Чёрные Озёра

Рдяны от крови заката Глади тихих октябрьских вод. Духи-дожди листопадов Бьют в бубен последних гроз. Мгла, сестрица туманов, не вспомнит Уж отблески дальних зарниц, Когда в пламя кленовых пожарищ, Как в зеркало, осень глядит. Небосвод – сероглазая просинь, Где стай журавлиных клин, Будто бы падая в пропасть, Уходит в облачный дым. (с) Чего Леда действительно не собирался делать, когда возвращался домой, так это разбираться, что произошло с его братом. Если судебный пристав не разгадал загадку его смерти, если чиновники развели руками и папку с нераскрытым делом отложили на дальнюю полку, куда ему, человеку далекому от расследований, соваться? Кроме того, положа руку на сердце, Леда признавался сам себе, что ему плевать. Подобные мысли были нехороши, но он никогда не был близок с братом, чтобы скорбеть искренне, Кейта же и вовсе его ненавидел. Леде было лишь немного любопытно, как и любому стороннему наблюдателю, что такого могло произойти с молодым лаэром и его невестой. Однако на третий день после визита в деревню и разговора со старостой, Леда поймал себя на том, что мысленно постоянно возвращается к Кейте, скончавшемуся при невыясненных обстоятельствах. - Ты меня не слушаешь, – в очередной раз за ужином вывел Леду из размышлений возмущенный возглас Агги. - Не слушаю, - не стал отпираться тот. – Прости. - И о чем это ты думаешь с утра до ночи, а? – прищурился Агги, уставившись на друга с таким подозрительным видом, будто искренне предполагал, что Леда планирует военный заговор. - Да все о том же, - поморщился он, не желая юлить, на что Агги ожидаемо возвел глаза к потолку. Тему Кейты они обсуждали неоднократно после того, как Леде померещился его призрак, и мнение Агги оставалось неизменным. - Плюнь. Серьезно говорю, плюнь ты на это, - ткнул вилкой в сторону Леды он. – Ну или займись вопросом всерьез. - Что? – удивился Леда. – Как заняться всерьез? Прежде Агги такое не предлагал – наоборот, старательно убеждал Леду не то что выбросить из головы все случившееся в Черных Озерах, а вовсе уехать отсюда и не возвращаться. - Всерьез – значит основательно и старательно, - пояснил тот с заумным выражением лица, которое ему совершенно не шло. – А что делать? Если ты не спишь, не ешь, провисаешь в середине разговора, бродишь со стеклянными глазами по коридорам и только и делаешь, что думаешь о своем звездном братце… - Я и сплю, и ем, - возмутился Леда, но договорить ему друг не дал. - …Остается только выяснить раз и навсегда, что же случилось с этим Кейтой и его бабой, - невозмутимо припечатал он. - С невестой, - поправил Леда. – И как, по-твоему, я должен это выяснять? - Да без понятия, - усмехнулся Агги. – Это ж тебе покоя нет, ты и решай. Тем более все равно киснешь в болоте под названием прекрасная усадьба, да простят меня вечные звезды за то, что язык повернулся так назвать это гиблое место. - Что-то ты не спешишь уезжать из гиблого места, - заметил на это Леда и, наконец вспомнив о еде, отправил в рот небольшой кусочек мяса, который уже битых десять минут гонял по тарелке. - Нельзя мне, - страдальчески вздохнул Агги. – Отсидеться надо в глухомани. - Кстати, ты мне так и не рассказал, что такого натворил, - напомнил Леда. – От чего ты прячешься? - Не от чего, а от кого, - Агги еще раз вздохнул, теперь уже явно демонстративно, и пристроил локоть на белую скатерть, подперев рукой щеку. - И от кого? - От начальника Найенской стражи. - Ого! – если бы Леда был не так хорошо воспитан, он бы присвистнул. – Я думал, у тебя была какая-то интрижка, и ты прячешься от очередной бывшей подружки. А тут такое. - Такое, не такое, - проворчал Агги с крайне недовольным видом. – Все правильно ты думал, интрижка была. Хотя какая интрижка? Один раз по пьяни. У нормальных людей это даже не считается! - А стража тут при чем? - Не стража, а начальник стражи, - растерял весь запал Агги, мгновенно скиснув. – Сын его это был. - Где был? – не понял Леда. - Да в постели моей был! Точнее, я в его. Мы утром глаза продрать не успели, а тут папаша нарисовался. Откуда мне было знать, чей сынок под меня подстелился? И что ему только шестнадцать?.. Так, не смей ржать! Не ржать у Леды не получилось. Несколько секунд он еще пытался сдержаться, а потом просто расхохотался, громко и от души. Леда сам не помнил, когда в последний раз так смеялся. - Ничего веселого здесь нет! – возмущался Агги, но против воли уже тоже улыбался. – Ты представляешь, какой геморрой я заработал? Старый пердун стал цвета помидора от злости! Хорошо, что в тот день он был не на службе и к сынку своему приперся без штыка. Иначе сейчас сидел бы я тут не весь, а без отдельных очень важных органов. Да хватит уже, рыжий! Это совсем не смешно! - Всесильные звезды… - почти простонал Леда, глядя сквозь навернувшиеся на глаза слезы. – Тебя давно пора лишить отдельных важных органов, они неприятности тебе приносят. - Они приносят мне радость и удовольствие, - поднял вверх указательный палец Агги. – А мальчишка