Твой первый

Невозможно объяснить, в какой именно момент их спонтанное течение тюремное жизни оступилось и полетело к чертям. Возможно, тогда, когда опьяненный своей безграничной воссозданной властью, заключенный Джеймс Мориарти надел спецодежду охраны, всего лишь ради театральной постановки, всего лишь ради того, чтобы покрасоваться. Черт поймет безумцев, никто не поймет наркоманов, а их союз именно таков - необъяснимо абсурдный нонсенс. В какую-то секунду Шерлока Холмса посетила мысль о том, что MNDC - омерзительный подземный СИЗО - это не самое плохое место для отбывания наказания, и так думать его заставило исключительно общества Джима Мориарти. Он открыл глазам Холмса один из своих невероятных талантов - уметь не выживать, а жить. Лидером же этого списка было его умение подчинять себе целые организации. На построение внутренней наркосети на территории тюрьмы у Джеймса ушло два месяца. Снаружи его спонсировал лишь один человек - его близкий подчиненный, в данный момент занимающий его рабочее звание "управляющего". Себастьян Моран, некий немецкий полковник, более Шерлоку не представлялось другой информации об этой личности, впрочем, его удовлетворяло и то, что с помощью этого человека у них обоих есть возможность здесь выживать. Или же, следуя примеру Джима Мориарти, не выживать, а жить. Именно этим они и занимались, грешили таким заурядным злодеянием, как наркозависимость. Всегда здесь, всегда вместе, всегда под дозой, их досуг разбавляла группировка забавных британцев, которые и до своего заключения знали в лицо таких звезд преступной эстрады, как Шерлок Холмс и Джеймс Мориарти. На первого в свое время рисовали карикатуры в газетах, фотографии второго были крупным планом на первых страницах. И популярность дала знать о себе тогда, когда эти английские шуты начали слишком часто видеть их вдвоем. Один из них всякий раз блистал голливудской улыбкой, именно он страдал неким фанатизмом в сторону их отношений. "Этот ирландец - Джеймс Мориарти, пять лет назад его судили за взлом Тауэра, и догадайтесь, кто выступал в роли свидетеля." Со своим безграничным весельем он косился в сторону Холмса, сидящего напротив своего соперника, и его энтузиазм подхватывала остальная группа. Вот они - представители благородной королевской Англии, смотрят из-за плеча на Шерлока Холмса, страшась нарушить их с Мориарти молчаливое времяпровождение, но не боясь слать ему воздушные поцелуи. Это было безумно и нелепо - Мориарти, мрачно увлеченный краденной у начальника охраны книгой об исторических деятелях Сербии, и наблюдающий за этим беззвучным процессом Шерлок. При желании Джеймс может занять себя чем угодно, а Холмс слишком утончен в вопросах литературы, то, что Мориарти читает от корки до корки, он не хочет даже брать в руки. И вот сейчас, холодно созерцая ребячество английских преступников, Шерлок небрежным жестом подталкивает под столом ногу Джеймса, заставляя его отвлечься. Здесь основное влияние сосредоточено в его руках - и Мориарти достаточно одного злобного взгляда, чтобы вся эта шайка, послушно притихнув, разбрелась по углам. Как будто наблюдать за ними двоими доставляет этим господам удовольствие - нет, Холмс ни в коем образе не сможет это понять. Публика явно не для него, он даже не может себе представить такую реальность, в которой он мог бы себе позволить демонстрировать какие-либо отношения. Не говоря уже об отношениях с человеком, который сидит напротив. Необычно быть рядом с Мориарти, когда его разум не охвачен пугающими идеями. Его лицо расслабленно, его спокойный взгляд монотонно ходит по строчкам, иногда он задумчиво потирает пальцами подбородок, поднимает ничего не выражающий взгляд