Чёрные Озёра

Босоногая осень брела по болотам, Оставляла слезинки на травах колючих И стояла подолгу, следя за полетом Улетающих птиц и скучающих тучек. Зябко кутала белые плечи в туманы, Понапрасну стучалась в холодные зданья И смотрела на горы, леса и поляны, Опаленные кротким огнем увяданья. А ночами украдкой она уходила От тропинок подальше, в тягучую роздымь, И, вздыхая от жажды, до света ловила Запрокинутым ртом водянистые звезды. (с) О том, что супруга покойного отца умерла через семь лет после отъезда Леды, он узнал из письма Гафиды. Не слишком часто, но Леда писал ей, а та держала его в курсе событий, происходивших в Черных Озерах. После окончания обучения Кейта вернулся домой и помогал матери управлять делами. По сути, всем занимался он сам, потому как лаэра Делиэнь была существом слишком неземным, чтобы решать хозяйственные вопросы. Прочитав в письме о ее безвременной кончине, Леда несколько минут сидел, глядя в одну точку, и сжимал в руках листок, исписанный не слишком аккуратным почерком Гафиды. Сказать, что он скорбел о смерти лаэры, было бы лицемерием – Леда не испытывал к ней особых чувств. За всю свою жизнь та слова ему не сказала, она просто не замечала Леду, как не видела большинство людей вокруг. Однако все равно было странно понимать, что человека, которого он знал всю жизнь, больше нет. "Лаэра простудилась, болезнь быстро перешла в воспаление легких, и на прошлой неделе она скончалась во сне, тихо и без страданий", - сообщала Леде Гафида. Наверное, именно такой финал был наиболее логичен для лаэры Делиэнь. Леда помнил ее тонкую красоту и хрупкое телосложение, прозрачные глаза и извечно болезненный вид. Супруга его отца напоминала фарфоровую куклу, она носила красивые свободные платья, никогда не собирала длинные светлые волосы в прическу и не интересовалась украшениями. В романтических книгах подобные героини, как правило, страдали чахоткой и в конце умирали от нее же. А вот о смерти уже своего брата, куда более неожиданной, Леда узнал не от прислуги, а от распорядителя наследства, когда получил письмо и немало удивился. Леда помнил тот день: он как раз вернулся с занятий и обнаружил аккуратный конверт в своем почтовом ящике. - Это какая-то ошибка, - первое, что сказал Леда, когда на следующий день пришел по указанному адресу. – Я не могу получить наследство, потому что мне не от кого его получать. - Ошибаетесь, - ответил ему распорядитель. – Ваш брат и его невеста скоропостижно скончались при загадочных обстоятельствах. Вы, как единственный родственник, получаете усадьбу Черные Озера, примыкающие земли, ценные бумаги и счет вашей семьи в государственной казне. Сперва Леда не поверил в то, что услышал. Потом искренне ужаснулся. - Что случилось с Кей... с моим братом? – только и смог промолвить он. - Затрудняюсь ответить, - пожал плечами распорядитель. – Думаю, об этом лучше расскажут очевидцы. В тот же вечер Леда написал Гафиде и уже через несколько дней получил от нее ответ. "Я не успела тебе сообщить, мой мальчик, - писала старая служанка. – У нас творился жуткий переполох. Твоего несчастного брата и его прекрасную невесту нашли мертвыми в музыкальном кабинете. Перед этим они отужинали и отпустили прислугу, поэтому в доме не было никого, кто мог что-либо услышать и прояснить ситуацию". Из письма Гафиды Леда узнал, что следствие моментально зашло в тупик. Притом, что быть естественной одновременная смерть двух молодых людей просто не могла, никаких следов насилия, взлома или каких-то иных улик обнаружить не удалось. Местный врач определил, что и у Кейты, и у его невесты остановилось сердце. "Как и у отца", - мелькнула тогда у Леды мысль, но он не придал ей особого значения. После смерти лаэра прошло больше десяти лет. Быть может, у его законного сына