~
— Тебе не обязательно идти со мной, ты же знаешь? — Да, но я всё же пообещал Фи, да и кроме этого, мы с тобой так и не поговорили с того самого дня, как я вернулся. Что я пропустил? Карл только усмехается: — Даже и не знаю. Ничего такого, на самом деле. Фрэнк до сих пор творит всякую неведомую хуйню. Фиона много работает, пока Лип гребет бабло. Микки по-прежнему злобная сучка. А Дэбби успела замутить с десятью парнями за всё это время. И только Лиам всё еще просто Лиам. Йен не мог не заметить того, что Карл, рассказывая о их семье, сказал, в том числе, и о Микки. И для него это кажется таким странным, ведь, получается, Мик для них не просто-напросто парень Липа — для них он намного важнее. Теперь он и вправду часть их семьи, возможно, даже больше, чем сам Йен, ведь Милкович на самом деле был здесь, рядом с ними. — Так Микки что, теперь часть семьи? — всё же решается спросить он. — Ну да, мужик. Он же, типа, парень Липа. Из всех нас, походу, только у этих двоих такие долгие отношения, — просто говорил Карл, даже не подозревая, что только одно упоминание о Микки с Липом разбивает сердце Йена каждый раз, будто бы впервые.~
Последнее время Йен стал очень часто выбираться из дома. Для него всё ещё тяжело находится там, когда он только-только вернулся, но он пытается привыкнуть ко всему этому, а долгие прогулки помогают хорошенько проветрить голову, да и побыть одному ему сейчас тоже не помешает, время от времени. Сейчас он так же просто гуляет по той же самой причине, потому как семейный ужин вот-вот начнется, а Лип вместе с Микки уже скоро должны прийти к ним. Ему, пожалуй, уже тоже нужно возвращаться домой. И когда он открывает дверь, громко хлопая ею, то этого даже и не слышно из-за чужих разговоров и криков. Да уж, он даже не понимал, какие Галлагеры на самом деле шумные, пока не прожил вдалеке от них шесть лет подряд. Фиона, к примеру болтает, даже на секунду не замолкая, пока Карл с Дэбби без остановки спорят о чем-то. Иногда из-за всего этого шума и гама, Йену кажется, будто он тонет в этом. Тогда он переводит взгляд на кухню, где Лип с Микки сидят за столом, не прерывно улыбаясь друг другу. И тогда Йену приходится отвернуться и на секунду перевести дыхание, лишь бы не натворить сейчас что-то очень-очень глупое. Но он тут же видит, что Фиона наблюдает за ним из другого конца комнаты, не отводя глаз, будто пытается прочесть все его чувства. Именно поэтому ему и приходится сию же минуту убегать в ванную, только лишь бы скрыться от этого пристального взгляда. Он бежит наверх, запираясь в туалете, и внимательно смотрит на свое отражение в зеркале, не переставая так же тяжело дышать. Блядь, и почему это до сих пор так больно? Его не было здесь шесть лет. Разве это мало для того, чтобы забыть кого-то? Галлагер вздыхает и умывает пылающее лицо холодной водой, пытаясь привести себя в чувство перед тем, как выйти из ванной комнаты и вернуться обратно ко всем остальным. — Йен, ты как раз вовремя. Давай. Садись, — вдруг командует Фи, а парень лишь послушно садится между Дэбби и Карлом, как раз напротив Фионы, Липа и Микки. И тогда у Йена пролетает в голове мысль о том, почему он заранее не подумал и не сел куда-нибудь в другое место: он ведь не очень-то хочет, чтобы эта парочка весь вечер крутилась у него перед глазами, но теперь Галлагеру приходится оставаться на месте, ведь если он пересядет, то это будет выглядеть, мягко говоря, странновато. Какое-то время они болтают обо всём подряд. Например, об очередной выходке Карла, из-за которой его недавно задержали и о новом парне Дэбби. И, честно говоря, бóльшую часть этих разговоров Йен пропускает мимо ушей, затерявшись в своих собственных мыслях. Вообще-то, в основном, все его мысли о Микки с Липом. Он думает о том, что эти двое не так ласковы друг с другом, как обычные пары. Он