Black magic

      Дурсли встретили меня не то, чтобы совсем хреново, но было ясно, что у меня уже нет шанса на установление хоть мало-мальски приятельских отношений с этой семейкой. Выдав мне в распоряжение комнату со сломанными игрушками Дадли, меня просто игнорировали. Я ел, пил, спал, делал дела, которые Петунья записывала на стикере, прикреплённом к тарелке с завтраком и делал, что хотел. Такой распорядок дня был для меня раем на земле, потому что помыть посуду, почистить овощи или вынести мусор для меня проблемы не составляло. Шарясь ночами по окрестностям, нашёл притон бомжей и несказанно обрадовался: халявный материал для опытов! Следующие три недели я только и делал, что сбегал из дома, брызгая на свой шарф духами Вернона, потому что бомжи воняли все равно хуже, будил их по одному и копался в мозгах. В конечном итоге, из двенадцати найденных чифов после моих экспериментов десять стали овощами, а двое и вовсе померли. Однако отрицательный результат — тоже результат. В конце концов ведь полезно, когда лёгкого контакта взглядов достаточно, чтобы твои враги начали убивать друг друга, напрочь забыв о том, что ты существуешь? Заставив отбросов общества сражаться между собой, я ушёл домой, стараясь обходить редкие камеры видеонаблюдения, начавшие постепенно заполонять улицы. Осознание реального потенциала моих способностей пришло уже когда я мылся в душе: ведь это идеальный инструмент выживания! В людном месте всегда можно сделать так, чтобы другие сражались за тебя, а схватка один на один превращается в невозможный сценарий! Вот бы ещё найти мага и на нём проверить, но это уже задача совершенно другого порядка, а потому решать её я буду позже. На худой конец у меня есть книги по магии, пусть и примитивнейшие, может в них что-то полезное будет?        Вселенское разочарование пришло откуда не ждал: учебники за первый курс оказались говном. К моему величайшему сожалению, информативность магической литературы, за исключением Истории Хогвартса, была на уровне сказок для младшего дошкольного возраста: тексты в основном состояли из художественного описания тех или иных явлений без какого-либо описания причинно-следственных связей между ними. Такой подход был в самой своей основе неверен, ведь детям нужно закладывать именно связь между действием и результатом, хоть и в максимально упрощенной форме. Когда тебе с самого детства доносят мысль, что магия непознаваемая, и тебе нужно тупо пользоваться её плодами, не вникая в результат, это приводит к плачевным последствиям. Основная концепция состояла в том, что магия исполняет твои приказы, выраженные в форме заклинаний и движений палочкой. Почему нельзя приказывать иначе, и как она понимает, что ты хочешь ей сказать? Почему именно палочка, а не посох, хлыст или даже кольцо, мне разъяснить никто не удосужился. Природа так волнующих детей спонтанных магических всплесков, беспалочковой и даже невербальной магии естественно разъяснена не была. А апогеем глупости было утверждение, что чем сильнее кричишь заклинание и энергичнее двигаешь палочкой, тем больше мощи вкладываешь в удар. Воображение уже заботливо нарисовало безумно орущего «АВАДА КЕДАВРА!!!» Волдеморта, машущего палочкой как ветряная мельница.       Соответственно, вполне логично, что ученики после такого верили, что невербальная и безжестовая магия, не говоря уже о беспалочковой — удел монстров от волшебства. Хотя не был разъяснен сам механизм появления таких монстров: якобы, все маги равны по силе, и различия состоят лишь в том, кто сколько вызубрит заклинаний и больше поонанирует, тренируя палочкомахательство. По логике автора учебника чар, даже самый отстойный полусквиб, если может зажечь Люмос, то рано или поздно, при должном вздрачивании, достигнет уровня Бога. Вот сомневаюсь я, что ДДД круглыми днями то и делает, что зубрит заклинания и тренируется в их выполнении. Вот в такую ахинею и верило большинство современных волшебников, а с учётом того, что магия действительно однозначно завязана на эмоции и высшую нервную деятельность, получалось, что таким образом они сами же и ограничивали свои возможности.       