Сказка степей

Зачем тебе пить эту чашу до дна? Вино золотое горчит как хина, Шуршат как осенние листья слова, И сломана флейта, но песня жива.

Юра не рассчитывал увидеть Отабека ни утром, ни позже. Если к нему прислали Асиму, значит, отвлекаться времени не было. За прошедшие пару дней ему удалось выяснить, чем большую часть времени занимался Отабек – слушал прибывавших к нему и отдавал приказы, которые не всегда нравились ему самому. Кто-то приходил просить военной помощи, кто-то – защиты. Одни жаловались, другие – пытались выслужиться. Но все испытывали Отабека на прочность. А он старался поступать так же, как поступил бы его отец. Чтобы всё шло своим чередом. И чтобы от запада до востока их земли продолжали принадлежать Орде. Вернувшись к себе, Юра так и не нашел, чем заняться. Музыка больше не привлекала его, будто не осталось ни одной мелодии, которую бы хотелось сыграть. Это была музыка для степей. Для открытых просторов. Не для запертых на все замки коридоров дворца. Здесь ей было не место, так же, как и ему самому. Он бродил от одной стены к другой, от суфы до окна, от двери до сундука в углу. Измерял пол шагами несколько раз. Надоело очень быстро. Маленький дворик внизу казался издевательством – даже квадрат неба над ним был затянут серыми осенними тучами. С каждым днем пребывание во дворце было больше похоже на плен, чем переход через степи. И запер он себя здесь сам. Некого винить. Всё то, что Юра не чувствовал по дороге в город, теперь свалилось на него в полной мере. Не было уже ни одного угла, ни одного коридора, ни одного зала поблизости, в котором бы он не побывал. Но больше нравиться ему это место так и не стало. С этим дворцом его не связывало абсолютно ничего. Здесь не было для него занятий, не было людей, которые бы хотели его видеть. Кроме одного. Но с ним теперь Юра встречался реже, чем с Асимой. Когда надоело мерить шагами комнату, Юра отправился в очередной обход дворца. Ноги сами несли туда, где он не был уже очень давно. Путь закончился на балконе, на который впервые его притащила Асима. Только в этот раз он пришел сюда по своей воле. Дошел до второго окна от коридора, уселся на пол, обхватив руками колени. Высокие деревянные перила отлично скрывали его присутствие, и снизу его было невозможно заметить. Внизу Отабек говорил с кем-то на своём странном языке. Ни слова не понятно, но звук его голоса успокаивал. Юра достал из-за пояса дудку и долго вертел в руках, пересчитывая пальцами отверстия, слегка постукивая ногтем по гладкому дереву. По крайней мере, хоть чем-нибудь занят. Он слушает Отабека – это не пустое дело. И, может, даже что-нибудь поймет. Правда, Отабек раньше переходил на понятный язык, только когда рядом оказывался Самат. Его голос Юра иногда тоже слышал. Но это случалось редко. Полуденное солнце проникало в зал сквозь кованые узоры в окнах, затягивало всё вокруг в паутину теней. Было видно, как в пятнах света кружится пыль. Юра спрятал дудку за пояс, думая о том, пригодится ли она ему теперь. Играть для себя больше не хотелось. Отабек тоже не просил. Отабек встречался с гонцами и сотниками. Отабек что-то внятно рассказывал кому-то внизу. Юра прикрыл глаза, прижался к стене спиной и затылком. Знакомый голос просачивался сквозь чужие ответы, оседал в сознании, как песок в кувшине с мутной водой. В голове становилось чище и яснее. А внутри – спокойнее. Он останется здесь до возвращения кочевой ставки. Несколько дней ничего не решат. Узнает, что будет дальше. Нашел ли Отабек всех предателей. Всё ли теперь будет, как раньше. Хотя как раньше не будет уже никогда. Тех, кто уходит, уже не вернуть. А тех, кто предает, никак не простить. А потом он отправится в долгий обратный путь. Если не повезет – с Асимой. Хотя, выбирая между нею и