Друзья по переписке

Открыв утром глаза, Гермиона обнаружила, что лежит в собственной кровати, заботливо прикрытая простыней. А поднявшись и спустив ноги на пол, выяснила, что еще и облачена в одну из своих желтых футболок и светло-желтые хлопчатобумажные трусики. Этот факт потряс больше всего: она вспомнила, во что была одета, когда засыпала. И вспомнила обо всем, что произошло прошлой ночью. Словно дернутый за ниточку, клубок воспоминаний начал стремительно раскручиваться в голове. Вот она ждет Леголаса в ресторане «Франс». Дальше — пересказывает Люциусу Малфою то, в чем пытался убедить ее Драко. Потом, держась с Люциусом за руки, направляется в сторону своей квартиры. И последнее… как ногами обхватывает его бедра, как они лихорадочно цепляются друг за друга, как сидит у него на коленях, как жарко и жадно наслаждается всем, что происходит между ними. Каждой минутой. Каждой секундой. Охваченная стыдом, Гермиона закрыла лицо ладонями. Жуткая смесь шока и ужаса прокатилась по ней волной вместе с осознанием, что совершила страшную ошибку. Сделала то, что сделала и с кем сделала. «О, боги, все, какие есть! Хоть наверху, хоть внизу, и даже те, что где-то посередине. Я же… ой, мамочки… я занималась сексом с Люциусом Малфоем!» Внезапно шок и ужас сменились залихватским весельем. Она действительно занималась сексом с Люциусом Малфоем! Убрав руки от лица, Гермиона запрокинула голову и громко расхохоталась. «Да, я сделала это, и черт все возьми, если секс с ним не был просто фантастическим! Да если бы мне предоставили возможность второго раунда, я бы прыгнула на него с такой скоростью, что он и опомниться бы не успел». Смех постепенно затих и сменился невнятным фырканьем. Стало неловко, что Люциус потратил время, привел ее в порядок, одел, уложил, да еще простынкой прикрыл сверху. «Одним словом — побеспокоился! А ведь мог просто оставить меня спящую на диване: полураздетую, да еще и с ярко выраженными следами нашего чувственного безумия. Но он этого не сделал! Надо же… и впрямь заботливый. Подумать только, а я то, идиотка, сказала ему, что он…» — И все же вы — редкий мерзавец, мистер Малфой. — А вы, мисс Грейнджер, все же одна из самых милых женщин, что я знал. — Боже мой, какая ужасная ирония, что я запала не на приличного и положительного мужика, а на тебя… Состояние шока и ужаса вернулось снова, да еще и в десять раз сильнее. «Боже! Неужели я ему это сказала? Сказала Люциусу Малфою, что он мне нравится, и именно такими словами... Это, наверное, потому, что была настолько сонной, что не могла контролировать себя. Не смогла даже отфильтровать, чего несу». Ей вдруг снова захотелось оказаться во временах, когда пользовалась хроноворотом. «Он бы мне сейчас пригодился. Можно было бы отправиться в прошлое (о-о-о… а уж в то, которое касается моих отношений с Люциусом Малфоем, так вообще не один раз). Все, что мне нужно там сделать, это бросить на саму себя какое-нибудь заклинание… Ох же! Хоть онемения что ли. Или нет! Лучше щекотки!» Гермиона тяжело вздохнула. «Так… И что же мне делать теперь? И как вести себя, когда снова увижу Малфоя? Что мы будем делать? Будем притворяться, будто ничего не случилось или вообще не будем говорить об этом? И какими станут наши отношения после того как?.. Был ли наш секс для Люциуса чем-то важным… или для него это просто одноразовая интрижка? А для меня? Хочет ли он каких-то долгих и серьезных отношений со мной? И хочу ли я таких отношений с Люциусом Малфоем?» Да, хочу, — тут же ответил один внутренний голос. Нет, тебе это не нужно! — ни секунды не мешкая, осадил другой. Но он нравится тебе. Да и Драко сказал, что ты ему тоже. Очень. В чем же проблема? Он. Тебе. Не. Нравится. Ты вообще влюблена в Леголаса. «Тьфу же! Я совсем забыла о Леголасе. Тот еще негодяй и обманщик, между прочим!» Гермиона поняла, что окончательно запуталась. А что еще важней, на нее обрушилось какое-то необъяснимое ощущение, что виноват во всем произошедшем именно этот человек. Ну конечно! Если бы он пришел вчера и пришел вовремя, то она бы не встретила Люциуса и не занялась бы с ним сексом. И не сидела бы сейчас в таких растрепанных чувствах. Да и вообще не проснулась бы в своей пустой кровати одна. С сердцем, переполненным сомнениями и замешательством. Нет! Тогда бы на этой самой кровати, рядом с ней, проснулся бы Леголас, который (и в этом Гермиона не сомневалась ни капли) тоже проявил бы себя великолепным любовником. Они бы проснулись