***
Наруко неосознанно зажмурила глаза и прикрыла лицо руками, когда перед носом взорвались два глиняных паука. Вот же сука! Она еле успела отскочить влево, но чунинский жилет заметно подпалило в районе правого бока. Кожу обожгло пламя и Какаши-сенсей на удивление синхронно с внутренним басистым голосом крикнул: "Сними его!" Кряхтя и шипя ругательства под нос, Наруко с огорчением избавилась от жилета, едва не подпалив один блондинистый хвост. Вот отрежет к чертям свои волосы! Сакуре, наверняка, с короткими гораздо удобнее, вот и обрежет так же, пока этот придурок не успел нацелиться на её причёску. Точно! Она его длинные блондинистые космы сожжет на костре! И куклу-вуду сделает! Его же взрывной глиной, да!.. Пепельноволосый приземлился рядом, тяжело дыша. Прикрыв ладонью шаринган, он безуспешно пытался остановить кровь с глаза. Тяжело это ему далось, тяжело. Первая попытка успехом не увенчалась - он захватил додзюцу лишь хвост. Тело птицы взорвалось, и крик ученицы практически заглушил его и без того не радужные мысли в голове. Но повезло, что этот Акацуки тело джинчуурики забрал - создал за три секунды новую птицу и опять-таки положил тело в недо-клюв летающего, с видной ухмылкой раздражая взвинченную джинчуурики. А нет сейчас связи, связаться с Гаем, и неизвестно, что сейчас с Сакурой и старейшиной. Просто "прелестно". И опять, опять летят пауки с подвижными и быстрыми лапками. Какаши, не дожидаясь их приземления, напитывает сенбоны чакрой райтона и пришпиливает их к земле. Да, дотон слабее райтона, и это факт. Положение у Дейдары незавидное. Всё-таки, трудно было драться сначала с Казекаге, потом три дня запечатывать хвостатого и сейчас, сейчас отстаивать свои позиции. Точнее, тело в бордовых лохмотьях с рыжими патлами. С недовольством Цукури подметил, что чуть не лишился второй руки, если бы не подменил себя клоном. Да, на это много сил ушло, но это уж было лучше, чем почти полностью быть безоружным. На ногах ртов у него же нет! И почему-то у него было какое-то дурное предчувствие, на счёт Сасори-сама. Нет, ну серьёзно - не мог же он там проиграть какой-то девке и старухе? Давно бы уже топтался там, внизу, и недовольно бурчал о напрасно потраченном времени на каких-то слабаков, которых и добивать-то после яда не хотелось, уж больно жалко выглядели. А с другой стороны, вдруг те звуки, которые отдаленно звучат со стороны убежища, свидетельствуют об очень плохом его положении? Он же не владел, в конце концов, огромной физической силой или дотоном, чтобы так греметь ударами. Девчонка, тогда, что ли? Розоволосая? Да Дейдара ж, когда точно убедится в этом, точно разочаруется в Данне - а казался ведь таким сильным, внушал такое уважение... Ухмылка мимо воли окрасила кровавые губы. Дейдара сплюнул и принялся лепить новое творение, уставшими пальцами отковыривая глину из своей же большой птицы. Не взорвётся, правда, теперь, но это уже не так важно. На поляне их, словом, камень да шлак, усыпанный сверху травой и мелкими цветами - красиво, но, мать его, глины в почве уж точно не предвидится. Не в нужном количестве и не в верхнем слое. Сороконожки. Три. Летят, красиво летят вниз, цепляясь точно за Узумаки. Ну, жилет её подожгли, так пусть теперь и она "прожарится". Да так, чтобы запах кожи и крови отовсюду витал. - Кац! - кричит, складывая печать. Тело её ошметками разлетается - где нога, где клок волос, где одежда. Но Дейдара хмурится. Сенсор из него пусть и хреновый, зато глаза прекрасно всё видят - она складывала печати подмены. И да - куски дерева, подобно дождю, продолжают свой путь до земли. Сучка! Средний палец показывает, дрянь, и кричит что-то. У Дейдары от свиста ветра уши закладывает, да и ему, в общем-то, наплевать на её речи. Глаза её блестят не хуже левого ока Копирующего - раздражающий тип, явно сильнее и опытнее. Но! Дейдара не хочет умирать, не хочет сдавать