Сказка степей

В свою первую ночь во дворце Юра долго не мог уснуть. Сначала ему казалось, что на куче одеял и подушек спать слишком мягко, и он отпихнул половину в сторону. Потом чудилось, что по коридорам всё время кто-то ходит, и он садился, вслушиваясь в тишину и думая о том, не Отабек ли это. Ему было непривычно, неудобно и немного страшно. Дворец нависал своими покатыми сводами, давил ощущением громоздкости и замкнутости. Вокруг была душная и пыльная темнота, будто кто-то бросил на клетку темное полотно. Он скучал по ставшим уже привычными стенам шатра и кругу темного неба в крыше. И по компании Отабека. Спать в одиночку, не чувствуя его присутствия поблизости, оказалось неуютно. Проснулся он, когда уже было светло. Солнце светило сквозь витиеватые решетчатые узоры в проемах окон и отбрасывало причудливые тени на пол. Голова гудела так, словно и не спал совсем. Его никто не разбудил, никому он не был нужен и не мешал. Его будто не существовало вовсе. Возможно, так и нужно себя чувствовать здесь. Может, так и должно быть, пока он не уйдет отсюда туда, где нужен. Туда, где для него есть место. Но Юре всё больше казалось, что дома для него теперь места тоже нет. Его изменило не время, его изменило пережитое. Но перемены оказались настолько значительными, что как теперь вернуться к старому себе – не понятно. Плечо дернуло, будто специально. Ранение уже почти не напоминало о произошедшем, но на его месте остался широкий шрам от лезвия – его можно было разглядеть в зеркале – и кожу рядом с ним иногда продолжало тянуть. Юра периодически трогал его, вспоминая о случившемся и убеждаясь в том, что это не было сном. Следующий день он потратил на исследование ближайших коридоров дворца. Отабек сказал, что в этой части безопасно. Юра постепенно начинал ненавидеть слово «безопасно» всей душой. Но спорить не стал, поскольку далеко заходить не хотел и сам. В изгибах коридоров, частоколе колон и хитросплетениях арок было слишком легко потеряться. Вот было бы позорище – не найти обратный путь. Хоть Отабека за весь день он так и не увидел, но тот незримо присутствовал в жизни Юры. По его распоряжению дважды приносили пищу и один раз одежду. Одежда тут же отправилась в большой сундук, стоявший у суфы. Чтобы на глаза не попадалась. Куда ему столько. Хватит и того, что уже выдали. В части дворца, в которой он жил, практически не было людей. Иногда ему на глаза попадалась прислуга, тихая и незаметная, но это случалось редко. Юра понятия не имел о том, сколько всего обитателей дворца и чем они заняты. Хотелось знать, каким это место было раньше, до того, как над ним повисла пелена страха и недоверия. Время тянулось медленно, тяжело. Юра бродил по коридорам, высовывался в арки, слушая шум города где-то неподалеку – ржание лошадей, разговоры на чужом языке, стук колес телег и множество других звуков, сливавшихся в сплошной тихий гул. К вечеру он почти перестал верить в то, что Отабек придет. И совершенно непонятно, зачем он остался, если от его пребывания здесь никому нет толку. Юра вернулся в свою комнату злой и раздосадованный, забрался на сундук и долго смотрел на то, как солнце приближается к круглым крышам, за которыми скрывалась линия горизонта. У Отабека наверняка много дел. И ему некогда заходить ко всяким бывшим пленникам. Но зачем тогда вообще согласился оставить, а не выпроводил домой сразу. Мысли лезли в голову одна хуже другой, и вскоре Юра уже почти убедился в том, что ему следует уходить. Пока ещё можно. Пока ещё не поздно. Пока он ещё может заставить себя сделать это. Отабек появился только когда часть солнца уже скрылась за крышами, и