были схожие проблемы со здоровьем? И по совершенно дичайшему стечению обстоятельств этим же недугом страдала его избранница?.. Мыслями к этому невероятному происшествию Леда возвращался каждый день, хотя задуматься как следует обо всем случившемся в Черных Озерах просто не успевал. В кратчайшие сроки ему пришлось принять решение оставить столицу, вернуться домой и вступить в права владения своим имуществом. - Вы знаете, что у вашего наследства есть условие? – спросил распорядитель и, когда Леда только пожал плечами, пояснил: - Как мне известно, вы не женаты? - Причем тут это? – удивился Леда. - По условиям вступления в наследство в течение пяти лет после получения всех прав вы обязаны жениться и привести на свет наследника. Или наследницу. Кроме того, в течение этого времени вы не имеете права продавать имущество. - Ничего себе, - искренне растерялся от такой новости Леда. – Что это за условие такое? - Оно придумано не вашим отцом. Как показывает мой опыт работы с аристократическими семьями, подобное требование передается из поколения в поколение исстари. Видимо, в свое время оно было придумано вашими предками во избежание вырождения светлой расы. - Отлично, - пробормотал Леда. – А что будет, если я не женюсь? - Все ваше приобретенное имущество перейдет казне, - развел руками распорядитель. – Но вы не переживайте. Нет никаких условий относительно того, на ком вы должны жениться. Это вполне может быть простая девушка, необязательно из другой аристократической семьи. Вероятно, распорядитель думал, что у Леды есть подруга и он не планировал связать себя узами брака по расчету. Леда решил не уточнять, что женитьба в его планы не входила в принципе. - С таким состоянием, как у вас, отбоя от желающих не будет, - добавил распорядитель, когда увидел, как вытянулось лицо Леды. – Да и никто не отменял фиктивные браки, в конце-то концов. Главное, чтобы в течение пяти лет у вас появился наследник. - Вот интересно, а как Кейта тогда... – начал было Леда, но замолчал, когда сложил в уме несколько цифр. - Мать вашего брата умерла четыре года назад. Как раз на весну он планировал свадьбу, - угадал его мысли распорядитель. – Конечно, тянул он так долго, как мог, но теоретически время для появления на свет ребенка еще оставалось. В ответ Леда только отрешенно кивнул. Он понятия не имел, на ком хотел жениться Кейта, но полагал, что тот долго перебирал, прежде чем нашел для себя достойную невесту. Леда не сомневался, что та была благородной, красивой, умной и далее по списку – на другую его брат просто не согласился бы. На второй день пребывания нового наследника в Черных Озерах из Найена приехал управляющий, который вел дела поместья, еще когда был жив отец Леды. - Какая трагедия. Какая печальная участь для всего рода, - качал головой старик, и его козлиная бородка подрагивала вместе с подбородком. – Мог ли я подумать, что все обернется вот так? Леда вежливо слушал и испытывал слабое раздражение: управляющий не хотел его обижать, просто считал каким-то совершенно посторонним человеком, к семье отношения не имеющим. Возможно, Леда оскорбился бы вслух, если бы про себя не думал так же. - Могу я узнать о состоянии дел? – перебил он невнятные причитания управляющего. – Что фактически я получил в наследство и что буду получать в дальнейшем? - Конечно-конечно, - засуетился старик и раскрыл свою потертую кожаную папку. В финансовых вопросах Леда, всю жизнь занимавшийся наукой и историей, был полным профаном, в чем не стеснялся признаться и долго мучил управляющего уточняющими вопросами. Из трехчасовой беседы Леда вынес, что из материального имущества у него по сути есть только сам дом – усадьба, где он теперь живет, да примыкающие к нему земли. В суровом северном краю толку от них было мало: летом