позиции. Да и бежать некуда, и смысла нет - он же не жалкий трус! Рты на руках уже пережевывают незаметно кусочки глины, а для них он словно на одно колено присел, тяжело дыша - и выпускает ещё порцию взрывного зверья. Пауки - самые быстрые, и некоторые из них, незаметно прикрепившись к лапам птицы и телу бывшего джинчуурики, ждут своего часа. - Его так просто не задеть, - Пришлось Какаши принять, что этот нукенин, пусть и лишенный руки и большей половины чакры, совершенно справедливо победил джинчуурики однохвостого. У него была сила, и не малая. И против него доводилось очень трудно - специфический, во всех смыслах, соперник. Только вот Наруко это не объяснишь, да и оборачиваться на неё жутковато - глаза, как у заведённой куклы. Узумаки с недовольством говорила-почти-рычала, что Кьюби ей сейчас не помощник - ни телом, ни чакрой, ибо кейракукей просто разойдутся, как стеклянные бусы, нанизанные на тонкую нитку. Хатаке кивнул, мысленно подмечая застывшего в раздумьях, также бездействующего врага, и попросил Наруко снова попробовать диверсию с клонами. Всё-таки, они были полезны - брали много глины на уничтожение и весьма ловко, собственно, как и оригинал, орудовали футоном на дальней дистанции. Технику эту он в её исполнении когда-то видел, и с удовлетворением понял, что да, она стала действовать быстрее и на более дальнюю дистанцию, метров эдак на десять. Но, кажется, нукенин уже почти на пределе - дальнюю технику футона не отразишь бомбами - так что он, сорвавшись с птицы, полетел куда-то назад. Наруко попыталась создать ещё клонов, но, судя по скривившемуся от боли лицу, это был её придел. - Я займусь Акацуки, а ты достань Гаару, - птица с гулом пикировала вниз, поднимая столб пыли. Ну, что ж, главное, что не взорвалась. Наруко скорчила лицо, потирая напряженные веки, и, хмуро кивнув, побрела в сторону тела Казекаге, бросив тихое: "Запечатайте потом, живого." Какаши еле уловил силуэт нукенина в пыли. В руке привычно застрекотали молнии, окутывая руку практически до локтя. Он даже не сопротивлялся - сразу упал, с криком так. А потом заблестел, как горит печать перед взрывом. Хатаке, расширив глаза, отскочил в сторону, скрываясь за вполне крепким стволом дерева. Щепки и пыль накрыла пространство плотной завесой, но закрывать глаза было бы глупостью для обоих. Пепельноволосый и моргнуть не успел, как по спине промчались белые пауки, застыв в районе внутренней стороны коленей. Не наклонившись, не отодрать; умно-умно. Хатаке быстро подменился и взмыл в воздух, оттолкнувшись от ветки. Складывал в быстром темпе печати, которые врезались в память ещё во время битвы в Стране Волн. - Суйтон: Суирьюдан но Дзюцу! - сформированный водный дракон возвышается над поляной и в один раз опускается на неё. Деревья сметает с корнями, как от сильного наводнения. Тень шиноби скользит дальше, убегая, Хатаке за ним. В подсумке ждёт своего часа небольшой запечатывающий свиток, который применяется только после того, как вторая рука будет ликвидирована Камуи. Поразительно - не кричит, только коротко воет и шипит, матерясь. Кровь, что удивительно, не брызжет фонтаном, а течёт, как вино из протекшего кувшина. Но лишь бы не сдох. Блондин наклоняется к выпавшему подсумку и переворачивает его, трясёт зубами, выуживая последний, небольшой кусок глины. Какаши, сказать честно, хотел бы иметь такого шиноби в союзниках, а не во врагах - тот до последнего будет упираться, пусть и неравны силы. Нукенин принимается пережевывать его, как рты на его руках до недавнего. - Что же, я проиграл, осознаю, - оскаливается недовольно, непокорно, глядя в упор, но не в левый глаз, будто и нет его. - Но мои бомбы могут сработать и после смерти, и после устного приказа! КАЦ!***