комнату заливало бледно-алое свечение. Он вошел молча, закрыл за собой дверь и сел рядом с Юрой. Усталость и бессилие легко читались на его лице. Юра не знал, что сказать, поэтому просто обхватил его плечи руками и ткнулся носом в воротник. Отабек вздохнул. Юра думал, что когда ему надоест молчать, он заговорит сам. Расскажет о том, как устал или о том, что делал сегодня. Но Отабек начал совсем не с того. - Тебе тяжело здесь, - сказал он. - Не тяжелее, чем тебе. Юра не думал, что по нему так легко сказать, что он чувствует. Но считать себя чем-то обиженным у него права не было. Он себе такое право не давал. - Никогда не думал, что мне придется заниматься делами отца, - в голосе Отабека отчетливо была слышна горечь. – Может, он бы и сам этого не хотел. А теперь от меня требуют решений, принимать которые должен не я. Юра подумал, что в чём-то может его понять. Ему тоже нужно было принять решение, думать о котором не хотелось. Но другого выбора просто не было. И Отабеку выбора никто не давал. Их жизни были очень разными. Но такой роскоши не было, как ни странно, ни у одного из них. Хотя спросить всё же стоило. - Ты не можешь отказаться? - Нет, конечно. Кому я отдам эти земли? Мы потеряли ещё и визиря, его место сейчас занял Самат. Асима ищет убийц отца. Она не любит интриги, но у неё всегда каким-то невероятным образом получается знать всё обо всех. Везде свои глаза и уши. Если она не найдет их, то не найдет уже никто. Да и беклярбеком её не сделают в любом случае. А больше мне и доверять некому. Тут помочь Юра точно не мог. Но от этой мысли ничуть легче не становилось. Она не помогла ему решиться бросить всё и уйти. Не помогала она и остаться. - Знаешь, если я могу чем-то помочь… - Ты уже помог. И продолжаешь помогать. Юра почувствовал, как губы Отабека коснулись его макушки. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в тихое дыхание рядом. Думать не хотелось. Хотелось, чтобы всё было просто и понятно. Хотелось не чувствовать себя чужим везде, где бы ни оказался. И не чувствовать вину перед теми, кто остался дома. За то, что уже не с ними. - Хочешь, чтобы я остался? – спросил Юра и от каждого слова внутри всё холодело. Отабек долго не отвечал. - Ты не можешь остаться. Я бы ни за что не стал просить об этом, даже если бы не обещал отпустить домой. Это не лучшее место для тебя. Я бы и сам не хотел здесь оставаться, но выбирать не приходится. Мы будем делать то, что должны. Всё, что говорил Отабек, звучало правильно. Если бы ещё удалось согласиться с этим. Он ушел совсем скоро, и не появился ни тем вечером, ни на следующее утро. Юре казалось, что время плывет как-то мимо него. Дворец жил своей жизнью – тихой, скрытной, подлой. По крайней мере, теперь она казалась только такой. Находиться в этих стенах долгое время было трудно. Всё вокруг было тяжелым, давило, пытаясь подчинить себе, заставить забыть о том, кто ты и зачем сюда пришел. Голос дворца будто заглушал голос внутри него, и Юра слышал себя самого всё хуже. Лучше становилось, только когда приходил Отабек. Но самому Отабеку было всё так же нелегко. Он никогда не жаловался, не обмолвился об этом ни одним словом. Но его молчание всегда говорило больше, чем слова. Юра постепенно изучал дворец – от бань до садов, от небольших дворов, окруженных стенами, до длинных лестниц. Коридор за коридором, один зал за другим, ориентируясь по росписи на сводах, как по звездам. На третий день ему удалось найти выход в один из небольших двориков, окруженных лесом деревянных колонн. В самом центре двора располагался фонтан под круглой крышей. Он весь был выложен такой же пестрой глазурью и