As we dance with the Devil tonight

      Рождественские каникулы в этом году не задались. По крайней мере Гермиона подумала именно так, когда ей пришлось провести сам праздник не с родителями, а в Норе. Спустя пару часов, после того, как она переступила порог собственного дома, за ней явились Кингсли и Люпин.       — Мы знаем, что ты хотела провести Рождество дома, — деловито начал Шеклбот. — Но Дамблдор выразил свои опасения по поводу твоей безопасности…       — Я здесь в полной безопасности! — возразила Гермиона.       От негодования кровь прилила к её щекам. Это было слишком… бестактно! Гермиона скрестила руки на груди. Держать гостей на пороге было не так уж гостеприимно, но едва ли её это заботило.       — Так не пойдёт, — Люпин покачал головой и деликатно отстранил Кингсли назад. — Гермиона, можно тебя на пару слов. Пожалуйста.       Его мягкий тон и открытый взгляд сделал своё дело: она не могла ему отказать. Коротко кивнув, Гермиона отступила на шаг назад, давая возможность им обоим зайти в дом. Люпин улыбнулся и, слегка прикоснувшись к спине девушки, отвёл её в сторону.       — Я никуда не поеду, — не так резко, но всё же решительно заявила Гермиона. — Мой дом защищён. Гарри здесь нет. Почему я не могу побыть дома хотя бы пару дней?       Люпин тяжело вздохнул. Его лицо приняло спокойное выражение, сквозь которое всё же чувствовалась толика беспокойства.       — Я знаю, что это звучит дико, — начал он. — Но мы не можем так рисковать. Гермиона, ты умная девочка, и всё прекрасно понимаешь.       Его тёплая ладонь коснулась её щеки. Люпин смотрел ей в глаза, чуть склонившись из-за огромной разницы в росте, и тщательно старался подобрать правильные слова. От этого прикосновения Гермиона испытала дрожь по всеми телу, как будто её вдруг бросили в холодную воду. «Главное в этот момент — не потерять способность слышать» — подумала она.       — Да, здесь нет Гарри, — продолжал Люпин. — Но это не значит, что там, где нет Гарри, безопасно. Здесь есть ты, и на тебя, безусловно, Пожиратели смерти тоже будут охотиться. Тебе стоит выйти в магазин за молоком, и они схватят тебя.       Он был прав. Гермиона прекрасно понимала, что тоже уже давно стала мишенью. Более того, под ударом могут оказаться её родители. Пожиратели жестоко расправляются с маглами. Страх за свою семью уже давно укоренился у неё в голове. Поэтому Дамблдор действительно был прав — здесь она ставила под угрозу не только саму себя. Но ей так отчаянно не хотелось это признавать!       — Нигде не безопасно, Ремус, — она опустила взгляд. Её детские тапочки с кроличьими ушами сейчас выглядели как-то уныло.       — Да, нигде не безопасно, — Люпин быстро обернулся на Кингсли и тут же снова взглянул на неё. — Но в Норе ты будешь не одна, и там члены Ордена всегда смогут тебя защитить. А здесь ты бессмысленно рискуешь собой и своими родителями.       Спорить с ним дальше было бы глупо. Действительно, в Норе всегда было много защитников: мистер и миссис Уизли, Фред и Джордж, да и Рон с Гарри тоже наверняка там будут отмечать Рождество. Скучать уж точно не придётся. Джинни вечерами будет рассказывать ей всякие сплетни и романтические истории, обсуждать мальчишек и новые книги. Может быть, даже Ремус придёт…       — Хорошо, — с трудом выдавила из себя Гермиона. — Хорошо, но мне надо собрать вещи, поговорить с родителями и…       Она неловко отвернулась от Люпина, пряча взгляд и нервно кусая губы. Как глупо получилось. А ведь мама собиралась сегодня испечь её любимую шарлотку, начинить индейку и вместе посмотреть какой-нибудь фильм. Гермиона шмыгнула носом — глаза уже начинали слезиться от досады.       — Я могу ещё хотя бы пару часов побыть дома? — робко спросила она.       Кингсли уже хотел было что-то ей ответить, но Люпин предупреждающе вскинул руку.       — Конечно, — сказал он, повернувшись к Гермионе. — Я вернусь за тобой к 7.       Люпин как-то неловко отвернулся — ещё секунду назад он сделал какой-то неопределённый жест, будто бы хотел прикоснуться к ней, но передумал. Молча, не прощаясь, он вместе с Кингсли покинули дом.       Объясняться с мамой пришлось через силу: миссис Грейнджер сначала внимательно слушала, затем долго молчала и наконец коротко ответила, что собственного ребёнка она в состоянии защитить. Она отчаянно сопротивлялась, разбивая все аргументы дочери на корню. У Гермионы от этого разрывалось сердце — слёзы в маминых глазах, её дрожащие губы, посеревшее лицо подавляли всю её уверенность. И кому от этой безопасности сделается лучше?       С боем и слезами миссис Грейнджер сдалась. Мистер Грейнджер, слышавший всю баталию из соседней комнаты, даже возражать не стал. С камнем на сердце Гермиона торопливо собрала вещи и спустилась в гостиную, чтобы провести оставшееся время с родителями. Ей страшно было подумать, что будет дальше, когда начнётся война. Ведь тогда опасность возрастёт в несколько раз. Перед ней возникла ещё одна важная задача: нужно было придумать, как обезопасить родителей. Любыми доступными ей способами.       Ровно в 7 в дверь позвонили. Гермиона, лежавшая на плече у мамы, подскочила на месте.       — Тебе пора? — печально спросила миссис Грейнджер.       Они обе знали ответ. Гермиона смогла лишь молча кивнуть. Мама ласково погладила её по щеке и поцеловала в лоб.       — Иди. Тебя ждут.       За дверью действительно ждал Ремус. Он позвонил один раз и зашёл в дом, когда его пригласили. В коридоре он любезно поговорил с мистером и миссис Грейнджер, был тактичен и мил, как и всегда. На родителей он произвёл благоприятное впечатление.       — У вас замечательная дочь, — Люпин вежливо улыбнулся. — Лучшая студентка в школе. Я не преувеличиваю.       — Мы всегда гордились Гермионой, — щебетала миссис Грейнджер, приободрившаяся после таких тёплых слов. — И всё же мы так редко видимся…       — Это вынужденная мера, мэм, — Ремус вежливо настаивал и у него это хорошо получалось. — Понимаю, что это несправедливо и очень тяжело, но мы не можем подвергать такой опасности ни вас, ни Гермиону. Это было бы слишком опрометчиво.       Ещё через десять минут ему удалось убедить миссис Грейнджер и опровергнуть все её опасения. Он не повышал голос ни на секунду, говорил медленно, уверенно, вызывая всё больше уважения и доверия к себе. Гермиона иногда бросала на него восхищённые взгляды — как это ему удавалось так быстро уговорить её родителей чуть ли не добровольно отправить её в Нору? В конце концов этим и кончилось!       — Так я буду спокойна за тебя, — сказала ей мама, поправив воротник её кофты. — Берегите её, мистер Люпин.       — Я сделаю всё возможное, чтобы защитить её, — лаконично ответил Ремус.       Гермиона крепко обняла сначала отца, а затем маму.       — Я буду очень скучать, — прошептала она.       — Я тоже, милая, — миссис Грейнджер погладила её по волосам.       В это мгновение Гермиона отдала бы всё, чтобы остаться дома ещё хотя бы на пять минут. Но она вынуждена была отстраниться, украдкой стереть слёзы со щёк и обернуться к Люпину. Тот терпеливо промолчал, когда она прощалась с родителями, затем сам выразил своё почтение и наконец подал ей руку.       — Ты готова? — осторожно спросил он.       Вместо ответа Гермиона молча вложила свою ладонь в его, и они аппарировали в Нору.       Весь вечер ей пришлось старательно изображать хорошее настроение и пытаться не думать о родителях. Для этого она вызвалась помочь миссис Уизли с готовкой, тщательно натирала кастрюли, шинковала морковь и вручную мешала суп. Никто будто бы ничего не заметил. Лишь изредка за ужином она ловила на себе внимательные взгляды Люпина, но старалась не обращать на это внимания.       