Саматом, Юра, определенно, выбрал бы её. Но лучше бы Отабека. Чтобы возвращаться обратно той же дорогой, встречать на пути те же степи и леса. Это было бы так долго, бесконечно долго. И невыносимо быстро одновременно. Но они бы ещё немного побыли свободными. Пожили в юрте под усеянным звездами куполом. Ещё немного. Юра понял, что таким свободным, как тогда, в степи, он себя не чувствовал никогда. Это ощущение было неудобным, трудно было признаваться даже самому себе. Но врать себе было ещё труднее. Он выдохнул и открыл глаза. Отабек молчал, теперь говорил кто-то другой. Юра поелозил пальцами за воротником кафтана, достал оттуда цепочку с монетой. Так и не отдал её обратно после той ночи в лагере. Отабек не просил, а Юре нравилось, что она теперь у него. Он сжал монету пальцами, вдавливая её в кожу, словно пытаясь напомнить себе о выборе, убеждаясь в том, что произошедшее ему не приснилось. Внизу послышались шаги. Кто-то ушел или пришел? Голоса стихли. Наверное, всё же ушел. Юра посидел ещё немного, и тоже поднялся, держась ближе к стене. Плестись к своей комнате не хотелось, но ничего другого придумать не получилось. И, как оказалось, к счастью. Отабека он увидел, едва поднявшись по лестнице, ведущей к коридору наверху. - Я шел тебя искать, - сказал он. - Уже нашел, - Юра пожал плечами. – А зачем? - Хотел предложить пойти в город. Если ты, конечно, не против. Отабек как-то неловко улыбнулся. И Юра сразу даже не поверил. Он не думал, что его выпустят. И уже давно не видел, чтобы Отабек так улыбался. - А… а как же вот это всё? – Юра махнул рукой, пытаясь жестом обозначить дворец. – Тебе не нужно быть здесь? - Сегодня мне больше никого не нужно принимать. И, уверен, Самат справится, если что-то случится. Сомнения тут же развеялись, уступив место радости. Юре казалось, будто его освободили из плена, в котором держали много дней и ночей. Долгожданная свобода маячила впереди. Пусть временная, но самая настоящая. - Наконец-то! Пойдем быстрее, ну же! Ему не терпелось покинуть стены дворца, хотя бы ненадолго. Увидеть что-то новое, посмотреть город, в котором он пробыл уже несколько дней, но изучил только крыши, видневшиеся из окон дворца. Отабек привел его в конюшню и перед тем, как забрать лошадей, выдал длинную накидку с капюшоном. - Надень, - сказал он, – нас не должны узнать. Вот это было точно лишним. Юра понимал, зачем Отабеку лучше оставаться неузнанным, но кому нужен он сам? - Так меня-то точно не узнают, - Юра повертел в руках накидку, разглядывая её. - Всё равно. Пусть будет, на всякий случай. Отабек слишком много думал о том, что может и могло бы случиться. Юре казалось, что постоянно. Как можно пытаться удержать под контролем столько всего. Ведь всё равно рассыплется. Узнают, так узнают. Кому он тут нужен. Но цели создавать проблемы и попадать в идиотские ситуации у Юры не было. Поэтому он послушно развернул одежду и накинул себе на плечи. - А где Аян? – спросил он, оглядываясь. В стойлах смирно ждали лошади, но все они были светлой масти. Такие же крупные и коренастые, как и все завоевательские кони, но совсем не такие, как Аян, который наверняка был лучшим в своём табуне. А, может, и во всех табунах степи. - Сегодня обойдусь без него. Не хочу, чтобы кто-то знал, что меня нет во дворце. Юра вздохнул. Нет, ну это невыносимо просто. Как можно столько всего предусмотреть. Отабек неожиданно остановился перед лошадьми, будто колеблясь, и спросил: - Поедешь один? Юра почувствовал, как сердце в груди забилось чаще. Теперь у него был выбор. Вот только выбирать хотелось совсем не то, что тогда. Всё так же хотелось, чтобы было, как раньше. Только это «раньше» постоянно менялось. И теперь для него старые-добрые времена выглядели немного иначе. Он покачал головой. И Отабек надел упряжь только