Твой первый

"...Заслужить свою дозу." Когда-то Шерлок Холмс заслуживал славу и уважение. Когда-то его беспардонное поведение вызывало у людей восхищение, когда-то он мог позволить себе высказывать все свои мысли им в лица, когда-то Шерлока Холмса совсем не заботила цена чужого мнения. От этого "когда-то", ушедшего два года назад, не осталось ничего. Посмотрите на Шерлока Холмса. От него тянет табачным дымом, он преданно смотрит в глаза своего мучителя, и эта наивная улыбка, с которой подчиненный добровольно признает над собой власть, медленно сползает с его лица. Шерлок Холмс не напуган, но он встревожен собственными догадками о том, что в представлениях Джеймса Мориарти значит "заслужить". И как сильно это пересекается с его мировоззренческим воздержанием от всяких сексуальных связей. Шерлок Холмс боится их, он боится Джима Мориарти. И он смотрит на него так, будто пытается разглядеть в его глазах шутливую насмешку - "нет, Шерлок, это не то, это совсем другое" - но, казалось бы, Джеймс всегда смотрит на него однозначно. Ему даже не нужно ничего говорить. "Заслужи." Свою дозу. Шерлок не хочет этого, у него холодеют руки и в горле становится сухо. Но только наркотическая зависимость может быть сильнее физического страха. И Шерлок делает шаг вперед, проникновенно глядя в темные глаза напротив, уверенный в том, что сейчас его беснующуюся панику в голове не выдаст ничего. В пальцах Мориарти продолжает тлеть сигарета, он смотрит так, что в голове Холмса проносится мгновенная догадка. Он пялится. Он ждет. Его забавляет то, как мнется перед ним Шерлок. "Заслужи свою дозу." Он заслужит, они ведь оба знают, насколько он великолепный актер. Подавив последние остатки трезвости и не отводя своего взгляда, Шерлок опускается вниз. Встает на колени перед Мориарти. Он спокоен, он собран, на его лице буквально играет выражение мнимого нетерпения. Но нетерпение Мориарти намного живее его самого. От его пристального внимания, направленного сверху вниз, Холмсу становится не по себе. Джеймс не улыбается, он плотоядно облизывается и внезапно небрежным жестом подносит к губам сидящего перед ним мужчины сигарету. Дабы дать ему затянуться этим ядовитым дымом на уровне своего паха. И Шерлок слушается, его подталкивает желание докурить, с которым он так блядски выразительно опускает взгляд, делая затяг из его пальцев. Они все еще ни сказали друг другу ни слова, они больше склонны к психоанализу, к предугадыванию, к чтению мыслей. И так было всегда - Холмс и Мориарти, на пересечении бегства и преследования. Джим - обладатель всех тайных желаний, и Шерлок, стоящий перед ним на коленях, курящий из его рук. Детектив выдыхает, между ними - облако дыма и несколько покровов одежды. Может быть, он ждал какой-то команды, приказа, и сейчас, так и не дождавшись ее, самоуверенно тянется к молнии на его униформе. Это - Шерлок Холмс, британский герой, с такой мольбой во взгляде расстегивающий чужую ширинку. Он привык всегда делать все правильно, ловить на себе восхищение публики. И все, что он получает сейчас - это леденящий кровь взгляд. - Ты хочешь сделать это так, мой мальчик? "Заткнись." Холмс даже приглушает свое дыхание, поднимает взгляд на лицо Мориарти, менее уверенно спуская с его бедер эти чертовы оранжевые штаны. Он не может ему ответить, в то время как Джеймс требует это. - Говори. - Я хочу, - в этот момент его голос вздрагивает, и Холмс спешит отвести от Джеймса глаза. Мориарти, давя в себе желание безумно расхохотаться, снисходительно проводит ладонью по его затылку, приглаживая волосы, подобно одобряющему отцу. Он не видит растерянности на лице Шерлока, но чувствует ее. Шерлок неопытен, его неслаженные действия его заводят. Джеймс в полной мере может насладиться моментом, как стратегически ожидаемым финалом. И Холмс, бесспорно ему подчиняющийся, замедляется сразу же, едва ли оголив Мориарти, увидев