Однажды в другой вселенной

На улице вовсю хозяйничает июль, раскаляя брусчатку и жарко целуя кожу прохожих, однако в Вулворт-билдинг царит приятная прохлада. В кабинете Грейвза непривычно светло: тяжёлые шторы застыли по обе стороны широкого окна, в которое с любопытством заглядывают солнечные лучи. — Мистер Грейвс, сэр, — Тина опускает глаза, осторожно отправляя палочкой аккуратную стопку отчётов на громоздкий стол. — Здесь всё, что вы мне поручили. Интересно, ему удастся найти хоть одну ошибку? Грейвс внимательно смотрит на Тину, привычно отмечая мягкую ложбинку между ключиц, по которой скользит тонкая золотая цепочка округлого медальона. Интересно, не холодит ли металл нежную кожу? Тина мнётся, не поднимая взгляда. Её бледные пальцы нервно складываются в замок, но она тут же расцепляет их, заводя руки за спину: Грейвс готов поспорить, что она сейчас твердит себе "успокойся". Интересно, она когда-нибудь перестанет нервничать в его присутствии? — Вы что-то хотели? — он поднимает брови. Интересно, есть ли шансы, что она когда-нибудь ответит на этот вопрос "вас"? — Д-да, сэр, — Тина дёргает головой в кивке, всё так же изучая узоры пола. Она ещё секунду собирается с мыслями — и с духом, — а потом почти уверенно смотрит на Грейвса. — Можно я уйду пораньше с пятничного общего собрания? Тина никогда не отпрашивается с работы. — У вас всё в порядке? — пристально смотрит на неё Грейвс. — Что-то с сестрой? Интересно, она знает, что румянец на щеках ей очень идёт? — Нет, сэр, — сразу же отвечает Тина, вскидывая голову, а потом резко опускает плечи, снова упираясь взглядом в пол. — У меня... встреча. — Она молчит, и край светлой кофты едва заметно подёргивается: убранные за спину руки непослушно мнут мягкую ткань. Интересно. — Встреча? — Грейвс элегантным движением подбирается, выпрямляя спину. — Свидание, сэр, — Тина вдруг неуверенно — но улыбается, обнажая ямочки на алеющих щеках. — У меня свидание. Грейвс на мгновение замирает. Он бы разрешил ей уйти. Разрешил бы пойти на это её свидание — в полной уверенности, что сможет при необходимости её догнать. Разрешил бы, если бы не эти карие глаза, неуверенные жесты рук, тонкие кисти, хрупкие плечи, непослушные волосы. Если бы не эти ямочки. Если бы Тина не была Тиной. — В эту пятницу у вас свидание только со мной, Тина, — говорит наконец Грейвз и щурится, усмехаясь. — Со мной — и с документацией по делу Вторых Салемцев. Что скажете? Тина красиво заливается краской: в глазах Грейвза она видит то, от чего её сердце заходится в беззвучном крике. Сердце Тины знает всё гораздо лучше самой Тины. — Обещаю, голодной вы не останетесь, — добавляет Грейвз, даже не стараясь придать фразе двусмысленности: воображение Тины прекрасно проделывает это за него. Солнечные лучи скользят по скулам Тины, оттеняя алый цвет, и Грейвзу хочется узнать, так ли мягка её кожа, как кажется с такой слишком безопасной дистанции. — Вы свободны, Тина, — говорит он и провожает взглядом её спину. Тонкая ткань едва заметно очерчивает узкие лопатки. Грейвз думает, что Тине идёт бежевый. Грейвз думает, что, кажется, настало время её догнать.