никогда не видел их целующимися на диване, словно подростки или, к примеру, он никогда не видел, чтобы они держались за руки во время просмотра какого-нибудь фильма, но несмотря на это, они всё время касаются друг друга. Даже тогда, когда Йен только сел за стол и все вокруг переговаривались, Лип рассказывал Микки какую-то историю с работы, пока рукой он крепко сжимал его предплечье. По-началу он лишь, вроде как, только дотронулся до Микки лишь для того, чтобы просто привлечь его внимание, не больше, но потом он так его и не отпустил. А сейчас, пока Лип ест свою лазанью, рука Мика преспокойно лежит на спинке его стула, время от времени поглаживая ладонью шею и плечи своего парня. Но тогда Фиона задает вопрос, который явно привлекает внимание брюнета: — Микки, есть какие-то новости от Мэнди? Милкович лишь качает головой, отвечая ей: — Не-а, но мы каждый день пытаемся дозвониться до неё, правда, никто никогда не берет трубку, — он выглядит таким грустным, и это явно сбивает Йена с толку. И тогда он говорит: — В последний раз, когда я виделся с ней, она была в Эванстоне, но это было две недели назад. Хотя, это ведь я помогал ей переехать туда год назад, так что не думаю, что она просто уехала бы оттуда, не сказав об этом мне, — своим самым, что ни на есть, будничным тоном, сообщает Йен всем за столом. Тут Галлагер замечает, как глаза его старших брата и сестры мгновенно расширяются и они оба, по меньшей мере, выглядят ошарашенно, пока все остальные за столом, казалось бы, практически замерли. А Микки лишь медленно переводит на парня свои голубые глаза и просто смотрит, с каким-то непонятным для Йена выражением на лице, прежде чем вдруг вскакивает со своего места и выбегает из дома. Тогда Лип, не медля, бежит следом за ним. — Что такое? Что я сделал? — тут же с паникой в голосе спрашивает Галлагер. — Как ты узнал, где Мэнди? — в ответ спрашивает его Фи. — Мы оставались с ней на связи, — бездумно выпаливает Йен, прежде чем он замечает явную боль на лицах Дэбби и Карла от его собственных слов. — То есть, ты не переставал общаться с Мэнди, даже когда уехал отсюда, но так и не позвонил нам? — голос его младшей сестры еле слышен, когда она спрашивает это у него. И Йен безуспешно пытается найти слова: — Я… Ну, я ведь н-не… — всё заикается он, но прежде, чем он даже договаривает, Карл вместе с Дэбби просто встают из-за стола и убегают наверх. Фиона, тем временем, только лишь и смотрит на него со смесью какой-то злости и жалости на своем лице, и это пока что всё, что она может ему дать. — Они позвонили ей, когда я впервые оказался в больнице. Да я добавил её номер в экстренные вызовы ещё тогда, когда руку сломал в старшей школе. Я остался с ней где-то на неделю, пока не сбежал вместе с Моникой, но даже тогда я продолжал звонить ей, время от времени. Это было проще, понимаешь? — пытался объяснить ей Йен, пока слезы застилали ему глаза. — Я-то понимаю, — спокойно кивает ему сестра. — Но вот эти дети — нет, — продолжает она, указывая пальцем на лестницу. — Они любят тебя, они равняются на тебя, Йен. Теперь ты понимаешь, почему для них это так тяжело, да ведь? — Йен находит в себе силы лишь кивнуть, пока слезы безостановочно стекают по его щекам. Тогда Фиона встает и садится с ним рядом. — Я не хотел… — начинает парень, но сразу же заходится в рыдании. — Я знаю, малыш. Я знаю, — сразу же зашептала Фиона, пытаясь утешить его. — Знаю.~