украшен орнаментами, как стены дворца. Юра сунул руку в прохладную воду, пропуская её сквозь пальцы. Рябь будто привела в движение узоры, они менялись, перекатывались, сплетались в новые формы. Сколько труда – разрисовывать это всё, а никому даже дела нет. Двор как был пустым до того, как он нашел сюда вход, так и оставался теперь. Взгромоздившись на край фонтана, Юра достал заткнутую за пояс дудку. Он не потерял её и даже не сломал, чего ждал всю дорогу. В этот раз мелодия получалась унылой и тягучей, сколько ни пытался сыграть что-то более быстрое, ничего не удавалось. Немного помучив свирель, Юра раздраженно рыкнул и постучал ею по ладони. Не получается и ладно. Ничего теперь не получалось. Всё наперекосяк. А всё потому, что не на своём месте. А где его место теперь, он и не знает вовсе. Все будут делать то, что должны. Если поймут, что они должны и кому. Юра знал, что совершенно точно должен деду. А во вторую очередь, наверное, немного и себе. Именно в таком порядке. Вот только с каких пор, эти порядки стали взаимоисключающими. - А для меня сыграешь? Юра повернулся на звук знакомого голоса. Отабек подошел ближе. - Я скучал по твоей музыке, - сказал он. – Даже не поверил сначала, что мне не послышалось. - Ты мог попросить об этом и раньше, если хотел, - Юра пожал плечами. Что такого, в самом деле. - Не знал, захочешь ли ты. Птицы в клетке не поют. Юра хмыкнул. Да, просить он не хотел. И заставлять не хотел. И даже спрашивать не хотел. Никогда. Отабек так старательно обходил все возможные способы влияния, что это становилось почти обидным. Юра поднес дудку к губам и закрыл глаза. Он по очереди вспоминал все мелодии, придуманные в степи, но они ускользали, выпадали из памяти, едва он успевал начать какую-то из них. На краю сознания слышалось бренчание домбры. Сейчас её очень не хватало. Как и дыма костров. И запаха степных трав. И шелеста дождя по крышам юрт. Здесь мелодия звучала блекло и вяло, отражалась от стен, взлетала вверх и падала вниз, стихая в замкнутом пространстве двора. Совсем не так, как на открытом просторе – свободно, громко, ликующе. И не доверительно и мягко, как тогда, в шатре. Когда Юра закончил и снова посмотрел на Отабека, тот выглядел так мрачно, словно и не сам просил только что сыграть. - Она не была такой уж плохой, - заметил Юра, пряча дудку за пояс. На душе неожиданно стало тяжело, так резко и неожиданно, как меняется погода осенью. Вот небо ещё серое и тусклое, а через секунду его уже затянули темные тучи, и льет дождь. Юра уставился на поверхность воды в фонтане. - Тебя что-то тревожит? – негромко спросил Отабек. От его голоса почему-то побежали мурашки по спине. Что можно на это ответить? Что его тревожит то, кем он стал. И что он теперь чувствует. И чего хочет. Сколько ещё пройдет времени – день, два, три – и он уйдет отсюда. Вернется домой, туда, где вырос и прожил всю жизнь. Где научился всему, что знал и умел. И будет жить так, как жил раньше, до всего этого. Вставать утром, лепить кувшины, ездить на рынок в соседний город. И каждый день вспоминать о том, как пересек версты степи в погоне за отрядом Асимы. Как ныло плечо, в которое попала стрела. Как он проснулся, и было легче уже от того, что Отабек рядом. И как шелестят в тишине травы за стенами шатра. А каждую ночь ему будет сниться топот копыт. Безумные, дикие звуки домбры, и круг неба в крыше. Отабек будет где-то далеко, бесконечно далеко, в этом своём дворце. Или его не будет вовсе. Но Юра так и не узнает об этом. Он всё так же будет делать вид, что живет своей обычной жизнью. Только уже никогда не сможет забыть. Он собрался с силами, чтобы