Сказки Анволы

В комнате было темно и туманно от влажного дождливого воздуха. Она лежала обнаженная на постели и смотрела в маленькое окошко, подрагивающее нежненькими листочками, изредка касавшимися стекла. Сразу за позеленевшими ветками взгляд утыкался в умытое персиковое закатное небо. Ее волосы змеились на простыни без подушки, сероватые и лунные, как любил говорить он, теплым одеялом закрывали острую молодую грудь, спускались вдоль ребер. Небольшой холмик живота за двумя горками косточек грудной клетки медленно и плавно поднимался и опускался, тазовые косточки виднелись, но не выпирали так заметно, как было пару лет назад. Она округлилась и помягчела и самой себе ее ноги у самых бедер казались пышными, но упругими, как вкусное сдобное тесто. Вчера она вздумала купаться в еще холодной резвой речке, и вокруг белой кожи оплелись речные травы и скользкие юные цветы. В платье на берегу ссыпались лепестки мать-и-мачехи, сдулись парашютики раньше всех постаревших одуванчиков. Она не стала их отряхивать — те, что донесла, дома сложила в льняной мешочек, а после с песней под круглую луну зашила лепесточки в маленький тканевый квадратик, заговорила-запросила на счастье. Лежал теперь тот кармашек рядом с кроватью, ждал своего часа. Он пришел к вечеру, уставший и пропахший полем и лесом. Тонкие темные пряди прилипли ко лбу, в глубоких глазах растекалась глухая ночь. Он быстро умылся и прошел в комнату, увидел ее на постели. Очертания нагого тела размывались в густой кисельной тьме. В два огромных шага он оказался рядом, бухнулся на колени, зацеловал лицо, выступавшие кое-где ребрышки, спустился к мерно вздымающемуся животу, прижался щекой. Она погладила его по голове и села на смятой простыни. — Что у тебя лес? — Все пока. Она смотрела в его погустевшие глаза, пока он тонул в ее небесных, перебирая мягкий пух ее волос. Она потянулась к зашитым счастливым лепесткам, взялась за сплетенную веревочку. Повесила на крепкую шею. Не сказала ничего. Он потянулся поцеловать родные губы. В том году они вместе собирали цветки после ночи в поле, сей год она выбрала их сама — нежные, юные, хранящие в себе свежесть дождя, ожидание жаркого лета и вечной горячей жизни. Она хранила его и берегла.