Сказка степей

Юра проснулся от того, что кто-то коснулся его плеча и позвал по имени. Сквозь сон ему почудилось, будто он снова дома, будто вчерашний день только приснился. Но открыв глаза, увидел то же место, в котором уснул – пестрые стены шатра. Заметив, что Юра проснулся, Отабек тут же отпустил его плечо. - Лагерь собирается, нам пора. Юра кивнул и сонно потер глаза. Дым от погасшего костра поднимался к серому небу, видневшемуся сквозь проем. Жутко хотелось спать, словно и не ложился вовсе. Сев, с удивлением заметил, что спал под покрывалом, хотя засыпал вроде бы без него. И как только не заметил. Одежда, лежавшая всю ночь рядом с горячими камнями у костра, успела просохнуть. Юра аккуратно разобрал и сложил всё так, будто это было очень важно. Одежда была дорога ему, как память о доме, о том, куда он должен вернуться. Это была единственная родная вещь в этом чужом для него мире. Отабек, наверное, заметил. - Оставь в юрте. Соберем вместе с остальными вещами. Юра удивленно застыл на месте. И какое господам дело до проблем рабов? По крайней мере, пока что обращались с ним как-то слишком хорошо для пленника. Это было подозрительно, от таких странностей добра не жди. Юра считал, что всегда должен быть начеку и на всякий случай следить, где оставляют лошадей. Если надежда на обещание Отабека исчезнет, терять уже точно будет нечего и стоит попробовать сбежать любой ценой. Затея почти наверняка бессмысленная, но это лучше, чем сдаться, не использовав все возможности. Отабек с отсутствующим выражением лица собрал конскую упряжь, седло и направился к выходу. - Пойдем, - позвал он Юру за собой. Юра фыркнул и побрел следом. Его ничуть не прельщала перспектива снова ехать целый день неизвестно куда и трястись в седле. Но здесь он никакого права голоса не имел. Отабек седлал своего коня сам, затягивал ремешки, надевал узду. Юра наблюдал за этим действом с интересом. Сбруя ордынских лошадей совсем не была похоже на ту, что он видел в своих краях. Юра думал, что у коня тоже должна быть какая-то защита, как у людей, но в этом отряде её ни у кого не было. Эта наталкивало на мысли о том, что поход Отабека не был военным. Тогда зачем они приезжали? Вокруг собирались ордынцы – навьючивали лошадей, цепляли к седлам луки. Когда лагерь был разобран, а на берегу реки остались только пепел и смятая копытами трава, отряд продолжил путь. Юра за ночь словно и не отдохнул вовсе, чувствовал себя вымотанным и сонным. Зато Отабек так и не надел свою кольчугу с острыми пластинами, на нём был только мягкий доспех, который не врезался в спину, и ехать было гораздо удобнее, чем вчера. Постепенно местность вокруг менялась – исчезли леса, всё меньше попадалось оврагов и рек, вскоре даже отдельные деревья стали появляться не так часто. Небо сменило свой утренний серо-стальной цвет на блекло-синий. Солнце не появлялось из-за туч, и Юра не мог определить, сколько они едут. Долго. Он мог сказать только, что очень долго. Перед глазами подрагивали поводья, звякали железные пряжки и кольца на сбруе. Этот звук казался громче и отчетливее топота копыт, разносившегося позади. Когда конь шел слишком быстро, поводья натягивались – Юра видел, как руки Отабека в перчатках тянут их на себя – и шаг становился тише. В такие моменты он каждый раз снова вынужденно прижимался спиной к доспеху. Хоть бы коня уже дали, что ли. Неужели у ордынцев не найдется лишнего? Ведь не может быть удобно ехать вот так, а если путь ещё долгий – тем более. Поставили бы его где-нибудь в центре строя, чтобы подгонять, чтобы не сбивал, и ладно. Куда он оттуда сбежит. Но коня ему никто не предлагал. Отряд останавливался, казалось, где попало. Было ли им всё равно, где встать на ночлег посреди равнины, или в этом был какой-то смысл и толк – Юра не знал. Отабек разрешил ему ходить по лагерю, и Юра шатался у края ряда шатров, чтобы как можно