тот выглядел очень даже взрослым. - В городе с тысячами жителей ты выбрал сына начальника стражи… Даже не дочь! - Если б это была дочь, меня б заставили жениться, - мрачно заметил Агги. - А так тебя всего-то кастрируют. - Даже не знаю, что хуже. По-моему, разница небольшая, - с недовольным видом Агги скрестил руки на груди. – И вообще, если уж на то пошло, я давно хотел отправиться в путешествие по миру. Когда вернусь, об этой истории уже забудут. Поехали со мной? Бросай свои Черные Болота, нет тут ничего хорошего, и тебе здесь делать нечего. Леда в ответ лишь выдохнул и невесело улыбнулся. Уезжать он точно никуда не собирался. Тем не менее после этого разговора он долго думал над словами друга: о том, что он может попробовать разобраться, что случилось с Кейтой. Вообразить, как он будет всерьез что-то расследовать и копаться в прошлом, Леда едва ли мог, но зато ему ничего не стоило попытаться выяснить, что за человеком был его брат. Для начала. Странно было слышать и от старосты, и от Сойка, которые точно не питали к покойному симпатии, что тот был не такой уж сволочью, каким его помнил Леда. Пускай о покойниках принято говорить хорошо, уж нахваливать Кейту точно никто не был обязан. И тот же Джури о лаэре был не лучшего мнения… Леда не мог понять, кого слушать и кому верить. Идти к Исору смысла не имело, хотя именно этот человек лучше всех знал Кейту. Смотритель являлся слугой старой закалки и был человеком благородным, несмотря на свое невысокое происхождение. Леда не сомневался, что на любые вопросы тот ответит, что лаэр был порядочным и уважаемым и, если и имел недостатки, не ему, прислуге, судить об этом. Так же он описал бы и отца Леды – Лироса, и его жену. Не в его правилах было перемывать кости знатным, пускай уже и покойным хозяевам. А вот Гафида, жена Исора, была куда более лояльной в этом вопросе, и именно к ней Леда решил обратиться как будто ненароком. По вечерам прислуга нередко собиралась на кухне и в примыкавшем к ней помещении – Леда помнил, что во времена его детства оно являлось чуть ли не своего рода гостиной, где кухарки, горничные и лакеи обсуждали прошедший день, играли в карты и ужинали. Теперь штат сильно сократился, и дважды, наведавшись вечером во флигель, Леда не застал там никого. В третий раз ему повезло: Гафида сидела у очага и вязала что-то спицами. При этом больше никого здесь не было, и Леда, посчитав это удачей, приступил к расспросам. - Что я думаю о Кейте? Почему ты спрашиваешь? – удивилась Гафида, когда Леда, для вежливости справившись о ее здоровье и обсудив извечно плохую погоду, перешел к делу. - А почему бы не спросить? – ответил он старой служанке. – В последнее время я много о нем слышу, и часто мне кажется, что речь идет о каком-то другом человеке. - Почему же? – Гафида даже вязать перестала, опустив руки на колени, а Леда уперся локтями в стол, за который сел, и задумчиво потер кончиками пальцев лоб. - Я помню, что мой брат был редкостным… паразитом, - приличное слово подобрать удалось не сразу. – Склочным и вредным, вечно всем недовольным, заносчивым. А теперь вот Сойк заявляет мне, что тот был не так уж плох. Не так уж плох человек, поселивший его в сарай, – с ума сойти можно. И Элдор, староста деревенский, вздыхал более чем искренне, когда говорил о Кейте. Зато Джури как его только не обзывает… Веришь, мне уже кажется, что существовал не один Кейта, а как минимум два. Некоторое время Гафида молчала, глядя на пылавшее в очаге пламя, а Леда смотрел на ее профиль и думал о том, как сильно та постарела за годы, что его здесь не было. Почему-то в такой обстановке и в тусклом освещении это было особенно заметно. - Все вы – и ты, Леда, и Джури, и остальные – по-своему правы. Покойный лаэр был непростым человеком. Но уж точно он не был плохим, если говорить в целом. - Значит, он изменился, пока меня не было, - вздохнул Леда. – Когда я покидал этот дом в шестнадцать лет, слово "плохой" лучше всего его описывало. - Ты прав, да не совсем, - возразила служанка. – Прав, потому что к тебе Кейта действительно не был добр. Но ты был единственным, кого он ненавидел. Ко всем остальным молодой лаэр относился куда терпимее. Леде понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Почему-то никогда раньше он не задумывался о том, что оскорблял брат только его одного, и воспринимал Кейту исключительно как агрессивную сволочь, озлобленную на целый свет. Он попытался вспомнить, вымещал ли брат злость на ком-то еще: смутно в памяти вставали образы, как тот ругал прислугу или еще что-то по мелочи, но ничего прямо отвратительного в поведении Кейты как будто и правда не было. - Лаэр рос избалованным ребенком, - продолжила Гафида, когда Леда так ей и не ответил. – Он действительно был немного заносчив, относился пренебрежительно к людям, что были ниже его по происхождению, оставался требовательным, порой чрезмерно, к прислуге. Но вспомни, Леда, твой отец ведь был точно таким же. И другие светлые тоже, его жена и гости, все