крестьяне пытались что-то возделывать, но далеко не всегда доходы покрывали расходы. Основная прибыль, которую получала ныне почившая семья, это дивиденды от ценных бумаг. В свое время лаэр Лирос удачно вложил часть золота в угольные шахты и несколько заводов в Найене – доход по сей день оставался приличным. - За последние несколько лет расходы вашего брата превышали получаемые доходы, - добавил управляющий. – Много средств было потрачено на планируемую свадьбу. Но в целом дела идут неплохо. Заручившись обещанием управляющего, что тот поможет спланировать расходы поместья на ближайшее время так, чтобы не выходить за рамки доходов, Леда немного успокоился и смутно понадеялся на то, что не сойдет с ума, решая денежные вопросы, в которых ничего не смыслил. Удовлетворения и радости из-за всего происходящего с ним Леда не чувствовал – объем свалившихся на голову дел казался по-прежнему необъятным. А самым неприятным было то, что Леда не чувствовал уверенности, что, разобравшись со всем, будет рад той новой жизни, которая началась для него в Черных Озерах. Когда управляющий попрощался и ушел, Леда решил проветриться и отправился наружу, по пути накинув на плечи пальто. День уже заметно сократился, в этих краях в сентябре темнело рано, а светало достаточно поздно. Но пока все вокруг только начинало погружаться в сизые сумерки, Леда решил прогуляться. Миновав задний двор, через небольшую калитку он вышел на каменистую дорожку, петлявшую среди кустарника и уводившую в сад. Прежде за ним следили и ухаживали, однако теперь бросалось в глаза, что все минувшее лето тот стоял без хозяина и был порядком запущен. Сад нельзя было назвать очень большим: на каменистой почве в холодном краю деревья не росли высокими и могучими, потому здесь в основном преобладал кустарник да клумбы, уже пустые и мертвые. Под ногами шелестела опавшая листва, и Леда, меряя шагами тропинку, думал о том, что средства на садовника придется выделить в любом случае. Если с домом прислуга еще как-то справлялась, очевидно, на территорию вокруг у них просто не хватало ни сил, ни времени. В центре сада находился растительный лабиринт – не слишком большой или запутанный, но стены его были выше человеческого роста. В детстве Леда мечтал поиграть там вместе со своими приятелями – детьми прислуги, но, конечно, ходить в господский сад не по делу им запрещалось. Зато маленький Кейта часто развлекался там со своими друзьями – нередко Леда слышал доносившийся из сада смех и гам. Теперь никто не мог запретить ему гулять здесь, и Леда слабо улыбнулся, подумав о том, что все желания рано или поздно сбываются. Только, как правило, когда уже не нужно. Небо было затянуто низкими облаками, и Леда даже не удивился, когда почувствовал на лице первые капли осеннего дождя, однако спешить обратно не стал. Забирая на поворотах исключительно влево, чтобы не заблудиться, он вышел к центру лабиринта. Здесь располагался старый фонтан, давно не работавший. В середине огромной каменной чаши замерла мраморная скульптура – кудрявая девушка, державшая на плече кувшин, из которого по идее должна была литься вода. Камень посерел и растрескался от времени, а скульптура почему-то вызывала ассоциацию с кладбищем. Поежившись, Леда пошел дальше. Пускай играть в саду не разрешалось, бывать здесь ему доводилось – четких обязанностей у маленького Леды в доме не имелось, но слугам он помогал часто и охотно. Например, убирал в саду и подстригал изгородь. Леда знал, что когда выйдет с обратной стороны лабиринта, он окажется в конце запустелого сада, но не ожидал, что за стенами живой изгороди его едва ли не собьет с ног ветром. На миг Леда прищурился, а его глаза мгновенно заслезились. Он прижал ладонь ко лбу, стараясь защититься от порыва ветра, и всмотрелся