перед своими глазами его еще не распаленный вожделением орган и осознав, в насколько унизительной позе находится. Справляться с дрожащими руками получается сложнее, Холмс сглатывает и принужденно облизывает свои сухие губы. Поглаживания Джеймса перерастают в хватку в области затылка - он притягивает Холмса ближе, и тот хочет воспользоваться своей ладонью, почти прикасается пальцами к члену мужчины, но тот неожиданно резко его одергивает. - Без рук. Только ртом, Шерлок. Не в силах представлять происходящее со стороны, Холмс закрывает глаза, игнорируя выступающий румянец на своем лице, обводит его твердеющую плоть своим языком, с напором применяет губы, и будто нависающий над ним дьявол, Джеймс дышит глубже. Шерлок, этот вечно невозмутимый Шерлок словно не осознает того, что делает прямо сейчас. Им движет маниакальное желание получить свою награду. Мориарти не упускает даже малейшего момента наблюдать за тем, как Холмс, сидя в его ногах и не поднимая рук, задействует свой рот вовсе не в коммуникативных целях. С тем же старанием, с которым он привык работать. Он не берет у Мориарти в рот до того момента, пока не доводит его до полноценной эрекции - проходясь своим горячим и влажным языком по всей длине его члена, шумно дыша через нос. Шерлок подавляет все свои мысли, он облизывает его, словно тот источает вкус чистого сахара. И Мориарти кружит это голову, и каждое касание этого горячего языка распаляет его, и ему хочется толкнуться резче и грубее, проникнуть глубже, и он в рвении погасить свое накаливающее бешенство, с американским пафосом затягивается догорающей сигаретой. - Медленно, глубже. Без зубов. И Холмс не может контролировать свои выступающие на глазах слезы, когда он, расслабив челюсти, принимает его глубже, ощущая слабый пресный вкус его смазки. Что он делает, и что сейчас делают с ним - этот вопрос не волнует его, дрожь в его теле вызывает лишь мысль о том, что сейчас Мориарти возбужден, что у него учащенно колотится сердце, и что он может позволить себе побыть грубее. Это пугает его, не дает ему расслабиться, как и то, что до этого момента Шерлоку казалось, что это будет проще. Сейчас у него немеют губы и текут слезы по лицу, потому что пульсирующий член Мориарти упирается ему в горло, и он не может обхватить его глубже, не может дотянуть даже до половины. Он чувствует все его выпирающие вены и этот грубый напор пальцев, сжимающих его волосы, и, размеренно двигая головой и прижимаясь языком, ритмично заглатывает его. Ему уже хочется остановиться, ему нужно остановиться, но пути назад за его спиной не оказалось тогда, когда он сказал "я хочу". "Я хочу отсасывать тебе, Джим" - в голове Мориарти это прозвучало примерно так. Сейчас он, с больным интересом склоняя голову на плечо, закуривает, сдерживая свои порывы наслажденно прогнуться в спине, издать гортанный стон, позволяет Холмсу двигаться так, как он хочет, в этом райском помещении с видами на завораживающую пустошь становится жарко, будто в аду. Он любит контроль, любит свою власть, любит слезы на лице Шерлока, любит все его аморальные попытки переступить через себя, но кончить от этого он не сможет - Холмс не знает, насколько требовательными должны быть его движения, чтобы довести Джеймса Мориарти до оргазма своим ртом. И когда Мориарти внезапно грубо и своевольно подается вперед бедрами, проталкиваясь глубже, то Шерлок, поперхнувшись, мгновенно проявляет попытку отстраниться, чему препятствует хватка Джеймса на его волосах. Чувствуя его бешеный напор, Холмс сопротивляется, мычит, с отчаянной силой хватаясь за его лодыжки. Он бывает слабым, но всегда может защититься. И он пытается отодвинуться, продолжает бороться, отныне этот оральный акт напоминает драку, и Холмсу удается в ней победить. Он отталкивает Мориарти от себя, обрывает хрустальную нить слюны, его дыхание сбито, он поднимается на