на Холмса и так же опускает его обратно. Возможно, порой Шерлок вообще забывает о том, что он, как и все здесь присутствующие люди - человек. Но так лишь до поры, до времени. Вечером Джеймс Мориарти заканчивает свою рабочую смену, и к тому моменту его дьявольские препараты расходятся по всей тюрьме - маленькие пакетики яда, заключенные в письмах чьих-то друзей и родных. Вновь повсюду вспышки насилия, кто-то умирает от передоза, отдельные караульщики валяются под кайфом, заперевшись на посту, корпус дрожит и трещит, благородная охрана мечется в недоумениях, разводит руками, лазарет забит, некуда податься и некому сообщать, а виновник торжества - Джеймс Мориарти, сидя в своей камере, обкалывает Шерлока Холмса. В своем наркотическом забвении иногда он выдает странные вещи. Он спрашивает, не за что Джеймс здесь сидит, а почему, ведь у него не один раз попадалась возможность выйти наружу. Задыхаясь, однажды он говорит, что ненавидит своего старшего брата, одновременно прогибаясь в пояснице под любые касания Джеймса, гневно просит Мориарти убить его. На так давно, находясь под стимуляторами, он хохотал и отталкивал диллера от себя, заявляя, что этого не будет происходить, пока с помощью своих профессиональных махинаций Мориарти не доставит ему настоящий горячий кофе. Такое серьезное лицо, такой пылкий нрав - в этом весь Шерлок. Под наркотиками он больше не социопат, он раскрепощен, все его желания видно насквозь, и именно в тот момент он хотел ничего иного, кроме как горячего кофе. Мориарти это не забавляло. Если ему не удавалось чего-то получить, то он брал это силой. Таким образом, на следующий день, когда управление тюрьмы впервые за полгода решило провести культурное развитие заключенных, поставив им старую английскую мелодраму "Комната с видом", на входе в зал Джеймс невозмутимо выдал в руки Холмса пластиковый стакан с ароматным горячим напитком. Добыть такую простую вещь оказалось сложнее, чем свежие яблоки - те могли идти почтой неделями, лениво посланные Себастьяном, сейчас же Джеймсу пришлось подключить охранника Алана, заставив его метнуться до кофейного автомата. Однако, о своей вчерашней просьбе Шерлок либо помнил смутно, либо вообще ничего. И потому он вопросительно смотрел на Джеймса. - К чему это? - тем не менее, он без лишней боязни сделал глоток из стакана, тут же обжегшись и облизнув губы. Мориарти выглядел спокойным, на его лице появилась некая игривая улыбка, лишь когда он встал к Холмсу вплотную, чтобы тихо ответить: - Вчера ты захотел это взамен. - На что? - все еще играя роль антисексуального персонажа, Шерлок недоуменно поднимает бровь, глядя на хищную улыбку Джеймса. - На твое согласие. За спиной Мориарти в зал строем проходят заключенные, и он, игнорируя их присутствие, едва ощутимо гладит Холмса по тыльной стороне ладони. Тот будто не реагирует - продолжает смотреть в глаза Джеймса таким фирменным взглядом, под которым вечно подразумевается лишь поразительно искренний вопрос "какого черта." После этого, с неприступным видом вновь выпивая кофе, он бесстрастно, будто назло заигрывающему Мориарти, пожимает плечами: - Вероятно, это самая выгодная сделка в твоей жизни, - он уже понял, о чем ведется речь, но не дает Джеймсу знать об этом свое мнение. Наоборот, он едва ли сдерживает самодовольную улыбку, резко сменив тему беседы. - Ты уже дочитал своих сербских деятелей? Есть в Шерлоке Холмсе некая игривость, с которой он, легко улыбнувшись, удаляется в зал, вернувшись в строй заключенных. Она никому не предназначена, ее видит только Мориарти, не скрывая и то, как она ему симпатична. Игривость, с которой Холмс невозмутимо складывает руки на груди и игнорирует присутствие