***
«Любовь нежна? Она груба и зла. И колется и жжется, как терновник.»
«Ромео и Джульетта» У. Шекспир.
— Принцесса беременна. — эхом отдалось внутри, глаза напрочь опустели, разум потерял эмоции. Новость, сказанная где — то за гранью реального, где — то далеко, по сути неожидаемое и физически не осущестляемое. То, к чему никто не был готов, то, что навсегда кардинально поменяет судьбу каждого. То, ради чего стоит пережить следующую ночь и перетерпеть утро, то, ради чего стоит жить и улыбаться… Но ничего из перечисленного не возникало в голове, ни нежности, возникшей из неоткуда, ни предстоящего долга и ответственности, ни трепета внутри, ни слез, улыбок, разочарования, страха, по сути ничего, кроме единственного вопроса крутящегося в разуме, не сказанного на языке: «Как?» Как возможно такое, как возможно быть то, чему никогда не быть? Он смотрел на нее, а она на него. Их пустующие глаза встретились в пределах той большой комнаты мгновенно рассекая и откидывая все ненужные эмоции и слова. Они и не нужны в подобной ситуации. — Аделайна, не могла бы ты оставить нас с ее Величеством наедине? — получив в ответ утвердительный кивок и прощальный поклон. Принц вернул взор пустых глаз на принцессу. Она смотрела на него, желая побороть, вдруг настигнувший ее страх. В груди поселилось неспокойное чувство. Стук собственного сердца, похожий на звон медной посуды, медленно растекался, противно воспринимаемый на слух. По телу растекалась тягучая дрожь, вызывая стопления мурашек, пробегающих по нежной коже. Глаза застлала пелена страха, неведанного до селе чувства близкой опасности. Нервный медленный вдох, позволяющий кислороду, вступить в дыхательные пути, обжигая, ворвавшимся холодом, лёгкие. Судорожный тёплый выдох. И так несколько раз по кругу, пока не участился пульс и не затруднилось дыхание. С каждый шагом он приближался ближе к ее плоти, ступая босыми ногами по деревянным доскам, отзывающимися противным скрипом. Он выглядел по истине величественно. Прямой стан, ровная осанка, гордо поднятый подбородок вверх. Глаза, сверкающие голубизной, обрамленные черной бахромой ресниц. Прямые толстые брови угольного цвета. Широкий светлый лоб, по которому распластались непослушные локоны смолянистых волос. Четко очерченные скулы, выделяющиеся на фарфоровой коже лица. Казалось, одно не аккуратное движение и об них можно невольно порезаться, оставляя на собственном теле глубокую рану. Насыщенно — изумрудная рубашка, струящаяся по телу легким блестящим шёлком, гармонировала с цветом волос младшего принца. Черные обычные брюки, свободного кроя, прикрывающие лодыжки ног. Мягкая поступь, спокойно расправленные плечи и чарующий голос, раздающийся где — то за дымкой пелены, вне сознание. Противное зыбкое чувство, поселившееся глубоко в груди, постепенно въедалось сильней, не желая отпускать свои цепкие лапы. И вот он сократил между ними расстояние до минимума. Девушка почувствовала постороннее дыхание на своей шее, вызвавшее смертельный холод по телу, заставляя сковать все мышцы в стойкой форме. Судорожное прерывистое дыхание, сопровождаемое нервными глотками. Мягкое прикосновение холодных подушечек пальцев к разгоряченной щеке, покрытой алым румянцем, выдавая приятное ощущение. Веки непроизвольно замыкают синий взор девичьих глаз. Полагаться на внутренние ощущения и поддаться соблазну или стойко выдержать все муки до конца? Отдать тело на растерзание дьяволу или сохранить честь и достоинство, оставаясь свято — неприкосновенной? Остатки разумных мыслей сами рассеиваются в воздухе, когда перед тобой величественно созерцает дьявол искуситель. Мирное дыхание постепенно затрудняется, становясь отрывистым, резким. Тело бьет крупная дрожь от умелых мужских ласк. Не сопротивляясь, тело отдает себя на верную смерть. Никакого помилование, только пустота и унижения, никакого теплого чувства, заполняющего душу, лишь гложущая сердце неимоверно глубокая яма. Вот он конец для нее, где для него только начало. Тьма для него, где для неё отблески света. — Ты ослушалась меня. — невесомое дразняющее касание губ к мочке уха. — Сделала всё по своему. — прикосновение к скуле. — Пренебрегла моими словами. — дорожка поцелуев прокладываемая вдоль основания шеи. — За все ошибки нужно расплачиваться. — Нет, достаточно. — режущий тишину женский голос, с хрипотцой в тоне. — Я не позволю себе подчиниться тебе снова. — отталкивает руками его грудь. Безрезультатно. — Отпусти меня. — голос, переходящий на молящий баритон. — Пожалуйста.- она просит его, сложив свои руки на его торсе в протестующем знаке. Но он словно не слышит, не внимает ее слов. Слышит, но не желает слушать. Для него мир давно исчез, растворился в гамме испытываемых чувств. — Мы зашли слишком далеко… — тяжелое дыхание. — Ничего не вернуть, смирись с этим. — его длинные пальцы касаются ее голой кожи груди, очерчивая округлые формы. — Нет.- она тихо шепчет, пытаясь восстановить остатки разума. — Ты не сможешь это остановить. — сладостно звучит его голос, спазмом растекаясь по слуху, когда в порывах страсти, он шепчет ее имя восхищенным голосом. Они зашли слишком далеко, заигрались и не заметили, как их игра перешла границы дозволенного… Слишком далеко и безвозвратно… Слишком…***