ноги, уже вовсе не как отчаянный героический персонаж - его лицо мокрое от слез, а губы - от похоти Мориарти. И лишь заглянув в лицо этого самодовольного, распаленного желанием ублюдка, он задыхается в попытке подобрать слова, в поглощающем его возмущении, омерзении от самого себя. - Я просил. Просил тебя остановиться! - начав хриплым тоном, он внезапно срывается на крик, а следом за ним следует замах и оглушительная пощечина по лицу Мориарти. Могут ли они все еще быть друг для друга врагами - это неважно, неважно и то, что они находятся на территории тюрьмы. Шерлок в какое-то мгновение думал, что их вражда строится на доверительных отношениях. Он не хотел в этом ошибаться, и он ошибся, - Сукин сын! На него, разъяренного и заплаканного, смотрит Джеймс - на его лице след от удара, а на самом дне его черно-смольного взгляда пляшут безумные огоньки. И Холмс не разгадает их значение, он не смог поймать и себя на том моменте, когда ему захотелось доверять Мориарти. Быть может, потому что Джеймсу тоже этого хотелось. Потухшая сигарета падает на пол, он делает шаг к Шерлоку, вплотную к его лицу, его теплое дыхание опаляет его дрожащие губы, и он уже не похож на безумца, он лишь похож на тех романтиков, за которыми остается первый поцелуй. И Джеймс не тянется к нему - он сам притягивает Шерлока к себе, чтобы впиться в его губы так, как он умеет это делать, показать ему, научить его. Но Холмс безумен и неприступен - он тяжело дышит с широко распахнутыми глазами, и едва поняв, что сейчас хочет сделать Мориарти, судорожно отворачивает голову в сторону. - Не надо. Так ли его пугает мысль о том, что он просто не сможет сопротивляться Джеймсу, так уверенно держащего его за поясницу, как факт того, что он только что ублажал его своим ртом? Он уверен в том, что Мориарти ничего не стоит принудить его к этому, заставить его подчиниться прямо сейчас, и что Мориарти этого желает. Он горячо дышит в районе его уха, вызывая мурашки по телу, но Холмс продолжает противиться. Нет, Мориарти не принуждает его развернуться, чтобы поцеловать - он делает хуже. В следующее мгновение Холмс под давлением его неожиданной силы оказывается сидящим на столе, банально потеряв равновесие. Его ноги обмякли, и он, то бледнеющий, то краснеющий от потока этих домогательств, просто выглядит сбитым с толку. Ему действительно не хотелось быть жертвой насилия, но Мориарти встает к нему вплотную, раздвинув его колени, молча и требовательно смотрит в его глаза, немо приказывая опустится на спину. Его ладонь давит на плечо Холмса, но он упирается руками на стол, не позволяя себя опрокинуть, в его светлых глазах - паника, ее невозможно подавить. - Я не могу, - не бешеное сопротивление и не крик о помощи, а лишь его испуганная просьба остановиться. Мориарти не подчиняется ей, но наперекор пылающей боли от недавнего удара на своем лице, он одобрительно улыбается Холмсу. Поправив на себе штаны, дабы скрыть свою продолжительную эрекцию, он извлекает из кармана то, с чем шел сюда изначально. Демонстрирует своему "партнеру". - Ты уже заслужил, Шерлок. Нет, не ампула - это крошечный прозрачный пакетик с белым порошком, словно очередной ключ Мориарти в бесконечном мире замков. Шерлок отвлекается, забывает о страхе, его глаза загораются, он смотрит на то, что ему сейчас нужно и неосознанно протягивает руку. - Я хотел уколоться, - он хмурится, переводя вопросительный взгляд на Мориарти. Диллер огромной тюрьмы наверняка понимает разницу между вдыханием и внутривенным употреблением, которое так необходимо Холмсу сейчас. Но Джеймс нагло улыбается ему в лицо, узкая снежная дорожка растягивается по его тыльной стороне его ладони, и Холмс завороженно следит за ней. - Уколы убьют тебя, я не хочу этого, - эти слова сопровождаются его самодовольной ухмылкой, перерастающей в голодный оскал. Мориарти не хочет смерти Шерлока, он хочет нечто