Мориарти, когда они сидят рядом во время начала фильма. В это зале он первый раз, он еще не испытывает к нему такого отвращения, как Джеймс, который уже знает, что во время просмотра любого светского фильма существенная часть аудитории не сдерживается от прилюдной мастурбации. Да, здесь полно больных людей, увидеть женщину на экране - для них и есть повод растерять остатки человечности, и останавливать их никто не будет. Они с удовольствием сделают это, пялясь на любую женскую героиню на экране, а Шерлок будет вынужден свидетельствовать происходящее. Он явно не тот тип заключенных, которые смогут отвлечься. Но в этот раз будет по-другому - женатик Алан, лениво восседающий на своем троне у двери, ранее дал Мориарти обещание о том, что всякие рукоблуды будут получать удары по конечностям. Отныне MNDC приобщается не только к культуре, но и ее обычаям. В руке Шерлока все еще пластиковый стакан с недопитым кофе, и кто-то обращает на это внимание. Сидящий по левую руку от Мориарти недавно поступивший заключенный из Японии, внимательно сверлит детектива узкими глазами. - Откуда у тебя... - Заткнись, - Джеймс отмахивается от него, как от надоедливой мошки, он властен и эгоистичен, и Холмс, прозрачно улыбающийся и наблюдающий исключительно за экраном, точно уверен в том, что это позерство в большей степени для него. - Отсел. Немедленно. И Джеймса слушаются, ему повинуются, его рост - жалкие пять с половиной футов, его лицо - утонченно ирландское выражение, и с этими достоинствами он излучает столько физической и моральной силы, что его боятся, ему подчиняются. Всегда ли так было? Шерлок, безучастно сопровождая взглядом поспешно удаляющегося заключенного, вспоминает испепеляющий взгляд Мориарти, направленный на него из собственного кресла на Бейкер-стрит. В его руках - чашка с чаем, он вкрадчиво рассказывает о том, каким образом смог манипулировать присяжными на своем суде, его взгляд постоянно меняется в водовороте необъятной мимики, все, что остается Холмсу - слушать. Слушать и восхищаться. Он уже видел этот фильм, в детстве, не один раз - такая пафосно стереотипная история любви, все в высших английских традициях, а теперь он смотрит это, находясь в сербской тюрьме. Последний глоток бодрящего кофе навязывает ему интерес к просмотру, в то время как у Мориарти, прилагающего усилия для внимательного наблюдения, невольно слипаются глаза. Его клонит в сон, и это неудивительно - такое случается, когда вместо ночного сна вы оба обкалываетесь и затем переходите на физическую активность. То, что происходило вчера, Холмс помнит смутно - Джеймс еще не позволял ему вернуться на героин, это были стимуляторы. Единственное, что теперь точно вырисовывается в памяти, благодаря упоминанию Джеймса - это момент, когда Шерлок, лежа на спине и невольно извиваясь от напористых поцелуев в шею, внезапно начал активное сопротивление, захохотал и потребовал нечто совершенно нелепое. "Кофе." И Джеймс, тоже обдолбанный, смотрел на него горящими от желания глазами и явно не вникал в эту просьбу. Кажется, он не спросил "какого черта" или "зачем", он сказал "достану", и более ему не потребовались поводы для насилия, он взял то, что хотел, всего лишь скрутив Холмсу руки. Шерлок мрачно вглядывается в синяки на своих запястьях. Вот они - четко отпечатавшиеся пальцы Мориарти, и ниже - следы от иглы. Они вызывают мандраж, ему этого не хватает, каждый раз, лишь стоит ему подумать о героине. Холмс переводит взгляд на слабо дремлющего Мориарти - он сидит, подперев рукой подбородок, и под его прикрытыми веками едва заметно двигаются глазные яблоки. Интересно, у него в карманах есть что-то прямо сейчас? Холмс незамедлительно