Сказка степей

Отабек так и не приказал зажигать костры, и к повисшей над лагерем тишине добавилась ещё и постепенно густеющая, как кисель, темнота. Где-то неподалеку ржали кони, шуршала под порывами ветра сухая трава, хлопали тяжелые полотнища знамен над юртами. Всё это вплеталось в тревогу, пугало, заставляло вздрагивать при каждом новом резком звуке. Юра бродил у границы лагеря, там, где заканчивались последние шатры, и начиналась степь. Он будто надеялся первым увидеть наступление чужой конницы, одновременно ожидая этого и стараясь подавить тревогу внутри. Он не понимал, что ему дальше делать. И не понимал, можно ли сделать что-то в принципе. А спросить было не у кого. Отабек не возвращался, и, устав его ждать, Юра отправился на поиски сам. Пропажа нашлась ближе к центру лагеря, в компании Самата. Встревать в разговор не хотелось, Самат и так выглядел злым. Юра уже немного знал его и хорошо знал себя. А сейчас как раз тот момент, когда нужно держаться от возможных проблем подальше. Юра тоже злился – на Отабека за то, что ничего толком не объяснил. За то, что не сказал, что будет делать дальше. За то, что сам заставил злиться. - Когда они нападут? – спросил он у Отабека, как только Самат ушел. - Ночью, возможно, утром. Они стояли ровно на том месте, где воины обычно зажигали костер. У которого Юра мог бы сидеть и играть на дудке. Если бы кто-то не решил, что их путешествию нужно закончиться здесь – посреди степи. Последнее время за него стали решать слишком много и слишком часто. Это действовало на нервы. Он привык принимать решения сам. - И что теперь? – Юра встал перед Отабеком, скрестив руки на груди, и не давая пройти. Он свои ответы получит. – Вы просто останетесь здесь? Даже не попытаетесь уйти? Отабек остановился, похоже, решив, что в этот раз его так просто не отпустят и что-то всё же придется рассказать. - Нельзя бежать. Они этого и хотят. Чтобы ударить нам в спину. Нас слишком мало, Юра. - А их много? - Достаточно. - Достаточно для чего?! - Послушай, обороняться в лагере мы сможем дольше – пока у нас будут стрелы, они не смогут подойти вплотную. Это был не ответ на его вопрос. Но он понял. Отабек попытался обойти, но Юра тут же сделал шаг в сторону, снова перегораживая путь. - А когда стрелы закончатся? – не унимался он. - Посмотрим, - уклончиво ответил Отабек. – Я рассчитываю на то, что хоть один из гонцов доберется до лагеря Асимы. Если они успеют до утра – всё будет в порядке. А теперь, прости, мне нужно найти разведчиков и узнать, что они смогли выяснить. Отабек ушел, Юра больше не мешал ему, только зарычал себе под нос и огляделся. Глаза быстро привыкали к темноте, он мог прекрасно различать силуэты воинов, бродящих вокруг. Было слышно, как лязгает сталь, и шуршат стрелы, перекатываясь в колчанах, передаваемых из рук в руки. Этих стрел не хватит. До утра точно. Сколько может длиться бой? Сколько нужно времени, чтобы смять оборону? Они ехали налегке, и только теперь, увидев лагерь Асимы, Юра понимал – насколько. Было глупостью с его стороны считать этот небольшой отряд настоящим войском. Но большего он никогда и не видел. И теперь они тут, как в ловушке, не могут сбежать и не могут сражаться, всё одно и то же. Всё равно проиграют. Нужно быть полным идиотом, чтобы считать, что гонцов не перехватят. Юра был очень далек от военной стратегии. Но идиотом не был. Как не был им и Отабек. Ведь прекрасно знает, что случится. И знает это лучше всех. Но только не признается. Себе или ему – не важно. Важно, что отряд Отабека проиграл ещё до начала сражения. Их слишком мало. На помощь никто не придет. Ветер свистел в ушах, Юре казалось, что он уже слышит топот чужой конницы, но только казалось. До их прихода ещё долго. Все успеют подготовиться. Все смогут собраться. И только он – успеет сойти с ума. Что в бою может сделать полезного человек, который ни разу не держал в руках оружие? Что может сделать в бою человек, который не знает, на чьей он стороне? Юра вернулся в шатер, уселся на ковер и смотрел, как на улице мелькают тени. Он не сможет сделать ровным счетом ничего. Он даже не умеет правильно держать лук. Вот чему