Однажды в другой вселенной

Пиквери что-то негромко говорит Грейвсу, и Тина видит, как на его губах появляется едва заметная для других — и очевидная для неё — усмешка. Губы Грейвса тонкие, идеально очерченные и такие мягкие; правый уголок чуть приподнимается, искривляя идеальную линию, ведя за собой лучик морщинки, и почти сразу же возвращается на место: Грейвс не позволяет себе долгие проявления эмоций. — Хороший отчёт, Тина, — бросает он, проходя мимо её стола, и Тина против воли вслушивается в низкую музыку его голоса, вдыхает хвойный парфюм, провожает взглядом — нет, вовсе не полным обожания. Она к нему ближе всех, но никому вокруг даже в голову не приходит шептаться за их спинами и задавать каверзные вопросы: это же директор Грейвс, вы что, с ума сошли? А Тина — всего лишь Тина, несмотря на то, что именно её он берёт на все собрания, именно её вызывает чаще всех, именно её магический отпечаток вплетает в защитное заклинание собственного кабинета — Тина может заходить туда в любое время, даже когда Грейвса там нет. Сама Пиквери не обладает таким правом. А у Тины оно есть, однако в отделе сплетничают про роман Грейвса с Серафиной, а никак не с его ближайшей подчинённой. Она допоздна засиживается с очередными бумажками в пятничный вечер, забывая — нарочно? — про Куинни и её ужин; а ещё она обещала пойти с ней на каток, но Грейвс сказал, что ему будет нужна помощь в субботу. Тина даже не задумывается, что выбрать. Грейвс уже давно на первом, втором и третьем месте. Она готова для него на всё — и даже больше. Грейвс это прекрасно знает. Думала ли она когда-нибудь о том, что он её просто использует? Конечно. Меняло ли это что-либо? Нет. Использовал ли он её? Несомненно. — У меня есть парень, — утром во вторник говорит Тина, когда Грейвс застегивает последнюю пуговицу идеально белой — ну а как иначе? — рубашки. В оконное стекло робко заглядывают первые солнечные лучи, окрашивая просторную квартиру её начальника в нежно-розовые тона. Погода обещает быть великолепной. Грейвз протягивает руку к вешалке, доставая жилетку глубокого синего цвета. Она кажется чёрной, но достаточно приглядеться, чтобы понять, что это иллюзия. — Это что-то меняет? — негромко интересуется он, бросая на Тину один из своих неуловимо-волнующих взглядов, от которых у неё как у девчонки дрожат колени и пропадают мысли в голове. Тина стискивает пуховое одеяло в тонких пальцах. Грейвс — на первом, втором и третьем месте. И теперь он снова в этом убеждается. По его волосам скользят лучи, запутываясь в смоляных прядях, которые Тина так любит перебирать, пока он спит рядом с ней. Грейвс усмехается, привычным движением надевая пиджак. — Увидимся на работе, — бросает он и выходит из спальни, оставляя дверь открытой. Тина кутается в мягкое одеяло, пустым взглядом глядя в окно на рассветное небо. Маленькой солёной капле ничего не стоит затеряться в тёмно-сером постельном белье.