Сказки Анволы

Вечерело, и песочное море охладевало, готовилось пить лунный свет. Еще теплый для ступней песок проглотил ноги едва не до щиколоток, посербываясь песчинка о песчинку. Оставив дышать речным ветром пропахшее полем и травами платье, я подошла к речке. Маленькая и шустрая, она изгибалась через каких-то двести шагов и дальше уносила темные от вымывавшихся глиняных берегов воды. Стоя на мокрой полосе песка, я смотрела на волны. Они и не доставали до ног — чего им доставать, когда можно плыть дальше? Но одна, любопытная и юркая, прохладой лизнула пальцы и тут же влажно вспорхнула назад. Я улыбнулась и шагнула в воду. Так делать было нельзя — уже порядком остывшая, она мигом распустила морозные мурашки по всему телу. Выдохнув, я зашла по пояс и расслабилась. Подбородок задрожал, и хотелось шумно трепетать от студеного неустававшего течения. Вскоре стало теплее, и небо, отражавшееся в реке, смущенно зарозовело, прощаясь с солнцем. Недалече, как раз за речным поворотом, деревянные весла гулко постукивали о лодочные бока. Вода осторожно понесла меня вперед; томясь, глаза закрывались, пропуская нежные облачные перья. В шелест волн поочередно вплелись тонкие голоса. Я плыла в небе и слушала их, словно слышала всегда. Перевернувшись на живот, поплыла против течения, и пение стало громче. Русалки! — вдруг пронеслась холодная мысль, и я на миг одревенела. Тело тут же вспомнило о свежести вечерней воды, замурашилось; в морозе неба на востоке из-под горизонта выплавлялись облака. Я медленно поплыла в сторону, не замечая, как упорные быстрые воды ведут дальше за собой. Русалочья песня длилась и длилась. Я была девкой, но они все равно заманили меня в черную глубину реки, отражавшую бесконечный лес на другом берегу. Одна улыбалась лукаво, и я вдруг расхохоталась в голос. Вода заливала уши, мошки слепо тыкались в лицо и умирали, размазанные влажными пальцами. Русалка рассмеялась в ответ звонко и длинно, в моих ушах прокатилось эхо от девичьей речушки, перелилось в синем стекле хвоинок и отразилось в горах далеких северных льдов. Течение уносило, баюкало, а я все смеялась, хлебала ненароком воду, поджимая озябшие ноги. Закат пролился брусничным соком и растекся в небесном инее, капнул в воду. Рыба плеснула хвостом. Песня кончилась так же незаметно, как началась. Из окна выливалось на пол едва проснувшееся светло-алое солнце, незаметно теснясь и окрашивая стены. Медные, полупрозрачные осенние листья пошуркивали на слабом ветерке, отражали юный утренний свет. Небо было сизовато-оранжевое, умытое вчерашними мрачными дождями и насухо протертое махровыми лапами сосен. Пойманные лучами, березы горели драконьим золотом. Изредка перепевались птицы, но не тонко и долго, как русалки, а сочно и прерывисто. Деревня возвращалась снами.