другого. И Шерлок идет у него на поводу, наивно подчиняется, опускает голову к его ладони. Он не видит, каким звериным становится желание в глазах Джеймса, когда Холмс одним глубоким вдохом втягивает носом порошок, пройдясь по вдоль его кисти, когда он блаженно вздрагивает, закатывает глаза, потому что героин мгновенно ударяет ему в голову. Он знал, что ему нельзя это делать, но он не мог сказать "нет" тогда, когда Джеймс подвесил его запретный плод перед его лицом, перед его глазами, в своей руке. Он знал, что будет потом. Он знал, что Мориарти будет им пользоваться. На полу разбросаны бумаги, сейчас он лежит на столе, мысли в его голове мешаются, он улыбается, потому что ему хорошо, потому что все эти мучения, невыносимые условия, стоили этой очередной дозы, прилива этого неестественного счастья. Он не сопротивляется мужчине, стягивающему с него штаны, он лишь смотрит на него с огнем в глазах - ему не терпится узнать, что он будет делать дальше, Шерлок азартен и безумен, он зависим от драйва, и не только от него. Тело Мориарти прижимает его к столу, Шерлок запрокидывает голову, чувствуя, как злодей влажно целует его в шею - как банально, одна из самых распространенных эрогенных зон, и все же это выводит Холмса из себя, заставляет его дышать чаще. Его нежную кожу колет щетина на лице Джеймса, он чувствует, как тот касается ее языком, впивается губами сильнее, а внизу живота ложится его теплая ладонь, навязчиво поглаживая и задирая на нем форму выше груди. От этих, казалось бы, простых действий, все тело начинает пламенеть, Холмс не замечает, как начинает в безумном нетерпении извиваться под Мориарти - у него уже стоит, у него даже есть чувство, что нечто подобное уже происходило. Что ему уже хотелось того же, что он хочет сейчас. Героин убивает его изнутри, но если это так, то он готов прожить вместе с этой дрянью в крови весь остаток своей жизни. Джеймс отрывается от его шеи, притягивает за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Шерлок сбито дышит, его зрачки сужены до предела, он словно таращится на своего мучителя, на своего героинового любовника. Он знает, что на нем нет штанов и белья, что он лежит на этом столе полуобнаженный, изнемогая от отсутствия ласки, и поэтому когда рука Мориарти опускается ниже, к его паху, дразняще затрагивая его стоящий член, Холмс просяще выгибается ему навстречу. Сейчас это то, чего он хочет больше всего. Чтобы Мориарти здесь, сейчас, на этом столе довел его до исступления, любым способом. Два года назад он бы не смог себе представить подобную сцену. - Ты такой чувствительный, мой мальчик, - Мориарти произносит что-то грязно пафосное ему на ухо, и Шерлок принимает это, крепко обвивая руками его плечи, подталкивая его теснее к себе. Незаметно вздрагивает, прикрывая глаза, когда Джеймс прижимается своим пахом к его ягодицам, грубо потираясь о них своим членом и оставляя влажные следы. Джеймс получает удовольствие, тело Шерлока, не привыкшее к таким прикосновениям, мелко содрогается при каждом движении, Холмс так крепко цепляется за него, что увидеть его лица невозможно, но его рваное, прерывистое дыхание слышится чертовски отчетливо. Он чувствует ритм, неуверенно подмахивает, сейчас все его мысли фигурируют лишь вокруг того, что Мориарти упирается в него своим стояком, с напором проходится им между его ягодиц, и Холмс судорожно проскальзывает ладонями по его спине. Он не знает, хочет ли этого. Наркотическое действие выводит его от себя, размывает всякие правила морали. Он хочет сказать Мориарти, какое у него восхитительное тело, как его будоражит этот тактильный контакт, и как сильно он хочет от него активных действий. Он забывает о том, что Джеймс вообще бывает груб, сейчас Джеймс - это все, что находится вокруг него, это целый мир, единственный существующий человек. - Ты дашь мне? - он опускается до шепота, притирается