Твой первый

Воздух спирает дыхание, застревает в горле и заставляет глаза слезиться. В детстве Шерлоку говорили, что ни в коем случае нельзя открывать окна - поступающий кислород даст пламени распространиться по помещению, а сейчас они открыты на распашку, и огонь, как оголодавший зверь, чья цель - поглотить, уничтожить, окидывает все подряд. С ним сгорают возложенные по крупицам труды Джеймса Мориарти, потерянные часы работы, потерянные человеческие жизни. Стоит стойкий запах гари, обжигающий нос, горящее стекло, отдающее жженой резиной, и после, как завершающий трапезу десерт, тошнотворно мерзкий запах горящего мяса - это огонь затрагивает еще теплый труп, поджаривает его среди бумаги и полиэтилена на каменном полу, сначала начинает полыхать его одежда, потом чернеет кожа, отходит рваными жареными слоями. Давно пора уходить, но Шерлок не может. Он задохнется здесь, в этом помещении, где его впервые соблазнил Джеймс Мориарти, где ему хватило одной сигареты, чтобы опуститься до искренней благодарности. Сколько раз после этого они были с ним близки, сколько раз Шерлок испытывал дьявольский оргазм, и никогда не позволял Мориарти переходить на поцелуи. Зачем? Чертовы сантименты, людям как всегда свойственно навязывать себе бесполезные идеи, поцелуи - тоже самое, что ароматические свечи, в принципе не играющие никакой роли в человеческом прогрессе. Он не видел ни единой причины для этого, и более того - он остерегался сближаться со своим бывшим соперником, опускаться до слащавых жестов романтики, потому что это была бы его последняя ступень деградации, очередные к черту разрушенные границы дозволенного. Но сейчас его легкие спирает от отсутствия кислорода, отвлечься от жареного запаха трупа удается удивительно легко. Точно так же, как и отнять человеческую жизнь. Точно так же, как и возбуждаться от этого играющегося в венах чувства опасности - это так легко, потерять сознание от избытка угарного газа. Шерлок задыхается. Но вовсе не от дыма, от влажных губ Джеймса, его колющей щетины, языка, проникающего в рот - и он не сопротивляется, он отвечает, подается в ответ, его пальцы зарываются в темные волосы Мориарти, Холмс сминает его губы настойчивее, его сердце колотится, в забытьи он приталкивает Джеймса к стене - он не думал о том, что сможет так увлечься этим. Он не думал о том, что так захочет этого. Его глаза плотно закрыты - он делает это не впервые, но он впервые делает это с мужчиной и впервые с таким желанием. Ему хочется прижаться к нему всем телом, позволить ему исследовать языком весь свой рот, сплетаться с ним, обхватывать его губами, чувствуя, как от его напора начинают дрожать ноги. Но главный источник напора здесь вовсе не криминальный гений, это сам Холмс, и Джеймс первый отстраняется, делая попытки отдышаться перед тем, как Шерлок вновь захочет продолжить. - Нам пора, мой мальчик, - Мориарти на мгновение останавливает его, заглядывает в туманные светлые глаза, словно пытаясь вернуть его в реальность, но Холмс неумолим, один раз покусившись на что-то новое, он хочет этого снова и снова. - Еще нет... - его ладони упираются в грудь Джеймса, не давая ему сдвинуться с места, он сбито дышит в его губы, вновь накрывая их своими, прижимается к ним, изучающе обводит языком, - Я впервые делаю это с тобой... трезвым. - Мы здесь задохнемся, - руки Мориарти обхватывают его запястья, ненавязчиво отводят от себя, Джеймс тоже сходит с ума от происходящего, но в нем еще остались крупицы самоконтроля, - Нужно уходить. Сейчас. Шерлок ожесточается, ему все равно на всякие причины и обстоятельства, он будто не понимает, что пламя настигает его со спины, и почему ему так остро хочется начать откашливаться. Мориарти прав, он всегда прав, но сейчас Холмс получает столько удовольствия, принуждая его остаться. Тот