The world of darkness

      Наверно, трудно говорить о нормальности, когда твой отец первородный гибрид, окропивший свои руки в крови тысяч убитых. Быть может, их было и больше, вот только кто решится поведать это малышке Хоуп, которую нужно оберегать старательно от жестокости сурового мира. Сплошные войны, игры во власть, амбиции, амбиции и ещё раз амбиции. А ещё в придачу жажда крови и тяга к жестокости, что холодит приятно кровь, обнажая скрытые животные инстинкты истинных монстров ночи. Фамилия Майклсон и впрямь сродни темнейшему проклятию, что губит всех находящихся поблизости к ним. Попросту потому что смерть ходит по пятам, не решаясь коснуться, и забирает вместо этого близких к ним людей, окатывая горечью потери бессмертные сердца.       Быть может, вопрос времени, когда этот мир отберёт у них тех, в ком не течёт кровь Майклсонов, но кого они без сомнения называют семьёй? Быть может, скоро не станет и Кэролайн, которую Хоуп никогда не называла своей матерью, как бы добра та к ней не была. Её настоящая мать погибла, защищая эту семью, до последнего вздоха выцарапывая волчьими когтями и острыми клыками право на воссоединение Майклсонов, жертвуя собой ради счастья своей дочери. Впрочем, никакой злости к Кэролайн у неё не было. Кэролайн любила её отца, она делала его счастливым, сумев лишь парой ласковых касаний к его колкой щетине вызвать у него улыбку, которую Хоуп редко видела на его губах после смерти своей матери. Он ощущал за это вину перед ней, она знала это. Так же, как и видела вину в его глазах, когда он представил ей Кэролайн и её двух дочерей, что являлись последними представительницами ковена близнецов, унаследовав от своего дяди губительный ген еретика.       Они оказались совсем разными. И если Джози часто улыбалась, бережно относясь к магии и советам Фреи, то Лиззи оказалась замкнутой одиночкой со страстью к огню, за всполохами которого она любила наблюдать, щёлкая частенько металлической зажигалкой. Она говорила, что ей нравятся имбирно-рыжий цвет волос Хоуп, в пряди которых так любила зарываться пальчиками, чуть оттягивая, и оставлять на губах названой сестры невесомый поцелуй.       Губы у Лиззи были вкуса спелой вишни, а кожа мраморно-белая, будто бы мерцающая, и Хоуп нравилось касаться её нежно кончиками пальцев, вызывая томный девичий вздох в ответ. Магия, текущая по светло-голубым венам, казалась неконтролируемой и опасной, Хоуп ощущала это даже на расстоянии, понимая от кого ей передался столь дикий нрав. Лишь Кэролайн под силу оказалось его усмирить, проведя ласково по прядям её белокурых волос и оставив мягкий поцелуй на щеке, шепнув на ушко слова любви.       — О чём думаешь? — спросила вдруг Лиззи, чуть привстав на локтях и взглянув на её лицо, внимательно всматриваясь в зелено-голубые глаза, доставшиеся той от отца.       Хоуп многое досталось от Клауса, за исключением улыбки и смугловатой кожи. Да и характер у неё был куда более спокойным, чем у вспыльчивого гибрида, чьи глаза частенько горели янтарем, обнажая в нём волка.       — О тебе, — Хоуп слегка улыбнулась, касаясь неторопливо её ладони, переплетая их пальцы вместе и замирая на мгновение, давая себе прочувствовать магию, заскользившую по их венам, что сливалась в этот миг воедино, вызывая лёгкое покалывание.       Лиззи в ответ на это благодарно кивнула, слегка улыбнувшись этому жесту. Ведь Хоуп знала, что она всегда лучше себя ощущает с магией в венах, испытывая самую настоящую ломку в её отсутствие и готовясь вот-вот взорваться, словно пороховая бочка, объяв всё разрушающим пламенем. Иногда ей казалось, что так и произойдёт однажды, что она потеряет над собой контроль и позволит магии управлять собой. Впрочем, её дядя, наверняка, этому был бы только рад.       — У нас не так уж много времени осталось, — Лиззи вновь улеглась поудобнее на просторную кровать, обращая взор серо-голубых глаз к бежевому потолку, и зарылась пальцами в её огненные локоны, ласково и неторопливо перебирая их, — Скоро они уже вернутся.       Они никогда не обсуждали, что будет, если родители прознают об их связи, предпочитая задвигать этот вопрос подальше и не думать о возможных последствиях. Всё же, они даже не родственники, пусть и выросли под одной крышей, вместе творя шалости с магией под руководством доброго дядюшки Кола. Но всё же, осуждений им вряд ли удастся избежать, потому их чувства и оставались тайной. Их чувства были только для них двоих, и обе они хотели, чтобы так оставалось подольше.       — Тогда нам не стоит терять время, — Хоуп взглянула краем глаза на неё, прежде чем потянуть ткань белой майки вверх и коснуться губами кожи внизу её живота, ощутив прошедшую по телу названой сестры сладостную дрожь.       Улыбка невольно коснулась губ Лиззи, и она прикрыла глаза, ощущая ласкающие и совсем неторопливые прикосновения ладоней к своей коже, которыми та умело распаляла в её теле желание, окутывающее тёплой волной и вынуждающее её изогнуться навстречу к её губам, прокладывающим неторопливо дорожку из невесомых поцелуев к ложбинке между её грудей.       — Как же мне нравится, когда ты так делаешь, — на расслабленном выдохе произнесла Лиззи, вздрогнув вновь от того, как Хоуп прошлась ласкающе языком по чувствительному местечку у рёбер, сжав ладонью правое полушарие её груди.       — А так? — Хоуп игриво усмехнулась, гораздо увереннее проведя ладонью вдоль её впалого животика и коснувшись небольшой пуговицы на кожаных шортах, чуть натягивая и вызывая тихий всхлип от ощущений сладостного трения между бёдер.       — Обожаю, — довольно произнесла блондинка, потянув её настойчиво к себе за рыжие локоны, прежде чем коснуться игриво языком пухлых губ, вовлекая в чувственный поцелуй, вызывающий россыпь мурашек вдоль позвоночника и сладостное томление внизу живота, превращающееся в жар.       Потянув за молнию на шортах, Хоуп коснулась дразняще кончиками пальцев кружевной ткани белья, ощущая её сладостную влагу, и круговыми движениями провела по чувствительному местечку, ловя губами первый стон. Такая нежная, совсем сладкая и хрупкая под этими касаниями, теряющая сразу всю свою колкость и издающая мурлыкающие стоны. Но это только пока… затем она всегда перенимает власть, оставляя на теле красноватые царапины и едва заметные следы укусов, что неизменно исчезают через пару часов благодаря волчьей регенерации.       Запрокинув голову назад, Лиззи выгнулась всем телом, разводя ноги чуть шире в стороны, и вцепилась крепче пальцами в ткань одеяла, подаваясь бёдрами навстречу её пальцам, проникшим резким движением внутрь её лона и задевшим ногтями чувствительный бугорок внутри.       — Быстрее, — умоляюще прошептала Лиззи, вновь громко простонав и выгнувшись дугой, слыша её тихий смех в ответ.       Всегда отзывалась на её прикосновения так чувственно, уже дрожа в преддверии оргазма, что подступал всё ближе и ближе, повышая громкость сладостных стонов, пока её стеночки не сомкнулись плотно вокруг пальцев, а тело, покрытое лёгкой испариной, не задрожало, вынуждая всхлипнуть от наслаждения и лениво ответить на невесомый поцелуй Хоуп. И лишь раздавшийся оглушающе в повисшей тишине вздох, заставил их отстраниться слегка друг от друга и взглянуть одновременно в сторону приоткрытой двери в комнату, у которой стояли Клаус и Кэролайн, отчего-то вернувшиеся на пару дней раньше.       Осуждений от Клауса Лиззи и не ждала, зная, что его понимание морали размыто благодаря долгим векам жизни, а вот Кэролайн… что ж, с ней будет непросто объясниться.