Red Ribbons

- Луханни, пожалуйста... Молодой человек сокрушенно вздохнул, откидываясь на спинку стула и рассеянно глядя на спящего Сехуна. Мама по телефону уговаривала его приехать в родной город на годовщину смерти отца. Каждый год он летал в Пекин, чтобы, как положено, помянуть отца вместе с семьей. Он уважал отца, хотя мало что о нём помнил, и прекрасно осознавал, что должен ехать, но... Теперь, когда его Сехун наконец-то очнулся, китаец не представлял, как сможет оставить его одного, пусть даже всего на несколько дней. - Не могу поверить, что прошло уже двадцать два года... - слабый голос матери заставлял сердце разрываться от боли. Конечно же, если бы Лухан мог, он бы выбрал Сехуна... Но совесть не позволяла ему проигнорировать традицию и пренебречь просьбами мамы. Она всегда будет нуждаться в нём, своём единственном сыне, который был последним живым напоминанием о её давно почившем любимом муже. Всего три дня, Лухан... Он уверил мать, что обязательно приедет, рассказал о том, как быстро Сехун идёт на поправку и, попрощавшись, отложил телефон в сторону. Мама ужасно хотела приехать в Сеул, но из-за организации поминок мужа ей пришлось повременить с этим. Миссис Лу ни разу не встречалась с Сехуном, когда он был в сознании, и теперь, когда он наконец-то очнулся, ей не терпелось познакомиться с единственным человеком, ради которого билось сердечко её драгоценного сына. Состояние Сехуна улучшалось быстрее, чем все предполагали. Он уже даже мог кушать и держать вещи, но пока что слабые ноги не могли удерживать его вес, поэтому Лухан время от времени по настоянию Исина катал его по больничному дворику в инвалидном кресле или отвозил в туалет. Единственное, что беспокоило Лухана - это полное молчание со стороны младшего. Исин без устали твердил другу, что волноваться не о чем, но тот всё равно не мог отделаться от невесёлых мыслей - неужели голосовым связкам действительно требовалось так много времени на восстановление? *************** - Пожалуйста, присматривай за ним, Сухо. Врач успокаивающе улыбнулся встревоженному хёну. До его отлёта в Пекин оставался всего час, но вместо того, чтобы поспешить в аэропорт, Лухан прошёл электронную регистрацию и всё утро не отлипал от Сехуна в надежде, что тот проснётся перед его отъездом, но безуспешно. - Само собой, хён. - с улыбкой промолвил Джунмён, по-товарищески похлопав китайца по плечу. Старший вымученно улыбнулся в ответ. Тяжело вздохнув, он приподнялся и нежно коснулся губами тонкой кожи на закрытых веках возлюбленного. Ещё раз оглядел спокойное спящее лицо и обернулся к Сухо с поблёскивающими на ресницах слезами. - Пожалуйста, позвони мне, если что-то случится, я тут же... - Полетишь назад и бросишь мать одну? - Сухо махнул рукой и помотал головой. - С Сехуном всё будет в порядке. Даже не переживай об этом. Лухан рассеянно кивнул врачу и снова обернулся к Сехуну. Он смотрел на него с такой безграничной любовью и тоской, что у Сухо болезненно защемило сердце. Лухану до ужаса хотелось кинуться обратно к Сехуну, уткнуться носом в изгиб шеи и шептать бессвязные нежности ему на ушко, но понимал, что самолёт его ждать не будет. Всего-навсего три дня, Лухан. - Береги себя, Сехунни... - прошептал он, и Джунмён, приобняв китайца за плечи, проводил его к выходу и закрыл за ним дверь. Улыбка тут же слетела с красивого лица врача. Ударившись лбом о дверную поверхность, Джунмён устало вздохнул, прежде чем обернуться к двоюродному брату. Проведя рукой по лицу, он подошёл к больничной койке и плюхнулся на нагретый Луханом стул. - Он уже ушёл. Можешь прекратить притворяться, что спишь, Сехун. Сухо строго посмотрел на лицо пациента и усмехнулся, когда ресницы дрогнули и приоткрылись, устремив на врача печальный взгляд. - Когда уже прекратится весь этот цирк? Неужели ты не видишь, как сильно Лухан переживает за тебя? Ты представить себе не можешь, что с ним творилось, когда