, но я из почтового отдела. Мне передали, что вы очнулись, поэтому я решил принести это письмо, чтобы вам не пришлось к нам подниматься… — неуверенно пролепетал он, дрожащей рукой протягивая свёрток воздушной почты. — Спасибо, — рассеянно произнёс Мун, принимая письмо, после чего тот поклонился и торопливо скрылся из вида. По некромантской традиции, свёрток оказался вскрытым, причём довольно небрежно: имя отправителя прочитать не удавалось. Уцелел только обратный адрес — Дортмунд, но и этого хватало, чтобы догадаться, кто его отправил. Судя по дате, письмо пришло ещё несколько дней назад. Должно быть, Альт уже заждался ответа… Алиэмун окинул взглядом своих подчинённых и немногих стражей, до сих пор не покинувших столовую. В иных обстоятельствах магистр вряд ли стал читать письмо при всех, однако никакого желания преодолевать обратный путь по лестнице в свои покои у него не было — особенно учитывая, что потом пришлось бы снова спускаться, чтобы отправить ответ. Поэтому, отодвинув в сторону недоеденную жижу, он развернул свёрток и принялся читать: Дорогой Мун! Вчера я прибыл в Дортмунд. В ближайшее время собираюсь встретиться с управляющим и местными аристократами, но сейчас их нет в городе. До начала церемонии мне предстоит обсудить с ними многие непростые вопросы по Кассарии. Благодарю вас за вашу веру в меня. Постараюсь не подвести. Однако мне жаль слышать, что вы так заняты. Выражаю надежду, что вы успеете разрешить все дела в самое ближайшее время. Пожалуйста, напишите, когда вы сможете приехать. С любовью, Альт. По мере прочтения улыбка на лице Муна становилась всё грустнее. Конечно, ничего на свете ему не хотелось сильнее, чем поскорее оказаться рядом с молодым супругом. Но имел ли он право бросить всё и отправиться в Дортмунд?.. С одной стороны, работа была прежде всего — слишком многое стояло на кону. Вдруг заговорщики прознают о задержании аш Йульберга и попытаются вызволить его во время транспортировки в Инторн? Личное сопровождение магистра сделало бы подобное куда сложнее. Да ещё и эта воздушница наверняка добавит неизвестных переменных в уравнение, и без того казавшееся излишне сложным… Альт же, судя по всему, вполне справляется со своими обязанностями, как Мун от него и ожидал. И, вероятно, даже неплохо проводит время… Один. Без него. Ну а с другой стороны, так ли уж обязательно сопровождать аш Йульберга лично?.. Ханато и Гиларий буквально на днях лишний раз продемонстрировали, что на них можно положиться. К тому же, с ними отправится целый отряд Стражи и некромант. Да и после такого перерасхода возможности самого Муна ещё долго будут крайне ограничены. Конечно, попасть в Инторн нужно было поскорее, чтобы обсудить последние события с Арконом и Ориусом. Однако, если сделать крюк через Дортмунд, это добавит всего лишь пяток дней пути и позволит при этом хотя бы ненадолго повидать Альта… Увы, но даже в этом случае Алиэмун не сможет себе позволить задержаться в Дортмунде почти на месяц, до самой церемонии. Упускать возможность присутствовать на коронации своего любимого герцога совершенно не хотелось, но как иначе?.. Если без промедления отправиться в Инторн и по-быстрому разделаться с делами, он ещё мог успеть добраться до Дортмунда к церемонии. Однако, если позволить водовороту дел затянуть себя с головой, с большой вероятностью Мун не увидит Альта ни до церемонии, ни во время, ни даже какое-то время после… К тому времени, как остальные закончили ужинать, Алиэмун так и не смог себя ни в чём убедить. Голова раскалывалась всё сильнее, а доедать омерзительную субстанцию и до этого не больно-то хотелось. Тряхнув головой, Мун поднялся из-за стола, но тут же пошатнулся, вынужденно схватившись за плечо Ханато. — Магистр! — спохватился тот, поднявшись и придержав его под руку. — Вы в порядке? — Всё хорошо, просто немного… — Мун запнулся, почувствовав резкий приступ головокружения. — Просто ваша несчастная новорождённая печень уже стонет от ваших издевательств, магистр аш Дортмунд, — злорадно усмехнулся целитель. — И если вы ждёте, что вам станет лучше от одного моего касания, то даже не надейтесь! С самовредительством у меня разговор короткий. — Давайте мы поможем вам вернуться в ваши покои, — предложил Гил, подхватив его под вторую руку. Тяжело вздохнув, Мун позволил подчинённым увести себя из столовой. Пожалуй, сегодня не самый удачный день для принятия решений. А о том, вправе ли он предпочесть долгу перед страной и своими подчинёнными мимолётную слабость в объятьях горячо любимого супруга, будет лучше подумать завтра.