вели себя так. Было бы странно, вырасти Кейта другим. А в последние годы все изменилось, он перерос мальчишескую спесь, во многом стал спокойнее и терпимее. Если сравнить Кейту и вашего отца, я бы сказала, что молодой лаэр был куда более человечным, чем Лирос. В определенный момент Леда поймал себя на том, что слушает с приоткрытым ртом и впитывает каждое слово. Когда Гафида замолчала, он только кивнул и перевел взгляд на свои руки. - У меня настойчивое чувство, что ты говоришь о каком-то другом человеке, - признался он, выстукивая ногтями дробь по столешнице. – В моих воспоминаниях Кейта совсем не такой. - Это и неудивительно. Кто знает, что творилось в его голове, но тебя он действительно ненавидел и даже не пытался это скрывать. Быть может, он ревновал – так или иначе, но ты отбирал часть внимания отца. Пускай ты и был бастардом, но тот почему-то признал тебя. Может, Кейта злился из-за того, что его мать предали, а ты был тому вечным напоминанием. Теперь вряд ли кто сможет сказать наверняка, что руководило им в то время. Но поверь взгляду со стороны – в остальном молодой лаэр был скорее хорош. - Джури с тобой не согласится, - улыбнулся Леда. - Джури сам еще юн и многие вещи воспринимает слишком остро. Лаэр отчитает его за нечищеные сапоги – Джури разозлится и пошлет ему в спину проклятия вместо того, чтобы привести обувь в порядок. Лаэр останется недоволен его работой, Джури решит, что тот, мерзавец и подлец, придирается к нему. Так рассуждают многие в его возрасте. - Что есть, то есть, - не смог поспорить с этим утверждением Леда, которому на поприще преподавателя нередко приходилось иметь дело с подобными вчерашними детьми, мнившими себя взрослыми. - Еще Джури с детства любил тебя как старшего брата, которого у него никогда не было. Ему казалось, что тебя незаслуженно обидели и изгнали. Сколько я ни говорила ему, что ты все равно уехал бы, чтобы поступить в университет, Джури продолжал негодовать на твою знатную родню. Так что к его словам стоит относиться со снисхождением. Джури хороший мальчик, просто горячий, а в отношении тебя еще и предвзятый. У Гафиды было доброе сердце, и порой Леде казалось, что даже в самом худшем человеке на свете та найдет "хорошего мальчика", которого в силу обстоятельств не видно сразу. Впрочем, насчет Джури он был с ней согласен. - Что касается Сойка, тут вообще сложно судить, - продолжала служанка. – Он слишком не похож на нас, часто замечает вещи, которые другие не видят, и говорит о том, что нам не понять. Он действительно неплохо относился к лаэру, как бы тот с ним ни поступал. Все же твой брат дал Сойку работу, когда другие захлопывали дверь перед его носом, не выслушав. Мне сложно сказать, какой Сойк человек, но его точно нельзя назвать неблагодарным, и, стало быть, злословить о лаэре понапрасну он не станет. - И деревенский староста по-своему тоже прав, - кивнул Леда, пресекая дальнейший рассказ. – Я понял. Все видели в Кейте нечто хорошее, чего не смог рассмотреть я. - Возможно, если бы вы встретились позже, если бы Кейта не умер и ваши пути вновь пересеклись, ты бы составил он нем другое мнение, - задумчиво произнесла Гафида и вновь взяла свое вязание, но вместо того, чтобы набросить новую петлю, только погладила пальцами спицы. – Он очень любил эту девочку, свою невесту. Невозможно было не заметить, как он смотрел на нее. Лица любящих людей преображаются, их глаза сияют особым светом. Только чистый душой человек способен на такое чувство. Пускай абсолютно идеальных людей не бывает, но все же в твоем брате был свет. Неуместно у Леды мелькнула мысль, что, если бы он хоть немного любил Кейту, сейчас точно прослезился бы. Глаза Гафиды тоже подозрительно заблестели, и она поспешно опустила голову. С деревянным стуком спицы ударились друг о друга. - Отчего же он умер? – ни к кому не обращаясь, произнес Леда, отрешенно глядя, как не по-старчески ловко двигаются пальцы Гафиды. - Я даже не уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос, - тихо отозвалась служанка. – Слишком жутко все это. Леда мог бы ответить, что по этой же причине он ответ хотел бы узнать, но развивать дальше тему не стал. Пора было возвращаться в гостиную, Агги наверняка заскучал там один – как раз в этот вечер друг остался дома. Леда уже собрался пожелать доброй ночи служанке, когда боковым зрением заметил движение в темном коридоре. Повернув голову и прищурившись, Леда ничего не увидел. Связывавший флигель и дом узкий холл в свое время не оснастили ни единым светильником, и непроглядная темень оставалась там даже днем. "Опять воображение", - попытался успокоить себя Леда, но под сердцем неприятно заскребло. На душе стало гадко от мысли, что кто-то наблюдал за ним из темноты неизвестно как долго, а он и не заметил. Вопреки доводам здравого смысла, ему чудилось, что это был вовсе не человек из плоти и крови. Где-то полминуты Агги и Леда стояли на высоких ступенях у входа в особняк, и, пока Леда глубоко дышал и бездумно