Сборник "Hemerocallis"

Ханамия Макото / Она

      Он терпеть не может воду, шипит от нее, как кот, к которому пора вызывать экзорциста, даже несмотря на то, что до кота ему…        Заккерия внимательно наблюдает за ним, когда он начищает катану, медленно, размеренно, чертовски увлеченно, и почему-то именно сейчас ей хочет подлезть поближе, устроив беспорядок. Так и происходит.       Она смеется, когда ронин насупливается и натянуто молчит, тяжело вздыхая.       Для всех в Японии ее смех будет казаться вульгарно-несдержанным, но не ему.       Для всех в этой стране она будет странной, слишком умной, разговорчивой, но, если он хотя бы на минуту представит, что роковой встречи Ёкая и незнакомки, которую он хотел съесть, не произошло, из него словно выпивают все прожитые четыре с лишним сотни лет до дна.       Даже когда она думает, что избавилась от его надзора, он все видит.       После того, как ее несколько раз пытались похитить, у него развилась маленькая, но медленно прорастающая, как семечко, паранойя.        Ну и пусть, ему так даже лучше.       Паук никогда не мог бы подумать о том, что его будет волновать, насколько люди хрупкие. Насколько они могут быть и сильными, и слабыми одновременно. С демонами, такими, как он, такое никогда не произойдет. Ослабить их можно только специальными средствами или же артефактами, которые те давным-давно благоразумно похоронили в соленой воде.       Когда они только встретились и этой девчонке повезло обвести его вокруг пальца и подчинить, он, пожалуй, впервые, если вспомнить, вел себя как зверь. Но когда она об этом вспоминает, называет это «приключением», а его поведение «я бы тоже за пару десятков лет в глухом лесу одичала бы», и почему-то совсем уже не обижается на то, что иногда, когда он голоден, паук бесстыдно облизывается, видя ее щиколотки и ключицы, когда та надевает такое неудобное в ее понимании кимоно, прося его помочь.       Только вот не понимает, что это другой голод, в котором он не посмеет признаться, будучи под властью контракта.       Макото помнит, как гонял и водил ее по болотам, никогда не чувствуя страха. Но никогда не забудет, как болотный конь, подосланный к ней, проглотил ее всю в мгновенье ока. У него, кажется, тогда душа покинула тело, настолько он был зол, растерян и шокирован, потому что даже Ханамия о таких похищениях читал только в детских книжках.       Она ласково зовет его «Кото», мягко пальчиками перебирая его волосы, он смирился раз на сотый с этим приедучим сокращением, только потом поняв, что звучит оно как-то интимно. И никогда и никому бы кроме нее он не позволил бы к себе так обращаться.       Когда-нибудь он овладеет ей, вопреки всем правилам и приказам, и больше никогда не отпустит, никому никогда не отдаст. Тогда он будет с наслаждением упиваться ей, но не как добычей, а как женщиной, которой почему-то дорожит больше чем собой.       Когда-нибудь, но не сегодня.