Когда Лип выбегает из дома следом за Микки, то парень агрессивно вышагивает на заднем дворе. Тогда Галлагер просто садится на одну из ступенек и ждет, когда Мик будет готов к тому, чтобы поговорить. Обычно это занимает минут десять, так что Лип откидывается на перила и смотрит на то, как Микки выплескивает все свои эмоции. По-началу он лишь нервно ходит туда-сюда, но вскоре уже яростно топчет землю у себя под ногами, злобно крича на Мэнди, которая даже не могла сейчас этого услышать. Но после всего этого, он, наконец, идёт к Липу и садится на лестницу, между его ног, ложа голову ему на бедро. — Это нечестно, — бормочет Микки спустя мгновение. Лип кивает ему, хоть брюнет и не может видеть этого. — Я ведь её брат. Йен бросил её, а она все равно первым делом звонит ему, но не мне. Это полная херня. — Да, верно, — соглашается с ним Галлагер. — То есть… я понимаю, что она злилась на меня, но год? Целый год? А она так ни разу и не позвонила мне, хотя бы чтобы сказать, что всё в порядке. — Ну, по крайней мере, теперь ты знаешь, что с ней всё хорошо, — говорит Лип. — Ага. От ебучего Йена. От Йена! — Микки говорит это так, будто это полнейший абсурд. — Он ебучий эгоист, вот он кто. Он сваливает, когда что-то идет не так, как ему хочется. А я остаюсь. Я остаюсь здесь и помогаю ей всем, чем только могу. Но вот как только у нас завязывается мелкая ссора, она уходит. Поговорив не со мной, а с ним, — всё злился Микки. — Может, они и заслуживают друг друга. Чёртовы эгоисты. Когда Мик, наконец, замолкает, Лип тянет его к себе, прижимая парня к своей груди. Теперь остался последний шаг в этом своеобразном цикле. Тот, который ни одному из них не нравится. Полное разрушение. — Это нечестно, — тихо повторяет брюнет, держась за свитер Галлагера и утыкаясь лицом ему в грудь, так и не сумев сдержать слез. — Да, — кивает Лип, целуя Микки в макушку и поглаживая его ладонью по спине. — Нечестно.~
Осознав кое-что, Йен вдруг вырывается из объятий сестры и спрашивает: — Погоди. А Микки-то почему расстроился? — из-за случившегося, Галлагер даже и забыл, кто убежал отсюда первым. Опустив голову, Фиона отвечает: — Микки уже год не видел Мэнди, — объясняет девушка. — Они поругались из-за её парня, и тогда она убежала. Прошло несколько дней, и Микки подумал, что она просто всё ещё дуется на него, но после того, как начали проходить недели и месяцы, они с Игги начали предполагать худшее. Йен смотрит на неё, широко распахнув глаза, пока пытается обработать новую информацию. — И тогда ты… — Фиона умолкает, так и не договорив. Но Йен договаривает за неё: — И тогда я сказал, что видел её всего две недели назад. — И это разбивает ему сердце, — тихо закончила Фи. — Блядь, — выдыхает парень. — Я понятия не имел. Я бы никогда!.. Мы с ней никогда не говорили о Микки, и я думал, это потому, что она знала, что я этого не хочу. — Я знаю, — кивает ему Фиона. — И Микки это тоже знает. Когда Йен смотрит на неё, то кажется, тут же понимает, что она врет, только чтобы утешить его. — Нет, он не знает, — Галлагер качает головой. — Вообще-то, теперь вы все думаете обо мне лишь худшее, но это то, чего я заслужил. Это всё моя вина. Фиона снова хочет что-то ему сказать, но Йен срывается с места и бежит вверх по лестнице, в свою комнату. Так же быстро он снимает с себя всю одежду до боксеров и ложится в постель. Да уж, возвращение домой оказалось куда труднее, чем он предполагал.~
— Йен, дорогуша, и кому я обязана честью за твой телефонный звонок? Галлагер тут же смеется, закатывая глаза на излишнюю драматичность своей подруги. — Эй, это было не так уж давно. — Ох, ну пардон. Я забыла, что жизнь отшельника такая тяжелая, — по голосу явно было слышно, что она его дразнит. — Да, да. Шути, сколько хочешь. Я вообще-то звоню узнать, свободна ли ты сегодня для чашечки кофе? — Всё, что угодно для тебя, моя любовь, — распевает девушка. — Офигенно! Тогда встретимся в «Старбаксе» на Ли-стрит минут через двадцать? — Хорошо, я приду.~