улыбался, его друг смотрел то в небо, то куда-то вниз, в землю, то опять вверх. - Что это такое? – наконец ткнул он пальцем в небо. - Где? – не понял Леда. - Вот эта желтая сияющая штука, похожая на раскаленный медяк. Она не опасна? - Что-то твое чувство юмора в последнее время тоже не очень. А еще меня упрекал, - усмехнулся Леда, и Агги в ответ только руками развел: - А чего ты хотел? Я реально забыл, как выглядит солнце. Кстати, ты знаешь, что это очень вредно месяцами не видеть солнечного света? - Со дня твоего приезда еще и одного месяца не прошло. - Так я и говорю не о себе, а о тебе! Как ты собираешься жить в этом гиблом месте? Сколько здесь солнечных дней в году? Один? Или половинка от одного? - Лето тут вполне себе солнечное, - возразил Леда и начал неторопливо спускаться по ступенькам. Пока Агги не принялся снова высмеивать погоду в Черных Озерах, он предложил: - Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться? - Вот это уже другой разговор, - сразу оживился его друг. – Куда поедем? Поехать, а точнее пойти, Леда уже давно собирался к озерам – к тому самому месту, которое с завидным постоянством являлось ему во снах. Вот только все не хватало времени, да и непрерывно моросящий дождь не располагал к прогулкам. В это же утро погода неожиданно и разительно изменилась. Небо будто умылось бесконечными дождями и сияло удивительной голубизной. По-осеннему низкое, оно казалось таким близким, что задевало крышу дома. А солнце, пускай тусклое, хоть и не грело, но все равно своим светом поднимало настроение. Почти с удивлением Леда обнаружил, что мир вокруг не был таким уж серым, что в пожухлой листве деревьев еще проглядывали желтые и алые пятна, а многовековые темные ели в глубине лесов прятали густую зелень. Наверное, если бы этому краю чуть больше повезло с погодой, Леда не воспринимал бы его как нечто бесконечно унылое. Он мог спорить с Агги как угодно долго и доказывать, что не все так мрачно в Черных Озерах, но, положа руку на сердце, про себя признавал: назвать это место притягательным было откровенно сложно. - А далеко эти озера? – поинтересовался Агги, когда Леда поделился планами. - Около полумили, если от ворот. Может, чуть больше. - О, ну тогда мы поедем верхом. - Полмили? Верхом? Да туда пешком четверть часа. Я дольше на лошадь садиться буду, - возмутился Леда. - Да, наездник ты известный, - весело фыркнул Агги. – Сядешь со мной. Не хочу я идти ногами, тем более, может, мы еще по окрестностям покатаемся, раз уж сегодня такой праздник и ты соизволил выбраться из своего склепа. Подобная перспектива Леду не особо обрадовала, но спорить не хотелось. Не иначе, солнечный свет благотворно влиял на его сговорчивость. Сойк, недавно вернувшийся к работе, окинул их хмурым взглядом, когда Агги сообщил, что им нужна лошадь. - Ты вообще, что ли, ездить верхом не умеешь? – спросил он Леду. - Меня учили, - ответил он, но тут же решил, что это не тот случай, когда стоит казаться лучше, чем он есть, и добавил: - Однако сам я на лошадь точно не сяду. - Звезда очень спокойная, - ответил на это Сойк. – И послушная. На ней сможет ехать даже тот, кто вообще никогда прежде не видел лошадь. - Отлично! – обрадовался Агги. – Поедешь на Звезде, рыжий. Слушай, как поэтично звучит: Леда на звезде… - Не хочу я ехать ни на какой Звезде, - рассердился Леда. – Мы так не договаривались. Я лучше пешком. На несколько секунд повисла пауза, в течение которой Леда сердито смотрел на Агги, Сойк – на Леду, а Агги, широко улыбаясь, переводил взгляд с одного собеседника на другого. - У тебя нет лошадей, которые могу возить двоих одновременно, - первым заговорил Сойк. – Есть только холеные выставочные кони, от которых больше красоты, чем пользы. Чтобы ездить вдвоем, купи в деревне обычного тягача. Медленно Леда повернулся в сторону Сойка и уже почти бросил ему в лицо, что тот нагло врет – любая лошадь в состоянии унести одного высокого и упитанного человека, а их с Агги, даже если сложить вдвоем, получится куда меньше, чем иного толстяка. Сойк вопросительно изогнул брови, и в его взгляде читалась такая неподдельная издевка, что Леде остро захотелось сказать какую-нибудь гадость. Плохо было лишь то, что сквернословить он совсем не умел. - Тебе хочется, чтобы я убился? – как можно спокойнее поинтересовался Леда у Сойка. – Что я тебе сделал? - Ты не убьешься, - проигнорировал второй вопрос тот. – Звезда не сбрасывает седоков и никогда не проявляет характер. - Она, видимо, на тебя чем-то похожа, рыжий, - радостно вставил Агги. – Может, у нее просто нет характера?.. - Все, сдаюсь, - обреченно выдохнул Леда. – Веди свою Звезду. Звезда оказалась белой лошадью, не высокой, но грациозной. Леда даже не сомневался, что название породы состояло как минимум из трех-четырех слов и стоила лошадь баснословных денег, да только разбираться ему с этим не хотелось. Агги же достался гнедой скакун, куда более крупный и пугающий, на взгляд Леды, - он весело прядал ушами и нетерпеливо бил копытом, предвкушая