ответить честно, но так и не смог подобрать слов. Поэтому просто сказал: - Не знаю. Много чего. Всё сразу. - Я могу что-то сделать для тебя? – в голосе Отабека было столько сочувствия, что Юре очень захотелось поморщиться. Он ещё не настолько жалок. Ещё может сам о себе позаботиться. И о своих переживаниях. Юра покачал головой, оставив при себе всё, о чем он подумал в тот миг. Всё это принадлежит только ему. Это то, что он должен перемолоть сам. И вздрогнул от неожиданности, когда Отабек молча обнял его. Ощущение широкой ладони на затылке и шершавой ткани камзола, к которой он прижался лбом, были уже привычными. Даже слишком. Время, проведенное с Отабеком, уравновешивало часы без него. Эти несколько мгновений стали весить для Юры больше, чем ожидание в течение дня. Он не знал, почему, и его это пугало. Пугало так, как ничего до того. И когда только успел так к нему прирасти. Так сильно, что и не разъединить, не отнять. Не разомкнуть объятий. И зачем было так привыкать. Отабек больше не просил его сыграть. Ни в тот день, ни на следующий, когда пришел в полдень к его двери. Юра посмотрел на кожаный сверток в руках Отабека и спросил: - А что это? - Это тебе, - протянул ему подарок Отабек. Юра недоуменно рассматривал сначала футляр из кожи, затем ремешок. Развернул, всё ещё не понимая, что это такое. Но вопросов не задавал. Он хотел понять сам. В свертке перекатывались несколько небольших глиняных горшочков, маленьких, плоских, но широких, с такой же росписью на круглых боках, как и всё в этом их кочевом мире. Юра аккуратно стащил маленькую крышечку, заглядывая в один из них. Внутри был какой-то алый порошок. Он открыл ещё одну посудину, в ней такой же, только зеленый. А ещё в одной – коричневый. В следующей – синий. Яркий, как небо после заката. Юра ткнул в него пальцем, цепляя кончиком немного пигмента, растер его по коже. Краски. Настоящие, всамделишные краски. Он и не знал, что их бывает столько разных. - Отабек… Это же целое сокровище. Даже не сразу понятно – то ли радоваться, то ли нет, когда держишь такое в своих руках. Где бы он достал эти краски. - Я заметил, что тебе нравится наша посуда. Хочу, чтобы после всего этого у тебя остались не только плохие воспоминания, - сказал Отабек, и тут же добавил, - если это возможно. Юра совершенно точно знал, что это возможно. И даже краски тут не при чем. Он так хотел бы, чтобы воспоминания остались. Но ещё больше хотел, чтобы прожитое не становилось воспоминанием. Чтобы им не становился Отабек. Он успел только проговорить «спасибо» и положить сверток к своим вещам в сундук, туда, где хранил всё самое ценное – дудку и нож. Когда на пороге открытой двери в его комнату возникла Асима. - Теперь если тебя нигде нет, значит, искать следует здесь? – она вздернула бровь, глядя на Отабека. - Не начинай снова этот разговор. - Прости, но мне придется начать, - Асима вошла в комнату, плотно прикрыла за собой дверь. – Для этого я тебя и искала. Мне нужно кое-что рассказать. И, думаю, не только тебе. - О чем? – крайне спокойно поинтересовался Отабек. Юре кажется, что он пропустил какую-то важную часть разговора и теперь всё самое интересное проходит мимо него. - Я уже который день выполняю твоё поручение в гареме. Наслушалась и насмотрелась достаточно – и о визире, и о его слугах. Нам будет, о чем поговорить. Но, похоже, забот у тебя прибавится и без этого. Асима замолкла, словно переводя дыхание перед важной речью. Но вместо этого она задала всего лишь один вопрос: - Знаешь, кто сейчас главная проблема гарема? Молчаливому ожиданию Отабека можно было бы позавидовать. Юра начал раздражаться от промедления