***
Стиснутые до хруста зубы, желваки на скулах и сжатые до побеления костяшек кулаки, упирающиеся в отражающую померхность стола — все в его позе свидетельствовало о напряжении, которое все никак не покидало тело. Приподняв голову, раздраженно посмотрел куда-то перед собой. Зачем он это, черт возьми, сделал?! Вот идиот! Если отец узнает о том, что произошло, первым его закопает… Схватив лежащий рядом телефон, Тэгун снова открыл полученное от Хан Сан Ю письмо. Уже в который раз за последний час перечитывая документы, он злился все больше. Но даже не мог понять на кого. На отца, за то, что отдал контрольный пакет акций в руки девчонки; за то, что не научился ничему, потому что в другом документе, полученном вчера, были доказательства того, что несколько больших договоров с клиентами, пропавшие 20 лет назад, перед уходом забрала с собой Мин Дже. На Са Ран, за то, что смогла провести его, как мальчишку. Скорее всего, даже при устройстве на работу в клуб она прекрасно знала, что собственник и директор именно он. На себя, за то, что отключил вчера мозги и приперся выяснять отношения с ней. Неожиданно улыбнувшись, Тэгун повел плечом в наспех накинутой рубашке. Царапины оказались глубже, чем он предпологал, и приносили ему неожиданно приятную боль. И почему-то это совсем не раздражало. Только немного пугало чувство полного удовлетворения, возникшее после того, как он неожиданно проснулся в четыре часа ночи, крепко прижимая к себе ее нежное, хрупкое тело, белоснежное… с темнеющими отметинами на руках и плечах… Прикрыв на мгновение глаза, Тэгун попытался справиться с вновь накатывающими волнами возбуждения. Только не сейчас… Он просидел за столом в кабинете три часа, прислушиваясь к своим ощущениям, пытаясь понять, зачем он поперся к Са Ран, когда прекрасно знал, чем все закончится. Но страшнее всего было то, что он совершенно не сожалел о содеянном. Да, ему было немного не по себе, но он не чувствовал к себе отвращения. Казалось, все так и должно было быть… Об этом кричало все его существо. За исключением усыпленной было совести. Она оглушительным шепотом повторяла одно и то же: «Ты.ее.изнасиловал…» — Черт! — Тэгун резко отодвинул кресло, в котором еще недавно сидел сам, и выскочил из-за стола. Девчонка, в конце концов сама виновата. Она получила достаточно хорошее вознаграждение. За все в этой жизни нужно платить… Или нет?.. Может, он чего-то не знает? Зарывшись в спутанные волосы пальцами обеих рук, Тэгун до боли стиснул темные пряди. Нужно успокоиться. То, что произошло должно навсегда остаться в стенах этого коттеджа. Нет, той темной комнаты на втором этаже. Судорожно вздохнув, он выпрямился. Мысли все еще расползались, и собрать их в кучу не было никакой возможности. Но он, еще несколько раз глубоко вздохнув, почувствовал, как постепенно становится легче дышать, а сердце уже не так сильно стучит о ребра. Нужно подняться наверх и поговорить с Са Ран. Он не знал, что ей скажет, но какое-то непонятное чувство подсказывало, что оставлять ее одну сейчас не стоит. Хотя… он сомневался, что она завижжит от восторга, увидев его. Торопливые шаги по лестнице снова заставили сердце биться сильнее. У него, по всей видимости, с этим органом в принципе что-то не так. Как только его мысли обращаются к Са Ран, эта мышца для перекачивания крови учащает свои сокращения, заставляя задыхаться от нехватки кислорода…***
В комнате девушки не оказалось. Только какой-то дурманящий запах лаванды, мускуса и еще чего-то раздражал рецепторы, воскрешая в памяти прошлую ночь. Сглотнув собравшуюся в горле вязкую слюну, Тэгун сделал шаг к кровати, с которой свисала белоснежная измятая простыня с несколькими небольшими капельками бурого цвета на ней. Это… Шум воды донесся как раз вовремя, отвлекая от дальнейших рассуждений. Тихонько подойдя к ванной, он толкнул дверь, даже не надеясь на то, что она открыта. Но к его удивлению она легко поддалась натиску. Первое, что бросилось ему в глаза, стоило переступить порог ванной, — выброшенное в мусор свадебное платье. Оно было скомкано и выглядело совсем не так, как на праздничной церемонии. Наклонившись, Тэгун вытащил его из ведра. Полупрозрачная ткань лифа была разорвана, подол заляпан жидкой грязью и… В складках юбки стыдливо прятались несколько капелек засохшей крови. Чертыхнувшись, мужчина перевел полный отчаяния и злости взгляд на душевую кабину. Оттуда не