***
Длинное платье в пол, что было сшито из белоснежной дорогой ткани, приятно прижималось к женскому телу. Нижняя часть одеяния — пышная юбка, состоящая из нескольких слоев белой материи. Глубокий вырез — декольте, что открывал вид на фарфоровую кожу девичьих плеч, подрагивающих от легких порывов, гулящего в широкой комнате сквозняка. На голове была закреплена сетчатая фота с серебристыми нитями поблескивающими на солнце. В смолянистые локоны, собранные в высокую прическу греческого стиля, были вплетены цветы белой лилии, создавая эйфорию нежной легкости. Диана стояла перед огромным зеркалом, рассматривая свое отражение пустым взглядом, в котором читалось некое безразличие. Вокруг нее суетились фрейлины, поправляя складки шикарного платья, удаляя некие нюансы. Девушка посмотрела на свое отражение, при этом обращая внимание на мать, что непрерывно любовалась дочерью и довольно улыбалась проделанной работе. Королева была одета в длинные одеяния цвета золота, подчеркивая плюсы стройной фигуры. — Девочка моя, как ты прекрасна. — на выдохе пролепетала Ипполита, встав напротив Дианы, женщина в последний раз посмотрев на дочь, хотела было уже потянуться за край легкой фоты, но тонкие пальцы девы коснулись запястья матери, цепляясь за руку мертвой хваткой. -Мама, еще есть шанс всё изменить, пока не поздно, прошу…- прошептала девушка, сглатывая, скопившийся ком в горле. -Не заставляй меня нервничать. — вырвав руку, Ипполита накрыла лицо дочери белоснежной фатой. Лицо матери мгновенно изменилось, улыбка спала, лицо исказилось в недовольной гримасе. Взяв девушку под руку, Царица вывела принцессу из светлых покоев, ведя в тронный зал, под сопровождением стражи.***
Локи нервно мерил шагами комнату, преодолевая расстояния от стола до двери. В его голове смешались противоречивые чувства, мешая здраво оценивать данную ситуацию. Ровно уложенные смолянистые волосы, достающие до линии плеча, начисто натертые доспехи изумрудно — черного цвета с золотыми вставками поблескивали на свету. Длинный темный плащ, края которого волоклись по каменному полу. Нервное, цоканье каблуков гулом отзывалось в висках, превращаясь ноющую головную боль, сомкнув губы в тонкую линию, он продолжал измерять комнату шагами, пока двери в его светлицы не открылись, пропуская в комнату поток свежего воздуха. Женщина, обвенчанная в золотую корону, одетая в кремовое длинное платье, с прилегающей к нему белой накидкой, переступила высокий порог зеленых покоев младшего принца, прикрыв за собой дверь, она подошла поближе к сыну, обратив на него свой взор, приковав внимание мужчины к своей персоне, королева промолвила теплым голосом. — Как же я горжусь тобой, сын мой. — и теплая улыбка коснулась её уст. Женщина завороженно смотрела на стоящего пред ней принца, отмечая насколько сильно повзрослел ее мальчик, казалось, недавно она сидела рядом с ним, обернув в теплые объятья, читала на ночь сказку. Учила его азам магии, как впервые взяла на руки маленький комок счастья. А уже сейчас, он гордо возвышается над ней. Повзрослевший. Умный. Статный, но такой чужой. Если бы не эта проклятая стена, что отделяла их друг от друга, которая с каждым новым днем возрастала сильнее. От нахлынувших воспоминаний в глазах неприятно пощекотало, и все же одна слеза нашла место скатиться по щеке, падая в ворот платья, что не утаилось от внимательного пристального взора Локи, который не придав этому большего значения, спросил Фриггу: — Когда мы можем выходить? — он пытался выглядеть, как можно больше безразличнее, однако от осознания того, что он причинил матери боль, голос немного дрогнул. — Я вижу тебе не терпится поскорей увидеть свою невесту? — мечтательный тон женщины. — Чем скорее этот ужас начнется, тем быстрее он закончится. — выдал младший принц, возвращая своему лицу равнодушие. Фригга попыталась прочитать в глазах Локи хоть долю чувств, но наткнулась в них лишь на призрачный взор, устремленный куда — то сквозь нее. Пустота — это всё, что смогла разглядеть Королева, прежде чем, мужчина отвернул голову. — Я думаю, нам уже пора. — как бы не изнывало материнское сердце, как бы слезы не просились наружу, она держала на лице тень улыбки, старалась делать вид, будто колкость и равнодушие сына не приносило ей боли, держалась в глазах его сильной женщиной. Она учила его в детстве всегда говорить правду, и лишь во благо изъявлять ложь, но сейчас она грубо лгала самой себе, причиняя неимоверную ноющую боль, а ведь и так прекрасно знала, что Локи был способен разглядеть то, что не способен увидеть никто иной, и как бы не скрывала истинные чувства, сын все видел, но не показывал виду, как делал это всегда, с самого детства.***
