The world of darkness

      Клаус ей с первых дней совместной работы показался странным: обуреваемый своими причудами, немного молчаливый и отстранённый от всего остального коллектива. И это всё весьма ловко объяснялось тем, что Майклсон — творческая личность до мозга костей, погруженный извечно в свои эскизы и мысли о новых проектах, находящийся на своей какой-то недосягаемой волне. Казалось, ему куда предпочтительнее общество грифельного карандаша и скетчбука, чем людей.       Но при всём при этом, сработаться с ним мог мало кто, даже его старший брат, их непосредственный начальник, старался к нему не лезть особо и пересекаться в офисе по-минимуму. Ведь когда дело касалось работы его отдела, Клаус становился самым что ни на есть свирепым волком, спорящим напропалую обо всех не устраивающих его деталях и бьющим метко по слабым местам сотрудников, которые надолго под таким-то руководством и не задерживались, переводясь в другие отделы один за другим.       Исключением стала лишь Форбс, с такой же тягой к идеальности, как и у него. Кэролайн его резкие перемены в настроении не особо волновали. Даже злостные крики она выслушивала всегда с лёгкой усмешкой на губах, закатывая периодически голубые глаза и по итогу произнося лишь одно короткое слово, которое бесило его ещё больше: «закончил?». В ответ на это Клаус обычно начинал кричать ещё громче, в надежде, что эта упрямая блондинка наконец переведется в другой отдел и поймёт попутно, что им ни за что не сработаться. Вот только сам не заметил, как пролетел почти год, и он уже даже умудрился назначить её своим заместителем. По этому поводу у Форбс вечно с тех пор сверкала довольная улыбка, с которой она принималась постукивать кончиком ручки по золотистой табличке с должностью на своём столе.       Кэролайн же казалось, что он специально дал ей это назначение, чтобы нагрузить работой и со злорадством указать на ошибки по итогу — она готова была даже поставить на кон свою премию. А ещё она задавалась периодически вопросом своей невезучести. Вот где это видано, что в начальники попадается столь симпатичный — горячий — мужчина, но при этом не понимающий или не желающий даже понимать ни единого намёка, не то что на свидание пригласить, а хоть осознать, что она к нему испытывает некие чувства? Да ещё и внимание привлечь к нему, как оказалось, практически нереально. Даже банальный трюк с ресничкой не прокатил. Он просто всучил ей зеркало и снова уселся за свой скетчбук.       Со стороны холла вдруг послышались шаги, будто бы он услышал, что она о нём думала в этот момент, и уже через пару секунд показался в поле зрения сам Клаус, одетый в тёмную хенли и держащий неизменных два стаканчика с кофе в руках.       — Доброе утро, — Кэролайн всегда здоровалась с ним первая, в ответ не получая ни слова.       Клаус мог лишь изредка пробурчать что-то нечленораздельное ей в ответ, придерживаясь своей дурацкой строгой субординации и всё же, позволяющий ей называть его по имени. Вообще, Кэролайн его считала знатным трудоголиком, не умеющим расслабляться совсем и улыбаться толком даже. Как с таким суровым человеком можно дружить? И почему именно её угораздило запасть на такого вот сурового мужчину?       А ведь в первые дни её и впрямь искренне удивляло то, почему же у него нет девушки с такой-то внешностью и явной харизмой. И всё же, существенный плюс у Майклсона и впрямь был — каждое утро он приносил ей её излюбленное латте с различными добавками, на его вкус. Уже только по этой добавке можно было отдалённо понять в каком он расположении духа пребывает сегодня. Да и, откровенно говоря, Кэролайн нравилось думать о том, как же он выбирает ей кофе. Быть может, стоит у прилавка, раздумывает, покусывая чуть нижнюю губу неизменным жестом, и думает о ней в этот миг, стараясь понять, что может понравиться. Версию с тем, что он делает это наобум, она старалась не рассматривать.       