надо было учиться, а не дудки из веток собирать. Но кто же мог подумать. Кто мог подумать, что он выберет не ту сторону. И вот, он уже почти готов вступить в сражение, потому что нельзя вот так брать и нападать на отряд Отабека. Это нечестно. Подло. Как это могло произойти с ним – ещё совсем недавно думал, как сбежать отсюда, а теперь размышляет о том, что в случае нападения врага ничем не может помочь. Помочь кому? Конечно, не им. Конечно, не тем, кто поджег его деревню. Не Самату, который не долго думая, прикончил бы его. Ведь все кругом враги. Одни враги нападут на других, и он будет в самом центре этой бойни. Или попытается сбежать? Но даже от одной мысли об этом становится противно и гадко, и горько на душе. А всё почему? Потому, что Отабек не заслуживал такой участи. Юра снял с пояса нож, повертел его в руках, ловя на самоцветах отблеск лунного света, льющегося сквозь незакрытую часть крыши. Это даже не оружие. Но и оружие ему не поможет. Он не хотел быть самым слабым здесь. Всем нутром отчаянно сопротивлялся этой мысли. Но в голову никак не шло, чем можно помочь. Потому что, несмотря ни на что, Отабек не заслужил. Он был не таким, как они. И не важно. Не важно, что им принадлежит полмира. Какой в этом смысл? Что эти полмира дадут им здесь, ночью, посреди степи, где нет ни одного шанса на победу. Как просто, оказывается, может быть. Они просто сожрут друг друга. Им и врагов не надо. Они себе сами худшие враги. Нападают друг на друга посреди своих же земель. Кто ещё тут может быть, так далеко от чужих краев. И вроде бы такие сильные, а на самом деле совсем слабые. Достаточно просто разделить и загнать в угол. И его уже загнали в тот же угол. Или он сделал это сам? Руки, в которых Юра держал нож, мелко дрожали. Хотелось верить, что от злости, а не от страха. Но липкое и скользкое беспокойство всё равно ворочалось в душе. Какая-то часть сознания ещё сопротивлялась мыслям о бое, но уже достаточно вяло. Отабек вернулся в юрту не с пустыми руками. Он вошел, опустив за собой полог, и положил перед Юрой какое-то тряпье. Воспоминание пришло с трудом, словно нехотя, продираясь сквозь туман, затянувший память о прошедших днях. Юра медленно узнавал свою одежду, в которой он был, уходя из деревни. Сверху на старую посеревшую рубаху легла кольчуга. - Переодевайся, - сказал ему Отабек. – Сначала надень кольчугу, сверху – свою рубашку. - Зачем? – чувствуя себя на редкость глупо, спросил Юра. - Это, может, и не спасет тебя от стрелы. Но лучше, чем ничего. И издали не видно. Юра начал стаскивать с себя одежду, косясь на Отабека. Тот прошел вглубь юрты, забрал какие-то свои вещи и остался ждать, глядя на круг неба в крыше. Переодевался Юра быстро, он уже почти забыл, как выглядела старая одежда. Вроде бы, сколько там времени прошло, а всё как из прошлой жизни. Кольчуга была тяжелой, давила своим весом, и оказалась слишком большой в плечах, но по длине более-менее. Рубаха скрывала её полностью, разве что сверху, над воротником, торчало несколько рядов мелких, плотно подогнанных пластин. Когда Юра закончил, Отабек пристально осмотрел его, поправил ворот рубахи, кивнул. - Неплохо. Пойдем. - Куда это? – не понял Юра. - К лошадям. Давай быстрее, - и вышел из юрты, не оставив другого выбора, кроме как следовать за ним. Можно было, конечно, сесть на ковер снова и сделать вид, что вот с этого места не сдвинусь, пока не скажешь, что надумал. Но тревога отвоёвывала всё больше мыслей и чувств. Напряжение липло к коже, как холодный вечерний воздух. И гасило злость ещё до того, как она успевала всерьез разгореться. Отабек действительно привел его к лошадям. Туда, где пасся так и не расседланный Аян. Сложив вещи, которые он забрал из шатра в седельную сумку – Юра узнал в свертке остатки вяленого мяса – Отабек повернулся. - Ты решил собрать лагерь? – Поинтересовался Юра как можно нейтральнее. Он не мог знать, что будет делать Отабек, но мысли в голову приходили исключительно неприятные. - Они зайдут с востока и запада, - вместо ответа начал Отабек. – Нам оставляют выбор – возвращаться назад или идти вперед – к городу. В любом случае на нас нападут. Но