Ипполита подвела Диану к высоким дубовым дверям, когда уже около них их заждался младший принц. Королева недовольно смерив Локи взглядом, удалилась в зал, оставляя будущих супругов наедине с друг другом. Брюнет не обратил особого внимания на принцессу, лишь равнодушно прошелся по ее персоне взглядом. Диане же оставалось стоять смирно, не делая лишних движений, дожидалась пока принц подведет ее к царскому трону. На минуту ей показалось, что она осталась совершенно одна, ибо чуткий слух не смог уловить мирное дыхание, стоявшего принца. И вот тогда ей стало действительно волнительно, недавнее чувство равнодушия рассеялось, стоило ей только ощутить, как к ее руке прикоснулось, чьи-то холодные длинные пальцы, сплетая их воедино. Послышался шум открывающихся дверей и возгласы, собравшегося народа. Дева не могла узреть того, что и кто окружал ее, прочная материя фаты мешала сделать это. По Асгардским преданиям, считалось, что в день свадьбы невесту до церемонии могла увидеть лишь мать, а после — муж. И только на третий день брака, мужчина представлял пред всем свою супругу. А последующие два дня после свадебной церемонии, девушка должна провести в покоях мужа. Уж таковы были законы, идущие из покон веков, изменить которым, считалось оклеветанием своих предков. — Диана и Локи поднимались ввысь по ступеням, с каждым шагом приближаясь к золотому трону, на котором восседал Один, левый глаз которого был прищурен. Под строгим взором Всеотца в зале повисла немая тишина, разразимая лишь властливым голосом старца. — Сегодня, в Асгарде состоялась знаменательная дата. День, когда два мира свяжут себя династическим браком, что обязывает нас на помощь, которую мы готовы оказать в любую минуту при нападении вражеских сил, а так же торжественно обещаем о мирном союзе и процветании. Клянешься, ли ты, сын Одина — Локи Одинсон хранить верность своей супруги, любить в горе и радости, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас? Клянешься ли поддерживать ее в трудные минуты, в будущем разделить со своей супругой? — Клянусь. — резко сорвалось с уст младшего принца. — Клянешься ли ты, дочь Зевса — Диана Зевсдоттер хранить своему супругу верность до скончания веков, любить его в горе и радости, в богатстве и бедности, пока смерть не стает причиной вашей разлуки? — ответом на голос старца, сопутствовала тишина. В зале начал расходиться тревожный шепот народа. Диана чувствовала на себе пристальные взгляды асов, хоть и не видела их. Внезапно, резкая боль в низу, от которой начала болезненно пульсировать рука, вернула ее в реальность. Локи очень сильно сжал пальцы принцессы. — Клянусь…- выдала она на выдохе, ощущая, как соленая капля воды медленно проложила мокрый путь к основанию шеи, впитываясь в мягкую ткань фоты. — И так, дети мои, во имя Святого, я объявляю Вас мужем и женой. Прошу поприветствовать вашу новую принцессу Асгарда — Диана Зевсдоттер. Да начнётся же торжество. — объявил Один, стукнув по полу Гунгниром. В Асгарде началось пышное торжество, посреди которого Локи увел свою супругу под покровом ночи в дальние комнаты Дворца — супружеские покои.«Навеки я отдана дьяволу — Богу Обмана и Зла…»
***
Первой в комнату вошла Диана, робко переступая порог покоев, она застыла, ощущая спиной легкий холодок, прислушиваясь к малейшим шорохам позади. Принц медленно закрыл за собой дверь. Всё. Обратного пути нет. Они достигли той точки невозврата, которая станет точкой отчёта их совместной жизни. Локи обогнул супругу, вставая напротив девы. Резким движением руки, он сорвал с ее лица никчемную материю, скрывающую ее глаза. Девушка удивилась столь неожиданному порыву, но глаз не отвела. Он смотрел на нее как-то странно, на долю секунды ей показалось, что в его взгляде проскользнула жалость, но это лишь видение, такому, как он, чужды подобные проявления чувств. Его взор прожигал ее сущность, словно он видел ее душу