меньше взаимодействовать с ордынцами. Хотя на него и так никто не обращал внимания, только изредка провожали взглядами. Самат всегда смотрел с таким очевидным отвращением и злостью, что Юре даже становилось смешно. Он расправлял плечи и, гордо подняв голову, шествовал мимо, словно это он тут главный. Почему-то казалось, что ему за это ничего не будет. Работу так и не дали. Юра, понятное дело, не напрашивался, а Отабек молчал. Хотя Отабек в принципе молчал большую часть времени. Он часто уходил из юрты надолго и возвращался только когда было пора спать или вставать. За первые три дня Юра успел немного понять уклад жизни в лагере – здесь каждый занимался чем-то своим. Иногда удавалось подслушать разговоры, и он выхватывал бесполезные для себя сведения, но они всё равно оставались в голове, дополняя картину кочевой жизни. Отабек отправлял гонцов, к нему тоже иногда прибывали какие-то всадники – они приезжали в лагерь на быстрых, а порой и почти загнанных лошадях, и что-то ему рассказывали, а пару раз даже привозили свитки. Как-то раз Юра попытался заглянуть в свиток, пока был в юрте один, но ничего не разобрал – сплошь какие-то закорючки. По вечерам становилось тихо, и, лежа в шатре, Юра слышал где-то неподалеку музыку. Музыка была странной, дребезжащей, но по-своему красивой. То грустной, то бодрой, то простой и незатейливой, то быстрой и злой. Иногда она напоминала ему топот сотен копыт, которому было подчинено всё в этом кочевом мире. А иногда – завывания ветра. Мысль о побеге приходила к Юре всё реже. Чем дальше был дом, тем меньше он верил в то, что сможет добраться до него один. Даже на коне. Он не знал пути, а после того, как войско вышло на равнину, искать дорогу и вовсе было глупой затеей. Ночью он смотрел на небо, затянутое плотной пеленой туч, надеясь рассмотреть хоть одну звезду. А когда тучи уходили, считал созвездия, но так и не мог вспомнить, какая из ярких светящихся точек привела бы его домой. Каждый день он чувствовал себя невыносимо уставшим от постоянной тряски на лошади, ночью спал, не видя снов, а утром едва забирался обратно в седло. Отабек обращался с ним на удивление хорошо, Юра не понимал почему, но не очень интересовался этим вопросом. Наверняка, если бы он спросил, то либо не получил бы ответа, либо ему бы соврали. Какая разница, что скажут, если проверить, правда это или нет, невозможно. В конце концов, он тут никто. Просто пленник, которого тащат за собой, пока в этом есть какая-то необходимость. В одну из ночей Юра долго не мог уснуть, а следующий день на лошади почти доконал его. Когда вечером отряд остановился на ночлег, он практически свалился со спины коня в руки Отабека. Юра был уверен, что ему влетит за это. Потому что ворочался ночь напролет. А надо было спать. Никому не нужна обуза в дороге. Отабека злым он не видел ни разу за эти несколько дней, однако проверять его терпение особого желания в тот момент тоже не было. Но его только мягко поставили на землю. - Тебе нужно раньше отправляться спать. Отабек произнес это совершенно беззлобно, с каким-то назиданием. Словно, ему действительно было дело до того, устал Юра или нет. - Если он будет задерживать отряд, я сам убью его. Голос прозвучал где-то неподалеку так неожиданно, что Юра чуть не подскочил, но успел схватиться за луку седла, опершись на лошадь. Самат остановился возле них, спешился с коня. - Не убьешь, - спокойно ответил Отабек, повернувшись к нему. Юра тихо рыкнул, цепляясь пальцами за седло и стараясь держаться как можно более прямо. Вот кому он точно не доставит удовольствия считать его слабым. Один раз задуманное не сделал, второй раз не пытайся. - До лагеря Асимы два дня пути. Если хочешь встретиться с ней, придется поторопиться. Иначе они уйдут на восток, - обратился Самат к Отабеку. А потом скосил на Юру полный презрения взгляд. Юра выпрямился ещё сильнее, до боли в