облизывает губы. Нет, разумеется, он не собирается украсть у Мориарти дозу и принять ее прямо здесь, это было бы нелепо. Скорее, подобные вопросы вызваны его бессмысленным интересом - именно в этом убеждает он сам себя. Однако подобная мания не выглядит как интерес - Шерлок, прекратив дышать и не отводя пристального взгляда от Мориарти, медленно наклоняется к нему, чтобы неощутимо проверить карманы. Он заслужил это, не один раз, все наркотики, которые поступают Джеймсу из Лондона - отныне наркотики Шерлока. Ладонь ловко и плавно проскальзывает в карман его штанов, Мориарти не вздрагивает - он продолжает пребывать в неком анабиозе, пальцы Холмса натыкаются на что-то полиэтиленовое, и тот в восторге сглатывает. Удивительно, Джеймс Мориарти вечно таскает с собой какие-то порошки. Ухватив свою добычу самыми кончиками пальцев, Холмс, все еще совершенно не дыша, медленно вытягивает ее из кармана Мориарти. Ничто не может помешать ему прямо сейчас - слащавая музыка в фильме разбавлена легким гулом беснующихся заключенных, этот фоновой шум позволяет Холмсу скрывать свои намерения, и как же явно виднеется паника в его глазах, когда Мориарти, так и не подняв век, неожиданно тихо произносит: - Что ты делаешь, Холмс? О, это резко официальное обращение, как будто первая молния перед грозой. Лишь после сказанного он открывает глаза и с немым требованием ответа поворачивает голову к Шерлоку, все еще держащего руку в его кармане. Шерлоку становится не по себе, как будто сейчас должно последовать некое наказание за провинность, поэтому все, что он делает - это невозмутимо покидает карман Мориарти и разворачивается в сторону. Но Джеймс думает иначе, ведь достаточно оступиться один раз, чтобы потерять дорогу назад. В его руке прозрачный пакетик с белым порошком, который Холмс только что неудачно попытался выудить. - Ты хочешь это? - Я хотел удостовериться в том, что ты все еще безумец, который носит в своих карманах наркотики, - Шерлок шипит, он тянет Джеймса за рукав, чтобы тот опустил руку, охрана, быть может, слепа и глуха, но если дозу заметит кто-нибудь из заключенных, завяжется потасовка. Может быть, у Джеймса недостаточно развит инстинкт самосохранения или он еще не отошел от предыдущего приема, но в следующее мгновение он на глазах Шерлока высыпает белую дорожку по своей ладони. Холмс бледнеет. - Не здесь. Мориарти с вызовом смотрит ему в лицо, он хочет, чтобы они оба затянулись. - Джеймс, нет. Видимо, это самая бесполезная фраза, когда-либо звучащая на земле. Шерлоку не так тяжело сопротивляться своей тяге, как самому Мориарти. Он пораженно смотрит то на спокойное лицо Джеймса, то на белый порошок на его ладони. Ему хочется согласиться, но он не может. Джеймс слащаво улыбается, испытывает его, склоняет голову. - Почему, Шерлок? И тот открывает рот, чтобы ответить, но внезапно ему приходится сосредоточенно подбирать слова. - Потому что... Как правило, под действием наркотиков, мы... Во взгляде Джима играет явная насмешливость, он с нетерпением ожидает продолжения этой речи. Шерлок затыкается, с проницательной серьезностью взирает на лицо Мориарти. Как будто у него не хватает сил вслух сказать то, чего сам не хочет признавать. - ...