насквозь. Холодные тонкие пальцы трикстера умело освободили ее локоны от все различных заколок, легкий взмах и ее локоны уже струятся водопадом по спине и шее. Ладонь принца скользнула по девичьему плечу, дотрагиваясь подушечками пальцев хрупкой кожи, он медленно принялся за расшнуровку тугого корсета. Его руки были настолько холодны, что жгли кожу, но это было особо приятным чувством. Легкие прикосновения вызывали по фарфоровой глади тела сотни мурашек. Платье без препятствий соскользнуло с тела, оставляя принцессу в тонкой сорочке, едва прикрывающей колени. От осознания того, что она стоит почти нагой пред мужчиной, на ее щеках засветился приятный румянец, покрываемый краснотой стеснения ее лицо. Она невольно съежилась под взглядом его глубоких бездонных глаз. Мужчину обдало легким зеленоватым свечением, после чего на нем остались лишь тонкие ночные брюки и легкая хлопковая изумрудная рубашка. Из-под расстёгнутой рубашки виднелось рельефное тело принца. — Ты так и собираешься стоять, как статуя? — слишком грубо раздался его голос, разрывая остатки тишины. Принцесса ничего не ответив, лишь ступила шаг ближе к супругу, переступая через пышное платье. Девушка и не почувствовала, как оказалась опрокинута на широкую постель, застеленную зеленым шёлком. Единственное, что она увидела среди рассеивающейся тьмы, так это лик своего супруга, который нависал над ней, находясь в пару сантиметрах от ее лица. Амазонка попыталась дернуться, тем самым оттолкнуть мужчину. — Я думаю, ты гораздо умнее, Диана, и догадываешься, чем тебе будет грозить непослушание. Поверь, я сам не в восторге от подобной ситуации. — ее имя в его устах звучало как — то особенно по — новому. Завораживающе прошипел голос трикстера над самым ухом, обдавая шею горячим дыханием, он провел носом по ее скуле, щекоча кожу. — Было бы глупо с моей стороны верить Богу Обмана. — Но ты ведь не ослушаешься приказа своей матушки, так ведь? — он медленно спустился к ее шее, невесомыми касаниями притрагиваясь губами к фарфоровой коже. Локи без особых церемоний, одной рукой задрал подол ее сорочки, оголяя стройные ноги девы, открывая вид на округлые бёдра. Второй продолжая упираться о кровать, он медленно вошел в нее до упора. Девушка сжала зубы, нетерпимая боль сводила челюсть, ощущение будто что — то острое впилось в её кожу, продолжая разъедать. Сцепив руки на простыне, она чуть ли не рвала ее ногтями, царапала до крови ладони рук, но продолжала держаться, в то время как Локи постепенно набирал обороты, предавая темпа. Диана не знала сколько прошло времени, она просто отвернула голову к белой стене, прожигая ту в свою очередь взглядом. Лоб мужчины покрыла испарина, капельки пота скатывались по мускулистому телу, но Диана не замечала этого, внутри нее была лишь боль. Боль и пустота. Самое худшее сочетание. Последний толчок, последнее соприкосновение тел, она слышит сбивчивое дыхание мужа, но не в состоянии разделить с ним его триумф, она лишь слышит, как он перекатывается с ее тела на соседнюю половину кровати, чувствует как что-то теплое стекает по ее бедрам, но молчит, не шевелиться. Лишь спустя время она дрожащими руками подгребает на себя простынь, укутываясь в приятную ткань, и отвернувшись спиной к супругу, закрывает дрожащие веки. Отвращение к самой себе переполняет ее больше, чем физическая боль. Пустота и равнодушие нашли место быть внутри сознания. Слезы, которые она сдерживала все это время, непроизвольно брызнули из глаз, скатываясь по щекам, недавно опаленным дыханием младшего принца. Девушка не ощутила тех возвышенных чувств неземного блаженства, не прочувствовала легкой эйфории, которая должна была наполнить каждую клеточку ее организма… Лишь боль, что будет медленно съедать ее изнутри. Вот она точка невозврата, которая стала точкой новой жизни, уже наполненной излишками серых красок. Сквозь пелену сна, Диана почувствовала, как недавно прогнувшаяся под весом кровать вмиг полегчала, а вскоре она услышала скрип закрывающейся двери, отдаленное цоканье каблуков. Посильней укутавшись в мягкую простынь, девушку уснула.«Вырвавшись, я сталкиваюсь с болью, Закрываю глаза и уплываю прочь, Преодолевая страх, что никогда не найду Способ исцелить свою душу. Я буду страдать до скончания времён.»*
***
Продолжение следует…