спине, так, что хрустнули кости. Но глаз не отвел. Эта победа будет за ним. - Мы успеем,- всё так же спокойно ответил Отабек. Когда Самат исчез из поля зрения, Юра выдохнул и переступил с ноги на ногу. Находясь рядом с Отабеком, он не чувствовал такого давления и необходимости ежесекундно контролировать себя. В какой-то миг Юре даже казалось, что они заодно. Свой статус пленника он так и не осознал, а Отабек не сделал ничего, чтобы Юра увидел, где его место. Где та самая черта на земле. Сказанное Саматом он понял не сразу. С кем это должен встретиться отряд Отабека? Или только сам Отабек? Юре было всё равно – что сотня, что тысяча ордынцев вокруг. Он уже привык к ним и не обращал на них внимания, как и они на него. Его судьба всё равно зависит не от них. Но вопрос показался неожиданно важным. Вполне возможно, что это было не его дело. И спрашивать ему не следовало. Но Юра не особенно задумывался над тем, что он говорит. - Кто такая Асима? – спросил он. - Наша с Саматом сестра. Её войско скоро выступает в поход. Мы собирались встретиться с ней перед возвращением в столицу. Юра подумал немного. Сестра, у которой тоже есть войско и которая ходит в военные походы – такое он бы и не придумал. Он понял, что сейчас задаст ещё один вопрос, ответ на который нужно было получить ещё в первый день, когда только увидел Отабека. Необходимости в этом вопросе обычно не было никакой, потому что ордынцы всегда очень многословно и эмоционально выдавали свои титулы, штук по десять в ряд. При этом выпячивали грудь колесом и пялились сверху вниз. И попробуй после этого смотреть на них без трепета – мигом напомнят, где твоё место. По крайней мере, те, кто заезжали в их деревню. Юра сам видел такие сцены неоднократно. Отабек взял коня под уздцы и повел к краю леса, где ордынцы уже снимали мешки с поклажей со своих лошадей. Ничего не оставалось, как плестись следом. - Отабек… - Юра неожиданно понял, что впервые обращается к нему по имени. – Кто ваш с Саматом отец? - Беклярбек Улуса. Отабек произнес это с таким мрачным лицом, что сразу становилось понятно – сказанным он не гордится. И не двигался с места, глядя на Юру, возможно, ожидая ещё вопросов. Это было совсем не то, что Юра ожидал услышать. Он как-то уже привык к мысли, что Отабек – военачальник сотни или, ладно уж, пары сотен воинов. Но никак не был готов к тому, что несколько дней назад нанес личное оскорбление сыну беклярбека и был спасен от не очень завидной участи его братом. С ним бывало разное, но чтобы попасть в такую историю – это впервые. Если бы ему дали возможность выбирать, как поступить второй раз, то он бы без раздумий точно так же встал бы на защиту деда, и ему было бы всё равно, кто перед ним. Но оценивать теперь свой поступок приходилось по-другому. И что ж Самат так неудачно выбрал дом… Но по-другому выглядели и мотивы Отабека. Только более понятными они от этого не стали. Поэтому Юра решил просто не думать о том, чего всё равно не понимает. - Будь здесь. Юра засопел, промолчал, но остался стоять, где был, сверля взглядом спину уходящего Отабека, который, видимо, решил, что вопросов больше не будет. Наверняка пошел отправлять разведчиков. Впереди Орды всегда ехали разведчики, доносившие о приближении кочевников, врагов или торговцев. Юра понял это из отрывков разговоров Самата и Отабека, которые слышал в лагере. Воины ставили юрты, снимали поклажу с коней, привязывали их у черты леса. Юра побродил туда-сюда, на месте стоять ему надоело. Конь Отабека, всё ещё при седле и узде, нетерпеливо рыл копытом землю и фыркал. Коня сторожить он не собирался. Серое небо к вечеру затянули тучи, откуда-то издалека долетали глухие раскаты грома. Ветер шумел в кронах деревьев – высоких, до самого неба. Юра задрал голову, чтобы рассмотреть их. Это был старый густой лес. Но с того места, где он стоял, отлично просматривалась поляна