прогулку. Пока Сойк седлал лошадей, а Агги топтался рядом и насвистывал какую-то въедливую мелодию, название которой у Леды вспомнить не получалось, он украдкой поглядывал на Сойка и отмечал, что тот выглядит куда лучше. Мешки под глазами никуда не делись, постное выражение лица – тоже, зато себя Сойк привел в порядок, собрал уже чистые расчесанные волосы в роскошный хвост, да и оделся во что-то более приемлемое, чем мешковатая рубашка, в которой он пролежал в постели почти две недели. Солнечная погода обманула Сойка – он вырядился в какую-то странную безрукавку, будто на дворе стояло лето, хотя не было похоже, что теперь он замерзал. Леда получил возможность полюбоваться, до чего у Сойка красивые руки, какие бывают лишь у людей, часто и подолгу занимающихся физическим трудом. "Неудивительно, что он болеет, - отчего-то недовольно подумал Леда. – Расшивать по двору полуголым, когда осень перевалила за середину. Любой свалится…" В определенный момент он поймал себя на том, что засмотрелся, и с усилием отвел глаза, чтобы тут же наткнуться на насмешливый взгляд Агги. Друг ничего не сказал, только многозначительно хмыкнул, и Леда мысленно выругался, предвкушая, что сейчас начнется. - Сделай одолжение – промолчи, - попросил он, когда Сойк вручил им поводья, и они отошли на почтительное расстояние. - Я не так силен. Не могу молчать, когда тут тако-ое, - протянул Агги. Ослепительностью его улыбка вполне могла соперничать с солнечным диском на небосводе. По опыту Леда знал, что, когда Агги садился на своего любимого конька и начинал над ним подшучивать, лучшим решением было промолчать. Это он и сделал, однако остановить друга не смог. - Рыжий, все очень и очень плохо, - нарочито озабоченным тоном начал Агги. – Я беспокоюсь. - Не стоит, - сухо отозвался Леда. - Стоит. Только что ты пялился на своего конюха. - На него не запрещено смотреть. - Тебе нужен кто-то. Кто-то, кто согреет тебя одинокими ночами. Чтобы ты не бросался на кого попало, - изображая заботу, Агги едва ли не давился от смеха. - С трудом представляю картину, когда я на кого-то бросаюсь, - отчеканил в ответ Леда. Почему-то веселье друга его совершенно не забавляло, когда в других ситуациях он, как правило, начинал потешаться над ним в ответ. - У него зубы кривые, - пропустил возражения мимо ушей Агги. - Ну и что? - И ростом он ниже тебя. - Да какая разница? - С физиологической точки зрения – никакой. Просто не эстетично как-то. И когда Леда демонстративно прижал ладонь ко лбу, словно страдая от жуткой мигрени, его приятель, не сдержавшись, расхохотался. - Ладно, не злись. Идет? – уже нормальным, привычным голосом произнес он. – Просто со стороны это и правда выглядело забавно. В принципе, он ничего такой, этот Сойк. Если не принимать во внимание, что дикарь. - Не называй его так, - устало вздохнул Леда. Он уже сам не знал, в который по счету раз просил об этом друга. - Дикарь, - упрямо повторил тот. – А значит, тебе ничего не светит. - Почему это? – искренне поинтересовался Леда, пускай и не думал, будто ему должно что-то светить. - Потому что дикари с товарищами по оружию, с мужиками, в смысле, не спят, - состроил крайне серьезную мину Агги. – У них с этим строго: поглядел на мужика – остался без причиндалов. Только женщины, только девственницы. Не обязательно живые, но обязательно женщины… - Я даже спрашивать не буду, откуда у тебя такие глубокие познания о культуре народа из-за Загорного Хребта, - пробормотал в ответ Леда. - Как откуда? – удивился его словам Агги. – Я же историк! Как и ты, кстати… О, смотри, Джури! Леда был рад, что внимание друга переключилось – обсуждать дальше Сойка, его народ и то, как Леда на него смотрел, хотелось меньше всего. Через задний двор, который они почти миновали, ведя за собой лошадей, шел Джури, толкая тележку, полную опавших листьев. Вид он при этом имел крайне недовольный. - Привет, Джури, - окликнул его Агги, и тот кивнул в ответ: - Привет. - Чего кислый такой? - Работы по горло, чему тут радоваться? – хмуро отозвался Джури. Глядя на Джури, в его сердито блестевшие глаза и на перепачканный грязью нос, Леда вдруг не без улыбки подумал, что тот до ужаса напоминал Агги. Лучший друг выглядел бы так же, если бы хоть раз в жизни его заставили работать. Быть может, именно поэтому Агги с Джури и подружись, несмотря на разницу в возрасте и социальном статусе. - Так зачем работать в такой замечательный день? – неподдельно изумился Агги. – Поехали с нами на прогулку. Мы собрались осмотреть главную достопримечательность – озера. - Дед не отпустит, - уныло возразил Джури. - Дед? При чем тут дед? Разве дед тут главный? – на этих словах Агги всем корпусом развернулся к Леде, и Джури, в чьих глазах блеснули одновременно удивление и надежда, тоже уставился на него. - Так дело не пойдет, - под их напором Леда даже отступил было на шаг, но замершая за спиной лошадь страшила его куда больше Агги и Джури вместе взятых. – Распоряжения Джури дает Исор… - А ты даешь