вместе, и вместе позавтракали бы. И утро ее было бы совсем-совсем другим… «Да, но я же сама опоздала, — напомнила она себе. — Так что… в том, что наше свидание не состоялось, есть доля и моей вины…» Гермиона не могла понять, насколько правильным будет написать ему, но тем не менее собиралась сделать это. После чего планировала сварить себе чашку крепкого-крепкого кофе, принять душ, потом отправиться в свой книжный магазин и попытаться выкинуть Люциуса Малфоя из памяти. Прошли выходные, наступила следующая неделя, и за все это время Гермиона не получила от Леголаса ни весточки. А еще так и не смогла забыть о Люциусе. По правде говоря, все, о чем она вообще могла думать, был именно он! Она не видела и не слышала его со времени их встречи в пятницу и, хотя делала вид, что его отсутствие никоим образом ее не касается, на самом деле была ужасно разочарована. «Неужели он просто использовал меня?» — часто думала Гермиона, охваченная горькой смесью гнева и уныния. И все чаще и чаще вспоминала, что именно она пригласила его к себе домой. Сама. А еще, как назло, тот внутренний голос, что обычно звучал скептически, и который Гермиона иногда называла «голосом разума», упорно убеждал ее в том, что нельзя серьезно воспринимать произошедшее между ней и Люциусом. Ты глупа, что поверила в его искренний интерес. Он всего-навсего за неимением кисти решил взять в руки карандаш. Решил поесть закуски, чтобы хоть немного утолить голод, раз уж не удалось вкусить основного блюда. Которым, кстати, была совсем даже не ты. Она пыталась успокоить себя тем, что и не собиралась вступать с Люциусом Малфоем ни в какие серьезные отношения. Что они были просто двумя взрослыми людьми, которые находили друг друга привлекательными и всего лишь симпатизировали друг другу. «Да! Именно так. Потому что нет закона, в котором говорилось бы, что секс обязательно должен привести к браку или хотя бы к роману. Сейчас уже не то время. И Малфой не обязан жениться на мне, дабы спасти «оскверненную добродетель». Никто никому ничего не обещал!» На самом деле, перемалывая в памяти тот вечер, Гермиона раз за разом вспоминала именно тот факт, что первый шаг тоже сделала сама, когда поцеловала его в коридоре. «А что, если Люциус сидит эти дни у себя в поместье, нервно барабаня по столу своими длинными пальцами, и ожидает какого-нибудь знака от меня? Ведь я тоже молчу… Нет, все-таки наши отношения просто полны какой-то невероятной иронии». Гермиона уже начала подумывать о том, чтобы отправить Люциусу письмо, но холодящая дрожь охватывала все тело от мысли, что может показаться ему навязчивой. Тем не менее, делать что-то было нужно. Им, так или иначе, нужно было поговорить о произошедшем, особенно в свете того, что она ляпнула ему, прежде чем заснула. «Конечно, я могу скрываться от Малфоя как можно дольше, избегать его, да и вообще игнорировать события пятничного вечера, но это будет проявлением самой настоящей инфантильности, если не сказать, трусости. Все-таки мы оба — взрослые люди и должны принять ситуацию такой, какова она есть». Итак, вечером понедельника Гермиона отправилась домой, решив все же хоть что-нибудь написать Люциусу. Заварив себе чашку чая, она прошла в гостиную и присела за письменный стол, на котором в беспорядке соседствовали перья, огрызки бумаги и флакончики с чернилами. Машинально наведя порядок, Гермиона поднялась и открыла окно. Немного постояла возле него, вдыхая прохладный осенний воздух. Потом подошла к столу и глотнула из чашки чая. А потом снова вернулась к окну. На этот раз, чтобы закрыть его. Наконец она собралась с духом и в поисках нового пергамента открыла один из ящиков, но ничего и не нашла. Свежие пергаментные листы, по-видимому, закончились. «Вот же черт! Если б знала, по дороге купила бы несколько новых свитков…» И все же тщательно обыскала квартиру, в надежде найти случайно завалявшийся чистый лист. Напрасно. Немного расстроенная, в конце концов она вернулась назад к столу. «Стоп. Нужно просто стереть текст с какого-нибудь другого пергамента», — пришла вдруг в голову спасительная мысль. Достав из ящика стопку использованных листов, она принялась неспешно перебирать их, пытаясь выбрать наименее полезный. Первыми ей попались какие-то сообщения из Гринготтса, но на них содержалась необходимая информация. Потом те, что оказались лицензиями на торговую деятельность и документами на помещение, а вот на дне ящика лежало несколько писем Леголаса. Взяв эти листки в