доносилось ни единого звука, кроме плеска воды. Отбросив испорченное платье, Тэгун резким движение открыл полупрозрачную дверцу. Са Ран вздрогнула от внезапного шума. Приподняв тяжелую от затянувшейся истерики голову, она широко открытыми глазами посмотрела на стоящего перед ней человека, не сразу узнав его. Сказать, что она выглядела плохо, ничего не сказать. Волосы холодными мокрыми змеями сползали вниз по влажным плечам, на которых красовались потемневшие следы его пальцев. На округлых бледных бедрах, которые сейчас она все сильнее прижимала к груди, с невероятной силой стискивая колени, тоже проступали пятна синяков… От ее жалкого вида у Тэгуна внутри шевельнулось неприятное чувство вины. Он не должен был продолжать, когда Са Ран сказала нет. Не должен был сильнее сжимать ее тонкие запястья, на которых сейчас образовались фиолетово-багровые браслеты. Не должен был касаться ее нежной груди… Боже! Он до сих пор помнит ее вкус… Не должен был лишать ее невинности… Теперь царапины на спине уже не приносили какого-то отдаленного чувства удовлетворенности. Они прожигали насквозь его кожу и мышцы, плавили кости, проникая глубоко-глубоко… — Пожалуйста… — тихий шепот заставил Тэгуна очнуться от своих мыслей. Только теперь он понял, почему Са Ран чего-то просила… Нет, умоляла, прикрывая руками грудь и все сильнее поджимая ноги. Он сделал шаг в ее сторону… Всего лишь один шаг… Этого хватило, чтобы он понял… Она его боится. Сильно. Иначе она не впивалась бы своими аккуратными ноготками в свои же плечи, повреждая кожу до крови. — Уйди… Ему совсем не нравился ее безжизненный голос. Точно так же, как и бледная кожа и посиневшие от холода губы. Сделав еще один решительный шаг к ней и выключив воду, он коснулся ее ледяной кожи. Са Ран с ужасом почувствовала, как горячая рука сжала ее плечо, пытаясь поднять ее на ноги. Только не снова! Паника нахлынула на нее с такой силой, что девушка, позабыв о собственной наготе, начала изо всех сил отталкивать его от себя. — Не трогай! — она сжала в руке белоснежную ткань его рубашки, когда ему все же удалось поставить ее на ноги. — Не надо!.. — она задохнулась от собственных слез и попыталась втянуть в себя немного воздуха, цепляясь за его плечи. — Пожалуйста… Не теряя больше времени, Тэгун легко приподнял ее на руки. Сегодня она казалась намного легче. Почему-то… Выйдя из ванной, Лео одной рукой поспешно стянул с постели измятую, испачканную кровью простыню и, отбросив ее подальше, усадил девушку на кровать, укутывая в теплое одеяло. Еще не хватало, чтобы она заболела. Сжав ее маленькое тельце в объятиях, он чувствовал, как оно вздрагивает, как сильно колотится ее сердечко, как отчаянно она все еще пытается выбраться из теплого кокона и оттолкнуть его от себя… — Пожалуйста… — она, как мантру, повторяла это слово, словно в бреду. — Не трогай… Не надо… Пожалуйста… Крепче прижав ее к себе, Тэгун леконько коснулся губами ее виска. Влажные волосы неприятно холодили кожу. Он поглубже вдохнул, чтобы ощутить приятный и такой знакомый, такой родной аромат лаванды. Ничего… Абсолютно… Ее волосы ничем не пахли. Наверное, запах смылся за то время, что она просидела под душем… Но сколько она так просидела… он не знал…***
Тэгун не знал, сколько времени просидел, вот так, сжимая в объятиях обмякшее тело жены. Она уснула, как только согрелась и ей перестало хватать сил на что-либо, кроме неглубокого, сбившегося, как после долгого бега, дыхания. Ее щечки снова порозовели, а нежные губы превратились в алые лепестки, покрытые, казалось, капельками утренней росы. Только небольшая ссадина в уголке губ не позволяла забыть то, что произошло ночью. Как не позволяла этого сделать легкая сладость ее рта, вкус которой остался на его языке. Даже сейчас, во сне, Са Ран время от времени сильно вздрагивала и просила не трогать ее… Уложив девушку на кровать, Тэгун прижал ее к своей груди, сам не понимая, что должен сделать, когда она проснется. И много времени у него не было, потому что уже минут через 15 Са Ран слабо зашевелилась, пытаясь избавиться от надоедливого тепла. Мужчина наблюдал за тем, как ее ресницы, лежащие на щеках тенями полумесяцев, медленно затрепетали, а в следующее мгновение его уже прожигал взгляд ее потемневших от переизбытка чувств глаз. Тэгун хорошо понимал свое положение. Но не знал, как все исправить. Броситься на колени? Вымаливать прощение? Вряд ли это