вниз. Сейчас он стоял на самой вершине холма, на котором раскинулась усадьба. Вниз уходил достаточно крутой каменистый спуск, чтобы упереться в быструю, но неширокую речушку. Только с этой стороны Черные Озера не были ограждены неприступной стеной – строители прошлого рассудили, что для нежданных визитеров река будет куда более достойной преградой. За речкой начинался лес, сразу высокий и непроходимый, уходивший далеко за горизонт. Даже по детству Леда не совался туда. Валежник там был до того густой, что не протиснуться и мальчишке. Шум реки, бьющейся о крутые берега, доносился даже сюда, наверх. Погода портилась и дождь усиливался. Леда подумал о том, что пора возвращаться в дом, если он не хочет простудиться, когда неожиданно почувствовал нечто странное. А через секунду сообразил, что это чужое присутствие. Знакомо онемели кончики пальцев, кожа покрылась мурашками. Леда был здесь не один – кто-то наблюдал за ним со стороны сада, больше было неоткуда. Он резко обернулся, вглядываясь в запущенный кустарник, но никого не увидел. Как и не услышал: невидимый наблюдатель был очень осторожен, он не наступил на предательски хрустнувшую под ногой ветку и не издал ни звука, но Леда услышал его эмоции. Слабый отголосок болезненного любопытства. Человек, вероятно, находился достаточно далеко, потому что это было все, что Леда смог разобрать. Он не желал Леде зла и не собирался обнаруживать себя, но почему-то был взволнован и чего-то ждал. - Кто здесь? – громко спросил Леда, которому стало не по себе. Некстати пришла в голову мысль, что если что-то случится и он начнет кричать, его никто не услышит, до дома было слишком далеко. Тонкая ниточка, связывавшая его с невидимкой, тут же оборвалась, и Леда понял, что он остался один. Кто бы ни наблюдал за ним, он сбежал, стоило Леде подать голос. Шумно выдохнув, он торопливо зашагал обратно к дому, где уже на подходе к заднему двору наткнулся на Джури, не слишком старательно прибивавшего отошедшую доску к забору. - Привет, Джури, - поздоровался Леда, и парень, который что-то до этого беззаботно насвистывал, обернулся через плечо. - Здорово, Леда. Ну и времечко ты выбрал для прогулки. Дождь действительно усилился, и мокрые волосы Леды липли ко лбу и щекам. - Ты для работы выбрал тоже не самое подходящее, - заметил он. - Да забыл я, забыл приколотить эту доску, - с досадой поморщился Джури. – Дед башку откусит, если узнает. На этих словах он с особенным усилием застучал молотком, отчего Леда почувствовал опасение за его пальцы. - Слушай, Джури, а ты в сад не ходил? – спросил он, помолчав немного. - Когда? Сейчас? - Да. Вот буквально только что. - Неа. Что я там забыл, под дождем гулять? - А не видел никого? Перестав колотить, Джури весело поглядел на Леду снизу вверх: - Привидение твоего покойного брата видел. - Очень смешно, - устало вздохнул Леда. - А то! Я тот еще шутник, – фыркнул Джури. - Да я серьезно. Мне показалось, что в саду кто-то был. - Птицы, наверное, - пожал плечами Джури, снова отворачиваясь к забору. – Рябина уже созрела, их иногда по двадцать штук одновременно прилетает. И так как Леда даже не сдвинулся с места, продолжая задумчиво смотреть в сторону сада, Джури вздохнул: - Да нет там никого. Показалось тебе. "Эмоции птиц я не слышу", - мог бы возразить Джури Леда. В том, что в саду был человек, он даже не сомневался. Но обсуждать это дальше не имело смысла, раз Джури все равно никого не заметил. Второй раз сон об Озерах приснился Леде через несколько дней после приезда. Удивительным было то, что даже в сновидении он вспомнил, как нечто подобное ему уже снилось, осознал, что все происходящее вокруг него – греза, однако упорно продолжал идти вперед, чуть ли не по колено утопая в снегу. Черная водная гладь, ровная как зеркало, медленно