руки, Гермиона невольно взялась просматривать их, начав с самых ранних. С тех, которые Леголас прислал ей самыми первыми. Какой внушительный псевдоним вы подобрали себе. Неужели мне повезло познакомиться с еще бОльшим любителем греческой мифологии, чем сам я? Последняя книга, которую я прочитал? Это был трактат Альфреда Беркариуса «О зельях и наружных снадобьях», и да… я искренне наслаждался великолепием этой книги. Скорее всего, я — рационалист, который всегда и везде будет в первую очередь искать выгоду для себя любимого. Однако в последние несколько месяцев у меня появилась одна мечта… странная и абсолютно необъяснимая с точки зрения столь любимой мною логики. И я почти уверен, что сбыться ей не суждено, но это не мешает мне наслаждаться хотя бы тем, что она есть… …жизнь полна невероятнейших парадоксов? И, словно смеясь над нами, судьба порой подбрасывает нам такие ситуации, оказаться в которых мы и не думали. Просматривая одно письмо за другим, она не читала все подряд, выхватывая глазами отдельные строчки. Но теперь вдруг остановилась. Последнее замечание в одном из посланий Леголаса привлекло внимание, и Гермиона перечла его еще раз. Не правда ли, Афина, жизнь полна невероятнейших парадоксов? И, словно смеясь над нами, судьба порой подбрасывает нам такие ситуации, оказаться в которых мы и не думали. Волшебница наморщила лоб, и на лице ее появилось странное выражение. Она уже слышала эту фразу. Где-то… кто-то уже говорил ее. Но где? И кто?! «Может быть, я прочитала ее в какой-нибудь книге? Нет... Не так, — она была готова поклясться, что слышала, как кто-то произнес это вслух, причем совсем недавно, буквально на днях. — Может быть, это Гарри или Рон? Или может, Джинни?» Но нет, фраза не была характерной ни для одного из ее друзей. Она была наполнена какой-то невероятной жизненной мудростью, которая приходит только с годами, и сдобрена изрядной долей цинизма. «О, бог мой! Ее же произнес Люциус...» Воспоминания возвращались короткими фрагментами, больше напоминающими отдельные детальки пазла. «В ту ночь… в пятницу, после того, как мы… Ну, после того, как все закончилось, я ужасно устала. Так устала, что сонливость просто навалилась на меня. И я спросила его… я спросила о той женщине, с которой он должен был увидеться. А потом еще сказала ему, что он мерзавец. И Люциус ответил: «А вы, мисс Грейнджер, все же одна из самых милых женщин, что я знал». Да. Я помню, как он сказал это, потому что именно в тот момент уже начала подозревать нечто, чего не понимала сама, не могла уловить. Помню, как потом еще сказала, что наша с ним ситуация ужасно иронична, даже парадоксальна. И вот тогда-то Люциус Малфой и произнес эту фразу. Этими же словами, за исключением моего имени, то есть… Афины». Ну, жизнь полна невероятнейших парадоксов, моя дорогая. И, словно смеясь над нами, судьба порой подбрасывает нам такие ситуации, оказаться в которых мы и не думали. Какова же была вероятность, что Люциус Малфой и Леголас могли произнести одно и то же? Да еще и теми же словами? «Но они же… два совершенно разных человека. Может, оба прочли ее в одной и той же книге и запомнили? Или, может, это вообще какой-нибудь волшебный сленг, о котором я не знала все это время? Хотя… нет. Люциус никогда бы не стал бы использовать сленг, уверена. И Леголас, честно говоря, тоже. И тот, и другой выражаются так… изысканно. И, будто с молоком матери, впитали в себя все то, что может дать человеку привилегированная, обеспеченная и утонченная жизнь. Они оба богаты… Оба... когда-то были женаты… У них у обоих взрослые сыновья… …оба жуткие рационалисты… …интересуются Зельеварением… …и оба много лет… были последователями доктрины чистокровного превосходства…» С каждым новым пунктом, подчеркивающим все большее и большее сходство между Леголасом и Люциусом Малфоем, ужас Гермионы возрастал в геометрической прогрессии. Теперь она вспомнила, что перед тем, как ей получить самое первое письмо Леголаса, Люциус Малфой попросил книгу «О зельях и наружных снадобьях» Альфреда Беркариуса — и вот! В письме Леголаса в ответ на ее вопрос о самой последней книге, которую он читал, тот написал: трактат «О зельях и наружных снадобьях» Альфреда Беркариуса! Листая пергаменты дрожащими руками, Гермиона внимательно перечитала каждое письмо. …меня преследует какое-то необъяснимое чувство, что я должен извиниться за поведение того мальчика. Не могу понять почему, но мне стыдно за него. Полагаю, отчасти я