распоряжения Исору, - всплеснул руками Агги. – Ну же, рыжий, не будь гадом! Пусть Джури тоже прогуляется. А завтра снова зарядит дождь, и он все отработает. Не веря возможному счастью, Джури уставился на Леду с такой мольбой, что тот вытерпел от силы пару секунд и только вздохнул: - Ладно. Но только сегодня и только потому… - Дед! – заголосил Джури, бросив ручки тележки прямо там, где стоял, и припустил к флигелю. – Тут Ле… Лаэру нужна моя помощь! Мы уезжаем! Провожая его взглядом, Леда лишь еще раз тихо вздохнул, пока Агги потряс в воздухе кулаком, выражая одобрением его поступком. - Веревки из меня вьете, - проворчал Леда. - И это совсем несложно, - подмигнув, заверил его Агги. Поездка произвела на Леду подавляющее впечатление. Он не мог даже сам себе ответить на вопрос, что же было не так с этими озерами, но по возвращении домой чувствовал себя скверно. Окрестности вокруг озер, напоминавшие степную равнину, почему-то совершенно лысые без привычных лесов, словно плешь в шевелюре стареющего ловеласа, совсем не изменились со времен его детства. Даже редкий кустарник как будто совсем не рос и печально покачивался под порывами несильного в этот день ветра. - Ох, да тут и правда красиво! – восхищался Агги, вертя головой по сторонам. – Ничего себе! Кто бы мог подумать! Что там думал друг, Леду мало интересовало. Сам он в этот момент отмечал, что во снах его подсознание удивительно точно воспроизводило окружающий ландшафт. Как будто он не в постели лежал, а шатался по округе. Единственное, что разительно отличало явь от грезы – отсутствие снега и осеннее солнце над головой. - Это еще что, летом тут вообще здорово, - делился Джури, не в меру возбужденный от того, что ловко избежал работы. – Помню, по детству мы постоянно сюда сбегали. Взрослые запрещали ходить к озерам, сами их сторонились, а почему – и звездам неведомо. На моей памяти тут ничего плохого не случалось. - Около двадцати лет назад здесь утонуло двое, - подал голос молчаливый из-за своих невеселых дум Леда. – Какая-то влюбленная парочка из деревни. Вроде как полезли купаться, в итоге только одежду на берегу и нашли. - Ну, из-за того, что утопилась пара влюбленных идиотов, обзывать место сразу плохим неправильно, - заметил Агги. – Пьяный, например, и в луже утопится. Но это не значит, что лужа проклята. - До этого тоже были прецеденты, - возразил Леда. – Просто эта пара последняя из пропавших, и утонули они уже на моей памяти. Говорят, что озера унесли немало жизней. - Может, там подводные течения? Или небольшие водовороты, как в реках нередко бывает? – предположил его друг. - Скорее всего. Но народ тут большей частью необразованный и суеверный. Разбираться не стали, а в озерах купаться запретили. Теперь хоть никто не топится. - И то верно, - хмыкнул Агги. Черные Озера получили свое название не просто так, вода в них была действительно непроглядно темной, и даже отражающееся в гладкой поверхности голубое небо не сглаживало этого зрительного эффекта. Сойк не соврал, и лошадь Леде досталась невероятно спокойная. Она слушалась его неловких движений и не даже мордой лишний раз не вертела. Однако когда они добрались до воды, и Леда наконец ступил ногами на твердую землю, он испытал истинное облегчение. На пути к берегу первого из водоемов Джури успел рассказать с десяток местных легенд и страшилок Агги, а тот от души посмеивался и восхищался богатым воображением местных. - Самое страшное – это купаться в озерах, - вещал Джури. – Второе по ужасности – приносить отсюда что-нибудь домой, иначе не миновать беды, обязательно кто-нибудь из домашних умрет или того хуже. Именно поэтому здесь не косят траву для скота, не собирают травы и землянику, хотя летом этого добра тут навалом. - А если съесть землянику прямо на месте? – полюбопытствовал Агги. - Мы так и делали! Старшие ведь не узнают, – просиял Джури. – Помнишь, Леда? - Помню, - ответил тот, особо не прислушиваясь. Он стоял у самой кромки воды, скрестив руки на груди, и на сердце было тревожно. Леда зачем-то всматривался в глубины вод, хотя сам понимал, что ничего там не рассмотрит. - А как-то случай был, - продолжал тем временем Джури. – Нашел я на берегу камешек красивый, небольшой совсем. Выглядел он и правда здорово, блестел на солнце, как маленькая радуга. Здесь много таких диковинных, если присмотреться, но мне очень понравился именно тот, и я решил взять его с собой. Впервые за весь разговор Леда услышал что-то новое и поглядел в сторону Джури. - Притащил я его, значит, домой, - продолжал тот. – И знал, конечно, что деду или еще кому из взрослых показывать нельзя, иначе получу по ушам. Но как назло тот выскочил из моего кармана, когда я помогал стол вытирать. - И что было дальше? – нетерпеливо спросил Агги. - А что могло быть? – хохотнул Джури. – Дед пришел в ярость, орал, что только последний кретин принесет гадость с Черных Озер в дом. Ну и устроил мне, конечно. Я потом три дня сидеть не мог. Закончил Джури с такой гордостью, как будто