The world of darkness

      Напряжение повисло в воздухе, наливаясь свинцовой дымкой и растекаясь удушливым вербеновым ядом, что она отчего-то ощутила даже кончиками белокурых волос за мгновение до того, как увидела силуэт женской фигурки в полумраке. И отблеск рыже-красных волос мигом выдал их обладательницу, вопя об опасности.       — Здравствуй, Ребекка, — женский голос отозвался эхом от высоких каменных стен, сопровождая собою звук взведенного курка револьвера, что потонул в отзвуке её участившегося сердцебиения, выдающего ликование и тщательно скрываемое волнение.       Это и впрямь оказалось непросто — отыскать ту, кого братья с такой тщательной бережностью скрывали, как прячут собственное сердце от любовных ран. Ведь она их малышка Бекка, которую любит каждый из Майклсонов с особой нежностью.       — Аврора… — едва сумела выдохнуть её имя Ребекка, мгновенно напрягшись и силясь оценить свои сомнительные шансы, что сильно ухудшала обжигающая кожу метка на запястье.       Удивление играло в по-наивному васильковых глазах первородной сотней оттенков, оно отражалось на её лице и скользило в каждом настороженном жесте, что было обращено на давнюю подругу.       — Что ты делаешь?! — пробормотала Ребекка, зная, что это не блеф и понимая, что пули сделаны из того самого белого дуба, способного отнять жизнь даже первородного вампира, обратив в прах его могущество, — Ты ведь тоже умрёшь! Ты из моей кровной линии.       — И что? — переливчатый смех тотчас же сорвался с её губ, как и одинокая слезинка, скатившаяся по бледной коже её щеки, которую она смахнула небрежно тотчас же, — Мой брат на дне океана, он умирает раз за разом. Я чувствую его боль каждой клеточкой своего тела, и это сводит меня с ума… Я хочу, чтобы Клаусу стало так же больно! — её рука дрожала, а слёзы застилали взгляд, мешая рассмотреть ненавистное ей лицо, так похожее на лицо её некогда возлюбленного в этот миг. — Ведь, как оказалось, самая большая слабость Никлауса Майклсона — ты, Ребекка. Для него нет никого дороже тебя… Твоя смерть убьёт его, — последние слова де Мартель были приговором, зажигая всполохи ненависти в хмуром взгляде зелёных глаз.       Аврора ещё несколько мгновений медлила, с силой прикусывая нижнюю губу зубами и решаясь, а затем, наконец, нажала на спусковой крючок, слыша громкий звук выстрела и едва слышный отзвук падающего тела, покрывающегося тотчас же уродливыми, серыми венами. Вот и всё. Ребекки Майклсон больше нет, и осознание этого вызвало её улыбку, отдающую безумием.       Она сделала глубокий вдох, готовясь к скорой смерти и наслаждаясь последними мгновениями, зная, что смогла вырвать сердце из груди первородного гибрида, что слыл непобедимым и кричал, что любовь — это слабость. И она смогла его сломать, уничтожив той слабостью, которую он так презирал, но не в силах оказался побороть.