Поставив её стаканчик с кофе на стол, он прошёл к своему рабочему столу, привыкнув уже окончательно делить с ней просторный кабинет. Честно говоря, Майклсон даже радовался немного тому, что может теперь совершенно спокойно за ней наблюдать исподлобья, зарисовывая мягкие черты женского лица и всё задаваясь который месяц вопросом: почему именно она его вдохновляет? Почему он так цепляется взглядом из раза в раз за её солнечные кудряшки, ослепительную улыбку и тёплый взгляд лазурно-голубых глаз?       — Как настроение? — она повернулась к нему в пол-оборота, откинувшись чуть на высокую спинку офисного стула, посматривая на то, как он сосредоточенно раскладывает вещи на своём столе, следуя известной лишь ему системе, — Мне готовиться закатывать глаза?       Уголки его губ дрогнули в улыбке в ответ на реплику, обнажив чуть ямочки на щеках, и Кэролайн тут же звонко рассмеялась, совсем не видя, какой восхищённый взгляд он бросил на неё украдкой, вновь отворачиваясь и принимаясь сосредоточенно раскладывать эскизы.       Вот он, весь Майклсон, подумала Кэролайн, потянувшись за своим стаканчиком с кофе, сперва сделав глубокий вдох, чтобы понять, чем же он удивит её сегодня. Кофейный напиток пах шоколадом, и она лишь удручённо покачала головой, ведь шоколадный сироп был всего лишь пару дней назад. Видимо, он устал придумывать что-то новенькое или и впрямь выбирает всё это методом тыка.       Сделав глоток, Форбс недоуменно нахмурилась, ощущая на языке привкус сладкого и такого согревающего горячего шоколада с корицей. Даже измельченные маршмэллоу в напитке чувствовались! И это уж точно не походило на её латте. Взглянув бегло на Клауса, она опустила взгляд на стаканчик, где красовалось выведенное торопливо: «Майклсон».       — Ты пьёшь горячий шоколад?! — удивлённо воскликнула Кэролайн, встречаясь тут же с ним взглядом и замечая растущее в его зелено-голубых глазах чувство смущения, — Врать — нехорошо, знаешь ли, — поставив вновь стаканчик на стол, она даже скрестила руки на груди в обиженно-возмущённом жесте, вздернув тонкую бровь.       Впрочем, её и впрямь начал забавлять тот факт, что её босс, весь из себя такой строгий-строгий, пьёт сладкий горячий шоколад с зефирками, а вовсе не тот чёрный крепкий кофе, который он использовал, как аргумент, чтобы с ней не делиться. А ей, между прочим, в начинающийся дождь пришлось бежать тогда за спасительной порцией кофе в кофейню через дорогу.       — Надеюсь, это останется между нами? — всё ещё немного смущённо, но от этого не менее серьёзно, пробормотал Клаус, забирая свой стаканчик и отдавая ей её латте, по привычке наблюдая за тем, как она делает первый глоток — такой момент всегда слишком волнительный ведь, и он каждый раз, затаив дыхание, всё опасается, что ей не понравится и она попросту скривится.       — А что мне за это будет, мистер Майклсон? — лукаво протянула его фамилию Кэролайн, — Согласитесь исполнить одно моё желание?       — Что это за желание? — Клаус заметно насторожился, впрочем, достаточно быстро расслабившись.       За это время он уже успел достаточно хорошо изучить Кэролайн, чтобы понимать, что она не выдаст его маленький секрет другим.       — Нет-нет, — запротестовала она, для пущей убедительности покачав головой из стороны в сторону, — Я его попридержу для лучших времён.       Клаус кивнул согласно в ответ, соглашаясь тем самым на условия, и наконец уселся за свой стол, чтобы поскорее погрузиться в работу и вернуть себе маску серьёзности. А вот Кэролайн, вновь отпив латте с привкусом мяты и чего-то ягодного — она попросту ещё не успела распробовать напиток как следует, — принялась размышлять, как же ей использовать это желание с пользой для них, чтобы он хоть разок ей ещё вот так, очаровательно-смущённо, улыбнулся.