дорога вперед безопаснее. Если ехать в одиночку. Юра начинал понимать. И злиться. Злиться так, как на Отабека он не был зол даже в тот день, когда увидел его впервые. - И что теперь?! – Юра почти кричал, лошади испуганно вертели ушами. Кроме них и Отабека слышать его негодование здесь было больше некому. - Теперь ты сядешь на коня и поедешь в столицу, - спокойно продолжал Отабек, словно в его словах не было ничего такого. – Тебя не будут преследовать, ты им не нужен. И не похож ни на разведчика, ни на гонца. В любом случае, это единственная возможность отсюда уйти. - Ты хочешь, чтобы я сбежал?! - А ты бы предпочел остаться? Вопрос, видимо, не требовал ответа. Никто в своём уме бы не предпочел. Иди, спасайся, выбери простой путь. Правильный путь. Но у Юры на этот счет было своё мнение. Он не трус. - Да! Отабек застыл и смотрел так, словно на нём лежала ответственность за все преступления этого мира. Глаза привыкли к темноте, и даже в тусклом свете луны Юра отлично видел, как Отабек ведет внутреннюю борьбу с собой. И очень хотелось бы знать, в чём причина, да только она была явно не в том, оставаться Юре здесь или нет. А больше всего в тот миг его волновало именно это. - Ты должен уйти, - как-то слишком тихо проговорил Отабек. – Тебе нечего здесь делать. Он запустил руку за ворот своего доспеха, подцепил цепочку, стащил с себя и повесил её на шею Юре. На цепочке висел золотой круг, размером с монету, с вырезанной на нем хищной птицей. - В столице иди к моему отцу. Покажешь ему это и скажешь, что я просил отправить тебя домой. Он не откажет тебе, если узнает, что это была моя воля. Цепочка и монета ещё хранили тепло Отабека. Юра накрыл их рукой, прижимая к коже, словно пытаясь сохранить это тепло. - Я выполняю свои обещания, - добавил Отабек. Сердце Юры гулко билось в ушах. Он сжал монету в руке, вгоняя её ребра в ладонь. - Нет, - заявил он как можно увереннее. – Я не сбегу! Ты ничего не выполнишь, ты остаёшься здесь! Плевать я хотел на такое обещание. - Прекрати, - Отабек крепко сжал его плечи. – Уходи отсюда немедленно. Ты ведь не хочешь дождаться нападения? Ты должен вернуться домой. - А ты не должен?! Да ты просто с ума сошел – разбить лагерь здесь! Идиотский план! Собирайтесь и уходите – к Асиме, куда угодно! - Мы не успеем, я говорил. – Голос Отабека оставался спокойным, но то, как его руки сжимались на плечах, подсказывало Юре, что не всё, что он видит – правда. – Если гонцы доберутся, то… - Их перехватят! Юра зарычал от бессилия. И ведь Отабек молчал, даже не пытался спорить. Он тоже знал, что всё будет так. Это ведь так просто. И ничего нельзя сделать. До этого момента Юре казалось именно так. Но он чувствовал, что не может бросить здесь Отабека. Бросить, зная, что ему грозит верная смерть. Так не должно быть. Не нужно знать военную стратегию, чтобы понимать, что когда окружают, никого нельзя впускать и выпускать. Никого из врагов. Никого опасного. Хотя, наверное, в степи, на главном пути в столицу, это устроить сложнее. Когда неожиданное решение пришло к нему, Юра едва не подскочил на месте. Он ещё не проиграл. - Подожди… Давай я буду твоим гонцом! – Предложил он. Мысли прыгали в голове одна за другой, но это был уже почти план. – Я не похож на вас, а они ведь не смогут остановить всех. Мне может повезти, и я пройду незамеченным! - Нет, - уверенно заявил Отабек, отпуская его. – Слишком опасно. Садись на коня. - Но так нельзя! Нельзя оставаться здесь и ждать, что будет, – Юра снова кричал, раздосадованный тем, что даже это предложение Отабек отбросил. – Я смогу это сделать. - Садись на коня. Немедленно, - он повторил это так четко и твердо, что прозвучало угрожающе. - Ты можешь послушать меня хотя бы сейчас? - А то что?! Закончишь то, что начал Самат? Так вперед! - Уходи. Прошу тебя. Слова Отабека, негромкие и спокойные, почему-то показались ударом. В голосе сквозило бессилие. И это подействовало сильнее, чем всё сказанное им ранее. Бессилие показалось Юре знакомым. Точно так же он сам чувствовал себя совсем недавно, думая о том, что ничем не может помочь. Но это было до того, как он понял, что чем-то всё же