на одного коня. Когда они покидали дворец, Юра думал, что вокруг будет шумно, тесно и куча народу, но в итоге они вышли на широкую и почти безлюдную улицу, со всех сторон окруженную домами. Никто не обращал внимания на них. Небо было серым от низких, медленно плывущих облаков и к вечеру грозило разразиться настоящим дождем. Снова ехать рядом с Отабеком оказалось неожиданно тяжело. Юра вспоминал путешествие через степь, которое в памяти было ещё и так слишком свежо. Он снова видел руки в перчатках, держащие поводья, прижимался спиной к груди Отабека, когда конь останавливался, слышал мерное дыхание совсем рядом. Всё так же, как и тогда. Кроме того, что теперь они не в степи. Улица впереди постепенно расширялась, дома расступались, людей становилось всё больше. Постройки были беднее, но их стены украшали те же сложные и яркие линии, что и дома у дворца. - Мы почти у рынка, - послышалось над ухом. Юра вертел головой, жадно пожирая глазами цвета, формы и узоры. Всё было совсем не таким, как в единственном городе, куда он постоянно ездил раньше. Казалось, здесь собрались сотни людей. И все галдят, что-то тащат, куда-то идут, едут на телегах или лошадях, продают и покупают. Юра видел самоцветы, ткани, посуду, фрукты, хлеб, краски, оружие. Ещё половину товаров он даже узнать не смог. В воздухе смешивались самые разные запахи, сильные с едва ощутимыми, приятные с противными – какой-то выпечки, лошадей, гари, и острых, щекочущих нос благовоний. - Это верблюды, видишь? Отабек указал в сторону, и Юра удивленно выдохнул, проследив за его жестом. Животные, на которых указал Отабек, выглядели очень странно, если не сказать жутко. Горбы, ноги кривые и хвост с кисточкой. - Какая несуразица, - пробормотал Юра, разглядывая это безобразие. - Да, сначала они кажутся странными, - согласился Отабек. – Но это очень выносливые животные. Пески без них перейти трудно. - А ты переходил? – Юра не помнил, дослушал ли он до этого момента рассказы Отабека. О чем теперь очень жалел. - Один раз. Давно, когда путешествовал вместе с отцом. В его голосе ничего не изменилось, но руки крепче сжали поводья. Юре стало неудобно, он не знал, не хотел напоминать. Но всё равно напомнил. Конь спокойным шагом шел вдоль улицы. Впереди появлялись всё новые и новые арки, переходы, дома, круглые крыши и башни. Кончается этот город где-то или нет? Юра уже почти был уверен в том, что перейти его нельзя и за несколько дней, когда за очередной улицей показался сначала склон, постепенно уходящий вниз, а потом и река за ним. Совсем не такая, как та, что осталась дома. Эта была огромной, широкой, протекала от одного края горизонта до другого. Юра смотрел на неё и не мог оторваться, пока они приближались к берегу. Городские улицы растаяли за спиной, пыль, шум и голоса остались с ними. В устье реки было тихо, только шелестели под ветром волны, лениво перекатываясь через низкие пороги. Река текла не прямо посреди города, а чуть поодаль, хотя совсем рядом. Оглянуться – и все дворцы видно. Но другой берег так далеко, что даже различить на нём что-то было трудно. Когда они подошли совсем близко, Юра увидел, как на волнах покачиваются лодки – сразу несколько штук. Они медленно плыли вдали от берега, живо напомнив диких уток, осенью прилетавших к мелкой речушке у леса. Здесь, за стенами городских домов, вдали от дворца, на душе сразу становилось легче. Юре казалось, будто всё время до этого он был скован тяжелыми кандалами, которые вот прямо сейчас исчезли. Ветер нес волны реки, ворошил пожухлую траву на берегах, шумел в камышах неподалеку. Юра с удовольствием вдохнул полной грудью и выдохнул свежий воздух. Где-то идет дождь. А в городе пыль. А тут – свежо и дождь уже почти. - Здесь хорошо, - поделился своими ощущениями Юра. - И тихо, - добавил