Наруко торопится, как никогда. Головная боль прошла за секунду, что позволило вновь поверить в жизнь и прибавить шагу. Хвост у этой птицы, зараза, крепкий - только с Рассенгана расслаивается, как папье-маше, и рвется на куски. Пахнет неприятно - глина сырая, липкая, как пластилин; сзади долетают клубы пыли, а в спину предательски летит хороший кусок дерева и неприятно бьёт по позвонку. Но Наруко и не замечает. Дальше техниками нельзя, только если чакрой слегка не подковырнуть, а то как супер-клей. "-Ку-у, - тянет жалобно. - Дай чуть-чуть чакры, освободить его тело." Не знала она, что он и её систему чакроканалов застопорить может. Обидчивый, однако! Громкий, чуть ли не обречённый вздох. "- Да подавись, но я предупреждал," - в пальцах сразу ощущается сила, а когти удлиняются без возможности сломаться. Руки с остервенением выдирают его из застывшей, как желе, глины, а глаза слезятся, стоит мимолётно окинуть взглядом его безмятежное лицо с залёгшими, как чёрные дыры, глубокими синяками под глазами. Казекаге.. Почему, почему не дождался?... В голове скрежет, звук льющейся воды, беззвучное сопение Курамы. Наруко не может успокоиться, а демону - хоть бы хрен. Но волна спокойствия накатывает на неё, и чувства слегка притупляются. Спасибо, Курама, тебе большое, за твоё спокойствие. Сейчас оно было ой как необходимо. Только вот вместо ответной улыбке блондинке, уши демона забавно поднимаются торчком, а глаз дергается. Убить этого гадёныша мало!.. "- Наруко! - хрипло давит из себя, рыча. - Шевелись, эта хрень сейчас взорвётся!" Узумаки шумно сглатывает, замечая стремительно выползающих от лап птицы пауков, и пытается выдернуть почти свободного Гаару, но ноги всё ещё сжимает. Щурясь и мысленно цедя проклятия, стремительно краснеет, обхватывая тело за талию и прижимаясь щекой к бледной шее. Тяжёлый. И холодный. Едва успевает отпрыгнуть назад, когда паук чуть ли не догоняет её, но тот долго не держится - где-то сквозь вату издалека доносится: "Кац!" и паучок привычно вспыхивает, как спичкой подожжённый. Сгруппировавшись, куноичи подминает тело под себя и пытается судорожно сложить дрожащие пальцы в печати, ибо в подсумке искать бесполезно. Фуин, фуин.. Спаситель! Слабый купол накрывает их и рушится от взрыва. Наруко откашливается от пыли, попавшей в рот, и сминает в руках бордовое одеяние Гаары, пропитанное кровью. Она практически лежит на нём, цепляя коленями линию бёдер. Нижняя губа дрожит, а на периферии сознания Лис брякает что-то успокаивающее и отключает связь, предоставляя её истерике. И правильно - зачем ему слышать её рыдания? И как он её успокоил бы? Сейчас - уже никак. Захлёбываясь в истерике, слышит приближающиеся шаги. Что странно, не одного Какаши-сенсея.***
Руки дрожат, как и губы. - Чиё-баа-сама! - срывающимся голосом кричит Сакура, надеясь услышать ответ. Терпением её Ками не наградил, так что она мчится в другой угол убежища, к спасительному свету, игнорируя даже присутствие Сасори. Она пробегает мимо него на расстоянии пяти метров, и прямо спиной ощущает этот колкий, изучающий взгляд. Да его глаза передают гораздо больше эмоций, чем лицо. Неужели он бы с таким же каменным лицом убил бы свою бабушку?.. А в голове всплывают его слова, сказанные меж битвой, и та эмоция, которая отражалась на лице самой Сакуры: "Я бы назвал себя человеком, который не смог стать куклой до конца. Я - незавершённая кукла, в чьём безжизненном теле бьётся сердце. Я не являюсь ни мёртвым, ни живым." - Смятение. "Женщины любят делать бесполезные вещи, не правда ли... Даже связанные кровными узами, как мы, я ничего не почувствую, если бабушка умрёт здесь. Мое сердце... всего лишь орган." - Удивление. "Хочешь стать такой же, как я? Тогда, наверное, ты поймешь, о чём я говорю. Тело, которое не разлагается... кукольное тело, способное восстанавливаться снова и снова... освобождённое от оков смертной жизни." - Понимание. Да, Сакура понимала и видела в кукольном теле плюсы, но Акасуна, видимо, не просчитывал минусы. Он.. не способен чувствовать. Ни