может. Юра забрался на коня, руки предательски дрожали, он смог подтянуться к седлу не с первого раза. Отабек взял Аяна за узду и повел вдаль от лагеря к тропе, примятой лошадьми. Обошел коня, остановился рядом, указав на небо, и обозначив созвездие. Отабек показал самую яркую в нем звезду, и только убедившись в том, что Юра её тоже нашел, продолжил: - Следуй за этой звездой. До столицы около двух дней пути. Солнце всегда должно подниматься по левую руку. Ехать нужно только прямо. Этой ночью не останавливайся так долго, как только сможешь. Аян сильный, он выдерживал и не такие переходы, так что, не жалей его. - А как же ты без него? Юра спорил так, словно это невероятно важно. На самом деле ему просто было страшно. Страшно уходить, страшно от того, что он собирался сделать. И страшно отпускать. Больше всего хотелось продолжать этот разговор, хоть бы и ни о чем. Чтобы этот момент тянулся бесконечно долго, не нужно было делать ничего такого, от чего зависят чьи-то жизни. - Я возьму другого. - Но этот – самый лучший. - Конечно. Поэтому я отдаю его тебе. Ты ведь просил. Видишь, я даже дал тебе коня. Юре на миг показалось, что Отабек улыбнулся – грустно, уголки губ дернулись, но лицо сразу же стало таким же нечитаемым, как обычно. Он смотрел на Отабека сидя в седле, сверху вниз, и казалось, что с каждой секундой ожидания уходить всё труднее. В груди ныло, противно, горячо. А что, если он не успеет. Если так и не сможет сделать то, что решил. Или если его убьют. И это последний раз, когда он видит Отабека. Существует так много вариантов того, что произойдет дальше. И большинство из них не сулит ничего хорошего для Отабека. Да и для него самого. Страх сковывал, заставлял крепче держаться за поводья. Но он же и подстегивал – быстрее думать, быстрее решать. Быстрее выбирать сторону. Юра сомневался не долго, втянул носом воздух, шумно выдохнул, схватил Отабека за плечо и наклонился к нему. Отабек остановил его в последний момент, взял лицо в ладони, заглянул в глаза. - Не надо, - Юра не столько услышал это, сколько почувствовал, как чужое дыхание обожгло губы. Но он только крепче схватил луку седла и потянулся снова. В этот раз Отабек не стал его останавливать, и Юра коснулся своими губами его сухих и обветренных губ. Отабек подошел вплотную, обхватил руками поясницу, не давая упасть. Это было невероятно неудобно, но Юра держался за Отабека и целовал его снова и снова, пока тот сам не прекратил это. Облизал губы, покачал головой – зря это сделал. Юра и сам понимал, что зря. Теперь было в десять раз тяжелее. - Уходи, - твердо повторил Отабек и отошел в сторону. И Юра, подгоняя коня, бросился с места резко, чтобы не задумываться. Чтобы не сомневаться. Он не оглядывался, несся вперед – в ночь, в степь, туда, где над головой светила звезда, на которую указал Отабек. Ехал слишком долго и едва смог остановить Аяна, когда решил, что уже хватит. Натянул поводья, развернулся к лагерю. В темноте, без огней, практически ничего не было видно. Но это означало и то, что его самого тоже не видно. Юра поежился от холода, который окутывал неожиданно быстро. Металлические пластины кольчуги, как и тонкая рубаха, ничуть не грели. Но ему было не до того. В голове гудело, монета на цепочке прилипла к груди, напоминая о том, что нужно сделать. Если он хочет успеть, то времени уже не так много. Думать некогда, нужно понять, куда ехать. Аян плясал на месте, рыл копытом землю, шел кругом, пока Юра высматривал на небе ту самую звезду. Нашел. Отсчитал от неё несколько созвездий, запомнил одно, самое яркое. Оглянулся назад – его ориентир был строго за спиной. Ему в обратную сторону. Туда, откуда они пришли. И Юра понесся назад, огибая лагерь, обходя его стороной так далеко, как только мог, чтобы его не заметили, и так близко, чтобы не терять время. Над ним светился белыми искрами звезд темный купол неба и это был единственный ориентир в непроглядной темноте степи. Юра постоянно поднимал взгляд вверх, сверяясь со своими указателями. И подгонял Аяна, хоть и знал, что ехать ему ещё долго. Нельзя терять время. Он должен был успеть добраться к лагерю Асимы до рассвета.