приближалась, и Леда знал, что обязательно должен добраться туда, но что будет делать, когда поравняется с Озером, толком не понимал. При этом Леда вспоминал одну из лекций, которую слушал на втором году обучения в университете. Исторической битве между проклятыми богами и звездными людьми был отдан целый семестр, и хотя на первые занятия по этому предмету Леда шел со скептицизмом, позже материал затянул его. Во время чтения учебника, а именно – описаний природы, где проходило сражение, у него закралось подозрение: не являются ли Черные Озера тем самым местом, где по преданиям произошла последняя битва с проклятыми богами, после которой, побежденные, они были вынуждены оставить мир людей? - Совершенно верно вам показалось, - ответил на лекции преподаватель, когда Леда озвучил свои предположения. – Существует множество версий, где происходила последняя битва. Историки предполагают, что это могло быть как на Северном, так и на Западном континентах, но наиболее вероятным считается предположение, что битва имела место в Северном предгорье, как раз в районе, который называют Черными Озерами. Ничего особенного в этом открытии не было. Сколько бы Леда и солидарные с ним скептики ни сомневались в том, что подобная битва в принципе имела место, люди, писавшие историю, рассказывали о неких местах, реально существовавших на карте. Вполне могло такое случиться, что летописцы, описывавшие последнюю битву, поведали о Черных Озерах. - Тем не менее, никаких реальных подтверждений тому, что битва богов и людей произошла именно в этом месте, не существует, - продолжал преподаватель. – Просто описание этих мест подходит под описание Черных Озер. Никакого оружия, следов сражений, других находок историкам выявить не удалось. Сторонники идеи, что битва проходила у Озер, говорят о том, что сражение было магическим, потому доказательств не сохранилось. С ними спорят сторонники другой теории... Все это было очень занимательно, и Леда, будучи студентом, потратил немало дней на изучение вопроса, чтобы в итоге решить для себя: Черные Озера вполне могли быть тем местом, которое описали в летописях современники. Но так ли оно было на самом деле, определить теперь было действительно сложно. Вот об этом Леда почему-то вспомнил, когда с трудом преодолевал расстояние до озера. И в тот момент, когда ему почудилось, что впереди у самой кромки воды мелькнула тень, он резко проснулся. Как и в прошлый раз, сон оставил после себя дурное впечатление и неприятное послевкусие. Леда думал о том, что если бы был суеверным, посчитал бы, будто некая невидимая сила хочет заманить его к озерам и что там ему откроется нечто важное. Но будучи человеком образованным, Леда прекрасно понимал, что все это игры подсознания. - У вас сегодня неважный вид, - заметила Мирика, когда подавала Леде завтрак. – Быть может, вы отдохнете? Принести вам в комнату чай? - Да сколько ж можно отдыхать? – улыбнулся Леда. – Я только встал. Девушка только плечами пожала. Видимо, этот жест означал, что у господ свои прихоти, и нет ничего преступного в том, чтобы пролежать весь день в постели, если ты аристократ и хозяин поместья. - У меня на сегодня другие планы, - добавил Леда. – Хочу наконец навестить конюшню, посмотреть на лошадей. - О, лошади здесь просто замечательные, - улыбнулась Мирика. – Мой муж – кузнец, работает в деревне, и именно он подковал всех шестерых. До сих пор иной раз вспоминает ту или иную лошадку да восхищается, какие они чудесные и красивые. - Даже не сомневаюсь. Кейта обожал лошадей, - вежливо произнес Леда, просто чтобы поддержать разговор. Его брат был действительно любителем ездить верхом – с самого детства для Кейты лучшей наградой была конная прогулка. В отличие от Леды, первое знакомство с лошадью для которого