Сборник "Hemerocallis"

Она/Сабо, намек Она/Эйс Предупреждение: Поклонникам милого и добренького Сабо читать не рекомендую. У автора иное видение данного персонажа.

Ладонь резанула воздух, оглушительная пощечина вынудила Сабо отступить на шаг назад. За какие-то доли секунды все мосты и нити, связывающие их с девушкой напротив, затрещали, словно под пудовым грузом. В ее глазах читалась злоба, напоминающая разбушевавшееся в шторм море, захлестывающее волнами с головой, а то и больше, после которых обычно не выживают. Но даже в такой ситуации ему было не стыдно, от чего, даже сам не понимал. Просто ему, наверное, казалось это правильным, а может, он просто настолько напитался этой злобой и самопридуманной обидой… — Ты их бросил. Совсем одних, — она шипела каждое слово, как разъяренная вздыбившаяся кошка. Ее уши были грозно приподняты, а хвост отбивал невнятный ритм, ударяясь то об пол, то о тумбочку, на которой были сложены его вещи в виде лог-поса и каких-то документов, книг. — Если бы ты не играл эту пьесу одного актера, Луффи был бы жив. Сабо опускает глаза в пол, но не потому что ему совестно от этих обвинений, а потому, что пытается вспомнить искаженное болью лицо Драгона от прогремевших новостей. И почему-то это воспоминание грело ему душу, даже несмотря на то, сколько хорошего тот ему сделал. Возможно в душе он просто хотел быть на месте сына отца Луффи, а парнишку, с которым в детстве братался, посчитал помехой. Может просто из жадности до улыбок приемного отца и воспитателя, который омерзительно часто смотрел в сторону Ист Блю, а не на него, такого старательного и прилежного ученика-последователя. — Зак, почему это тебя так волнует? — тихо любопытствует Сабо, — Они тебе ведь никто. Они не я, ни Революция, просто песчинки истории, которые рано или поздно сгинули бы в море. Они ни за что кроме себя не борются… Он растерянно пятится назад, пока не упирается спиной в стену, сползая по ней на пол, параллельно надвигая шляпу на глаза, чтобы та их не видела, а потом вымученно усмехается. В груди все горело и пылало, словно к коже прислонили кусок раскаленного металла. Бросало то в жар, то в холод, видя, как она, такая им любимая и такая важная, разворачивается и уходит, бросая напоследок — «Предатель. Лжец..» Вызывая приступ смеха, такого, от которого болят ребра. Потому что он не понимал, а точнее понимал, но не хотел признавать, что облажался. Что обещал ей не врать, еще когда они были маленькие. Говорил, что не предаст никого и никогда, ох, знал бы он будущее, обязательно бы уточнил, что ее, что ее не предаст… Только вот… Сабо заигрался, настолько заигрался в Драгона, что уже кажется и забыл, когда вообще говорил правду, кроме пресного «Люблю», когда сжимал ее в своих руках очередной ночью. А может, и это уже неправда? Его рвал на куски отчаянный и болезненный смех, смешанный с хрипом, в котором он сам уже не понимал, как докатился до такого. Но спустя пару минут на смену этой волне бесконтрольного отчаяния приходит ядовитая злоба. Портгас, во всем виноват именно он. Чертов сынок Короля пиратов с вымученной судьбинушкой. Который заливисто и отчаянно ревел на собственной несостоявшейся казни. Искренний сукин сын, который опять и опять все у него забирает. Что в детстве, что сейчас. Прошло больше десяти лет, а эта гнида все еще тенью нависает над ним, плетясь следом и не желая отставать. Хотелось выкрикнуть в воздух — «Да сколько можно, ненасытная тварь? У тебя было все, братья, даже дед, который тебя любил, а у меня…» И тут наступала пустота, беспросветно-темная и тягучая, как зыбучие пески в пустыне. Сабо продался, кажется, давным-давно, продался чему-то темному и завистливому, не пожелав выбраться, ни когда появился Драгон, ни когда появилась девушка полу-минк по имени Заккерия, ставшая слишком дорогой… Слишком важной. И сейчас, плененный всем тем, что принято называть эгоизмом, он пойдет на многое, чтобы убить ту тень прошлого с именем Портгас Д. Эйс, поэтому встает на ноги и достает ден ден муши, к которому собирался прибегнуть в самом критическом случае. — Лаффит слушает предельно внимательно заместителя главы революционной армии, — шутливо мягкий голос разрезал тишину комнаты, заполняя его приторной сладостью аж до потолка. — Пора встретиться и кое-что обсудить. — С радостью… Где встретимся?