Отабек. Юра подумал о том, что Отабеку уже наверняка жутко надоели все эти гонцы и переговоры. Отабек ведь не был большим любителем разговаривать. Он даже к князю с собой Самата брал, чтобы убеждать, если потребуется. А теперь ему нужно столько всего решать. Со столькими людьми говорить. - Когда хан вернется, ты станешь беклярбеком? – спросил Юра. - Наверное, - Отабек, похоже, даже не удивился его осведомленности. – Тебе Асима сказала? - Да. Отабек шумно и устало выдохнул. Капюшон начал раздражать, и Юра стащил его. Откинулся назад, почти улегшись, прислонился к Отабеку, который тут же отпустил поводья, обнял его. Лошадь, почуяв, что её больше не тянут, принялась щипать траву на берегу. - А ты хочешь стать беклярбеком? – снова спросил Юра. - Здесь не важно, чего я хочу, - проговорил Отабек, прижимаясь лбом к его макушке. Юра почувствовал теплое дыхание в волосах. Щекотно, но так приятно. - Мне важно. - Не хочу, - негромко ответил Отабек спустя несколько секунд молчания. – Сейчас… Самат мне очень помогает. Похоже, мне не хватает его решимости. Когда кто-то приходит и просит меня о чем-либо, мне не всегда просто решить, как поступить. Наказать виновных. Отправить людей в бой. Как я могу отправлять отряд, если сам не иду с ним? Он замолчал, возможно, решив, что сказал и так слишком много. Но потом добавил: - Зато теперь я смогу сделать так, чтобы ваши деревни никто не тронул. - Правда, что ли? – удивился Юра. - Правда, конечно. Вернешься домой и всем расскажешь. Больше не нужно будет бояться. Мысли о возвращении домой показались неожиданно болезненными, будто Юре было стыдно даже думать об этом. Отабек стащил перчатки, сунул их за пояс, и взял в свои ладони руки Юры. И Юра тут же переплел пальцы, сжал крепче, чтобы не отпускать, если что. Ощущать присутствие Отабека рядом, вокруг, было одновременно приятно и неудобно – так близко, так много. Ему не хватало этого уже много дней. Но теперь наверняка будет не хватать ещё больше. Река медленно несла свои воды вдоль берега и тихо шумела. Лодки уплывали куда-то вдаль, вниз по течению. Возможно, прямо в Китай. А, может, как раз возвращались оттуда. - Давай прогуляемся. Отабек отпустил его и, спешившись, ждал рядом. Юра нехотя слез и побрел по ковру сухой травы. Подобрав с земли несколько мелких камней, он бросал их по очереди в реку, и рассматривал круги на воде. - Почему ты делаешь то, что не хочешь? Нельзя отказаться? Юра с размаху швырнул очередной камень в реку. Легче не стало. - Нельзя. Если так решит великий хан, у меня просто не останется выбора. Очередной камень шлепнулся о речную гладь. Юра проводил его взглядом и попытался найти ещё, но на берегу больше не было. Только мокрая земля, да ящерицы, прячущиеся в траве. Все постоянно за кого-то что-то решают. Юра не привык к этому. Дома всё было проще. Там и слушаться никого не нужно, кроме деда. А дед всегда говорил только правильное. Дома было понятно, кто свой, а кто – чужой. Кому можно доверять, и кому нельзя. А здесь всё было наоборот. Юра отвернулся и смотрел на воду, чтобы не смотреть на Отабека. - Вот у тебя есть воины, - сказал он, – ты им прикажешь, и они пойдут за тебя на смерть. И даже не спросят ничего. Хотя чужие ведь люди. А тебя потом убьют в собственном дворце те, кто был с тобой рядом всю жизнь. Как вы живете здесь? Когда Юра оглянулся, Отабек всё так же стоял позади него. Хотя, чтобы это знать, не обязательно видеть. Тяжелый взгляд можно было и спиной ощутить. Он пожал плечами – как видишь. Юра видел. И всё, что он здесь видел, убеждало его в собственной правоте. - Так не должно быть. - Не я придумывал законы, эти порядки. И вряд ли я смогу их изменить. Но если есть что-то, что я изменить могу – я это сделаю. Ага, например, не запугивать жителей окраин. Самат