не может отказать, он гладит Холмса по спине, обвивает руками поясницу, просто позволяя себе забыть о всяком самосохранении - его возбуждает эта активность с чужой стороны, он впервые может за ней наблюдать. Скорее всего, причиной всего происходящего послужил адреналин, резко возбудивший Шерлока. Выброс энергии, как реакция на что-то из ряда вон выходящее, и началось все тогда, когда они вдвоем начали подготовку, сборы к самому этому "инциденту". Они вскрывали все тюремные заначки - в основном это были отходящие от стен плиты, за которые можно было уместить что-то незначительное, щели в полу, книги, с некоторыми заключенными приходилось обходиться грубее - Шерлок, демонстрируя превосходство своей физической силы, скручивал бедолаге руки, Джеймс же подходил спереди, с горящими безумными глазами подставлял к горлу заостренный осколок стекла, и выдавал лишь "снимай с себя ботинки". Да, обувь - это тоже был своеобразный перенос контрабанды, и догадался об этом лишь сам Холмс, когда Мориарти начал бесноваться от того, что они до сих пор не могут отыскать как минимум 100 грамм кокса. "100 гребанных грамм до сих пор витают где-то в прострации, черт возьми!" - Мориарти ни разу не впадал в дьявольское раздражение на глазах Холмса, в то, во время которого он расхаживал по камере и агрессивно нападал на стены с кулаками. Его лицо искажалось от ярости, он сжимал зубы, разбивал руки и успокаивался только, когда Холмс ловил его запястья, разворачивал к себе. "Я их найду." И он говорил правду. Только с условием, что они обойдутся без жертвоприношений. Но наркотики - это была лишь первая составляющая. Необходимо было избавиться от всего, от всех следов, от всех документов за все эти несколько месяцев. Надавив на охранника Алана, Мориарти смог получить доступ к архивам и вынести оттуда все почтовые записи, даже снарядил самого Слэртиса ручной работой, лишь человек в спецодежде мог спокойно пройти по коридорам с ящиком бумаг и не вызвать подозрений. Разумеется, все они были размещены еще и в электронном виде, потому Джеймс проводил много времени в кабинете за компьютером начальника, взламывая систему. Предстояло много работы, в этой рутине Джеймс Мориарти не успевал думать о том, какой хаос его окружит тогда, когда поставки наркотиков оборвутся. Ему нужно было думать о будущем, о том, как сохранить жизнь им обоим. Сможет ли Шерлок соскочить с иглы? Быть может, этот вопрос и мучил Мориарти, но ответ на него всегда был один - выбора у Холмса не будет. Их финалом были совместные приготовления - они были вдвоем в почтовом отделе, хаотично вскрывали коробки и сбрасывали на пол сотни бланков, те разлетались по помещению подобно опавшим листьям, Холмс рассматривал их и мог полностью восстановить в разуме представления о том, как Джеймс Мориарти, куря здесь каждый день на рабочем месте, вручную заполнял каждый из них, не дописывая ровно столько грамм, сколько он провозил через таможню. Он начинал с острого аккуратного почерка, а ближе к 7ми вечера тот становился все более размашистым - да, Мориарти тоже человек, он тоже устает, он тоже не рад здесь оказаться, но в отличии от всех остальных, он всегда контролировал свое пребывание здесь. Он контролировал всех. Сейчас он едва ли контролирует себя. Он сидит на полу, сосредоточенно хмурясь, быстро перебирает бумаги руками, наблюдая за ним, Холмс задается вопросом - что именно является его причиной беспокойств? Задумываясь о всей человечности, всей сентиментальной привязанности, которая есть в Мориарти, можно ли предположить, что он делает все возможное, чтобы отгородить их обоих от неминуемых последствий? "Здесь не все, нет, здесь не все!" Он не может найти поставки за половину прошлого месяца, злится, Холмс мрачно окидывает взглядом всю его фигуру. "Слэртис еще не принес