Здесь люди, Джеймс. - Ты так боишься? Боишься не удержаться? - Нет. - Чего ты боишься, мой мальчик? Мориарти выигрывает тогда, когда детектив, убив секунды на раздумья, притягивает его ладонь и одним длительным вдохом через нос стирает с нее пыльную дорожку. Это не героин, это кокаин, который сейчас красочной мутью поплывет у него перед глазами, следы порошка остаются над его губами, Шерлок выдыхает и откидывается на спинку стула. Все звуки, в особенности пение Бена Барнса в играющем фильме, становятся острее, громче, как будто на все происходящее вокруг накладывают блестящий цветной фильтр. Шерлока кроет с головой, ему хочется улыбаться, хочется встать на ноги и обежать помещение, что он и собирается сделать, незамедлительно поднимаясь со своего места, но Джеймс, удержав его за униформу, силой возвращает его на место. - Тише, здесь нельзя бегать. Шерлока едва ли не трясет от прилива энергии, он смотрит на Мориарти безумными глазами, и какая-то навязчивая мысль бьется в его голове. - Ты хотел затянуться, - он произносит это чуть быстрее обычного, моргает чуть чаще, и почему-то некоторые заключенные начинают с подозрением коситься на них обоих. Джеймс сдержанно ухмыляется. - Я не настолько зависим, как ты. - Но ты будешь. Шерлок навязчивый, куда более храбрый, чем в первые дни их совместного проживания, Шерлок уверен в том, что Мориарти может идти на уступки взамен на его послушание. И этот пустой стакан из под кофе - тому доказательство. Бен Барнс все еще поет, а они оба сидят под наркотиками, с непривычки у Мориарти идет кругом голова, Шерлок же начинает тратить огромный прилив энергии на применение дедукции к окружающим заключенным - он видит их насквозь, читает их прошлое по сгорбленным спинам и бритым затылкам, его внимание приковывает тот самый азиат, позорно изгнанный со своего места, ибо на его шее виднеется необычная символическая татуировка японского происхождения, и у Холмса бы наверняка получилось вспомнить, подобрать нужный схожий иероглиф, если бы не дрожь по всему телу, возникающая от того, что горячая ладонь Мориарти оглаживает его колено, опускаясь ближе к паху. Это сражает его, на мгновение Шерлок прикрывает глаза, сдвигает ноги ближе и упорно игнорирует чужие действия. Джеймс не веселится, он властвует, делает то, что хочет, прямо сейчас, спокойно наслаждаясь британской мелодрамой и дрожью Холмса, трогает его между ног, проходится по внутренней стороне бедра, слегка давит, заставляя Шерлока раздвинуть колени, Джеймс знает, как нужно его трогать, как Шерлок хочет, чтобы его трогали, и как он боится чужого применения силы. О, Холмс бы смог насладиться этим сполна, он умеет получать удовольствие так, как научил его Мориарти, но есть то, что не позволяет ему сейчас это сделать. Например, аудитория, присутствующие люди. И он отчаянно вцепляется в руку Джеймса, не позволяя ему двинуться дальше. - Не сейчас. Эти слова не удовлетворяют Мориарти, и Шерлок делает вдох, давит свое раздражение, чтобы произнести одно из самых ненавистных в жизни слов. - ...Пожалуйста. Эти случаи - единичны. Никаких "пожалуйста" и "спасибо" не было в их отношениях, не было даже самих отношений. Мориарти не требовал благодарности за свою опеку, Шерлок и не стремился ее выказывать, ни за то, что большую часть времени чувствовал себя сытым и отдохнувшим, ни за то, что отныне от него пахло лавандовым мылом, а не ржавой водой. Ни за наркотики, ни за их бурную близость. Может быть, он был благодарен, но никогда этого не показывал. Он знал лишь то, что без Мориарти он едва ли в состоянии здесь существовать, но не знал о том, что постепенно вся эта тюремная идиллия подходит к концу. В очередной день визитов к Джеймсу Мориарти впервые за долгое время пришел посетитель. Его вызвали прямо из камеры, он покинул ее, оставив ошарашенного Шерлока лишь ждать грядущих последствий, и его визитером был никто иной, как полковник Моран. Он никогда не горел желанием совершать перелет из Лондона в Сербию, тем более ради десятиминутной встречи. Это человек сомнительных нравов, но он ни разу не подводил своего шефа. Его можно заносить в книгу рекордов Гиннесса по совершенно отдельным