больше не придет. И никто больше не придет. Всё будет спокойно. Какое-то время. Например, пока Отабек будет жив. Или пока хан не решит, что пара сожженных до земли деревень влияет на князя лучше разговоров. Но Юра вернется и скажет им всем, что будет иначе. Что теперь они даже почти свободны. Ровно настолько, насколько им нужно. Не скажет только, чем за это уплачено. Сколько продлится этот мир. Всё имеет свою цену. И Отабек свободным не будет уже никогда. Юра брел вдоль берега, глядя, как уплывают лодки. Позади под поступью Отабека шуршала трава, он подстраивался под шаг, останавливаясь каждый раз, когда останавливался Юра. Не торопил и ничего не говорил, будто дав вволю нагуляться перед тем, как они снова окажутся во дворце. Юре казалось – взаперти. - Я уйду, когда ты станешь беклярбеком. Юра отряхнул руки от песка, оставшегося после влажных камней, и повернулся. Взгляд Отабека был прикован к воде, он только кивнул: - Как скажешь. Обратно они возвращались другой дорогой. Юра думал, что город – это сплошные дома, рынки и улицы, но в этот раз вокруг него были сады и дворы, увитые какими-то плетущимися растениями. Здесь почти не встречались прохожие, только в глубине дворов виднелись силуэты и слышались голоса. Здесь, в тени желтеющих и осыпающихся листьев, было почти как дома. И не скажешь, что это всё чужое и среди бескрайней степи. Уже у самого дворца их застал дождь. Мелкий и холодный, не такой, чтобы промокнуть, но достаточный для того, чтобы замерзнуть. Что сделало возвращение под крышу хоть немного приятнее. - Когда явится твой хан? – спросил Юра. Они уже поднимались по лестнице к коридору с арками. - Через несколько дней, - ответил Отабек. – Три, возможно, больше. Его сопровождение передвигается медленно, ставка огромна. Сначала прибудет часть охраны и слуги. Юра решил, что это неплохо. Значит, Отабек ещё может немного побыть собой. Пока не станет тем, кем его хотят видеть другие. Значит, ещё немного можно побыть с ним. Не было смысла рассчитывать, что что-то изменится. Или хан предпочтет видеть главным в этом дворце кого-то другого. Но какая-то часть Юры очень хотела верить в это. - А ты тоже… живешь где-то здесь? – Юра впервые задумался о том, что не знает, где проводит ночи Отабек. - Да, дальше, в конце коридора. Они как раз дошли до комнаты Юры. Он посмотрел туда, куда указывал Отабек – в ту сторону, где коридор сворачивал влево. Кто бывает там кроме Отабека? Возможно, стоило спросить… Юра испытал неожиданный прилив глухой злости на Асиму. Как бы сильно она ни раздражала, где-то всё же была права. Так и не спросил о том, о чем хотел узнать. Не решился у Асимы, и точно не рискнет – у Отабека. Это ничего не меняет, кроме, возможно, того, как он себя чувствует. А это только его проблема. - Что-то не так? Отабек будто смог уловить изменение в его настроении. Прищурился, внимательно глядя своим пронзительным взглядом. Незачем Отабеку это знать. Юра качнул головой и толкнул тяжелую дверь, покрытую вязью резных узоров. За ней всё было так же, как и когда он уходил. Кроме одного. - Прекращай присылать мне вот это, - Юра смотрел на сложенные на своём сундуке вещи с чувством глубокой скорби. – Я же не девка, зачем мне столько нарядов! Юра собирался выразить и более глубокое негодование по поводу озабоченности своим внешним видом. Но сначала шагнул к сундуку, протянув руку, с непреодолимым желанием отправить новые вещи к другим. Так и застыл, когда Отабек обхватил его сзади и дернул назад за плечи. - Стой! Он почему-то говорил громким шепотом, а Юра не мог понять, что это он успел сделать не так. - Я не отправлял никого приносить тебе вещи. - О, - Юра удивленно выдохнул. - Не делай резких движений. Отабек потянул его назад ещё раз, не оставляя другого выбора, кроме как выйти