сочащейся головкой к сжатому проходу Холмса, проходится языком по его уху, мгновенно заставляя вздрогнуть и полностью расслабиться. Ему хочется зайти дальше, сделать Шерлока своим, как это и должно было быть. И Холмс сначала не понимает, о чем ведется речь, ему хочется разводить ноги и соглашаться со всем, что скажет ему Мориарти. - Да, - тяжело дыша, наивно пытается поймать его взгляд и обвивает ногами его поясницу, - Сделай это. И Мориарти не медлит, он подается вперед, надавливая и погружаясь концом в нетронутую горячую тесноту, и издает блаженный стон от приливающих ощущений. Шерлок дергается сильнее - от боли, распахивая глаза и невольно пытаясь отодвинуться от проникающего в него горячего органа, но Мориарти не дает ему этого сделать. Подавив вскрик, он сжимает зубы и судорожно цепляется ногтями за спину Джеймса, ему нужно перетерпеть. Мориарти действует осторожно, но с каждой секундой это становится невыносимее. Холмс не знает изящных подробностей анального секса - Джиму стоило подготовить его к этому, сейчас всю его боль заглушает только героин. Сантиметр за сантиметром, Джеймс входит в его тело, и Шерлок начинает судорожно сопротивляться, приходится перехватить его запястья и вдавить в стол. - А, черт... - его слова обрываются, он прекращает дышать, чувствуя, как его чуть ли не разрывает изнутри, и видит над собой горящий похотью взгляд Джеймса, не позволяющего ему сделать лишнее движение, его глаза заставляют столбенеть, его дыхание вызывает холод по телу. Будто сейчас ночь, будто в руках Шерлока пистолет, и они оба стоят друг на против друга в осажденном бассейне. Заглушенная боль нарастает. Холмс дергается под ним, жмурится, издает жалобно болезненный стон, но это не охлаждает пыла Мориарти, его заводят сжимающиеся изнутри мышцы Холмса, он проникает грубее и глубже, в этот момент сопротивление Шерлока перерастает в бешенство. Его на мгновение посещает трезвая мысль о том, ЧТО сейчас происходит, что он с бесстыдно раздвинутыми ногами, позволяет себя насиловать. С первым движением члена внутри от острой боли мутнеет перед глазами. Шерлок знает, что не сможет вынести этого, и он во второй раз просит Мориарти остановиться, снова наивно предлагает ему свое доверие. - Стой... - он поворачивает голову, лихорадочно шепчет ему в лицо, - Прекрати, Джеймс. Мориарти, опьяненный этой близостью, этой властью, этими ощущениями, смотрит на него обезумевшими глазами, осознает его просьбу, насмехается над ней. Ведь это то, чего он хотел, сейчас он осознает это больше, чем когда-либо - завладеть им, гением дедукции, мелькающем на фотографиях в газетах в своей идиотской охотничей шляпе. Его тело, обнаженная грудь под грубо задранной униформой, умоляющий напуганный взгляд, его дергающиеся в попытке оттолкнуть ноги - все, что ему было нужно. Но, вероятно, под их враждой определенно скрывалась когда-то некая симпатия, раз сейчас он подчиняется, хрипло выдыхая, плавно выходит из его тела. Ноги Холмса дрожат, он не может отойти от этого чувства наполненности, его мысли мешаются, и звуки в голове становятся острее - под действием героина он не до конца понимает то, что сейчас произошло, он чувствует лишь облегчение. Его зрачки - крошечные точки в грязно-голубых радужках, он окончательно растерял трезвость своих мыслей. Мориарти нетерпелив, он хочет продолжения. Шерлок чувствует его возбуждение, то, как он размеренно потирается об его ягодицы, Джеймс Мориарти впервые пошел у него на поводу. И Шерлок тянется к нему ближе, ласковый и беспомощный зверь, горящий взаимным желанием, опускает руку вниз, трогает себя, глядя ему в лицо и издавая тихие вздохи. Он делает это едва ли не впервые, совершенно расслабленный и раскованный, второй рукой цепляется за плечо Мориарти, лаская себя, бесстыдно наслаждаясь движениями его члена между своих бедер, и в момент особо острого наплыва ощущений произносит