В учебнике ЗОТИ первая половина книги состояла из пропаганды палочек и того, как они уравняли всех волшебников, дав возможность, цитирую дословно: «Даже самой слабой искре света развеять полчища тьмы». При этом само выполнение заклинаний с палочкой скорее выглядело как представление циркового клоуна. Единственной более-менее стройной наукой было зельеварение, но и то лишь до тех пор, пока шли простейшие составы. Что-то сложнее зелья от фурункулов или бальзама, заменяющего волшебникам чистку зубов, нужно было варить в определённые дни, определённое время и с определённым настроем, иначе получалось что угодно, но не то, что нужно. На уроках зельеварения учеников учили лишь технически правильно действовать, а реальные зелья варились совершенно иначе, что сводило всякую реальную пользу от школьной программы к нулю, и делало невозможным систематизацию компонентов в чёткие формализованные таблицы. Чего стоил только безоар, который лишь будучи извлечен днём и без пролития крови, получал свойства противоядия. А ведь вполне логично, что нужно было всего лишь исследовать внешний магический фон и потом воссоздавать его искусственно. И я уверен, что те, кому надо, об этом знают…       Осознание того, насколько все плохо, пришло после ознакомления с Историей Хогвартса: численность ВСЕХ ныне живущих магов исчислялась полутора миллионами человек, живущих в границах свёрнутого пространства. Все научные институты включали в себя три крупнейших элитных школы, пятнадцать мелких, один магический университет при МКВ, готовящий колдомедиков и ритуалистов, и конвент зельеваров имени Николаса Фламеля, собиравшийся раз в год и вручавший звание мастера в этой области.       Между тем наступило тридцать первое августа, и я начал собирать вещи. Безымянная сова, так и оставленная Безымянной, понуро сидела в клетке и хавала совиное печенье, по заверениям продавца, сделанное из отборных мышиных потрохов. За окном лил осенний английский дождь, а Дурсли уехали устраивать Дадличку в элитную школу Вонингс, оставив меня на произвол судьбы. В такой атмосфере я и складывал всё необходимое для выживания в крайне недружелюбной среде магической школы с полным пансионом. Набор первой необходимости состоял из найденного кусочка кварца, который после того, как был пропитан моей магией, нагревался, если рядом находился кто-то, кто желает мне зла, или чье безумие принесёт мне проблемы, нескольких свинцовых грузил, которые я наловчился на нехилой скорости запускать телекинезом, и честно отобранного с помощью внушения у какого-то бандита хорошего раскладного ножа, на всякий случай. Палатка и спальник в маленьком чехле крепились на ремне, предоставляя возможность выжить в любой ситуации. Перепроверив ещё раз учебники и одежду, я закрыл крышку чемодана со слегка расширенным пространством, отданным мне даром продавцом, разглядевшим за челкой знаменитый шрам. Такси, заранее заказанное на завтрашнее утро, гарантировало мне трату последних немагических денег, обеспечивая при этом комфортной дорогой.       Будильник поднял меня за час до приезда авто: мне нужно было окончательно убедиться, что все вещи собраны, а я морально готов к будущему. Сова, которая по заверению продавца, уже имела в себе базу данных всех магических мест, была выкинута на улицу ещё вчера вечером, а её клетка, свернувшись сама в себя, превратилась в маленький стальной комочек, воняющий птичьим говном, который потом был запечатан в кожаный чехол. При наличии денег магия предоставляла небывалый жизненный комфорт, и все мои вещи поместились в увесистый, но при этом достаточно компактный чемодан, который было неожиданно удобно нести. Очки я поменял на нормальные, используя утащенные у Вернона из кошелька деньги, а рубашки и штаны, купленные в Косом переулке, мало чем отличались от принятых в нормальном немагическом мире, так что перед таксистом предстал не забитый малолетний бомж в перемотанных скотчем очках, а вполне ухоженный подросток.        Разговор с водителем закончился, так и не начавшись:       — Парень, а ты что, в школу едешь?       — Ну да, не хотелось бы опоздать на поезд.       — А чего без родителей?       — Они погибли, а у тёти с дядей и свой ребёнок есть. — Мужчина понимающе кивнул, и дальше мы ехали молча. За час до отправления поезда я уже стоял и смотрел, как периодически от разномастного людского потока отделялись маленькие группки и исчезали в стене между платформами девять и десять. Однако в конце концов этому пришёл конец: рыжеволосая толпа, одетая как пьяные клоуны после опохмела, перегородила весь участок стены и периодически ловили пытающихся пройти детей, выглядящих победнее. Поняв, что эти бомжи, идентифицированные как семейство Уизли, которые никуда уходить не планировали, я аккуратно обошёл платформу, влился в поток людей и с невозмутимым видом аристократа, которому всё по барабану, пошел на таран. Замешкавшиеся близнецы, ответственные за центр арки, только расступились, буркнув что-то про малолетнего пожирательского выблядка. Проигнорировав провокацию, я свернул налево и уверенно сделал шаг в никуда.        Платформа девять и три четверти встретила меня клубами пара и праздничной атмосферой. Толпы, как таковой, не было: дети держались семьями, боязливо кучкуясь возле родителей, а подростки постарше бродили смеющимися компаниями, периодически мигрируя из одной компании в другую, но практически не смешиваясь по цветам факультетов. Какая-то парочка в укромном месте страстно целовалась, видимо им нелегко далось расставание. За полчаса до отправления вагоны открылись, и я одним из первых просочился внутрь, заняв довольно комфортное, хоть и немного старомодное купе. Прикинув количество купе и примерную численность толпы, я слегка взгрустнул: доехать до Хогвартса в одиночестве мне явно не светит, а портить отношения со сверстниками не входило в мои планы: лучшая битва это та, которая не случилась. В конце-концов они глупые подростки, и стать их другом вряд ли будет сложно. Я осознаю, что мне будет чертовски уныло находится среди малолеток, получивших ударные дозы половых гормонов в мозги и оттого совершенно неадекватных. Хотя, кому я вру, от меня адекватностью тоже не пахнет! Забросив чемодан телекинезом на третью полку, я открыл «Подлинную историю Мальчика, который выжил» и принялся за чтение.        Градус бреда в этом опусе зашкаливал: «Поднявшись в колыбели, он гордо встретил летящую в него смерть, но страшное проклятье не причинило ему вреда, лишь рассекло бровь, а он, глядя врагу в глаза, направил на него палочку своей поверженной матери и крикнул: „Развейся!“. Тотчас величайший злодей распался прахом, а изможденный герой упал без сил». Нет, я конечно понимаю, что я уникален, могуч и знаменит, но ведь не настолько же! Интересно, а маги вообще обладают критическим мышлением, или это привилегия избранных? Не удивлен, что Волдеморт такую дичь творил: что не скажи, пипл схавает. За дверью купе топтались дети, периодически возникали перепалки: судя по звукам, соседнее купе занял Малфой, и гнал оттуда всех ссаными вениками, демонстрируя свою исключительность. С таким подходом его через полгода будет ненавидеть весь Хогвартс, но ведь это не мои проблемы, в конце концов. Пару раз и в мое купе заглядывали дети, но, видимо, успев обжечься о Драко, не решались заговорить с весьма богато одетым и уверенно держащим себя сверстником. Женский голос объявил, что все сопровождающие должны покинуть вагоны, и через минуту поезд начал набирать ход. Брожение за дверью приобрело более осмысленные формы: дети менялись местами, собираясь в коллективы, а я продолжал читать «свою» биографию, удивляясь больной фантазии того, кто её писал, как вдруг дверь распахнулась, являя мне рыжую немытую морду Рона Уизли собственной персоной. Ну кто ещё может быть одновременно грязным, немытым, неухоженным и избалованным? Нагло вломившись внутрь с изяществом слона в посудной лавке, этот тип грохнулся на полку, воняя прогоркшим маслом и неделями не чищеными зубами, и в лоб спросил:       — Ты ведь Гарри Поттер? — В наличии логики ему не откажешь, вполне возможно, что он очень даже умный парень, но вот манеры и такт у него атрофированы напрочь, как и сила воли.       — С чего ты взял, что я — это он?       — Мне мама сказала, что он должен поступать в Хогвартс в этом году, носит очки и во всех остальных купе его нет, так что показывай шрам!       — Да, меня зовут Гарри, но ты сам то кто, представься для начала. — Надо осадить его немного…       — Ты что, из этих снобов? Ладно, я Рон, Рон Уизли, давай дружить! — Интересно, я должен за одно это пасть перед ним на колени?       — Зачем тебе мой шрам? Любой, кто додумается провести двадцать минут перед зеркалом и вооружиться чем-то острым, сможет обзавестись похожим.       — Ну тебе что, жалко шрам для друга показать? — Какой маленький, а уже манипулятор! Не удивительно почему в каноне он из говна превратился во второго человека в магическом мире.       — Мы с тобой ещё не друзья, а знакомы только пять минут. Я не буду этого делать, а если ты будешь настаивать, то мы вообще не будем дружить.       — Ты какой-то неправильный, Гарри Поттер! Мама мне тебя описывала совершенно другим, а ты прямо как Малфой! — Жесть, видимо жизнь в многодетной семье — лучшая школа лидерства.       — Знаешь, не всё бывает так, как ты хочешь. Я стараюсь быть вежливым, но ты уж очень наглый. Даже хуже упомянутого тобой Драко, он хоть вежливый. — Мне показалось, что Уизли сейчас лопнет от злобы: лицо покраснело, глаза налились кровью, а взгляд потерял последние намеки на интеллект. Я уж думал, как бы его успокоить, не причиняя тяжкие телесные повреждения, как вдруг дверь опять распахнулась и в купе буквально ввалился толстый и красный от смущения парень в дурацком прикиде, а из-за его плеча выглядывала высокая и не самая красивая особа с копной нечёсаных каштановых волос и взглядом общественной активистки на митинге.        Мальчик попытался что-то сказать, но лишь начал истерично заикаться, а девочка решила не тянуть кота за бубенцы:       — Невилл потерял жабу, вы не можете помочь нам её найти? — Сам Невилл таки смог перестать спотыкаться на каждой букве, и выродил офигенно длинную фразу:       — Т-тревор, он сбежал, он всегда сбегает… — По лицу ребёнка только что слёзы не текли. Когда парня «воспитывает» одна бабушка, то вполне может получится вот такое вот недоразумение.       — Жабы любят тёплые и влажные места, так что его ищите либо в столовой, либо в туалете. — Пока Рон офигевал от резкой смены обстановки, я решил убрать гражданских из зоны начинавшихся боевых действий: с рыжим нахалом я и сам разберусь, а вот они меня запомнят, даже если просто найдут жабу.       — Ээ, чё вам надо? Проваливайте, нет тут никаких жаб! — Ну вот, это рыжее мудило и тут вставило свои пять копеек… Невилл итак был на грани истерики, а сейчас вообще принялся беззвучно рыдать, скривив лицо. Девочка с отвращением выплюнула:       — Какой же ты противный! — После чего решительно взяла рыдающего мальчика за руку и утащила прочь из купе. Я укоризненно смотрел на шестого Уизли и прикидывал, что бы ему такого ещё сказать, чтобы спровоцировать на конфликт и с чистым сердцем вышвырнуть его из купе, как дверь опять открылась и внутрь степенно вошёл Драко Малфой с двумя спутниками, даже в свои одиннадцать выглядящими, как тупые качки без признаков интеллекта.        Уизли сидел, сцепив зубы и сжав кулаки так, что побелели костяшки: было видно, что он еле сдерживает порыв наброситься с кулаками на нового гостя. Посмотрев на Рона, как на лужу поноса посреди цветущего сада, Малфой повернулся ко мне и начал толкать агитационную речь:       — Я слышал, что в этом купе едет Мальчик, Который Выжил. Но вряд ли ему следует якшаться с предателями крови и прочим магглорожденным сбродом. Если хочешь войти в общество настоящих волшебников, тебе лучше сменить круг общения. Я помогу тебе в этом. — Ого, сильное заявление, но вот быть одним из — не моя цель.       — Я благодарен тебе за предложение помощи, но я постараюсь сам во всём разобраться. Хотя, если все предатели крови настолько грязные, немытые и настойчивые, как Уизли, то я, пожалуй, действительно хочу, чтобы их стало поменьше. — Рон окончательно превратился в помидор, и со сдавленным сипеньем бросился ко мне через стол, стараясь ударить. Кретин, что тут сказать: лёгкий жест, и грязная тушка впечатывается в противоположную стену, а потом со стоном вылетает в услужливо приоткрытую одним из бугаев дверь. Малфой был в шоке, но постарался это скрыть за одобрительной улыбкой.       — Кребб, спасибо за помощь в уборке купе нашего знакомого от мусора, ты был очень любезен. — Кивнув громиле, открывшему дверь, он продолжил. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему мы и они никогда не станем мирно жить в одном мире? Вся моя семья была на Слизерине, так что и я скорее всего туда попаду, а тебе удачи на распределении. Не повторяй ошибок своего отца. Кребб, Гойл, идём, я хочу немного отдохнуть.       