закончилось укушенным пальцем, после чего этих животных он побаивался, а ездить верхом так толком и не научился. Даже теперь, будучи взрослым, к конюшне Леда подходил с внутренним трепетом, пускай умом понимал, что никакая лошадь на него не нападет. Еще за несколько шагов до дверей Леде послышались голоса, кто-то с кем-то переговаривался, и он невольно замедлил шаг, прислушиваясь. С небольшим запозданием до него дошло, что говоривший был только один и изъяснялся он на неизвестном Леде наречии. Непроизвольно ступая очень тихо, Леда подошел ко входу и заглянул внутрь. Конюшня была небольшой – на памяти Леды семья никогда не разводила много скакунов, потому он сразу понял, что Сойк был здесь один и разговаривал ни с кем иным, как с лошадью. Появление Леды он не заметил, продолжая стоять у одного из стойл и поглаживая огромного, просто устрашающего коня по гладкой черной морде. Конь что-то фыркал в ответ, его ноздри подрагивали, а Сойк, стоявший к Леде спиной, едва ли не увещевал его. Леда не понимал ни единого слова, но незнакомый язык звучал неожиданно мелодично и приятно. Переступив с ноги на ногу, Леда решил, что надо как-то обнаружить себя, и несмело постучал о короб и без того открытой двери. Рука Сойка так и замерла на лошадиной морде, а после он медленно обернулся и отступил на шаг, поворачиваясь к Леде лицом и пряча руки за спину. Это положение один в один походило на то, в котором Сойк оставался во время их знакомства. По сути Леда видел его только второй раз, но уже ловил себя на мысли, что эти спрятанные за спину руки и отрешенный взгляд его раздражают. - Прошу прощения, надеюсь, не помешал, - прокашлявшись, решил начать вежливо Леда. - Ты тут хозяин, - равнодушно ответил Сойк. - И что? - Ты не можешь никому мешать. Сказано это было совершенно флегматично, но Леде все равно послышался в словах Сойка подкол. Он даже не обратил внимания на неуважительное обращение на "ты". - Я хотел посмотреть на лошадей, - решил не продолжать эту тему Леда. – Все никак не мог дойти сюда. - Мне уйти? – не меняя ни тона, ни выражения лица спросил Сойк. - Нет, зачем же? Я думал, ты, наоборот, расскажешь мне... что-нибудь. Что именно Сойк мог ему сообщить о животных, Леда едва ли представлял. Сам Сойк, очевидно, тоже. Он не шелохнулся, не передернул плечами недоуменно, но и не произнес ни слова. Подавив вздох, Леда сделал несколько шагов вдоль стойл, рассматривая своих питомцев. Лошади к новому хозяину симпатии не испытывали, как и он к ним. Животные смотрели настороженно, иногда фыркали и топтали земляной пол копытами. Вздохнув уже вслух, Леда обернулся к Сойку, который внимательно наблюдал за ним, и произнес: - Признаюсь честно, я не люблю лошадей. То есть не то чтобы они мне не нравились, просто я ничего в них не понимаю и не знаю, с какой стороны к ним подступиться. - Я заметил, - ответил Сойк. Мысленно Леда пожелал, чтобы тому на голову свалился потолок. Более трудного в общении человека он в жизни своей не встречал и больше всего хотел сейчас спросить, слышал ли Сойк о таких вещах, как улыбка, интонации голоса, выражение эмоций, и не приходило ли ему на ум приложить хоть какие-нибудь усилия, чтобы понравиться новому работодателю. - Что ты можешь мне сказать об этих лошадях? – решил начать издалека Леда. – Сколько им лет, как они себя чувствуют?.. Ощущал он себя при этом глупо, но как иначе сформулировать вопрос, представлял плохо. - Может, кому-то нужен врач. И планируются ли какие-то дополнительные расходы на их содержание?.. - Животные здоровы и никакой врач им не нужен, с большинством проблем я в состоянии справиться сам, - не слишком вежливо перебил Леду Сойк. – В твоей собственности сейчас четыре коня и две кобылы. Самому старшему пять лет, младшему – полтора года, его еще жеребенком