вижу в нём самого себя. Так он ответил на рассказ об оскорблениях, которыми преследовал ее Драко во времена Хогвартса. «Ну конечно же, Люциус Малфой именно таким образом и мог бы извиниться передо мной!» К сожалению, я не совершил никакого прорыва в зельеварении, достойного даже самого скромного упоминания в «Ежедневном Пророке», не говоря уже о каком-нибудь известном и серьезном издании. Хотя, моего дорогого друга удостоили этой чести, когда он еще учился в Хогвартсе. Умнейший и талантливейший был человек. Я до сих пор скорблю о его смерти, годовщина которой как раз приближается. Это письмо было датировано серединой апреля. Юбилей войны наступал через несколько недель. И единственным великолепным зельеваром, которого она знала и который погиб в этой войне, был… Северус Снейп. Друг Люциуса Малфоя! Если когда-либо я и получал подарок, тронувший меня по-настоящему, так это тот, который недавно прислали мне вы. Это полученный мною великолепнейший набор для зельеварения от Фиделуса Мэлкина… Ах, как же вы меня балуете! Она помнила, как отправила Леголасу тот набор, а через несколько дней Люциус Малфой посетил ее книжный магазин и попросил заказать для него энциклопедию к такому же. И, если Гермиона помнила правильно, то отправленный подарок как раз не включал в себя энциклопедию, а энциклопедия была абсолютно бесполезной без набора… …много лет был яростным сторонником чистокровного превосходства. И все эти годы презирал — нет, скорее даже, не презирал, а откровенно не знал и не понимал маглов. Не скажу, что ненавидел их, все-таки ненависть — это достаточно сильное чувство. Правильней будет сказать: пренебрегал маглами, не уважая ни их историю, ни их достижения, ни их культуру. Время шло, и мое отвращение к маглам, увы, продолжало расти… Даже несмотря на случившееся разочарование в былых идолах и былых идеалах. Пока… пока я не встретил (точней, не узнал лучше) одну… необыкновенную маглорожденную ведьму. О, она великолепна… Бескорыстная, прекрасная, благородная душой. …я безумно хочу, чтобы она узнала, насколько серьезно я пересмотрел свои взгляды. Но не уверен, что эта ведьма предоставит мне такую возможность. Остается лишь надеяться. И можно сказать, что только на чудо. «Ох, сладчайший Мерлин, он же говорил обо мне! Как я могла не видеть этого?» Продолжая перебирать письма одно за другим, Гермиона перечитывала каждое из них, и почти в каждом находила какую-нибудь деталь, которая хоть как-то отсылала ее к Люциусу Малфою. Она перечитала почти абсолютно точное описание Леголасом ее внешности. Она вспомнила, как он купил ее любимые конфеты. Вспомнила тот браслет, что прислал ей, и вспомнила необъяснимый взгляд, брошенный Люциусом на этот браслет. Когда он увидел, что Гермиона надела его тем вечером. Надела для него. «Ну, то есть… для Леголаса…» У меня назначена встреча в этом ресторанчике… Насколько я понял, наше свидание было запланировано слишком рано. Она оказалась не совсем готова... Готова для чего? Увидеться со мной… Значит, она вам даже не показалась? В некотором смысле да. Та женщина… Ну, с которой ты должен был встретиться сегодня вечером, она очень важна для тебя? Да. Очень. Но… пока еще не знает об этом. И все же вы — редкий мерзавец, мистер Малфой. А вы, мисс Грейнджер, все же одна из самых милых женщин, что я знал. Боже мой, какая ужасная ирония, что я запала не на приличного и положительного мужика, а на тебя… …жизнь полна невероятнейших парадоксов, моя дорогая. И, словно смеясь над нами, судьба порой подбрасывает нам такие ситуации, оказаться в которых мы и не думали. Получалось, что Люциус Малфой и был… Безжизненно опустив руки, Гермиона выронила письма на пол и запрокинула голову. Рот приоткрылся от изумления. Она отрешенно уставилась на потолок, не видя перед собой ровным счетом ничего. Дыхание было прерывистым и хриплым, словно ее только что вытащили из воды. Гермионе хотелось кричать, и она изо всех сил сдерживалась, чтобы не провалиться в банальную истерику. Получалось, что Люциус Малфой и был… Леголас у Толкина был эльфом. Великолепным красавцем-эльфом со светлыми волосами, как и у Люциуса Малфоя. Высоким. Мужественным. С благородной родословной, уходящей в века. Как и Люциус Малфой. Люциус Малфой был... Люциус Малфой, этот расчетливый, коварный, хитрый и недобрый человек… и был тем нежным и заботливым другом по переписке, тем интереснейшим заочным собеседником, в которого она почти влюбилась, узнав его под именем… Леголас.