впереди. Оглядевшись, Юра убедился в том, что его оставили одного. К нему уже даже не приставляли надсмотрщиков. То ли Отабек был уверен в том, что бежать его пленнику некуда, то ли ему было всё равно. Юру это устраивало. Интересно, если он пойдет в лес прогуляться – это будет считаться побегом? Решив, что нет – всё отсюда и так видно – Юра неспешно побрел между деревьев. В лесу пахло сыростью, ковер ещё зеленой травы под ногами был мокрым, видимо, здесь недавно шел дождь. В ветвях над головой шелестел не только ветер, с ветки на ветку перепрыгивали белки. Их рыжие хвосты мелькали на фоне зеленой листвы. Подлесок со всех сторон ломился от гроздей темных ягод. Эти ягоды были ядовиты, Юра шел мимо кустарников, не трогая их. В лесу за его домом таких тоже было много. И здесь – совсем как дома. Юра думал о том, что если бы решил сбежать прямо сейчас, то, наверное, даже смог бы прожить в лесу какое-то время. Он хорошо разбирался в том, какие ягоды и корни можно есть, а какие – нельзя. В грибах он разбирался не так хорошо, поэтому всегда ходил за ними вместе с дедом. Бежать, конечно, было бы можно. Вон даже лошадь у него есть. Оглянулся, чтобы убедиться, что есть. Черный конь Отабека всё так же виднелся в пространстве между деревьями. Но перспектива провести ночь под дождем посреди зарослей казалась не лучше шатра. Добраться отсюда до дома он уже вряд ли сможет. Если бы по пути встретилось хоть одно поселение – всё было бы лучше. Но уже который день отряд ехал по безлюдным местам. Впереди замаячила плешь поляны, которую Юра видел со стороны лагеря. В центре росло небольшое деревце, здесь густые кроны не закрывали его от солнечного света. Деревце оказалось дикой яблоней. Юра довольно усмехнулся, разглядывая мелкие желтые яблоки, которыми были усеяны ветки. Сегодня у него будет настоящий обед. А то, сколько уже можно есть это мясо. Пища ордынцев была очень сытной, но однообразной. Юра скучал по свежим ягодам, яблокам и грушам, которые можно было найти дома. Или стащить у Милы в саду. К его счастью, дерево было не очень высоким, ветки низко клонились под весом яблок. У Юры не было никаких сил карабкаться наверх, поэтому он подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку и потянул её на себя. Яблоки оказались ещё не совсем спелыми и не посыпались градом, как он ожидал. Но достать несколько удалось. Не удержался и съел пару штук сразу - они были твердыми, но сладкими. Дальше лес густел, ветки сходились сплошным темным коридором, и идти туда было незачем. Удовлетворившись найденным сокровищем, Юра зашагал обратно, грызя на ходу яблоки. Лес вокруг был какой-то совсем старый и забытый. В нём стихали все звуки, даже цоканье белок в вышине казалось далеким и приглушенным плотной стеной деревьев. Вернувшись на то место, где ему сказали ждать, Юра забрался на большой камень и принялся доедать яблоки, разглядывая чащу. Живут ли здесь волки? Наверняка живут. Сбегать в лес с волками – не самое правильное решение. Но и надеяться на честное слово ордынцев тоже не очень умно. Юра поймал себя на том, что размышляет о побеге уже как-то слишком вяло, словно думает о нём не всерьез, а просто от нечего делать. Мысль встревожила его. Расслабился? Решил, что ничего с тобой не сделают? Возьмут и продадут на невольничьем рынке в городе. Он поежился, представив, что так и будет. Если Отабек его обманул – что было очень похоже на правду – то, какое бы решение он ни принял, всё равно итог будет незавидным. Заблудиться в лесу или попасть на рынок, как товар? Юра всё больше склонялся в сторону леса. Поерзал на камне, думая, что, может, сейчас самое время забрать коня и попробовать потихоньку скрыться в чаще. Конь Отабека сам подошел ближе, ткнулся широкой мордой в плечо. - Чего тебе? Юра отпихнул его от себя, но наглая лошадиная морда снова пихнула его носом. Только тогда он скосил взгляд на яблоки