Black magic

      Тайная Комната поражала. Не столько своим величием, сколько древностью, сыростью и звоном магии, что струилась по стенам вверх, к поглотителям стационарных щитов и антиаппарационеых барьеров, сияющих от переполнения тусклым фиолетовым светом. В гротескных переливающихся отблесках статуя Салазара Слизерина казалась мстительным духом, обретшим плоть из гнилого, заплесневевшего камня, недвижимым стражем древних секретов. Я стоял впереди, без щитов, без палочки, лишь перед грудью висели в воздухе и искрились от переполняющей их магии готовые к атаке стержни, основа для «Проклятья Витража», одного из медленных в сотворении, но очень сильных режущих заклинаний, шинкующих всё, вообще всё, что имеет концепцию насильственного уничтожения. То, что оставалось на поле боя после того, как заклинание было применено, действительно походило на витраж, можно было даже идеально собрать осколки обратно, склеив разрезы чарами. Вот только даже поднять то, что остаётся от жертвы, становиться уже невозможно: трансфигурированные из стержней тончайшие нити, напитанные магией до предела, не оставляли шанса даже драконам, существам, для которых Авада — не более чем щекотка, собственно, против них заклинание чаще всего и применяли. Правда, из живущих магов сотворить его могут, если знают как, только Дамблдор, Воландеморт и Фламель. Может, ещё пара фриков из Ассоциации и Аластор Грюм, обпившийся своего любимого боевого коктейля из фляги, одного из его семейных секретов. В общем, если василиск вдруг дёрнется, у нас будет очень много ингредиентов для зелий и на одну статую Салазара в мире станет меньше, а пара десятков метров стены за статуей будет покрыта причудливым орнаментом из тонких порезов. Ах да, я случайно не говорил, что это самое заклинание работало не точечно, будучи магическим аналогом МОН-50 на стероидах? В общем, у меня теперь есть любимое колдовство, ну, после «Лунных Пальцев», с помощью которых я вынес те трансфигурированные двери в зал с Цербером.        — Говори со мной, Салазар Слизерин, величайший из Колдовской Четвёрки, наследник пришёл почтить тебя! — глупый пароль для того, чтобы вызвать василиска поговорить. Хотя, кто знает этих ебанутых? Вот портрет некоего Макара Жукова вообще говорил только если его попросить рассказать о пользе червей для внутренних органов. На русском. В Хогвартсе. Да, и не спрашивайте меня, почему я спрашивал портреты о магических червях, предвидя неизбежную встречу с Мато Зокеном. Ну и когда я уже окончательно отчаялся и принялся материть этих блядских червей, мне внезапно ответил портрет, который обхуярил меня в ответ, попутно объяснив, что магические черви при правильном их применении могут обеспечить не только усиление магического потока через тело, но и потенциую до самой смерти, и защиту от ядов. Значит, Зокена не отравить, он хорошо колдует заклинания с постоянной подпиткой вроде Левиосы или Протего, и может ебаться как черт, пока ему не надоест. Очень полезная информация, особенно последняя её часть, да.       Челюсти статуи открылись, и из них вылезло нечто, что можно было спутать с королевской коброй, не будь это что-то длиной метров тридцать и толщиной с мой торс. Испуганный вздох Гермионы чуть не заставил меня потерять контроль над магией и нашинковать это чудовище прямо сейчас и здесь. Впрочем, змей пока что был вполне мирным, даже своих убийственных глаз не открывал, так что все было тихо и мирно.         — То-ом, хватит мешать мне спать, маленький ты негодник. —??? Ох, я даже знаю, как я поприветствую Риддла при нашей следующей встрече!        — Ну, я не Том Риддл, но я нашёл его вещь, крестраж точнее, и эта вещь привела меня сюда. — Голова змеи развернулась на звук и открыла глаза, заклятье, готовое сорваться с пальцев, так и осталось под моим контролем: ни я, ни Медея, ни Герми в камень обращаться не спешили. А змей удивлённо зашипел:        — Крестраж? Неужели Инквизиция победила, отчего наследнику Слизерина приходится прятать свою душу в сосуды? Он же указал мне на шпионку, я убила её… Да, давненько это было… — А василиск и не василиск вовсе, а, гм, василиса?! Но причём тут опять Инквизиция?        — Извините, но последняя атака Инквизиции была ещё в начале этого столетия, разве что вы говорите об убийстве Миртл Марбл, только она не шпионской была, а жертвой для этого самого крестража.  — Змея недовольно зашипела и раздула маленький, относительно ее тела, капюшон. Размером с небольшую автобусную остановку. Проклятье развернулось чуть полнее, наполнив комнату мелодичным звоном серебрянных колокольчиков.        — Говорящий, дитё, убери свою игрушку, я слишком долго живу и съела слишком много магии, чтобы она могла меня убить. Мало что может меня одолеть, разве что одно из гоблинских Великих оружий. Но я не собираюсь тебя ранить. Ни твою самку, ни эту симпатичную дурочку с кровью горных альвов. И раз вы пришли ко мне со столь плачевными новостями о столь низком и чудовищном падении рода моего возлюбленного, я вынуждена помочь вам в устранении последнего моего потомка, если то, что от него осталось, можно считать таковым. — Честно, услышав эту тираду, я сел на жопу прямо там где стоял, потеряв контроль над заклинанием. Которое отразилось от какого-то неизвестного, абсолютно непрозрачного магического щита и улетело рикошетом в потолок. Щит мигнул пару раз и исчез, оставив вместо себя голубоглазую блондинку, причем, радужку её глаз пересекали вертикальные черные щели зрачков. Платье из змеиной кожи, перетянутое высоким поясом, подчеркивало фигуру и оголяло покрытые шрамами и увитые тонкими, но явно сильными мыщцами руки. В правой воительница держала посох с черепом, глазницы которого горели потусторонним светом, а левая сжимала нечто, что очень напоминало катану. Вот только в отличии от катаны, у этого меча заточка была со стороны спины клинка. Медея в ту же секунду призвала посох и взлетела вверх, а Гермиона не мудрствуя лукаво кинула между нашим трио и врагом sanguinea scutum.А я так и продолжил тупо сидеть на жопе и взирать на вот эту вот картину. В голове, на грани сознания крутились шестеренки, перекапывая память прошлой жизни, вырывая почти забытые ассоциации, ненужные в мире, где магия жила лишь в сказках. Сказка. Череп. Иван-дурак. Василиса… Василиса?       Василиса, стой! — Я закричал, сам того не понимая, на русском языке, с жутким акцентом. Мои спутницы, услышав еще один незнакомый язык, покосились на меня: Медея с интересом, Гермиона со страхом. А беловолосая женщина чуть расслабила стойку, да и свет в глазницах черепа угас. Иронично приподнятая правая бровь загнала меня в ступор: я что, действительно угадал?        — Ах, значит наш с Йоганом и тем оборотнем побег так позабавил моих родственничков, что Кощей не удержался и начал рассказывать эту замечательную историю всем и каждому. Хотя да, некоторые вещи неизменны: Кишуа Швайнорг не может перестать хулиганить, Олливандер делать палочки, люди — глупости, а Кощей слишком много говорить. Да и мать моя, Елена, любила потравить байку одной из своих многочисленных постельных игрушек. Кто там у нее был последний? Вроде Петух* какой-то? Не помню, давно это было… Или после петуха еще кто-то был… Ох, простите, меня занесло немного. Дитё, ты же больше не будешь кидаться этими своими звенелками? — Голос был грудной, глубокий и слегка хриплый. Таким удобно кричать имя своего любовника во время оргазма. Или в бою отдавать приказы. Или и то, и другое одновременно. Я мотнул головой из стороны в сторону, будто стараясь выбросить странные мысли из головы. Одновременно отрицая сам факт намеренного нападения. Медея, увидев, что ситуация немного разрядилась, разрядилась сама, опустившись вниз и рассеяв большую часть магии в воздухе. Герми тоже убрала палочку и дернула меня за воротник, наклонилась к уху и прошептала:        — Гарри, кто эта Змееледи и почему ты ее так испугался? Медею то ты вон не боишься! — только вот змееледи ответила вместо меня:        — Одна интересная история из моего детства, еще до встречи с Салазаром, стала сюжетом множества сказок для одной весьма любопытной, хоть и крайне унылой группки кочевников, чьим «богом» подрабатывал мой двоюродный дядя по материной линии, по имени Кассий, или, как они его называли, Кащей. Скорее всего, он жив до сих пор, где-то прячется в Гиперборее, или как она нынче там называеться, не суть важно, надеясь дождаться лучших времен. А теперь вот один из потомков этих кочевников и реинкарнировал случайно, а так ведь и не узнали бы никогда… — Сдавленный вздох понимания от девочки был ответом. А я все так же сидел на жопе на холодном каменном полу, собирая мозги в