поможет. Может попытаться уговорить Са Ран забыть все, что здесь произошло? Нет. Он не настолько труслив, чтобы отрицать произошедшее… — Я хочу сейчас же вернуться в Сеул, — ее голос не звучал больше жалко или умоляюще. Девушка изо всех сил оттолкнула от себя Лео, вскочив на ноги и крепко прижимая к себе сползающее одеяло. — Ты заплатишь за все, что сделал… — направившись к двери, Са Ран старалась не обращать внимания на пронизывающую ее тело боль. Ни на ту, что гнездилась глубоко внутри, ни на ту, что прожигала лодыжку. — Ты куда? — Тэгун в шоке наблюдал за происходящим. Еще какой-то час назад девушка выглядела так, словно умирает от смертельной болезни, а теперь строит из себя амазонку… — Я же сказала, что сегодня же возвращаюсь в Сеул, — нужно поскорее избавиться от его общества, пока она снова не превратилась в размазню. Са Ран чувствовала, что истерика очень близко, что она готова накрыть ее с головой, задушить в своих смертоносных объятиях. На самом деле она не представляла, что ей делать дальше. Если о том, что здесь случилось узнает кто-то из вчерашних гостей, слова не скажет. Они женаты. Она поклялась вчера подчиняться его желаниям… Если вдруг прознает о насилии Ми Рэ… Са Ран не собиралась рисковать жизнью и здоровьем ее ребенка. Шин Э и господин Чон? Да они будут плясать от счастья, ведь теперь шансы получить ее наследство увеличились. Хек? Он сам уговорил ее выйти замуж за этого подонка. Отец? Почему-то Са Ран была уверена, что отец просто не станет ее слушать… — Никуда ты не поедешь! — начиная чувствовать поднимающуюся волну раздражения, Тэгун следом за женой направился к двери. — Так это был спектакль? — он махнул головой в сторону ванной комнаты. — Не было никакой истерики, всего лишь расчет на то, что я буду ползать у тебя в ногах?! — протянув руку, мужчина до боли стиснул ее плечо. — Какая же ты… дрянь!.. Са Ран широко раскрытыми глазами следила за каждым его движением. Снова?.. Как случилось так, что она снова во всем виновата? Почему ей снова делает больно этот человек, которого она знает не больше двух недель, который так цинично относится ко всему, что для нее является важным? Как судьба могла свести ее с таким человеком? Почему мама настаивала на ее свадьбе с ним? Очень много вопросов. И ни одного ответа… Ни одного… — Хотя… чего еще можно было ожидать от такой, как ты? — притянув девушку поближе к себе, Тэгун наклонился к ее лицу, почти вплотную приблизившись к ее губам, и ядовито прошептал: — Яблочко от яблони… Твой отец был прав… — он на мгновение прижался прохладными губами к ее пылающей щеке, успев отстраниться раньше, чем она успела его оттолкнуть, — Мин Дже была хорошей наставницей для тебя… Ты тоже собираешься стырить какие-нибудь документы в качестве трофея? Или, может, тебе хватит подаренных моим отцом акций?.. — дернув Са Ран за руку, он оттолкнул ее подальше от двери. Девушка приземлилась на край кровати вовремя схватившись за столбик балдахина. Еще немного и она бы просто расшибла себе голову… Проглотив собравшийся в горле комок слез, Са Ран резко повернулась лицом к мужу. Тяжелые влажные волосы, упавшие наперед, скрывали выражение ее глаз, но Тэгун подозревал, что кроме страха там плескался еще и гнев. Но у нее не должно быть права злиться. Раве что за раненное самолюбие. Это он пострадал. Она скорее всего специально все спланировала: бедная-несчастная сидит под ледяным душем и рыдает… Интересно, кровь хоть настоящая?.. Криво усмехнувшись, Тэгун медленно подошел к девушке и коснулся огромной ладонью ее спутанных волос, заставляя ее посмотреть ему в глаза. — Спасибо большое, женушка, — немного наклонился к ее уху, все еще не позволяя освободиться от его хватки, — за хороший урок. Из тебя получился бесподобный учитель. Одно «но» — теперь учитель здесь я. И делать ты будешь то, что тебе скажу я, — отпустив ее волосы и отойдя к двери, Тэгун стал застегивать пуговицы на своей рубашке. — Мы сегодня же летим на Чеджу, так что лучше приведи себя в порядок вместо того, чтобы ломать комедию. Я еду в особняк, попрошу Шин Э собрать твои вещи, — бросив через плечо насмешливое «Прощай!», он вышел за дверь, а затем Са Ран услышала звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. Долго сдерживаемые слезы снова потоком полились из покрасневших глаз. Она вышла замуж за психа-женоненавистника. Как иначе объяснить его нападки на нее и ее покойную мать?..