Одиночество обволакивало душу, а тишина успокаивала тревожное чувство, вмиг возникшее в груди. Иссиня — чёрное небо, усыпанное мириадами звезд и проглядывающихся созвездий. Высоко, в самом центре на небе сияла одинокая луна, оснащая темные острова земли слабым освещением. Лунный свет, проникал, чрез неплотно закрытые шелковые шторы, легонько колышаюшиеся на ветру. Девушка не спала, смотрела на точный профиль мужа, выделяющийся на светлой стене темной тенью, падающей, от тускло горящей свечи. Смотрела на него, а сомнения так и терзали душу. Он был на нее очень зол, но почему-то проявил тепло. Неожиданно возникшая нежность не могла означать чего-то хорошего, Лофт что — то задумал и это факт. Порывы хорошего настроения — всё это не про трикстера. Как же всё это тяжело и немыслимо. Младший наследник престола перевернулся на левый бок, лицом к девушке, одну руку подложив ладонью вверх под голову, а другую осторожно положил на талию и на еще не появившийся живот. Шумно выдохнув, скопившийся воздух из легких и проглотив новую порцию свежего кислорода, почувствовав едва уловимый запах почвы, исходивший от неплотно закрытого балкона, который пропускал частицы ночи, Диана прикрыла веки, пытаясь поскорее уйти в небытие, забыть обо всех проблемах и освободиться от тяжких дум. Как только амазонке удалось уснуть и послышалось мирное тихое сопение, принц резко открыл веки, взмахнув черной бахромой ресниц, устремив холодный взгляд через лежащую напротив супругу. Голова гудела, будто там разбушевался пчелиный рой, тикающие на стене часы, отдавались в висках болью, будто что — то било по нервам. Всё это время он не спал, лишь делал вид, что дремлет, всё это время он думал, размышлял, взвешивал и никак не мог переварить, принятую им недавно информацию. Лофт чувствовал, что принцесса тоже не могла долго уснуть и всё это время смотрела на него, как он сейчас на нее, будто на ее лице написаны решения всех проблем. Он должен злиться на нее, но черты мимики будто сами не поддаются разуму, как и чувства, льющиеся потоком из его рук, слова, истекающие из уст, будто выходили из самой души самым длинным путем, с большими препятствиями, возможно, когда — то его одинокое сердце не выдержит и он расскажет, расскажет не думая о том, что будет потом, не зацикливаясь на сказанном. Но сейчас он просто слаб для этого, как бы не хотелось сознаваться самому себе, именно слаб, опустошен и обессилен.***
После их совместной ночи прошло больше трех месяцев. И именно с того момента в их отношениях тронулся лед, Диана чувствовала это, невозможно отрицать то, что понятно без слов. Локи стал более обходительней с ней, часто проявляющиеся намеки на заботу и нежность уже не было чем — то удивительным для нее, он стал каким — то другим, будто те чувства, которые он старался упорно скрывать в течении многих лет, то, что он давно похоронил в своей душе, с новой силой выплеснулось наружу, начало так неисправно проситься из потайных недр души. Но подобные порывы нежности заставали его лишь в пределах их общей спальни. За порогом опочивальни, он оставался таким же невозмутимо равнодушным и холодным, коим был ранее. Он не объяснялся ей, да и она не спрашивала, не хотела нагнетать своими бесполезными расспросами, ведь главное, что он постепенно свыкся с мыслью о ее беременности и о том, что она является его супругой, а не губкой для впитывания боли и грубости. Да, в ее голову часто закрадывались мысли о том, что возможно это его очередная игра, что он настроен высмеять ее эмоции и втоптать зарождающиеся чувства в грязь. Но разве в божественных силах так искусно лгать и играть? Она не знала, да и не хотелось угнетать себя еще более темными мыслями. Ей хорошо, в чреве дитя, рядом муж. Что же еще нужно для счастья? Прогуливаясь по зеленому саду и протаптывая голыми ступнями свежо — заливистую солнечным светом молодую весенную траву, девушка осматривала окрестности, вдыхала душистый запах, распустившихся белых лилий. Одна ладонь девушки прокручивала в руке маленький саженец, а другая мирно покоилась на чуть выперающем животике, слегка поглаживая подушечками пальцев легкую шелковистую материю.***
Мужчина, вальяжно рассевшись в темно изумрудном кресле, притянув к себе супругу, что мирно сидела у него на коленях, положив голову к нему на плечо, она мягко проводила рукой по костяшкам его пальцев, а слабый свет ночной лампы играл с их тенями, рисуя фигуры на стене. — На двести процентов уверен, что у нас родится мальчик. — томно проговорил Лафейсон, обвивая рукой вокруг талию девушки. Откуда такая уверенность? — спросила дева, чуть приподняв голову и заглядывая в его родные зеленые глаза, в которых теплилась какая — то странная нежность. Ооо, Ди, порой ты забываешь, что твой супруг — всемогущий маг. — теплый и легкий смех, сорвался с его уст. Мягкая идиллия прерванная резким стуком в дверь. — Да. — утвердительно выдал Лофт, ослабляя хватку на теле жены. — Доброй ночи, Ваше Высочество, письмо для принцессы Дианы Зевсдоттер от ее матери — королевы Ипполиты. — с низким поклоном воин протянул амазонке сверток пожелтевшей бумаги и в подобном согнутом положении покинул комнату. Девушка дрожащими руками открыла письмо, плохое предчувствие, вдруг возникшее в груди заставило сердце гулко забиться, отдаваясь стуком по всему телу. Заметив нервное состояние супруги, принц выдал: — Что там? — приподнявшись, спросил он, сцепляя пальцами подлокотники кресла…В ответ послышался лишь шумный выдох.