Асимы. Но Отабек не такой, он умел быть сдержанным и хладнокровным, когда это нужно. - Нет, но, думаю, ты скажешь мне? Асима молчала, её взгляд неожиданно остановился на Юре, и тот застыл. А она всё смотрела и смотрела так, будто он успел натворить что-то, за что ему положено знакомство с розгами. Отабек понял всё по-своему и гораздо быстрее. - Не может быть, - произнес он с явным недоверием в голосе. - Почему не может? Ты ожидал чего-то другого? - Прошу тебя, скажи, что просто смеешься надо мной, - тон Отабека настораживал всё больше. - Ты сам в этом виноват. Это место живет сплетнями, - Асима скрестила руки на груди с таким видом, словно она победила в споре. Ведь она-то точно знала. Она-то предупреждала. – Ты сам привез его сюда. А теперь уделяешь ему всё свободное время. Вот гарем и увидел в нём опасность. Юре как раз начало надоедать, что о нём говорят так, будто он не стоит прямо рядом с ними. Но в этот миг он забыл разозлиться. Ничего более идиотского в жизни своей не слышал. Каким образом он может представлять опасность для них? Для этих… Для всех. Для всех в этом дворце. Похоже, Отабек знал, как может. Он на миг спрятал лицо в ладони, вздыхая, тяжело, устало. Юре трудно представить, что он пережил за эти дни. И совсем не хочется добавлять проблем. Но у него это всегда получается как-то само собой. - Не покидай это крыло дворца, - сказал Отабек, видимо, собравшись с мыслями. Юра слышал, как от напряжения дрожал его голос. – С этого момента и до того, как решишь, что пора возвращаться домой. Асима хмыкнула: - Не будь наивен и отправь его туда сейчас. Пока ещё можешь. Так будет лучше для всех. Она развернулась и ушла, явно не желая слышать ответ. Или просто уже знала, каким он будет. Юра подумал, что это тот момент, которого он так не хотел. Он знал, что должен сказать – уже пора. Теперь точно, теперь самое время. Но слова убегали от него ещё до того, как он успевал определиться с ними. Ладони стали влажными, а голос почему-то сел. - Я всё делаю хуже. Трус и слабак. А теперь ещё и предатель. В голове всего одна мысль, и она в кои-то веки правильная. Уходи. Нет ни одной причины оставаться здесь. Сколько раз это должны повторить все вокруг. Сколько нужно сказать это самому себе. Но одна причина всё же есть. И она каждый раз оказывается важнее всех прочих. Пусть он сам это скажет. - Ты всё делаешь сложнее, - как всегда честно ответил Отабек. И уже тише добавил: - но всё равно лучше. Юра не спросил – лучше, чем что. Хотя этот вопрос был у него на языке. Лучше, чем раньше? Лучше, чем до него? Лучше, чем если бы всего этого никогда не произошло? Он почти уверен, что на самом деле не делает. Отабеку так только кажется. После этого его жизнь изменилась не так уж сильно. Он всё равно не выходил за пределы нескольких ближайших коридоров и двора внизу. Вот только вечером еду не принесли, а сам Отабек позвал его и провел вниз по ступеням. Мимо нескольких арок, куда-то туда, где он, если и бывал, то не помнил. В небольшой зал, с коврами, деревянным помостом, низким столом, и несколькими окнами вверху. И зал весь был покрыт резьбой и переплетом из кованых узоров. Мрачный и тяжелый – как и остальные. Принимать что-либо из рук посторонних ему запретили. Когда Юра спросил, почему, услышал только «на всякий случай». Он сам понял, почему. И это знание дополнило комок ненависти и злости. Чем больше времени он проводил в этом месте, тем больше его ненавидел. Это не дом. Это какое-то поле брани. На следующее утро Отабек впервые не пришел. Вместо него явилась Асима – взвинченная и недовольная. - Я тебе не прислуга, - то ли возмутилась, то ли