в своих руках. - Что, тоже хочешь? – вздохнул и протянул коню яблоко, держа за хвостик. – Вот только попробуй меня укусить! Конь, словно услышал его, осторожно взял яблоко и захрустел. - Ездят на тебе, ездят, эх. А потом возьмут и сожрут, - Юра протянул коню ещё одно яблоко и задумчиво добавил: - И меня сожрут. Разговаривать с лошадью было глупо, но за эти дни Юра так редко открывал рот, что был рад хотя бы и такой компании. Лошадь, по крайней мере, его деревню не поджигала. Но теперь у него не осталось яблок. Повертел в руке последнее, и его снова выразительно толкнули в плечо. - Что? И это отдать? – Юра обреченно скормил свою добычу и потрепал черную лохматую гриву. – А я ведь даже не знаю, как зовут-то тебя. Будешь завоевательский конь! Точно как твой хозяин. Всё бы вам последнее отнять… - Его зовут Аян. Голос, раздавшийся позади, заставил подпрыгнуть и соскочить с камня. Отабек подошел к лошади, принялся отстегивать седло. Он выглядел таким же спокойным и безразличным, как всегда. Юра прикусил язык, уже думая о том, что хорошее обращение на этом закончится. Но Отабек совершенно не был зол. Забрал свои вещи, провел рукой по мощной конской шее. - Похоже, он к тебе привык. Это необычно, Аян не любит незнакомцев. Даже Самат не смог с ним сладить, а ты чем-то ему понравился. Ага, тем, что яблоками накормил. Юра молча слушал, всё ещё не зная, получит ли он за свои слова или нет. За несколько дней он умудрился оскорбить уже второго ордынца, а всё ещё жив – это ли не удача. Но Отабек, похоже, не собирался его наказывать. - На твою деревню напали люди Самата, - произнес он, наконец, посмотрев на Юру. – У нас не было такого поручения. Но когда я не отдаю прямой приказ, мой брат часто поступает по-своему. Он думает, что запугав людей, их можно сделать покорными. Почему-то мысль о том, что Отабек не отдавал приказ нападать на деревню, была Юре приятна. В неё было легко поверить, возможно, сказывались дни и ночи, проведенные вместе в пути, а, может, сам Отабек не был похож на ужасного завоевателя. Это ничего не меняло, и не сделало легче участь никого из тех, кто остался там, далеко позади, но вполне укладывалось в картину мира Юры. Но зачем ему всё это? Юра не понимал, почему ему объясняют подобные вещи. Отабек говорил с ним так, словно он никакой не пленник. Рабам не объясняют приказы. Не рассказывают о своих мыслях или мнении. Ими просто командуют. Отсутствие наказания пробудило любопытство и, почуяв безнаказанность, Юра спросил: - А как думаешь ты? - Я думаю, что нам не нужно разорять собственные деревни, чтобы удержать власть в Улусе. Наши союзники превращаются во врагов. И если мы даже в своём доме не можем договориться, то вряд ли сможем справиться с ними. Отабек помолчал, задумчиво глядя на верхушки леса. Возможно, он решил, что сказал слишком много. Или мало. Но всё сказанное им показалось Юре правильным. Особенно то, что разорять деревни не нужно. Это точно не нужно. Он знал об этом, как никто другой. Если Самату не хватает покорности, то он ищет её не там. Так скоро будет некого покорять. Юра почувствовал, как его плеча коснулась рука Отабека. - Пойдем. Когда они пришли, в шатре горел костер, а над ним, как и во все дни до того, висел котелок. Весь вечер Юра думал о том, что здесь всё не так, как он себе представлял. Ордынцы ни разу не ссорились всерьез за всё время, что он наблюдал за ними, лагерь жил мирной жизнью. У них был свой, привычный уклад, который не менялся от одного привала к другому. Они ценили порядок, хотя и были, по мнению Юры, настоящими дикарями. У них не было дома, но они возили с собой разборные юрты, в которых было уютнее, чем во многих деревянных домах. Они были невероятно жестоки с теми, кто им не подчинялся, но при этом вечером у огня играли эту свою странную музыку. После ставшего уже обычным молчаливого ужина, Юра отставил в сторону свою