боли, ни радости, ни сострадания, ни сомнения. Все эмоции на лице - фальшивка, ни больше ни меньше. Хотя, не ей судить, как думают кукловоды... Перед глазами расступается песок и уплывает куда-то назад, к создателю. Но Сакуре плевать. Она подбегает к старейшине, и удивлённо вытаращивает глаза на её руку. Ненастоящая, из светлого дерева, со скрипом не может "соединить" суставы обратно, всё ещё полыхая голубой чакрой. Надёжный щит. Харуно замечает, что железные песчинки, как противные насекомые, заползают внутрь железных стержней. - О, не мог и предположить, Чиё-баа, что ты решишь частично превратить себя в куклу. Великие кукловоды мыслят одинаково, не так ли? - Сасори говорил, на удивление, почтительно. - Но теперь ты лишена своей правой руки - железный песок не даст спокойно управлять марионетками. Старейшина недовольно фыркнула, отсоединяя руку до локтевого сустава. ...А кукловоды думают одинаково. - Но мне это уже всё порядком надоело. Вы так хотите на свободу? Хорошо. Подправим окружение и ландшафт. Вы - первые, кто смогли увлечь меня в битве дольше, чем Сандайме Казекаге. Но, как видите, его сил для победы было мало, - Сакура пытливо всматривалась в движения пальцев кукловода. - Так что посмотрим, кто из вас протянет дольше. Сатетсу Кесшу: Тсучи, - Стремительно из того же песка стали преобразовываться геометрические фигуры, опасно возвышающиеся над головой Акасуны. Сакура удивлённо раззявила рот. - Не хочешь вместе с этой малышкой присоединиться к моей коллекции, а, Чиё? Розоволосая вспыхнула от своего "прозвища". Комплимент, чтоб его. Чиё подле неё запечатала кукол в свиток. Да уж, сейчас они бесполезны. - Чиё-баа-сама, - выдавила куноичи. - Ваши куклы теперь не боеспособны, так что можете использовать меня. С живой куклой будет проще, да и песок на меня не подействует. - Сакура.. - она поджала губы, опустив глаза на мон на её спине, - Ты уверена? Я не смогу полностью тебя защитить, - да, пусть старейшина и была сильным кукловодом, но теперь она лишена одной руки, и контроль над телом будет половинчатый. - И не надо, - только и успела сказать куноичи, как маленькие участки кожи слегка мазнуло холодом. Сакура по привычке натянула потуже перчатки и глубоко вдохнула, смежив веки. - Что же, сейчас моё время, - с пугающим бесстрашием говорил её голос, когда глаза открылись и блестели яркой зеленью. - Показать свою силу. "Что я достойна быть ученицей Цунаде-шишо! Что не зря на меня положились Какаши-сенсей и Наруко!" - мысленно договорила она, срываясь с места. Огромная фигура, имеющая форму квадрата, полетела прямо на неё. Сакура, подчиняемая Чиё-баа, высоко подпрыгнула, игнорируя боль в сухожилиях и мышцах, и замахнулась кулаком, добротно напитанным чакрой. *Бух!* *Треск!* *Бабах!* Фигура отлетела, как резиновый мячик об пол, и врезалась в потолок, продырявив его насквозь. Полетели сверху камни. Сасори был поражён; поднятая кверху рыжая бровь была прямым тому подтверждением. Что же, теперь понятно, почему она так легко разворотила панцирь Хируко, да и камень убежища с основной печатью. Но эта сила была не её настоящей - всё это дело лишь идеального контроля чакры. Он знал одну женщину с таким идеальным контролем, Цунаде Сенджу. Неужто из этой розоволосой оказалась хорошая ученица, под стать сенсею? Ладно.. нукенин заинтересовался. С движениями пальцев фигура приобрела очертания вытянутого треугольника, направленного к ней острым углом. - Сатетсусо, - чуть слышно тянет Акасуна, и фигура сразу начинает вращаться, подобно юле. Мастерство кукловода бабки и помогло розоволосой уворачиваться, иначе давно бы её кости с пола собирали. Но она резко подскакивает сзади и размашисто бьёт ногой, вбивая "сверло" в пол. Всё вокруг дрожит, трясётся. Ещё пара её ударов - и боковая противоположная стена копирует дыру на входе. Сакура, видно, уже под слабым контролем старейшины, но атакует сама