их." И они ждут его вдвоем, Мориарти заметно нервничает, щелкает зажигалкой, под конец он откидывается на спину, разваливаясь на своих многочасовых бумажных трудах. Они окружают его, он безучастно смотрит в потолок, ему все равно, что он лежит на полу, он чувствует некое истощение. Потом переключает свое внимание на Холмса, все еще мрачно исследующего особенности его почерка. Их здесь всего двое, кто-то из них все еще должен контролировать происходящее, быть стимулом двигаться дальше. "Знаешь что, Холмс..." Мориарти довольно ухмыляется, подпирает затылок рукой и вызывающе облизывает губы. "У нас здесь полтора килограмма кокаина. Что ты об этом думаешь?" И Шерлок смотрит на него так невозмутимо, будто именно этого вопроса ожидал. Ему хочется усмехнуться, но он сдерживается, отпуская не менее двусмысленную реплику: "Думаю, что сейчас здесь будет жарко." Весьма специфический юмор, но Джеймсу достаточно, чтобы расхохотаться, он готов поклясться, что если бы не прибывание Слэртиса в ближайшее время, то он бы нашел лишние минуты, чтобы заставить Холмса вспотеть. Это то, что ему нужно. Он всегда наблюдает за Шерлоком так пристально, как это было в те времена, когда они были на свободе, когда тот боялся даже повернуться к нему спиной. Шерлок выглядит таким вызывающе спокойным, так демонстративно игнорирует все намеки Мориарти, лишь, наклонив голову изучает разметанные по полу бумаги, уделяя особое внимание записям. Почерк может рассказать многое о человеке, так он пользуется этим шансом сейчас, когда здесь еще не вспыхнул огонь. Да, их план банально прост - свалить все следы злодеяний в одну кучу и избавиться от них самым доступным и традиционным методом. И в этом им поможет охранник Алан Слэртис, фигурирующих во многих действиях Джеймса Мориарти - он один из самых преданных и жалких персонажей этой пьесы, потому что у него есть так много слабых мест - зависимость, любимая жена. Они просто ждут его в тишине, Джеймс не отводит от Холмса взгляд, а тот задумчиво обводит пальцем свои губы, когда читает очередной заполненный Джеймсом бланк в своих руках. У него очень выделяющиеся заглавные буквы, иногда он забывает обозначать концы предложений и подписывается не своими инициалами, а именным номером. Шерлок прозрачно усмехается, едва переведя глаза на лежащего на полу Мориарти, и тут же столкнувшись с его прямо направленным взглядом. Он не перестает пялиться, как будто читает его точно так же. "Ты знаешь, на что меняешь свою свободу, Холмс?" В голосе Джеймса нет издевки, возможно, это самый искренне звучащий его вопрос. Ведь Мориарти каждое мгновение думает о том, что он, не позволив Майкрофту Холмсу обнаружить на территории MNDC следы контрабанды, исключает возможность того, что тот вызволит своего младшего брата. У него не будет повода давать ему свободу, не будет причины обрывать его доступ к наркосети. Шерлок хмурится. Он уже давно не зависим от своего брата, теперь он здесь, с Мориарти, и все же сам по себе. Джеймс тоже знает это. Он просто ребячится, валяясь на полу, от чего-то задает такие серьезные вопросы. И Холмс стоит над ним, лежащим, упирается ногой в его грудь и смотрит в его лицо сверху вниз. "За меня никто никогда не делал выбор. Ты сомневаешься?" Это уже не мальчик-детектив, это храбрый Холмс, он хочет играть в соперников, но Мориарти слишком безучастно улыбается ему в ответ. "Я буду первым, кто сделает выбор за тебя." Холмс смотрит на него с холодом, он скрывает все то очарование, которое внушает ему этот обезвреженный, совершенно неприступный Джеймс Мориарти, лежащий на полу - под его глазами следы бессонницы, на его плечах - оставленные импульсивно чувствительным Холмсом следы пальцев. В этот интригующий момент их молчаливой борьбы дверь отворяется вовремя прибывшим Слэртисом, он проносит в