детская выходка стала немалым его достижением. - Я не помню этой истории, - негромко произнес Леда. - Наверное, ты уже уехал к тому времени, - пожал плечами Джури. – А может, и нет, я вроде бы еще совсем малой тогда был… Уже не вспомню. - А что стало с радужным камешком? – спросил Агги. - Понятия не имею, - фыркнул Джури. – Я целый год о том случае даже заикаться боялся, а потом неважно стало. Да и что могло с ним стать? Выбросил дед, как пить дать, поди, не поленился обратно к озерам отнести. - Да уж, у вас тут все сильно запущено, - возвел глаза к небу Агги, а после наклонился и поднял первый попавшийся небольшой камешек, которых в избытке валялось на берегу. – Пожалуй, надо сломать стереотип и взять один с собой. - Не сходи с ума, - вздохнул Леда и снова отвернулся к озеру. – Зачем тебе этот булыжник? - Ну а что? – протянул в ответ Агги, и боковым зрением Леда увидел, как друг крутит неприметный серый осколок в пальцах, а ветер треплет его длинные черные волосы. – Вдруг я тоже умру? Тогда мы получим доказательство, что проклятие этого места не выдумка. А если не умру, хорошо поржем над всем селом. Его слова развеселили Джури, который от души расхохотался, а Леда чуть слышно прошептал: - Идиот. - Что, рыжий, волнуешься, что я помру? – подмигнул ему Агги. - Волнуюсь, что ты ведешь себя как малолетний дурак, - парировал Леда. – Такие не умирают молодыми, такие живут до ста лет. - И то верно, - охотно согласился Агги, ничуть не обидевшись на дурака, а камень сунул в карман. - Только деду не показывай, - предупредил Джури. – А то его удар хватит. - Ни в коем случае, - озабоченно покачал головой Агги. – Покойник нам не нужен, а то скажут, что виноват камешек с берега. И, кстати, отчасти будут правы. Теперь уже Джури рассмеялся на пару с Агги, и даже Леда невольно улыбнулся, хотя при этом спрашивал себя, откуда только берутся такие болваны. Обратно они возвращались, когда солнце начало клониться к горизонту. День заметно сократился, и, чтобы не плутать по темноте, Леда предложил поворачивать. - А давайте наперегонки! – задорно предложил Джури, нетерпеливо ерзая в седле. - Рыжий, ты как? – с сомнением покосился на Леду Агги, но тот лишь рукой махнул: - Езжайте, я догоню. Просить дважды не пришлось, и лошади Агги и Джури сорвались с места, галопом припустив к дому. Джури при этом что-то радостно орал, но ветер относил слова, и Леда не разобрал ни одного из них. Сам он торопиться никуда не желал – Леда вообще сомневался, что удержится в седле, если поедет хоть немного быстрее. Звезда не спеша трусила вперед, и он, сжимая в руках поводья, отрешенно думал обо всем на свете: о делах, которые не сделал сегодня и теперь будет наверстывать завтра, об озерах, дурная слава которых оставалась для него загадкой, о брате и о том, чтобы не свалиться на землю. В определенный момент Леда оглянулся и, прищурившись, всмотрелся в оставшийся за спиной пейзаж. Закатное солнце позолотило небо, сухая трава казалась рыжей, а воздух, что наполнял легкие Леды, стал по-вечернему свежим и пах осенью. На миг Леде почудилось, что сейчас он заметит одинокий силуэт на берегу, как неоднократно видел во снах, но ничего подобного не произошло. Развернувшись, Леда уставился вперед, пока Звезда, даже им не управляемся, шагала в сторону дома к своей конюшне. Леда отчетливо почудилось, что кто-то смотрит ему в спину, и он оглянулся еще раз. Однако, ожидаемо, позади никого не было. Больше Леда не ерзал и попытался выбросить эти мысли из головы, пускай неприятное свербящее ощущение чужого взгляда в спину не покидало его до самых ворот. Сойк встретил Леду у конюшни, ни слова не сказал, когда тот совершенно неграциозно спрыгнул на землю, и молча принял поводья. - Утром я даже не спросил, как твое здоровье, - решил быть вежливым Леда, одергивая короткий пиджак, в котором к вечеру стало зябко. - Нормально, - ответил Сойк, не глядя в глаза. Не без странного удовлетворения Леда отметил, что тот тоже, видимо, замерз и надел нечто, похожее на куртку, сшитую из разномастных кусочков кожи. - Заметно, что тебе лучше, - улыбнулся Леда. - Твоими стараниями, - буркнул в ответ Сойк. Не зная, что на это сказать, Леда кивнул и хотел уже направиться к дому, чтобы догнать Агги и Джури, когда Сойк заговорил снова: - Я видел, как ты сидишь в седле. Мне хватит одного дня, чтобы научить тебя ездить хорошо. В крайнем случае, двух. - Неужели не все так плохо? – хмыкнул Леда. - Все отвратительно. Если бы было хорошо, я научил бы тебя за пару часов. Говорил Сойк с такой хмурой физиономией, что Леда невольно развеселился и, не посчитав нужным скрывать это, даже рассмеялся. - Не сердись, - попросил он Сойка, поднимая руки. – Просто видел бы ты сейчас свое лицо. Не очень-то хочется идти к такому учителю, уж прости. - Умение ездить верхом важно и может пригодиться в жизни, - будто не услышал тот. – А благородному так и вовсе полагается сидеть в седле по-человечески, а не как мешок с рисом. - Я не благородный, - улыбнулся