критериям. Например, по количеству разбитых оптических прицелов. Недавно ему исполнилось 48 лет, он уже давно работает один, и уже успел забыть историю о британском мальчике-гении, из-за которого пришлось взламывать Тауэр. И вот он, снайпер, ростом в шесть с половиной футов, сидит за этим проклятом столом в камере визитеров, и единственное, чем этот прием отличается от остальных - это то, что за стеклом нет наблюдащего охранника. Он куплен, подбит, связан, он не будет или же просто не в состоянии наблюдать. Себастьян Моран ненавидит лишних наблюдателей, он умен и расчетлив. Как и его босс, неторопливо восседающий за стул напротив. - Устроил себе туристический круиз? - насмешливо интересуется Мориарти. Ему слишком давно не приходилось видеть своего подчиненного, и сейчас он отчетливо видит эти незначительные изменения - затронувшая волосы седина, густая щетина. Моран явно не собирается приветствовать его или улыбаться ему в ответ. - Нам нужно оборвать поставки. Разумеется, речь идет именно о поставках наркотиков, на которых уже выживает половина подземной тюрьмы. Поэтому Мориарти мрачно изменяется в лице, приближается, пристально заглядывая в лицо полковнику. - Кому это нужно? - не зачем, не почему, Джеймс склонен задавать очень исключительные вопросы. - Инспекции, которая будет проводиться здесь в ближайшее время. Джеймс стремительно мрачнеет, его охватывают подозрения и сомнительное чувство тревоги. Себастьян никогда не преувеличивал реальную опасность, в нем не было такого юношеского максимализма, так что если он приехал сюда, только чтобы сказать об этом, то приходит время для начала волнений. Он с выжиданием смотрит на Мориарти, который не выглядит напуганным, он выглядит разъяренным. - Они ничего не найдут. Я исправлял все почтовые бланки, нигде даже не указан вес проходимых товаров. - Джим, они проходили через таможню, - хмурясь, снайпер обрывает его. - Все зафиксировано на проходном контроле, они сразу просекут всю твою корректировку. Все, до единой. Половина твоей тюрьмы сейчас засветится с подгаженным анализом крови. Как ты думаешь, кого к стене припрут первым? Себастьян говорит много, в его железном голосе тоже звучит предательское беспокойство, и Мориарти щурится, с неким неверием слушая его речь. - По-твоему, инспекцию нельзя подкупить? - Инспекцию Майкрофта Холмса в тюрьме, где сидит его младший брат. Все резко становится на свои места, и Джеймс сосредоточенно облизывает сухие губы. - То есть... Предположим, что они что-то найдут. - Ты считаешь, что тебе идет оранжевый? - Моран усмехается, окидывая взглядом униформу своего босса, - Джеймс, тебя будут судить на национальном уровне, остаток жизни ты проведешь в изоляторе. Как недоделанный Стивен Рассел. Один раз ты уже попался, больше у тебя нет права на ошибку. Мориарти отводит взгляд, внезапно понимая масштабы приближающегося смерча, о котором его будто не смогла оповестить ни единая метеостанция. - Мне нужно... Все зачистить? - Все, все наркотики, все документы, просто избавиться от всех следов и причастных. - Моран, там тонна макулатуры. Ее никто уже не вынесет. По всей тюрьме спрятано не менее полутора килограмма кокаина. Разве что... Они оба думают об одном и том же, полковник одобрительно ухмыляется. - Твоя зажигалка все еще при тебе? MNDC ожидает самый крупный пожар за всю историю его существования со Второй мировой войны. И опять Джеймс Мориарти в главной роли, снова замешан в самых непристойных аферах. Он холодно всматривается в лицо своего подчиненного, и неожиданно замечает кольцо на его правой руке. - Стоило сесть на пару месяцев, ты успел жениться? - Стоило начать планировать свадьбу, как ты успел сесть.