помещение последний ящик документов и с недоумением наблюдает происходящее. Джеймс мгновенно отвлекается, спонтанно оттолкнув Шерлока, вскакивает на ноги, чуть ли не бросается к этой коробке - ему необходимо удостовериться в том, что все на месте, он ничего не оставит. Мужчина в спецодежде мрачно косится то на его метания, то на его невозмутимого спутника, который, казалось бы, только что прижимал его к полу. В нем он смутно узнает того мнимого гения, которого в свое время называл ублюдком и клоуном. "Это последний. И, ради бога, я надеюсь, что вы передумали это сжигать." Охранник явно встревожен, он ловит на себе недружелюбную улыбку Мориарти. "К твоему сожалению, Слэртис. Более того - ты будешь принимать в этом участие." И Алан рассчитывал на более приятные исходы событий, нежели на то, что ему придется поджигать все это самолично. Он изменяется в лице - ведь ему приходится рисковать всем ради репутации двоих преступников, рисковать своей карьерой, своей семьей. Нет, наркотики - это лишь одна из причин, по которой он не может сказать Д16М01 "нет", главная причина - это его люди, шагающие на свободе, готовые в любой момент приставить нож к горлу любого его недоброжелателя, или же надавливать на шею его жены. И поджог необходимо провести прямо здесь - Слэртис запирает двери, на случай, если особо любопытный персонал вдруг отреагирует на дым, впрочем, на верхних этажах мало караула. Джеймс медленно ходит вокруг него, напевает слащавые уверения о том, что план не поддается сомнениям. "Ты боишься, Слэртис? Ты будешь здесь в роли безуспешного героя, объятый пламенем, солдат первого реагирования, что пытался сделать все возможное." Нет, Алан не верит ему, просто у него нет выбора. "Здесь есть камеры." "Нет, Слэртис, я отключил их полгода назад." Камеры - не то, почему ему нужно беспокоиться. В его руке - ледяная металлическая бензиновая зажигалка, ее только что вложил Мориарти, дышащий ему в затылок. Шерлок знает такого Мориарти - безумного манипулятора, злодея, сейчас он в роли самого себя, нависает над горой яда, бумажной информации и обреченным человеком. Казалось бы, Алан Слэртис столбенеет - он не в силах щелкнуть зажигалкой, даже не может ее открыть, он бледен и напряжен, он просто чужая марионетка. "Черт возьми, Слэртис, ты бесполезен." После всего сделанного под принуждением он получает эти слова практически себе в лицо, но нет, Мориарти стоит позади него, нагло обворовывает его обмундирование, поэтому следующее, что происходит - на запястьях охранника защелкиваются наручники. И он впадает в панику. "Какого черта, стоп, что вы..." Мориарти крепко держит его за скрученные руки, подло пинает со спины, заставляя упасть на колени, и у стоящего впереди Шерлока от неожиданности вытягивается лицо. Он внезапно понимает, что Джеймс собирается сделать. Мужчина в его руках с силой дергается, пытаясь вырваться, но этот ирландец совершенно невнушительного роста умеет демонстрировать свое физическое превосходство. Он волочит его по полу, его лицо искажено от ярости, охранник Слэртис еще не улавливает всю суть происходящего, даже когда тот приталкивает его лицом к упакованным полутора килограммам кокаина. Он дергается, ругается, орет, его скованные руки заломаны Джеймсом, в самый позвоночник с силой давит его нога - Алан не может сопротивляться. "Какого хрена, Мориарти?!" Шерлок будто напуган - его глаза светятся, он неверяще смотрит на дьявола, что оттягивает человеку руки, рискуя вывихнуть плечи. Слэртис резко перестает браниться, когда над его головой щелкает маленькое пламя. Его хотят сжечь вместе с этим помещением. Он замирает. "Я буду кричать." И Джеймс более не улыбается ему в ответ. "Но отсюда тебя никто не услышит. Особенно, если ты будешь без сознания." Сжечь. Охранника. Вместе с бумагой и наркотой. У