Закончив спич, Драко со спутниками вышел вон, а я устало развалился на полке: этот фокус мне нелегко дался. Я всё ещё слабее, чем мне хотелось бы, но ведь телу-то всего одиннадцать, так что всё впереди. Мерный стук колес убаюкивал, за стенами периодически слышался звонкий смех, пару раз проезжала тележка со сладостями, не внушавшими мне никакого доверия: шоколад должен лежать смирно и терпеть, а не прыгать, пока я его ем, а конфеты с самыми разными вкусами, судя по рекламной этикетке, содержали даже вкус человеческого гноя и менструальной крови, и я бы очень не хотел, чтобы они мне попались! Слегка задремав, я пытался представить, что ждёт меня в Хогвартсе, когда дверь в купе опять открылась, и меня бесцеремонно пнули.       В моё личное пространство ворвались два рыжих типа, похожих даже родинками под правым глазом. Уставившись на меня, они переглянулись и начали диалог, попеременно продолжая реплики друг-друга:       — Мне сказал Ронничек, что его обидели…       — Гарри Поттер оказался не таким добрым…       — Каким мы его представляли…       — А потому мы решили сделать его жизнь немного лучше!       — Объявив ему неделю шуток.       — С ним в главной,       — Самой главной роли!       — Ведь он — главная знаменитость,       — И мы сделаем его       — Печально знаменитым!       — Если за неделю Ронничек не примет его дружбу,       — Тогда Гарричке лучше будет перевестись во Францию       — Потому что бремя славы тяжко! — Близнецы выплеснули на мой чемодан какую-то гадость, думая, что я этого не заметил, и свалили в закат, кинув что-то неприятное на дверную ручку. Какой веселый мир, в котором война идёт даже среди детей! Вот и что прикажете мне делать? Вещи телекинезом таскать, не прикасаться ни к чему, или идти на поклон к Малфою? А ведь это идея! Он сам предложил мне дружбу, а значит у него вполне можно спросить насчёт амулета, определяющего наличие вредоносных зелий в пище и на поверхностях чего-либо. Решено: сейчас пока ни к чему не прикасаюсь, а перед распределением ловлю Драко и всё у него узнаю. И он заодно подумает, что я на их стороне, и мне польза будет. Хорошо, что я гораздо старше Гарри, так что теоретически могу выбраться из этого месилова живым, а вот оригинальному Поттеру, даже будь он хоть трижды вундеркиндом и нормальным парнем, был только один путь: в асоциальные изгои, имеющие пару, максимум тройку друзей. Интересно, кто и зачем придумал столь извращённый план? Я раньше думал, что это нужно ДДД, но кое-что понял: будучи генеральным секретарем МКВ, директором Хогвартса, почётным магистром зельеварения и консультантом Отдела Тайн по вопросам тёмных артефактов, он просто физически не мог переварить больше власти, чем имел сейчас. С учетом доступа к Философскому Камню, ему даже новое тело не нужно: если я правильно понимаю возможности сей шняги, он может слепить себе ЛЮБОЕ тело ЛЮБОГО возраста, какого сам захочет! А то, что он выглядит как старик, так это даже удобно: не нужно тратить лишние силы на шевеления в трусах, и даёт стопроцентный резист к корыстным малолетним шкурам. Волдеморт вообще занят революцией, и ему до этого дела нет, а наличие лишних семи жизней, причем не зависящих от какого-то камушка, позволяет забить болт на такие неприятности, как пророчество о его смерти от руки личинки, которая ещё и срать в унитаз-то не умеет. Ой, как мне всё это не нравится!       Хогвартс встретил меня темнотой, комарами и голосом пьяного Хагрида: «Првоклшки, првоклшки, за мнй! Смтрите пд ноги, не тлпитесь! В лдки больше трёх не садитесь!» Дорога была крайне извилистой и неухоженной, а освещалась только фонарём великана, маячившим где-то над нашими головами метрах в двадцати впереди. Самые продвинутые дети зажигали люмосы и освещали себе дорогу. Не мудрствуя лукаво, я поступил аналогично, благо ничего проще Люмоса и быть-то не могло. Найдя среди толпы белобрысую макушку Малфоя, я начал целенаправленно проталкиваться в её сторону. Невилл жалобно кричал о том, что его Тревор опять куда-то делся, а дети то и дело спотыкались, не падая только благодаря тому, что цеплялись за идущих рядом товарищей. В конце концов мы таки дочапали до пирса, возле которого ютились маленькие лодочки. Плюхнувшись в первую попавшуюся, я расслабился и принялся смотреть на необычайно яркие звезды. Распределение принесёт море сюрпризов, но я сам не знаю, куда мне будет лучше пойти. А времени определиться осталось не так уж и много. В моё судёнышко запрыгнула черноволосая девочка, кутавшаяся в какой-то восточный наряд, а потом мы медленно и величественно поплыли в сторону горящего огнями древнего замка, возвышавшегося над озером.