Леда. – И ездить верхом не собираюсь. Он снова хотел уйти, но в этот момент произошло сразу несколько событий. Сойк, мгновенно потеряв интерес к их разговору, перекинул поводья Звезды через планку у входа в конюшню и наклонился, чтобы поправить какую-то заклепку на своей штанине. Лошадь неожиданно попятилась и жалобно заржала. А Леда боковым зрением заметил слабое движение в воздухе в паре ярдов от себя. - Нет… - одними губами прошептал он, интуитивно отступив на шаг и физически почувствовав, как кровь отлила от лица. Он уже видел подобное прежде – в музыкальном кабинете, в тот день, когда приехал Агги. Воздух дрожал и уплотнялся, в мареве прорисовывался человеческий облик. Вскинув голову, Сойк увидел, как Леда изменился в лице, и тут же в один шаг преодолел разделявшее их расстояние. Несмотря на то, что у Леды от нахлынувшего ужаса подкосились колени, он все равно испытал слабое удивление, когда Сойк резко развернулся, почти прижимаясь к нему спиной, и не сразу понял, что тот заслоняет его собой. - Где? – голос Сойка прозвучал незнакомо, жестко, как будто он принадлежал какому-то другому человеку. - Т… Там… - Леда поднял дрожащую руку и указал пальцем в направлении призрака, а второй непроизвольно вцепился в край куртки Сойка. Материал был грубым, но, чувствуя под пальцами потертую кожу, Леда почему-то немного успокоился. - Я не вижу. Леда просмотрел, откуда в руках Сойка оказались ножи – два тонких блестящих клинка, больше похожие на острия сабли, каждый с локоть длиной. Во все глаза Леда смотрел на призрака, становившегося все более плотным и четким, но даже вскользь почувствовал слабое удивление. Где Сойк прятал это странное оружие? В рукавах или в карманах штанов? И зачем вообще ему эти ножи?.. Образ Кейты стал более четким, узнаваемым. Брат выглядел так же, как в тот раз, когда Леда впервые увидел его. Светлые волосы, раскосые глаза и странный то ли пиджак, то ли мундир. Неожиданно в голову Леды пришла мысль, что это может быть форменный камзол университета, где Кейта учился. - Я. Не вижу, - отчеканил Сойк, перехватив клинки поудобнее, и Леда, на миг зажмурившись, выдохнул: - Призрак. Я вижу призрака. Когда он открыл глаза, Кейта по-прежнему был перед ним и смотрел в упор, прямо в глаза Леды, как будто Сойк не стоял между ними. "Помоги мне". Леда не слышал ничего, но эти слова прочитал по губам брата. Образ начал тускнеть, сереть, теряя и без того небогатые краски. Последний солнечный луч скрылся за горизонтом, и Леда понял, что снова может видеть сквозь Кейту, хотя тот еще не исчез полностью. "Пожалуйста…" В глазах брата читалась мольба. Последнее, что увидел Леда, это как тот провел пальцами по своему горлу. И бесследно растаял. Только после того, как призрак пропал, Леда словно вынырнул из-под воды. Оглушительным водопадом в мир вернулись краски и звуки, сердце заколотилось в горле, и больше всего Леде захотелось поддаться слабости и рухнуть на колени, потому что ноги не держали. Лишь присутствие постороннего человека остановило его и заставило собраться. - Звезды… Что же это такое?.. – слабо прошептал Леда, прижимая ладонь к лицу. Несколько секунд он так и стоял, неподвижно и пытаясь выровнять дыхание, когда заговорил Сойк. - Если ты видишь призрака, никто другой, кроме тебя, его не увидит, - негромко произнес он. Подняв недоуменный взгляд на него, Леда только рот раскрыл, не зная, что сказать, а Сойк, пристально глядя в ответ, добавил: - Неупокоенной душе тяжело найти силы, чтобы явиться хотя бы одному из живых. Явиться сразу двоим она почти наверняка не сможет. - Откуда тебе знать? – растерянно спросил Леда, пускай хотел задать совсем другой вопрос. Сойк лишь плечами передернул, показывая, что отвечать не станет. Жуткие острые, как иглы, клинки он куда-то дел и теперь стоял перед Ледой как ни в чем не бывало, спрятав руки за спиной. Тяжело вздохнув и почувствовав, как покалывает в груди – должно быть, от того, что надолго задержал дыхание, Леда зачем-то сообщил: - Я вижу призрака брата. Уже во второй раз. - Значит, его дух не освободился, - задумчиво отозвался Сойк, и Леде показалось, что эти слова не были адресованы ему. Сойк как будто просто сделал для себя вывод. Говорить Леде не хотелось – ни о случившемся, ни тем более об отвлеченных вещах. Ему следовало спросить, какого беса Сойк таскается по двору с ножами, каждым из которых можно проткнуть насквозь человека, но это можно было сделать и позже. - Спасибо, - тихо произнес Леда и, развернувшись, побрел к дому. Дожидаться ответа он не стал, а Сойк, к счастью, не стал спрашивать, за что его благодарят. Леда не представлял, что ответил бы ему и за что чувствовал себя обязанным в большей мере: за то, что Сойк поверил в призрака и не стал насмехаться, или за то, что пытался защитить его от незримой угрозы. Сумерки стремительно сгущались, Леде казалось, что он слышит, как невдалеке шагает ночь и вот-вот накроет его дом. А еще он не сомневался, что сегодня увидит очередной кошмарный сон.