На следующий день она остыла. Гарри и Рон всячески развлекали её целый день, Джинни испекла её любимые печенья, а к вечеру появился Люпин с Тонкс. Гермиона снова ощутила себя неловко: буквально вчера ей вдруг на мгновение показалось, что что-то изменилось в его отношении к ней. Маленький огонёк надежды, словно спичка, чиркнул в её душе, когда он прикоснулся к её щеке и так непривычно посмотрел ей в глаза. А затем, когда Ремус вернулся за ней, когда так легко расположил к себе её родителей, к ней в голову закралась преступная мысль о том, что он как никогда близок к её идеалу. У каждой девушки ведь есть такой прекрасный принц: добрый, умный, красивый, обаятельный, сотканный из одних только достоинств. Ремус, как ей казалось, был именно таким. Но, когда он зашёл в гостиную вместе с Тонкс, все её воздушные замки рухнули.       До Рождества оставалось меньше получаса. После сытного ужина все разошлись в компании «по интересам», и Гермиона уже хотела было подняться в комнату к Джинни, когда услышала разговор Гарри с Люпином. Он рассказывал ему о Снейпе, как тот выгородил Малфоя и пообещал защищать его.       — Дамблдор доверяет ему, — твёрдо говорил Ремус, качая головой. — Поэтому и я доверяю       — Дамблдор ошибается! — возразил Гарри.       — Ты ослеплён своей яростью!       Гермиона вздрогнула от неожиданности. Не часто на её памяти Люпин повышал голос.       — Люди исчезают каждый день, Гарри, — уже спокойнее добавил он. — Если мы начнём грызться между собой, то проиграем.       — Ремус прав.       Все присутствующие тут же обернулись к Гермионе. Невольно став центром внимания, она нервно сглотнула. Удивлённые лица Гарри и Тонкс её не беспокоили, но вот Люпин тут же нахмурился, когда услышал её заявление.       Она зашла в комнату и села на диван рядом с ним. Кроме Ремуса и Гарри тут были мистер Уизли и Тонкс. Уж они не стали бы относиться к ней либо с недоверием, либо с чрезмерной заботой. Перед ней открылась уникальная возможность сказать то, что она думает. Ей хотелось, чтобы её наконец услышали.       — Мы не должны обвинять человека в предательстве только потому, что он тебе не нравится, Гарри, — деловито продолжила Гермиона. — Это… было бы слишком опрометчиво.       Краем взгляда она уловила усмешку Ремуса.       — Зато тебе в последнее время, я смотрю, Снейп очень по душе, — бросил в ответ Гарри.       — Я полагаюсь на факты, а не на впечатления.       — То есть, ты даже не отрицаешь уже?       Гермиона взглянула на Люпина. Тот слегка повёл бровью, мол, отвечай как есть.       — Не могу так очевидно выразить свою позицию на его счёт, — ей не пришлось даже кривить душой. — Но ему можно доверять. Я в этом уверена. К тому же, если бы он был предателем, то уже раз десять мог бы спокойно сдать тебя. Благо, с твоей неосторожностью это не трудно.       Для пущего эффекта она пожала плечами. Гарри, конечно, был неприятно удивлён, пусть сам в глубине души мог понимать, что это правда. Он вскочил с места и торопливо ушёл из комнаты.       После этого повисло неловкое молчание. Каждый думал о своём и не решался озвучить свои мысли. Наконец, Мистер Уизли прокашлялся, извинился и что-то пробормотал про то, что надо помочь Молли. Они остались в комнате втроём.       — Я пойду поговорю с Гарри, — с тяжёлым вздохом сказал Люпин и поднялся с дивана.       — Нет-нет, — возразила Тонкс, усаживая его обратно. — Тебя он сейчас не послушает. Давай лучше я к нему схожу.       Ремус вынужден был согласиться. Нимфадора быстро исчезла из комнаты, запустив в неё прохладную неловкость. Гермиона смотрела на огонь в камине и не решалась даже пошевелиться. То же некоторое время делал и Ремус.       — Почему ты доверяешь Снейпу? — наконец спросил он, всё ещё не поворачиваясь к девушке.       — Не знаю, — пожала плечами Гермиона. — Я просто чувствую, что он не такой, каким мы его привыкли видеть. Гарри с первого курса видит в нём врага и считает, что Снейп его ненавидит, поэтому не ставит ему хороших оценок. Но на деле он просто заставляет учить.       Пламя разгорелось сильнее. В нём вдруг заплясали маленькие человечки, потрескивая, пуская искры из-под своих каблуков.       — Да уж, Снейп — своеобразный учитель, — Люпин опустил голову и усмехнулся. — Его методы… весьма избирательны.       — Он может дать очень ценные знания, — продолжила Гермиона, будто бы не слушая собеседника. — В зельях он — гений. Да и окклюменция…       — Ты занимаешься с ним окклюменцией?       Ремус удивлённо взглянул на неё и нервно облизал губы. Она знала эту его привычку — так он делал, когда не мог подобрать нужных слов. Ей удалось его слегка обескуражить.       — Да, я подумала, что это может нам пригодиться, — улыбнулась она. — Да и вообще… Не хочу, чтобы кто-то знал, что у меня в голове.       За окном загудел ветер. В этом году Рождество было не снежным, но холодным. От этого становилось ещё тоскливее. Никакого праздничного настроения, да и праздника как такового.       Гермиона посмотрела на свои переплетённые пальцы и неторопливо поднялась с дивана. Люпин не двигался. Он молча наблюдал за её движениями. Было слышно лишь потрескивание огня и его тяжёлое дыхание. Подойдя ближе к огню, Гермиона обхватила себя за плечи. Это всё было так сложно.       — Иногда мне кажется, что именно мои мысли меня погубят, — она случайно произнесла это вслух.       Скрип дивана и несколько глухих шагов заставили её слегка улыбнуться.       — Тебя ничто не погубит, Гермиона, — Ремус стоял прямо за её спиной на неприлично близком расстоянии.       Его дыхание щекотало ей затылок. Гермиона медленно обернулась и посмотрела на него снизу вверх.       — Ты обещал моим родителям меня защитить, — улыбнулась она. — У меня есть одно условие.       Люпин удивлённо вскинул брови. Долю секунды это её позабавило, но вдруг Гермиона снова сделалась серьёзной.       — Только не ценой своей жизни, — её кукольное лицо стало непривычно строгим. — Всё, что угодно, Ремус, но только не это. Меньше всего на свете я бы хотела, чтобы ты погиб из-за меня.       Напряжённый прежде Люпин заметно расслабился после этих слов. На его губах проскользнула улыбка.       — Тогда будь осторожнее, — он обвёл взглядом черты её лица и снова посмотрел в глаза. — Ты ведь умница.       Гермиона, усмехнувшись, вскинула голову вверх. И то, что она увидела под потолком, заставило её нервно сглотнуть.       — Омела… — изумилась она, но переведя обеспокоенный взгляд на Люпина, добавила. — Эта традиция… ты… ничего не должен… Просто глупая примета…       Язык отчаянно не слушался её, а сердце лихорадочно забилось в груди. Оно готово было пробить рёбра и выпрыгнуть из грудной клетки, когда вопреки её лепетаниям, Ремус подался вперёд и слегка коснулся тёплыми губами её щеки. Вопреки здравому смыслу этот поцелуй привёл её не в оцепенение, а лишь пробудил адреналин в крови. Поддавшись внезапному порыву, Гермиона привстала на носочки и буквально поймала его губы на обратном пути, когда Люпин уже хотел отстраниться. Порывистый, неуклюжий поцелуй мог рассыпаться за секунду. Если бы они оба этого захотели. Ремус не оттолкнул её, не отскочил, как от огня, хотя тот был совсем близко. Сама Гермиона в этот момент была пламенем. Красивым и причудливым огнём, сметающим всё на своём пути. Она коснулась тонкими пальцами его лица, балансируя на грани безумия и отваги. Всё, что смог сделать Ремус, — лишь осторожно придержал её за талию. Мог ли он ответить на её поцелуй? Мерлин знает, чем бы это закончилось, если бы за окном не раздались две оглушительные вспышки — это Пожиратели впервые за долгое время осмелились напасть на Нору.