плошку, набрался смелости, и всё же спросил: - Ты продашь меня в вашей столице? Возможно, недоверие было написано у него на лице всё это время – он этого не мог знать – но Отабек, казалось, даже не удивился. - Нет, не продам. Ты не веришь моему слову? Конечно, все должны верить его слову. Он сын самого главного человека в этом Улусе. У него в подчинении находятся сотники и тысячники вместе с их людьми и лошадьми. Это его воины покоряют новые земли. Это его племени принадлежит половина этого мира. От запада до востока. Все должны верить его слову. Но Юра не верил. В чем совершенно честно признался. - У меня нет причин тебе верить. Это уже тянуло на оскорбление или ещё нет? Юре казалось, что если он будет испытывать терпение Отабека и дальше, то однажды всё же упрется в стену. И узнает, где предел дозволенного ему. Но терпение Отабека, вполне возможно, было безграничным. Потому что он ответил: - Значит, увидишь сам. Мы не задержимся в городе надолго. Юра поднял взгляд вверх и принялся рассматривать небо сквозь дыру в куполе. Звезд не было видно – к вечеру всё сплошь затянули тучи. - И ты, и Самат хорошо говорите на нашем языке. Откуда вы его знаете? – Юра перевел взгляд на Отабека. В свете костра его лицо приобретало более резкие и острые черты. Но на завоевателя он от этого больше не походил. - Наша мать родом из твоих краев. Юра примерно так и думал. Правда, он считал, что это была скорее прислуга или кому там положено следить за детьми знати. Ордынцы всегда приезжали и увозили всё, что приходилось им по нраву – коней, ценности, людей. Всё вокруг принадлежало им, и они никогда не отказывали себе ни в чем, и не сомневались перед тем, как что-либо забрать. Но многие соглашались уходить сами. И даже были этому рады. Сплетни об этом разносились повсеместно. Породниться с вассалами Орды для знати было выгодно. Хотя вполне возможно, что матери Отабека выбора никто и не давал. Возле костра было жарко, Юра отодвинулся в сторону от огня, от круга света, сел, обхватив колени. - Ты не такой, как твой брат, - высказал он мысль, возникшую в голове ещё несколько дней назад. - Отец говорит точно так же. Какое-то время они молчали. Юра чувствовал на себе внимательный взгляд. А потом Отабек продолжил: - Самат больше похож на отца. Ему нравятся… старые методы. Он не любит переговоры и считает, что правом сильного можно решить все споры. Он хотел бы стать беклярбеком однажды. Сидеть в городе, отдавать приказы. Мне это не по душе. - А что тебе по душе? – Юра повернул голову, чтобы лучше видеть Отабека. Ему действительно было интересно. - Дорога, - просто ответил Отабек. Наверное, подумал, что ответ получился неполным и добавил: - Мне больше нравится кочевая жизнь. Юра не мог с ним не согласиться. Если выбирать между постоянным пребыванием в одном городе и кочевой жизнью, он бы тоже выбрал второе. Юре раньше часто хотелось уехать куда-то из дому. Побывать в других городах и странах, увидеть, как там живут люди. Посмотреть хоть на один дворец своими глазами, а не слышать о них только из рассказов. Увидеть море. - Ты видел море? – Спросил Юра, пытаясь представить себе, как оно выглядит. Наверное, как река, только не видно другого берега. - Видел, - Отабек кивнул. – Несколько раз. Самое большое море в Китае. Туда ездят наши купцы. Путь к нему занимает много недель, но его трудно забыть – всё время на восток. Там строят огромные корабли, грузят на них шелка, самоцветы, посуду и отправляют в долгое плавание. Теперь Юра пытался себе представить уже эти корабли. Но думал, что всё равно не сможет. О кораблях он слышал только из рассказов тех, кто их видел. Он позавидовал жизни Отабека. Хорошо быть свободным, кочевать себе по бесконечной степи. Конечно, пока она где-то всё же не упрется в море. Иначе зачем? На миг он даже забыл, что пленник. - Ты никогда не был у моря? – Спросил Отабек. Юра замотал