пожаловалась она, почти швыряя поднос с чашами перед Юрой. У них здесь есть всё в этом их дворце – и хлеб, и соль, и мясо, и овощи, и яблоки, и ягоды и чистая, вкусная вода. Но Юре всё это кажется горше и хуже, чем было мясо и кислое молоко в степи. Мир вокруг сужался. Замыкался в кольцо переходов и арок. Его клетка становилась всё меньше. Во дворце он чувствовал себя пленником более явно, чем по пути сюда. Юра смотрел в свою чашу, а думал только о том, сколько ещё должен вытерпеть, чтобы понять, зачем он здесь и что уже хватит. И почему не пришел Отабек. Последнюю мысль он проговорил вслух. - К нему прибыл эмир, остальное – не твоего ума дело, - отчеканила Асима и уселась на ковер рядом. – А мне он доверяет. Только было бы что. Юра сделал вид, что пропустил эту фразу мимо ушей, усилием воли подавив в себе разгоравшуюся злость. Асима говорит это всё не просто так. И делает это не из-за дурного характера или чрезмерной гордости. Его намеренно вытесняли. Всеми силами пытались выставить за стены дворца. Тебе пора уходить. Он слышал это отовсюду. Даже когда Асима молчала, он говорил это себе сам. - Чем я так мешаю тебе? – как можно безразличнее поинтересовался Юра, рассматривая узоры на чаше. Научится ли он сам делать такие же? Возможно, уже совсем скоро. А, может, и нет. - Ты мешаешь не мне, ты мешаешь Отабеку. Одни проблемы от тебя. Асима недовольно засопела и ровным счетом ничего не прояснила. Юру это не устраивало. - Почему гарем считает, что я чем-то опасен? Если есть возможность узнать то, что его интересует – он сделает для этого всё. Разговор с Асимой ещё не худший вариант. К тому же, позлить её – не такая уж плохая затея. Не только она тут может быть упрямой. Но Асима ответила неожиданно спокойно. - Потому что ты, очевидно, влияешь на Отабека. А кроме тебя здесь есть очень много людей, которые хотели бы влиять на него сами. Но он проводит время с тобой. Юра молча жевал свой хлеб и уже почти жалел о том, что спросил, потому что Асима продолжала: - О тебе болтают на каждом углу. Пленник спас целый отряд – такое случается не каждый день. И слуги радостно разносят это своему окружению. Пока ты важен для Отабека, ты не будешь здесь в безопасности. Никто не будет. - Будто без меня тут у вас так хорошо и безопасно. Юра выдержал пронзительный взгляд темных глаз, хотя ему это стоило усилий. - Ай, в тебе нет ответственности ни на дирхем, - отмахнулась Асима. - Я не могу даже представить, что у тебя на уме. Отабек потерял отца. Ещё одно убийство – это слишком. А ты сидишь и ждешь, когда до тебя доберутся. - Я что-нибудь придумаю. Юра не без удовольствия отметил, как сдвинулись брови Асимы. Нет ни одного места в этих краях, где бы ему было безопасно. Но самое спокойное место – рядом с Отабеком. Потому что так точно можно знать, что с ним. И не убьют ли Отабека так же, как отца. Это не может продолжаться бесконечно. Его беспокойство – это только его беспокойство. Но пока он чувствует, что нужен, уходить означало бы предать Отабека. Так получается, что из всех предательств приходится выбирать меньшее. Свет из окон квадратами падал на полотно ковров и деревянный помост. Юра смотрел на эти озера света, чтобы не смотреть на Асиму. - Я не понимаю. Чего ты ждешь? – спросила она. Если бы он мог ответить на этот вопрос хотя бы себе, жизнь точно была бы проще. - При виде опасности этот курятник превращается в змеиное гнездо. Некоторые уже и так считают, что ты здесь задержался. Если какая-то из наложниц решит, что тебе уделяют больше времени, чем следует, то я тебе не завидую. Ты даже не представляешь, насколько коварными могут быть женщины. Он и