тебя... Не было. - Джунмён скрестил руки на груди и выглядел ужасно свирепо - будто мама, отчитывающая нашкодившего сынишку. - Ну? - взметнув идеальную бровь, Сухо начал нетерпеливо притопывать ступнёй, но всё же нервно сглотнул, когда Сехун на секунду прикотрыл и тут же быстро захлопнул рот. - Сехун? Ты не... - Я... Мне страшно, х-хён. - послышался сиплый и тихий голос Сехуна, всё ещё слишком слабый после десятилетнего молчания. Сухо раздраженно вздохнул, готовый рвать на себе волосы и биться головой об стену. Память Сехуна почти полностью восстановилась и он начал разговаривать уже неделю назад, но позволял знать об этом только брату и Исину. В прошлый вторник Сухо впервые услышал тихий, хриплый шёпот - братик спрашивал, где Лухан. А тому как раз пришлось целый день провести на деловой встрече. В тот день Сухо едва не потерял дар речи от счастья, и немудрено - он узнал, что его кузен действительно обрёл память и способность говорить, вот только причина его отказа разговаривать с Луханом оставалась для врача полнейшей загадкой. - Почему? Ты что, не понимаешь, как он беспокоится? Сехун, прекрати это ребячество или по крайней мере скажи мне, почему ты отказываешься говорить с ним. - Сухо устало помассировал переносицу и выжидающе посмотрел на брата. Старший внимательно наблюдал, как Сехун смял в кулаках одеяло и зажмурился, делая несколько глубоких вдохов, будто пытался привести чувства в порядок. - Я... Я уже не знаю, что и думать. - просипел младший и несмело взглянул на врача, заставив его сердце зайтись от боли при виде слезящихся глаз. - В чём дело, Сехун-а? Ты можешь всё рассказать хёну. - улыбнулся Сухо, смягчившись, и протянул руку, ободряюще сжав дрожащую ладонь брата. - Лу-Лухан... Что, если он... Остался со мной только из жалости? Что, если он делает всё это только потому что... Чувствует себя виноватым? - судорожный всхлип застрял в онемевшем горле брюнета. Он прикрыл глаза, и несколько слезинок быстро скатились по бледным щекам. О боги. Это всё, что вертелось в голове Джунмёна, пока он проклинал себя за то, что не подумал о возможных сомнениях Сехуна по поводу намерений Лухана. Естественно, Сехун понятия не имел о настоящих чувствах китайца - он не видел, как тот десять лет скорбел над его коматозным телом, как становился всё слабее и уязвимее с каждым прожитым днём, как проводил рядом с ним каждую свободную минутку, боясь отлучиться и обнаружить, что его возлюбленный испустил свой последний вздох. - Сехун-а... - Я не хочу, этого, хён. Мне не нужна... Не нужна жалость Лухана, я хочу... Хочу, чтобы он... Любил меня. - слово любил получилось у Сехуна таким тихим и надломленным, что Сухо сам с трудом сдержал слёзы. - Тише-тише, Сехун-а... Всё хорошо... - старший наклонился и бережно прижал к себе тихонько всхлипывающего брата. Сехун вцепился в широкие плечи, ища поддержки и любви, что помогла бы ему усмирить рассыпающееся в пыль от боли сердце. Он плакал, как дитя, уткнувшись лицом в приятно пахнущую шею Джунмёна, а перед глазами проносились картинки из прошлого. Он вспоминал, как наблюдал за Луханом, пока тот любил другого, улыбался другому и... Как Лухан поцеловал его, пока страдал из-за разрыва с другим. Сухо только и мог, что прижимать к себе болезненно трясущееся исхудавшее тело уже взрослого мужчины, который когда-то был его жизнерадостным младшим братиком. Душа врача разрывалась от боли с каждым болезненным всхлипом Сехуна. Сухо очень хотел бы рассказать ему, как сильно Лухан его любит, как переживает о нём больше, чем он может себе вообразить, намного больше. Но врач не был глупцом и понимал, что не имеет права говорить о таком. Лухан сам должен сделать это. Джунмён только мог предоставить Сехуну поддержку, мысленно молясь, чтобы эти три дня прошли побыстрее и Лухан прилетел назад, развеял сомнения Сехуна, склеил его разбитое сердце... - Я... Лучше бы я так и оставался в коме...