и, впрочем, сама довольно ловко уворачивается. Да, фигурный железный песок очень силён при столкновении, но не против такой разрушительной силы. Сасори отменяет технику ровно тогда, когда весьма осмелевшая розоволосая подходит сама и пинком ноги отправляет колонну, упавшую чуть ли не ей на голову, вверх, к потолку. Наконец, тот, не выдерживая такого издевательства, рушится прямо на головы. Сасори, в общем-то, плевать, но он оказывается под открытым небом, задрав голову кверху, и хрипло смеется. Соперницы - да-да, не слабачки, а вполне достойные битвы, хотя вслух этого нельзя произносить - напряглись, переглядываясь. Неужели так быстро спелись? - Вы, признаю, хорошо развлекли меня. Но шутки в сторону - мне уже давно пора идти, - и замолкает, почти заинтересованно поглядывая на бабку. Та одной рукой, не дожидаясь, выуживает из подсумка небольшой свиток с зелено-фиолетовой каймой и кожаной плетёной веревкой. - О-о-о, это то, о чём я сейчас думаю? - за густой завесой дыма через пару секунд выросли десять кукол в белых балахонах с особыми печатями на лбу. - Куклы Чикаматсу? Да, они сильны. Но одной рукой управлять будет чертовски сложно. - Меня не останавливают трудности, дорогой внук, - улыбается старуха. - С помощью этих кукол я захватила не одну крепость. - Поражает.. десять кукол! - неосознанно вырывается у розоволосой; её, словом, перекрывают собой две, как щитом. - Всё дело в мастерстве, - благосклонно поясняет ей Акасуна, скрывая за высоким воротом ухмылку. - Истинный кукловод может управлять куклами не только с помощью нитей чакры, но и мыслями, силой воли. Это твои самые мощные боевые марионетки, но.. - нукенин медленно расстёгивает свой чёрный плащ. - Давненько... мне не приходилось использовать себя... Во все глаза Харуно разглядывает кукольное тело Сасори. Он.. действительно кукла! Живая кукла самого себя! Чиё-баа поясняет, на удивление сдерживающая свои слова и эмоции, что его единственное слабое место - это цилиндр на левой стороне грудины, с кандзи "скорпион". В отверстии живота у него вытягивающийся механический крюк, смазанный ядом, с жалом на конце. Торчат за спиной железные механические "крылья". Ком застрял в горле. Да-а... - Как же мне объяснить это... Я так долго не мог справиться с жалкой девчонкой и дряхлой старухой... Подумать только, мне даже пришлось пустить в ход мой последний козырь - этими куклами я некогда подчинил себе целую страну, - говорил он будто бы в пустоту, но сильно задел чувства Харуно. Внутри той всё горело возмущением, но-таки да - они для Сасори были на один зуб, по крайней мере, так думалось на первый взгляд. Сейчас игры уже закончились и надо бы расправиться с ним побыстрее, пока не нахватались лишних порций яда. А противоядия всего лишь два.. Сакура, недолго думая, незаметно подошла к старейшине и положила той в подсумок противоядие, шепнув, что уж точно придётся использовать. Если уж и так, то победить Акасуну надо будет в течение трёх минут, пока яд будет не опасен. Сакура решила, что пока не поранится, не примет антидот - а там уж придётся бесстрашно идти на таран. Ох. За что ей это? У Сасори из специального отверстия выходят десятки нитей чакры, и Сакура пораженно вытаращивает глаза на кукол, что заполонили небо. Все из темного дерева, в бордовых накидках и с катанами наперевес. Ан нет - где-то были и кама, и сенбоны, и кунаи. Чёрт, если всё это пропитано ядом, то.. ..