представлять не хотел. И думать не хотел. Но всё равно возвращался мыслями к сказанному Асимой снова и снова. Только мысли уплывали совсем не туда. Внутри всё сжималось. Конечно, куда ему тягаться с целым гаремом. Он никогда и не собирался. Не думал. И лучше бы не думал и дальше. Но теперь это жгло его изнутри. - А разве Отабек уделяет мне больше времени… Юра не договорил. Проиграл эту битву с собственным голосом, и Асима поняла, кажется, больше, чем он собирался сказать. Она склонилась, чтобы быть ближе, и громко зашептала: - Чем кому? Давай, спроси у меня, проводит ли Отабек ночи в одиночестве. И я даже отвечу тебе. Я ведь знаю всё, что знает гарем. Хочешь точно знать, сколько врагов у тебя там появилось? Боль и ярость вспыхнули внутри, как лесной пожар, мгновенно, проглатывая и сметая всё вокруг. Чашу на стол он поставил слишком громко. - Я как-нибудь обойдусь без этого знания и твоих бесценных советов, насчет того, что мне делать. И буду здесь столько, сколько потребуется. - На что ты только рассчитываешь? Верх неприличия уже в том, что он привез тебя сюда. Поселил рядом с нами. Пропадает с тобой при любой возможности, - всё тем же неприятным шепотом говорила Асима. Интересно, считает ли она, что их здесь могли подслушать или это такая попытка запугивания? Юре одинаково безразлично и то, и другое. А то, что ему не безразлично, он с Асимой обсуждать точно не будет. Даже если у Отабека спросить напрямую так никогда и не отважится. - Даже если все здесь будут против, считая тебя, меня это не волнует! – Юра очень старался держаться, но терпеть это дальше было невыносимо. – Так что, отцепись, я всё равно не уйду. Пока что. Последнюю фразу он добавил с опозданием, и Асима недоверчиво нахмурилась. Юра поерзал по нагретому солнцем деревянному полу, думая, что пора бы уже уходить, пока не договорился до чего-нибудь совсем опасного. - Глупый ты, Юра, - неожиданно вздохнула Асима. – Я тебе зла не желаю. Очень надо. Я, может, тут единственный человек, кроме Отабека, который хочет, чтобы ты живым домой вернулся. Хотя, не единственный. В гареме у тебя тоже не только враги. Она усмехнулась, едва заметно и глядя в сторону, словно вспоминая о чем-то смешном. Юра не смог истолковать это, повертел фразу в голове и так, и эдак, примеряя на разных людей, но не понял. - Ты о чем? - Мать изъявила желание с тобой встретиться. Но Отабек был против. А ещё истории о тебе чем-то понравились Саре. Но её-то точно никто никуда не отпустит. - А кто это? – не понял Юра, но сердце в груди всё равно сжалось. Он понял, что боится ответа. Сделал вдох, застыл и выдохнул, кажется, только когда Асима заговорила. - Фаворитка Самата. Она даже его пыталась переубедить насчет тебя. Говорит, что человек, поступивший так смело, не может быть плохим. Но это она зря. Просто путает смелость с глупостью. Последнюю фразу Юра старательно пропустил мимо ушей и затолкал поднимавшуюся бурю эмоций в душе обратно. Но страх отступил. Юра заодно испытал прилив благодарности к Отабеку за то, что тот избавил его от разговоров с обитателями дворца. Вот чего не хватало. - Только ничего тебе не поможет, если кто-то вздумает избавиться от тебя хитростью. Так что, подумай серьезно насчет моего предупреждения. Я говорю это не для того, чтобы позлить тебя. А чтобы сохранить жизнь. Тебе. И Отабеку. Асима решительно придвинула к себе свою чашу, дав понять, что разговор окончен. Юре показалось, что все его мысли и чувства перепутались и смешались в кучу, как осенние листья под порывами ветра. Дворец становился всё меньше. И его самого в себе будто было всё меньше. И кто знает, что со всем этим делать.