головой. Как он, интересно, мог бы там побывать? Это слишком долгое путешествие для него. А кто будет за дедом присматривать? А кто будет посуду на рынок отвозить? И вообще – глупости это, думать о каких-то путешествиях, когда у тебя есть дом. По крайней мере, он всегда так считал. Зачем ехать на край земли, если всё необходимое есть там, где живешь? Отабек смотрел на огонь. Юре показалось, что он хотел что-то сказать, но передумал. Где-то недалеко заиграла музыка. Юра выпрямился, прислушался. Он уже слышал эту мелодию раньше. Её кто-то играл вчера. Или позавчера. Но точно играл. Снова похоже на топот копыт. - Что это за музыка? – Негромко спросил Юра, вслушиваясь в странное бренчание. - На домбре играют, - Отабек тоже прислушался. – Хочешь послушать ближе? Что такое «домбра» Юра не знал, наверняка, какой-нибудь странный инструмент. У них ведь всё странное. Но согласно кивнул. Отабек привел его в центр лагеря, раньше по вечерам Юра здесь никогда не бывал. Как оказалось, играло сразу несколько человек – то ли вместе, то ли по очереди. В руках у них были небольшие музыкальные инструменты, которые живо напомнили ему обычную балалайку. Он видел у кого-то в деревне такую. Но звучала эта домбра совсем по-другому. Ордынцы сидели у большого костра, разведенного посреди лагеря, о чем-то разговаривали. И слушали эту мелодию. Когда Отабек подошел, музыка ненадолго стихла. Он что-то сказал им на своём языке, воины ему ответили, засмеялись, поглядывая на Юру. Тут же подвинулись, освободив больше места. Отабек подтолкнул Юру вперед, сам опустился на землю, рядом со своими воинами. Юра почувствовал себя глупо, он тут чужой. Он-то думал посмотреть со стороны, с расстояния, а не присоединяться. Но, что поделать, плюхнулся рядом. Мелодия зазвучала снова. Теперь ветер не уносил её прочь, не нужно было прислушиваться. Их музыка была такой же дикой и необузданной, как и они сами. Такой же непонятной, как их жизнь. Такой же быстрой, как их кони. Но Юре она нравилась. Он слушал, подперев голову рукой. Когда кто-то из сидящих у костра, играл, все остальные молчали, внимая этой музыке, но как только она стихала, они начинали переговариваться. Иногда кто-то из них обращался к Отабеку, воины говорили с ним учтиво – совсем не так, как он сам – и всегда прибавляли к его имени «батыр». Один из сидящих рядом с Отабеком, видимо, сказал ему что-то смешное, потому что все присутствующие тут же засмеялись, но сам Отабек только усмехнулся. По тому, как все поглядывали в его сторону, Юра понял, что смеются с него. - Собрались тут… - пробурчал он и нахмурился. - Не хочешь сам сыграть? – всё так же улыбаясь, обратился к нему Отабек. - Я? – Юра фыркнул. – Я этому всему не обучен. - Можешь просто попробовать. Никогда раньше Юра не играл на подобном инструменте. Он умел только на дудке, но это могли даже дети, чем тут хвастаться. Отабек то ли попросил, то ли приказал на своём непонятном языке, и Юре тут же протянули домбру. Ему показали, как её правильно держать и что нужно делать. С подсказками Отабека он даже попытался самостоятельно воспроизвести хотя бы что-то похожее на музыку. Сначала казалось, что это будет ужасно, но на деле всё было не так уж сложно. Струны нужно было дергать в определенном порядке – получалась музыка. С этим он мог справиться. Если немного поучится. Но в первый раз уж получалась, как получалась. Собравшиеся над ним вдоволь посмеялись. Юру это злило, хоть он всё равно ни слова не понимал. Отабек не смеялся с ними, но улыбался, наблюдая за отчаянными попытками Юры извлечь из домбры хоть сколько-нибудь приятную мелодию. Хорошо, хоть он не насмехался. Как только стемнело, Отабек посчитал, что музыки с Юры уже хватит и сказал, что не хочет, чтобы кто-то завтра свалился с коня. Возвращаясь в шатер, Юра с удивлением понял, что хотел бы попробовать поиграть на этом инструменте ещё раз.