кучу. Медея, судя по всему, знавшая этого самого Кассия, спросила у Василисы что-то про него на древнегреческом и через три реплики они уже отчаянно спорили, попутно поминая этого бедного мага через слово. Никогда бы не подумал, что буду сидеть на жопе в Тайной Комнате и жалеть Кощея Бессмертного, который наверняка сейчас где-то в тайге мучается от икоты! Черт, а жопе то холодно! Кое как приведя себя в порядок, я встал, и тем самым привлек внимание всех лиц: и отчаянно задумавшейся Гермионы, бормочущей себе что-то о эгрегоральном притяжении и Хемптон-Гаунтовской инверсии вероятностей, откуда она только вырыла эти все заумные слова, и уже подуспокоившихся древних существ, вяло перекидывающихся репликами. И не пришло мне ничего более умного в голову, чем спросить у всех:        — И что мы все со всем этим будем делать, а? — Ответ от Василисы был простым:        — Я — ничего. Уйду искать оставшуюся родню, быть столь рядом с фениксом мне, существу скорее ночи, чем дня, некомфортно. И пока я спала, просыпаясь лишь по зову моих детей то это не было проблемой, то теперь последний мой ребенок мертв, прокляв себя на вечные страдания, мне нечего делать в Альбионе. А ты не сказочный богатырь, да и твоя принцесса, я вижу, в другом замке. Точнее в этом, правда не сейчас. А учитывая твое глупое нападение, то и подарков вам не будет. Ни семи, ни трех, ни одного. Не прокляла, и спасибо скажите. — и существо, древнее чем эти стены, выбросило из кармана клубок грубо свитой шерстяной нити укатившийся в трешину в пространстве-времени, которую он создал в полете, и дернуло за нить, по залу прокатилась волна магии столь древней и чудовищной, что Гермиона просто потеряла сознание, мне показалось на секунду, что меня свежуют живьем, даже Медея немного поморщилась. И все пропало. И Клубок, и дыра в самой реальности бытия, и Принцесса Змей. Даже сброшенные шкуры, раскиданные по залу, осыпались прахом. Ощущение пустоты было настолько подавляющим, что я чуть не заревел, как маленький ребенок. И это всё? ВСЁ? Гарри Поттер из канона просто пришел и убил живую сказку? С помощью феникса и гоблинского клинка? Ради какой-то малолетней рыжей дуры? Из-за крестража и игр двух великовозрастных кретинов, обкурившихся шишек, завернутых в вырванные из книги Маккиавелли «Государь» страницы? Или это часть чего-то большего? Медея, уловив мою задумчивость, будто бы прочитала мои мысли:        — Мой Мастер, нам всем нужно обсудить кое что. Кое что крайне степени важности и срочности. Гермиона, девочка, твое умение все рационализировать нам сейчас очень пригодиться. — Взмахнув призванным посохом, колдунья сотворила Тропу и поманила нас ко входу. После мгновенной дезориентации мы оказались в нашей старой доброй гостиной, среди старых уютных кожаных кресел, запаха пыли и привычного металлического привкуса магии древнего рода на языке. Дома. И все скопившееся напряжение разом спало. Оставив опять предательскую пустоту. Хотелось убивать. Или плакать. Точнее хотелось всего и ничего сразу. Долбанный пубертат, хорошо хоть не прыщи и поллюции. С депрой и эмоциональной нестабильностью еще можно жить. Ну, я надеюсь. С постоянно капающей с конца спермой и шрамами от акне по всему лицу — нет. Интересно, почему обе девушки так выжидательно на меня смотрят?        — Что? Я немного задумался, я имею на это право, или нет? — Герми, и так обиженно надувшаяся, подняла правую руку с палочкой в своей классической позе «я сейчас буду читать двухчасовую лекцию о том, что такое хорошо и что такое плохо с цитатами из книг», но легкий взмах подбородка Медеи прервал ее лекцию в самом зародыше. Интересно, чем они там вдвоем занимаются вдали от меня? Большую часть времени я тренирую заклинания и контроль беспалочковой магии, пока они вдвоем возятся…        — Как я уже говорила пока вы были в своих мыслях, Мастер, я имела очень интересный диалог с дочерью одной из тех, кто жил в мое время. И кроме общих знакомых, я узнала кое о чем, очень беспокоящим меня: эпоха Богов закончилась естественным путем, когда человечество породило эгрегоральную сущность достоточно мощную, чтобы оттеснить их с арены. А вот конец Эпохи Героев был событием искусственным. Событием, порожденным руками людей, лишенных магии, движимых некоей неведомой сущностью, провозглашенной единым богом. Сущностью, которая отрицает всю магию вообще. Вы это и так знаете. А вот то, что эта сущность с тех самых пор выслеживает всех тех, кто еще остался из Древних, и убивает их одного за другим, подстраивая цепь случайностей так, чтобы проклятье за их смерть принял невиновный маг и тем самым обрек свой род на вымирание. — значит не случайность… Интересно, сколько таких «случайностей» уже было подстроено?        — А я ведь говорила, что вся эта история вокруг нас похожа на большой спектакль, Гарри. И мы в нем одновременно и зрители, и участники! — я это тоже понял, только уже сейчас, благодаря паре оговорок от Королевы Змей. И тому, что оригинальный Гарри Поттер пришел и убил «чудовище» гоблинским оружием с помощью феникса. Двух вещей, которые она упомянула как нечто, что может быть для нее опасным. Какое интересное совпадение.        — Спасибо, я рада, что ты пыталась донести это до Мастера, но есть время, когда человек способен услышать, а когда нет. И сейчас самое время говорить. Василиса рассказала мне одну интересную примету всех служителей и невольных пешек этого культа: они либо хотят некоего «высшего блага», либо наоборот, стремятся к какому-либо чудовищному злодеянию. Но именно их беспредельный фанатизм своей некой, всегда абстрактной, недостижимой и зачастую ускользающей от них самих цели и есть их главный признак. Я знаю, чего хочет мой Мастер: процветания своей семьи и своего личного счастья. Я знаю чего хочу я: радовать его и быть той, кто приносит покой его сердцу и разуму. И я знаю, как маленькая ведьмочка напротив нас хочет попробовать кровь и другие жидкости твоего организма на вкус. И многое другое. В том числе и парочку ритуалов плодородия, с интересными требованиями.        — П-п-принцес-са, ну з-зачем такое говорить, Гарри, я не хочу, совершенно точно не хочу ничего такого. Точнее хочу, но не этого. Ох, не в смысле "ты мне не нравишься", Гарри Джеймс Поттер, ты мне очень нравишься, ты знаешь как, просто… Ты ведь меня понимаешь? — Ну да, мы с ней ведь договаривались кое о чем, тогда, в той подсобке…        — Понимаю, и помню все, Герми, мое лохматое ты солнышко, мы слишком много времени сейчас уделяем всему тому вихрю событий, который нас сожрал. И пока мы не можем себе позволить передышку. И теперь мы добыли и идентифицировали еще одну, небольшую, но важную часть общей мозаики. А именно, что нам нужно опасаться всех, кто провозглашает какие-то великие и недостижимые цели. И опасаться самим стать таковыми, ибо тогда мы станем пешками в этой самой большой игре. — А ведь я почти стал… Почти, когда по приезду в Хогвартс паранойя стала брать вверх, когда я чуть не поставил для себя абсолютом счастья и целью «вырваться из-под контроля». Глупую, бессмысленную и недостижимую абстрактную цель, пустившую бы мою жизнь под откос. И лишь маленькое лохматое чудо, ее заплаканные глазенки в том туалете с троллем, вот что реально вернуло меня с пути, с которого нет возврата, сделай я по нему еще один маленький шаг.        — Мастер как всегда прав. И сейчас, как никогда ранее, нам нужно остерегаться таких людей. А потому я прошу разрешения, Мастер, отправиться на их поиски. Это займет мое время, много моего времени. Но думаю, до Самайна я управлюсь. Потому, если вы даете мне свое дозволение, я отправлюсь немедленно. — Кивнув ей в знак разрешения, я откинулся на спинку кресла и пробормотал:        — Только перенеси нас завтра в Хогвартс, сегодня я хочу поспать дома. — Кивнув, Слуга перешла в астральную форму и куда-то переместилась. Гермиона, выбравшись из своего кресла, залезла в мое и зарылась лицом в мою шею. Сделав пару глубоких вдохов, девочка прошептала:        — Получается, мы воюем с Богом, да? Мы ведь победим? Ты же знаешь, каким должен быть наш конец, потому вмешался? — Эх, даже жаль, что она такая умничка…        — Да на все твои вопросы: все возможно с толикой удачи. И таким чудом, как ты. — Жаль, что His Dark Materials еще даже не вышла в печать. Письмо что-ли Пуллману написать? Интересно, о чем? О том, как маленькая девочка и мальчик из Англии борются с Богом с помощью ведьм и прочих созданий? Или что у девочки проблемы с ее родителями… Нет, мне определенно надо кого-то убить! Прижавшаяся ко мне Гермиона засопела тише и равномернее, и в конце концов ее маленькое сердечко забилось спокойнее. А следом задремал и я…