Придётся выживать. И принимать противоядие, вопреки мыслям, сразу, а то есть большой риск загнуться пополам посреди боя и скончаться сразу. И настало время самой жуткой, по мнению Сакуры, битвы. Всё смешалось - и она, и куклы старейшины, и куклы нукенина. Сакура бежала напролом к Сасори, который стоял на возвышении, на своём гибком подвижном тросе из живота. Его глаза внимательно, испытующе следили за всем происходящим, а из отверстий на ладонях то и дело выходила режущая струя огня или воды. И именно поэтому на Харуно марионетки летели десятками, а старейшине досталось "стихийное бедствие". Но, даже с защитой двух марионеток, Харуно быстро получила сенбоном в плечо и кунаем в бок. Пришлось, цедя проклятия, вколоть-таки себе антидот в бедро и на бегу залечивать рану в боку. Так, чёрт возьми, и последнюю одежду разрежут.. Одну вбить в пол кулаком, и, оттолкнувшись ладонью от пола, двумя ногами вмазать сразу двум куклам. Затрещало сломанное в щепки дерево. Бежать с каждой минутой всё труднее. Прикусив губу, Сакура раскрошила голову одной кукле и считала секунды. Уже сто пятая проходит, а у неё на счету только пятнадцать кукол. И оборачиваться не стоило, чтобы узреть остальных Чикаматсу старейшины - они явно там их штук по пять за раз откидывают. Но чем марионеток было меньше, тем сильнее Сасори держит над ними контроль и тем чаще использует стихийные техники. Это да, не хотелось ему потом своих кукол чинить из-за самого же себя... Когда на куноичи полетели сразу десять марионеток, она остервенело вбивала в пол одного, который царапнул её по животу катаной, полностью отвлёкшись на него. К стыду своему, она их даже не слышала - на общем фоне они легко растворились. Только Сакура обернулась и приготовилась к бегству, перед глазами неожиданно стали спины трёх кукол Чикаматсу. Сложив печати, они применили одну технику, мгновенно засосавшую тех нападающих, как в пространственную ловушку. Этих мгновений ей хватило, чтобы чуть перевести дух. Нога у неё в районе щиколотки в кровь распорота, а времени на лечение нет абсолютно. Титаническими усилиями подавляя боль, розоволосая обернулась и, прихрамывая, помчалась прямо к Акасуне. В руке дожидался выданный Чиё-сама фуин-замок - он сразу перекроет отток чакры. Только их разделяло меньше двух метров, как сверху на Харуно посыпались сенбоны, а сбоку - две куклы. Сакура, мысленно цедя проклятия, обежала Сасори и ухватилась цепко за трос, вырывая острый конец из земли. Перчатки от острого металла сразу продырявились, но смысла останавливаться не было. Пришлось обмотать его до локтя, пару раз крутануться на пятках вокруг своей оси и рывком вбить Акасуну в землю. Крылья за его спиной раскрылись полностью, располосовав ей другую ногу. Сакура болезненно зашипела, когда обе ноги задрожали от боли, но упорно тянула канат на себя. Три секунды. Две. Одна... Из кармана выужена фуин-печать и рывком прижата к его груди. - Шиши Хейко! - хрипло крикнула Сакура и упала на спину, когда Акасуну отшатнулся назад. Да, техника оправдывает своё название - с рыком льва печать увеличилась в размерах и прибила тело красноволосого к остатку стены, а живое ядро в груди выпало куда-то ещё в полёте. - Ками... - она сжала руки в кулаки, не силясь встать и подавить дрожь, не то что остановить кровотечение в руке; она даже успела растерять оба свои ботинка. - Мы сделали это... - ..Не был бы в этом так уверен, - кукла в бордовой накидке, лежавшая рядом с Сакурой, резко дернула руками и медленно подорвалась с места. Подняла с пола поломанный меч. Сасори беспроблемно вонзил его Харуно в бок, возвышаясь над ней. Сакура закричала, хрипло закашлявшись. Антидот давно прекратил действовать. По организму медленно расползался яд - знакомо, неприятно, будто даже кейракукей закупориваются от фиолетовой жижи. Чувствуешь себя, если честно, брошенным котёнком на растерзание бешеной собаки. Где-то на периферии сознания слышится сдавленный крик Чиё-сама и чей-то до боли знакомый голос. Даже не один. Сакура лежит на земле, обездвиженная ядом, непонятно сколько времени, пытаясь собрать глаза в кучку. Но тут ракурс резко меняется - Сакуру аккуратно поднимают на руки, а она бесконтрольно сцепляет пальцы на белой рубашке, пачкая ту собственной кровью. С хрипом дыша, видит перед собой мутную пелену и лавандовые глаза. И чувствует укол в ногу. Темнота.