из комнаты. Дверь прикрылась медленно и тихо. - Ты думаешь… - начал Юра. - Там кто-то был, не по твоей и не по моей воле, - перебил его Отабек. – Это всё, что я пока думаю. Я скажу, чтобы эту комнату проверили. А ты пока побудешь в другой. Юра хмыкнул. Он не очень себе представлял, в чем может быть дело. Наряды у них тут, конечно, были так себе, но вряд ли ими можно кого-то убить. Хотя ситуация ему не нравилась. Думать о том, что кто-то побывал в комнате, которую он уже привык считать своей, без разрешения, было мерзко. В этом дворце творился сплошной бардак и разброд. - Пойдем. Отабек повел его дальше по коридору. Прямо к дверям, которые скрывались за поворотом. Открыл, отступил в сторону, пропуская его. - Входи. Юра немного помялся на пороге. Вряд ли здесь много кто бывал. Юре очень хотелось так думать, хотя он старался не думать об этом вовсе. А теперь можно считать, что ему повезло? Ведь его пригласили. Покои Отабека были совсем другими, чем комната, в которой спал Юра. Главным образом тем, насколько здесь было больше всего – пространства, окон, вещей. Сразу становилось понятно, что здесь живут. А в той комнате, где спал он, только гостят. Над широким диваном с грудой подушек висели сабля и лук. Они будто притягивали к себе, освещенные тусклыми лучами солнца, пробивающегося сквозь тучи за окнами. И были первым, на что падал взгляд, ведь висели прямо напротив двери. Повинуясь непонятному желанию, Юра прошел прямо к ним. Встал рядом, рассматривая оружие. - Я скоро вернусь, - сказал Отабек. – Никуда не выходи пока, хорошо? Он не стал заходить, но и не уходил, ожидая однозначного ответа. Как будто можно было ожидать что-то другое. - Хорошо. Только после этого дверь позади закрылась. Ну, это уже немыслимо. Кто попало бродит по его комнате. Но Юра был даже немного рад этому, потому что благодаря неизвестному врагу смог попасть туда, куда бы сам напроситься ещё долго не решался. Он рассматривал ножны сабли, испытывая странное желание прикоснуться к ней. Юра много раз видел это оружие в руках Отабека, и в шатре, рядом с седлом. Но впервые рассматривал его так долго. Руки сами потянулись к холодному металлу. Юра снял саблю, отпихнул в сторону подушки на диване и сел. Ножны легли на колени, а ладонь – на рукоять. Оружие оказалось неожиданно тяжелым. Глядя на него, и не скажешь. В душе боролись сразу два чувства – интерес и отвращение. Сколько голов снесли этим клинком. Сколько раз его отирали от крови. Убивали ли им только тех, кто этого заслужил или просто всех, кто становился на пути. Нет, конечно, только тех, кто заслужил. Или когда не было выбора. Или когда был приказ. Это ведь Отабек. Он бы поступал только так. А ты тот ещё наивный идиот. Не надо. Не надо вот этого. Оружие для того, чтобы им убивать. Или заставлять подчиняться. Юра потрогал волосы, немного отросшие за прошедшее время. Но всё ещё короткие и колючие. А затем осторожно вытащил саблю из ножен. Хотелось по возможности сделать это тихо, но железяка, судя по всему, всегда издавала такой шелестящий звон. Его одного хватало, чтобы напугать. В зеркальном лезвии клинка отразилось его бледное лицо. Металл был идеально гладким, заточенным с обеих сторон. Будто в ход его не пускали ни разу с тех пор, как закончили ковать. Несмотря на кучу неприятных воспоминаний, связанных с этим оружием, прохладная тяжесть в руке придавала сил. Это ощущение щекотало нервы, заставляло холодную волну напряжения проходить от самых кончиков пальцев до плеч. Это ощущение силы. Оно настолько же отвратительное, насколько и привлекательное, и совсем немного пьянящее. Наверное, когда ты умеешь хорошо обращаться с таким оружием, тебе кажется, что ты можешь получить всё на свете. Покорить всех на свете. И всегда будешь прав. Даже если нет. Кто