Парень сидел за маленьким столиком в углу, прихлебывая свой кофе, пока ждал Мэнди. Она врывается внутрь кафе, словно вихрь, как и всегда, когда опаздывает на встречу. Девушка садится напротив Йена, и он подталкивает к ней стаканчик с её кофе. — М-м-м, спасибо, — улыбаясь, говорит она. — Так что случилось? К чему такая внезапная встреча? — Ну, у меня есть кое-какие новости. Больше я тебеникакой не отшельник. — Что, ты встретил кого-то? — спрашивает она заинтересованно. — Не. Нет. Я вернулся домой. К Фионе. С лица девушки тут же пропадает улыбка, но Галлагер этого и ожидал. — Так, эм, теперь ты знаешь? — тихо спрашивает она. — Ой, а что именно? То, что Микки влюблен в моего брата или то, что ты даже не пыталась мне рассказать об этом последний год? — вопросом на вопрос отвечает парень, приподнимая брови. Мэндс нервно прикусывает губу, даже и не зная, что на это ответить, и Галлагеру, по-честному, становится её жаль, так что он снова заговаривает: — Слушай, я на самом деле и не злюсь на тебя, но, чёрт возьми, Мэнди. Ты вообще мне ничего не сказала. — В свою защиту могу сказать одно: ты и не спрашивал меня ни про Микки, ни про Липа, если уж на то пошло. Так что я никогда тебе не врала, — отвечает девушка, пытаясь таким образом оправдаться. — Что ж, тогда я охереть как рад, что твоя совесть чиста, — огрызается он. — Только вот мне это особо не помогло, когда я заявился к Липу, а они с Микки почти что уже занимались этим на ебаном диване. Мэнди засмеялась прежде, чем даже смогла захлопнуть рот рукой. — Ты это серьезно? — Ох, ещё, блядь, как серьезно, — выплевывает Галлагер. — Твой брат тут же сбежал, хотя это было предсказуемо, а вот Лип сказал мне, что они вместе уже пять лет, и тогда я ударил его в лицо. Мэнди лишь откидывается на спинку своего стула и скрещивает руки на груди. — И почему твоя жизнь намного интереснее, чем моя? Услышав это, Галлагер ударяет ладонью по столу. — Ты сейчас серьезно это, Мэнди? — О’кей, прежде, чем ты начнешь здесь жалеть себя — не забывай, что мне приходилось наблюдать за этими их отношениями на протяжении нескольких лет, а Лип ведь и мой бывший тоже, если забыл. Кстати, не думаешь, что это как-то странно? Видимо, я превратила его в гея, — пытается отшутится она. Йен смеется ей в ответ, покачивая головой. — Что за хуйня творится, Мэндс? Девушка наклоняется через стол и хватает Галлагера за руки, прежде чем сказать: — Люди бегут от нас, Йен. Будто это какой-то ебаный марафон, — посмеивается она. — Только вот насколько я могу судить, это мы — те, кто вечно убегает, — осторожно поправляет её Йен, и тогда Милкович опускает голову вниз, упираясь взглядом в стол, но парень сразу же осторожно приподнимает пальцами её подбородок, заставляя взглянуть на себя. — Не хочешь теперь рассказать мне, почему ты избегаешь своих братьев? — наконец спрашивает он. — Нет, вообще-то, — вздыхает Мэнди, и Йен невольно усмехается. — Это просто… Микки вечно думает, что он такой дохрена умный. Почему он никогда просто не может дать мне самой понять, что очередной мой парень — кусок дерьма? Он все время из-за этого бесится, вдалбливая мне про то, что я заслуживаю большего и бла, бла бла. Может, я и заслуживаю кого-то получше, конечно, но знаешь, что-то это «получше» до сих пор не постучалось мне в дверь. Йен только кивнул. — Я понимаю, Мэнди. — Я не хотела, чтобы это настолько затянулось, но всё время, как я вспоминала об этом, то злилась каждый чертов раз. Хотя теперь, когда я сказала об этом вслух, я чувствую себя полнейшей идиоткой. — Может, хотя бы поэтому тебе и нужно было рассказать мне об этом раньше? — улыбается Йен. — Ой, да заткнись ты, — тут же ворчит она. Но Галлагер всё так же смотрит на неё, будто бы заглядывая прямо в душу, пока она не сдается: — Чёрт возьми, ладно, я ему позвоню. Господи. Какой же ты надоедливый иногда. Парень широко улыбается. Мэнди всегда заставляла его чувствовать себя лучше, будто бы он так и остался той старой, доброй версией себя. Может быть, поэтому ему и было легче всё это время быть рядом с ней, а не со своей собственной семьей.