твой брат купил на аукционе прошлой осенью. Два коня – племенные, остальные – спортивные, но насколько мне известно, в скачках они участия никогда не принимали, твой брат предпочитал ездить на них сам. Рабочих лошадей здесь нет. Несмотря на то, что Сойк говорил сухо и отрывисто, Леда обратил внимание, до чего же хорошо он владел чужим для него языком. Слова Сойк произносил без ошибок, и только легкий акцент напоминал о том, что выходцем он был из другой страны. "Интересно, как он вообще сюда попал?" - вдруг подумалось Леде. Вопрос действительно был весьма любопытным. Горный народ относился с пренебрежением к жителям низины, Леде доводилось слышать, что как его соотечественники называют их дикарями, так и те в ответ считают своих соседей варварами. - Понятно, - проронил Леда, когда Сойк замолчал. - У твоего брата есть бумаги, - добавил тот. – Я их не видел, но на таких лошадей всегда оформляются документы. Думаю, в них ты найдешь все подробности. Тем более эти бумаги понадобятся для продажи. - Продажи? – удивился Леда. – Я не собирался никого продавать. На лице Сойка отразилось вежливое и откровенно фальшивое недоумение. "А что тогда ты собираешься делать, если даже звездам неведомо, как тебе обращаться с животными?" – как будто без слов спрашивал он, и Леда против воли сердито сжал кулаки. - Я еще не решил, как поступлю с лошадьми, но продавать не думал, - зачем-то повторил он, как будто Сойк сказал что-то вслух. При этом не без некоторой досады Леда отметил про себя, что продажа ненужных и явно очень дорогих в содержании животных была крайней разумной и правильной идеей. Странно, что она не пришла в голову Леды сразу. Выругавшись про себя, он направился к выходу. Сойк его порядком вывел, хотя предъявить ему какие бы то ни было претензии не получалось – большую часть времени тот просто молчал. Однако Леда в жизни еще не слышал такой красноречивой тишины, а особенно раздражало то, что он кожей чувствовал пренебрежение этого лошадника. Непонятным оставалось лишь то, почему Леду это задевало. Главным-то здесь был он и уволить Сойка мог быстрее, чем тот щелкнет пальцами. - Я могу научить тебя ездить верхом, - негромко произнес Сойк, когда Леда уже был в дверях. В первый миг не поверив своим ушам, Леда остановился и обернулся, недоуменно уставившись на него. - Меня уже учили ездить верхом. В детстве, - зачем-то сообщил он. - Я не буду никого учить. Я могу научить, - отозвался Сойк. Бросив взгляд на крайнее стойло, откуда выглядывала любопытная морда того самого огромного черного коня, которого гладил Сойк, Леда почувствовал, как по спине пробежал холодок. От одной мысли, что ему придется приблизиться к этому жуткому зверю, когда их не будет разделять деревянная загородка, становилось дурно. - Боюсь, на свете нет человека, который способен меня научить, – улыбка Леды получилась откровенной несчастной – он не видел этого, но чувствовал. – Я к этому совершенно не приспособлен. - Неправда, - лаконично возразил ему Сойк. Что ответить на это, Леда не придумал. Точнее, он хотел напомнить, что Сойк его совершенно не знает, и уж точно тот не видел, как феерично Леда вывалился из седла в свою первую поездку, и не слышал, как громко он орал, когда лошадь цапнула его за палец. Но начинать дискуссию на ровном месте, тем более когда Сойк наверняка промолчал бы в своей привычной манере, Леда не захотел. Только покачав снисходительно головой, что следовало расценить как отказ, он вышел на улицу и направился в сторону дома. Ветер быстро гнал серые облака над его головой, и, бросив взгляд наверх, в затянутое небо, Леда с тоской подумал, что успел отвыкнуть от такой мрачной осени. Одна только погода вгоняла в тоску, и Леда старался не думать о том, что все остальное вокруг его тоже не радует.