посмеет тебе возразить? Вера в то, что ты прав – половина силы. Здесь ею владели мастерски. Юра держал саблю в руках две минуты и уже думал о том, что ему это могло бы понравиться. Мысль показалась зловещей и подлой. Сабля с почти жалобным лязгом вернулась в ножны, а потом – на стену. Интересно, будет ли против Отабек, если снять лук? В коридоре слышались шаги и голоса, но Юра не прислушивался к ним, всё равно ничего не разобрать. Он немного подумал, оглянулся на дверь. И взялся за выгнутые плечи лука. Юра никогда так близко не видел ордынских луков. Только в руках, на спинах, в телегах, где-то неподалеку, но не на расстоянии вытянутой руки. Лук был большим, изогнутым, с прочной тетивой. Юра оттянул её немного, что стоило ему определенных усилий. Из такого стрелять, наверное, непросто. Повертел в руках, упер в пол одним рогом, проверил высоту. Лук не вызывал в нем таких противоречивых чувств, как сабля. Было бы интересно попробовать стрелять из такого. Сразу точно не получится. Сначала будет смешно и глупо. Но кувшины у Юры сначала тоже получались смешно и глупо. А потом всё лучше и лучше. Нет ничего невозможного, если приложить все возможные усилия. Только честно, а не как попало. Дверь открылась так резко, что лук едва не выпал у него из рук. Но Юра вовремя спохватился и крепче сжал оружие. Сказать, что возникший на пороге Отабек выглядел мрачно, значило бы ничего не сказать. Он закрыл дверь, оперся на неё, словно забыл убрать руку. И смотрел куда-то в пол, на пыльные доски. Юра даже не сразу понял, что его поймали с луком в руках. Но Отабек, похоже, этого не заметил вовсе. - Что там? – спросил Юра, уже зная, что ответ ему не понравится. Отабек вздрогнул, будто вопрос причинил ему боль, повернулся. Юра встретился с ним взглядом и практически увидел эту боль, почувствовал её. И зачем-то положил лук на колени. Когда Отабек ответил, его голос звучал глухо и тихо. - В одежду, которую тебе принесли, была завернута змея. - Что?! Отабек тяжело выдохнул, сложил руки на груди. Он стоял перед дверью, закрыв её собой так, будто собирался то ли никого не впускать, то ли не выпускать. В тот конкретный миг Юру устроили бы оба варианта. - Кто-то очень не хочет видеть тебя здесь, - произнес Отабек, и в его голосе прорезалась непривычная сталь. – И я узнаю, кто это. Лук в руках Юры будто стал тяжелее во много раз. Пальцы скользили по гладкому дереву. До такого он бы сам не додумался. Ни за что бы не подумал. Юру передернуло, когда он вспомнил, как тянулся к вещам. - Если бы… Если бы ты уже ушел, - пробормотал он. Отабек в несколько быстрых шагов пересек комнату, присел перед Юрой, опершись на его колено рукой. - Я не ушел, - уверенно сказал он. – И найду того, кто это сделал. Он об этом пожалеет. Слышишь? Пальцы Отабека сильнее сжали колено, и Юра кивнул. Его мысли уплывали куда-то в сторону тупой и острой ненависти ко всем вокруг. Кроме одного человека. - Здесь ты в безопасности, - продолжал Отабек. – Сюда точно никто не войдет. Мне нужно разобраться с ещё одним делом. И я вернусь. Побудешь ещё тут? Отабек снова требовал ответа, заглядывая в глаза, выдергивая Юру из водоворота ненависти и тревоги, в который его утягивало. Он опять кивнул. - Я недолго. Юра почувствовал, как его макушки успокаивающе коснулась тяжелая ладонь. И тут же исчезла. Дверь открылась и закрылась. А он всё так же сидел, глядя на лук в своих руках. Зверье. Подлое и хитрое зверье. Юра зарычал, вцепляясь в изогнутые плечи лука, чувствуя, как это необъяснимым образом придает ему сил. Ничего, он так просто не сдастся. Не важно, кто собирался его напугать. Не важно, кто так сильно не хотел, чтобы он был во дворце. Был рядом с Отабеком. Теперь отстоять своё право оставаться здесь столько, сколько нужно, оказалось делом принципа.