лишь его имя. - Джим, - голос Холмса опускается до низких стонов, гений в забвении прогибается в спине, прижимаясь к Мориарти всем телом, он не владеет собой, лишь Джеймс, готовый постанывать от этого горячего скольжения об упругую плоть Холмса, полностью контролирует ситуацию. - Теперь я для тебя "Джим"? - на придыхании Мориарти ухмыляется ему, эта самостоятельность Шерлока, с которой он, подаваясь бедрами, мастурбирует сам себе, просто выводит Джеймса из себя, возбуждает его. - "Джим из больницы," - этот постанывающий наркоман начинает бредить, задействуя свою феноменальную память, смутно улыбается и копирует давно услышанную интонацию, - "Я произвел такое слабое впечатление?.." - Мерзавец, - Джеймс на исступлении, переходит на бешеные, сопровождающиеся шлепками движения, он сбито дышит в рот Холмса, тот закрывает глаза, отдаваясь этому жесткому напору, в забвении кусает губы. Он застигнут врасплох, подчинен, все еще ласкает себя, сбиваясь с резкого темпа, и тогда Мориарти делает это за него. Обхватив ладонью его руку, сжимает пальцами крепче и своевольно двигает по всей длине его члена, заставляя издать его рваный жалобный звук. Джеймс делает это грубо, в своей манере, применяет гораздо больше силы, чем сам Холмс, словно учит его этому, и Шерлок, дрожа в предвещении скорого оргазма, не сопротивляется ему. Холмс кончает первый, ему в руку, впервые бурными брызгами, впервые до спазмов по всему телу, впервые расцарапав спину своему партнеру. Он все еще дрожит, когда обезумевший Мориарти буквально вбивает его в чертов стол, завершая свое шоу, в перерывах тяжелого дыхания шепчет что-то ему на ухо. Шерлок никогда не любил подчиняться, но сейчас он наслаждается этим. Наслаждается и ощущением чужого горячего семени на своей кожи, когда Джеймс, замедлившись, все же издает громкое, акцентированно ирландское "черт возьми". В комнате опустился вечерний полумрак, и Холмса уже не волнует произошедшее. Он не знает, любит ли он объятия после секса, но сейчас он хочет нечто подобного, он тянется к Мориарти, ускользающему от него. Его злодейский образ украшен бледностью в падающем из окна свете, он выглядит самоутвердившимся, когда застегивает на себе униформу, испытываемый взглядом сидящего на столе Шерлока. Он, встрепанный, испятнанный ярким синяком на своей шее, смотрит молча. Если бы не действие наркотика - он бы не стал ничего говорить. Но он неестественно улыбается, когда Мориарти самолично надевает на него форменные штаны, у него в голове буря, и сердце продолжает стучать, и он, подобно ребенку, забавляется, продолжая пародировать Джеймса в лифте, когда они стремительно возвращаются обратно, вниз. Шерлок пьян, едва ли адекватен, Мориарти крепко держит его за локоть, а тот игриво декламирует ему в лицо совершенно не имеющие смысла фразы. - "Я дал тебе понять, Шерлок, дал легчайший намек... На то, что я творю в этом безумном мире!" - у него огромные сияющие глаза, ему хочется смеяться от собственной артистичности, - "Я большой специалист, видишь ли..." - Как и ты, - без тени раздраженности заканчивает за него Мориарти. У него перед глазами ребячится Холмс, но он все еще представляет его беспрестанно постанывающего, просящего остановиться. Гудящий лифт уносит их обоих под землю, Шерлок продолжает улыбаться. На мгновение Мориарти задумывается, как долго ему пришлось идти к этому моменту, когда Холмс готов бесцеремонно губить свою жизнь наркотическими препаратами, а Джеймс свою - мальчиком-наркоманом. Может быть, сегодня ночью у Холмса остановится сердце во время сна. Может быть, утром его уже будут готовить ко кремации. Может быть, ночью следящий за камерами начальник охраны найдет повод для того, чтобы перевести Д16М01 в карцер, и утром его под транквилизаторами потащит туда охрана. И может быть, дожить до этого утра стоит хотя бы для того, чтобы единожды проснуться вместе.