Шерлока начинают подрагивать пальцы - вовсе не от страха. Слэртис обезумевше орет во все горло, он дергается и умоляет Мориарти, он кричит про свою жену, не желая оставлять ее одну, он боится умирать, он боится сгорать заживо. "Пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого!" Шерлок не уверен в том, что хочет принимать в этом участие. "Позвольте мне уйти, я ничего не расскажу!" Но Мориарти одним лишь взглядом подзывает его к себе, и детектив на негнущихся ватных ногах подплывает к нему, как будто опытному наезднику, строго шпорящему своего скакуна. "Я обещаю, Мориарти, я клянусь тебе, ради моей семьи!" Но Джеймс не слышит его, он искушенно оголодавшим взором смотрит в от чего-то бледное лицо Холмса. И произносит лишь два слова. "Выруби его." Рука Шерлока тяжелее его собственной, и сейчас он хочет этим воспользоваться, подключить его. Холмс стоит без движения - некоторое время он не может подчиниться Мориарти, вновь пойти на насилие, к которому он привык на территории этой тюрьмы. Потому что на самом деле этого не должно происходить. Алан заткнулся вместе с глухим ударом кулака Холмса по его затылку. И обездвижено рухнул на пол. Мориарти отпускает его скованные руки, начавшие синеть от его жесткого захвата, и, сделав шаг к Холмсу, нежно одобрительно проводит ладонью по его ничего не выражающему лицу. "За тебя никогда не делали выбор, мой мальчик?" Холмсу не хочется отшатнуться назад, потому что безумие в голосе Мориарти, на его лице, притягивает его. Только сейчас он понимает, что его лицо находится выше уровня его роста, потому что Джеймс стоит на теле еще дышащего Слэртиса. "Мы не можем просто сжечь его живьем." Так говорит Шерлок, потому что он остается при своих моральных правилах, всегда, даже когда Джеймс столь мягко проводит ладонью по его лицу. Он все еще вертит зажигалку в своих пальцах, и на этот раз она вспыхивает в решающий раз. "Я могу." Он отпускает ее, она выскальзывает из его пальцев, глухо стукает о застеленный бумагой пол, рядом с лицом отключившегося охранника. Дома его ждет жена, а рядом с ним крошечными искрами разрастается живой огонь, забивает нос щекотливым дымом. Он почти обжигает ноги Холмса, от чего тому приходится отпрянуть в сторону, толкнуть за собой Мориарти. "Что ты делаешь?!" Шерлок злится, впервые на их памяти позволяет себе это, потому что действия Джеймса окончательно выбили его из колеи. А Холмс умеет злиться, один из его талантов, в то время как Мориарти улыбается ему так, как будто хочет расхохотаться, это триумф его огненной эстрады. Ведет себя, подобно идиоту, и детектива вымораживает это, едва ли он сдерживает себя, чтобы не ударить Мориарти по лицу, пока они не начинают задыхаться в этой комнате. Словно он взял и изменил их совместные планы в самый последний момент, сделал так, как было угодно ему и только ему, снова сотворил нечто неординарно жестокое. И словно это было... чертовски возбуждающе. Не позволяя делать этого с собой ранее, Шерлок делает это сам - прижимается к Мориарти вплотную, избежав его вопросительного взгляда, приникает к его губам. Ему нужно вспомнить, как это делается, действовать чисто инстинктивно, совершенно невинно и мягко сминая его губы, лишь до того момента, пока Джеймса не выводит это из себя, пока он не перехватывает инициативу, проникая своим языком глубже, обвивая руками его поясницу и приталкиваясь к нему теснее пахом. Холмс впервые захотел этого, впервые делает это сам. В его желаниях раньше никогда не было пункта "поцеловать Джеймса Мориарти". Многое, связанное с ним, но вовсе не это. Он не соглашается уйти, он не хочет уходить, он подчиняется Мориарти лишь тогда, когда от плотного дыма теряет ориентацию в пространстве. Возможно, тогда он еще не понял того, что их безостановочное соперничество встало на паузу.